Друга планета Анатолiй Дiмаров «Друга планета» Анатолiя Дiмарова – фантастична повiсть, у якiй створена картина життя далекого майбутнього, коли квартири могли бути на двохсотому поверсi, а люди – лiтати на iншi планети***. У творi е повчальнi елементи, суспiльство майбутнього влаштоване так, аби найменше нашкодити довкiллю та екологii. Найвiдомiшими творами автора е «Його сiм’я», «Ідол», «Шляхами життя», «І будуть люди» , «Бiль i гнiв», «Син капiтана», «Вершини», «Прожити й розповiсти», «На конi й пiд конем», «Друга планета». Анатолiй Дiмаров – украiнський письменник, майстер соцiально-психологiчноi прози, автор кiлькох захопливих книжок для дiтей. Анатолiй Дiмаров Друга планета – У-р-ра, ми летимо на Венеру! Ми – це я, татко, мама i тiтка Павлина. Спершу, правда, збиралися летiти лише тато i мама. Мене ж знову на все лiто спроваджували до тiтки. Я, звiсно, закомизився, що до тiтки не хочу, а хочу iз ними. – Зрозумiй, що тобi з нами не можна! – переконувала мене мама. – Ми ж летимо не вiдпочивати, а в експедицiю. – То й мене вiзьмiть у експедицiю! – Нi, ти просто неможливий!.. Хай iз тобою ще татко поговорить… Мама завжди отак: як що, так i одсилае до татка. – Тобi не подобаеться у тiтки Павлини? – запитуе татко. – Тобi там не цiкаво? Це запитання не зовсiм чесне: татко наперед знае мою вiдповiдь. Бо ще не родилася людина, якiй не було б цiкаво у тiтки Павлини. Бо тiтка Павлина не така, як усi. По-перше, вона – генний iнженер рослинного й тваринного свiту, ii невеликий котедж, розташований на дослiднiй станцii, набитий такими штуковинами, що мороз поза шкiрою пробiгае, доки звикнеш до них хоч трохи. Що б ви сказали про квiтку, яка сама себе поливае? От висить поруч трубка iз краником, квiтка простягае щось схоже на зелену руку, вiдкривае краник i лле собi на корiння скiльки iй потрiбно. Напилася i – хоп! – закрутила. А пiдiйдеш до неi – так i наставить на тебе листя, наче локатори. І добре знае тiтку Павлину – одразу ж тягнеться до неi стебельцями. Я сам не раз бачив, як тiтка ii пестила: квiтка аж вигиналася, i менi здавалося, що вона от-от замуркоче, мов кицька. Або про кактуса-сторожа при самiсiньких дверях. Двометрового дiдугана, всiяного отакенними колючками. Скаже тiтка Павлина: «Алтик, своi» – вiн пропустить, тiльки колючками вслiд поворушить. А скаже: «Чужий» – так одшмагае колючками, що й iншому дорогу закажеш! Раз як розсердився на мене – весь день не пускав у дверi. Поки не прийшла тiтка Павлина. Не кажу вже про Цезаря: тiтка теж його сконструювала – змiшала однi гени з iншими. (Це я так кажу, тiтка ж розповiдала по-iншому: щось дуже складне й поки що не зрозумiле для мене. Я був аж задрiмав. Тiтка розсердилася на мене, ляснула по лобi й сказала: «З тебе нiколи не буде генетика!» А у вустах тiтки Павлини генетик i нормальна людина – одне й те ж поняття.) Так про що це я?.. Ага, про Цезаря! Менi ще зроду не доводилося бачити такоi чудернацькоi iстоти: тiтка «намiшала» в неi стiльки генiв, що тепер i сама, мабуть, не розбереться, що й до чого. У Цезаря морда, як у тигра, тулуб, мов у лева, лапи, як у мавпи, а хвiст, наче в бобра. Вiн спритно лазить по деревах, перестрибуючи з гiлки на гiлку, бiгае по землi i плавае у водi. Я й то не можу пiрнути так глибоко, як Цезар. До того ж вiн нявчить, наче кiт, i гавкае, мов собака. А коли розсердиться, то вигинае спину i шипить, наче в нього вкачано сто атмосфер. Шипiв Цезар якось i на мене – коли ми бавилися i я ненароком скубнув його. – Що ти йому зробив? – допитувалася тiтонька. Я вiдповiв, що нiчого. І подумки втiшався, що Цезар не вмiе розмовляти. А то дiсталося б менi вiд тiтки! Ну, з Цезарем ми помирилися швидко, бо йому без мене, як i менi без нього, не обiйтися нiяк. З ранку до вечора гасали ми з ним навколишнiм лiсом чи купалися в рiчцi, i ви подивилися б, як пiдбирали хвости всi собаки, що стрiчалися нам на дорозi! А коти вилiтали одразу ж аж на верховiття дерев. І жоден iз хлопцiв не смiв мене й пальцем зачепити. Так що менi в тiтки дуже цiкаво! – То чим тобi не подобаеться в тiтки Павлини? – допитуеться татко. Не знаючи, що вiдповiсти, я опускаю голову. І тут мене виручае сама тiтка Павлина: лунае мелодiйний дзвiнок, i на вiдеофонi виникае ii енергiйне обличчя. Я дивлюся на неi i вкотре вже думаю, що тiтка Павлина разюче схожа на татка: тi ж очi, тi ж брови й нiс, а коли щось говорить, то й губи кривляться так, як у татка. В неi i хода не жiноча: ступае так широко, що не кожен за нею й уженеться. І енергiйно вимахуе при цьому руками. Може, тому тiтка Павлина зроду-вiку не носила спiдницi. І так i не вийшла замiж. – Привiт! – сказала тiтка Павлина. – Ви ще тут живi? – Живi! – озвався весело татко: вiн завжди веселiшав, коли бачив сестру. – А як поживають твоi людоiди? Скоро вийдуть на вулицю? (Тiтка Павлина билася над тим, щоб навчити квiти пересуватися.) – Скоро, братику, скоро. – Тут погляд тiтчин зупинився на менi: – А ти чого це мов у воду опущений? Я ще бiльше набурмосився. – Що з ним сталося? – це вже до татка. – Не хоче iхати до тебе! – вiдповiв насмiшкувато татко. – Йому, бач, у тебе набридло. – І зовсiм не набридло! – вирвалося мимоволi у мене: тiтку Павлину я любив i не хотiв ii образити. – Ви що, збираетесь послати Вiтю до мене? – Збираемося! – вигукнув татко. – Ти ж сама про це просила! – Нiчого не вийде! – категорично заявила тiтка Павлина. – Я лечу на Венеру. – Ти?.. На, Венеру?.. – У татка стало таке обличчя, наче тiтка сказала: «У пекло». – На Венеру – куди ж iще в дiдька! – почала уже сердитись тiтка Павлина. – Але ж ми теж летимо на Венеру! – От i добре: полетимо разом! Гуртом веселiше. – А куди ж його дiвати? – вже зовсiм розгублено татко. – Його? – глянула на мене тiтка Павлина. – Пошлiть у табiр до моря. – Не хочу в табiр! – заволав я. – Не хочу до моря! – Вiн не хоче у табiр, – «переклав» татко. – Чую, не глуха… Ти не хочеш у табiр? – Не хочу!.. Я там одразу втоплюся! Тiтка Павлина деякий час дивилася на мене так, наче прикидала по думки, який з мене вийде утопленик. Потiм сказала: – І правильно зробиш, од таких батькiв не довго й утопитися! Я теж у дитинствi не терпiла таборiв… – Так то ж ти! – уже татко заволав. – А в нього що: не нашi гени?.. Не згоджуйся, Вiтю, в табiр: там ти загинеш од нудьги. – Так куди ж ти накажеш його подiти? – у вiдчаi запитав татко. – Куди?.. – Очi тiтчинi знову зупинилися на менi, а я, вiдчуваючи, що зараз вирiшиться моя доля, боюсь i дихнути. – Ви обое летите на Венеру? – Обое. Я ж уже тобi сказав. – То берiть i його! – Ур-р-ра!.. – Не стрибай, ти не цап! – каже менi татко сердито. – А хто ж там за ним наглядатиме? – Це вже до тiтки. – А навiщо за ним наглядати? Вiн же у вас не маленький. Чотирнадцять рокiв, женити он скоро, а ви з ним, мов з дитиною! Ну, щодо «женити», то тут тiтка Павлина не те i я дiвчат терпiти не можу! А щодо iншого, то мае рацiю: що я, маленький? Як щось помогти, так ти вже дорослий, а як летiти на Венеру… – Замовкни хоч ти! – хапаеться за голову татко: вiн уже, мабуть, i не радий, що завiв мову про мене. – Так ти думаеш, його можна брати? – А чому й нi? Беруть же iншi з собою дiтей! Навiть набагато менших… – Іншi ж беруть… – Ти можеш хоч хвилину помовчати?! – гримае татко на мене. – Так ти радиш узяти? – Звiсно, берiть! Якщо у вас не буде часу – я за ним догляну. Зарахую до складу своеi експедицii… Ух, яка в мене тiтка! Я ладен ii зараз поцiлувати… – Я гукну зараз Таню, – каже, зводячись, татко. Таня – це моя мама, i татко хоче, щоб тiтка Павлина сама iй сказала про мене. Однак тiтка не збираеться чекати на маму: – Передай iй привiт, бо менi нiколи. До побачення на кораблi! Тiтка зникла, екран погас. Татко все ще стоiть, перетравлюючи почуте. Потiм рiшуче махае рукою: – Пiшли, космонавте!.. Та не стрибай, ще побачимо, що заспiвае наша мама. Маму застали в передпокоi – над перфокарткою для нашого домашнього робота. Робот наш, Джек, стояв перед мамою на тонюсiньких нiжках i всi своi шiсть рук тримав складеними на широкому металевому животi: вiн завжди так робив, чекаючи на перфокартку. Мама зосереджено тикала пальцем то в один клавiш, то в iнший запрограмовувала Джека на весь день. – Привiт, Джек! – сказав я голосно: ми з роботом були великими друзями. Джек одразу ж повернув до мене цилiндричну голiвку з величезними, як блюдця, очима – фотоелементи в них так i заблискотiли. Всерединi в нього щось загуло, затрiщало, пролунав тонкий голосок: – Привiт, Вiтю! Сподiваюся, ти спав добре? Вiн завжди цiкавився моiм спанням. Може, тому, що сам нiколи не спав. – Дякую, добре. Ти знаеш, що менi снилося? – Ви можете хоч трохи помовчати? – запитала мама з досадою. – Джек, я для кого стараюся? Ми обое замовкли, тiльки Джек став то зсувати, то розсувати своi телескопiчнi ноги: вiн робив це навмисне, аби мене розсмiшити. Та й важко було не розсмiятися, дивлячись, як Джек то пiднiмаеться пiд самiсiньку стелю, то опускаеться аж до пiдлоги. Я тримався, тримався i врештi не витримав. – Нi, ви таки неможливi! Мама доклацала перфокартку, ввела ii в покiрно пiдставлений Джеком бiк. Вiн одразу ж метнувся на кухню: готувати снiданок. – Ну, – сказала мама, дивлячись на мене i татка, – чим я зобов’язана такому високому вiзиту? І тут татко випалив: – Ти знаеш, Таню, Вiтя полетить з нами! Мама скiльки рокiв прожила з татком, а й досi не може спокiйно сприймати його звички все одразу випалювати. І цього разу в неi аж очi побiльшали: – Куди полетить? – На Венеру. – Ти думаеш, що говориш? – Обличчя мамине вiдразу взялося червоними плямами. – Брати дитину на ту жахливу планету! – Я не дитина!.. – Замовкни хоч ти!.. Ти знаеш, що там на нас чекае? – Це знову до татка. – Нiчого страшного… – Але ж ти сам казав, що його не можна брати в жодному разi! Ти ж сам запропонував одвезти його до Павлини! – Тiтка Павлина теж летить на Венеру! – знову втрутився я. – І бере мене в свою експедицiю! – Вiтю, помовч! – Це вже татко. – Або вийди, будь ласка!.. Так, Павлина теж летить на Венеру. І це вона порадила взяти Вiтю а собою… Що вiдповiла татовi мама, я не розiбрав: зачинилися дверi. Я стояв за дверима, як на голках, а по той бiк все лунали голоси: таткiв i мамин. Врештi дверi одчинилися i повз мене пройшла мама прямо на кухню. А потiм з’явився й татко: – Пiшли снiдати, венерiанин! І по тому, як вiн усмiхнувся, я зрозумiв, що мама здалася. * * * Ми живемо на двiстi сорок другому поверсi, а мiсяць тому жили на двадцять першому. Але мама вважае, що час од часу ми повиннi дихати висотним повiтрям, i тодi прилiтае гелiкоптер i пiднiмае нашу п’ятикiмнатну квартиру пiд самiсiнькi хмари. В мене щоразу аж холодок пробiга поза спиною, хоч татко i твердить, що не було ще випадку, щоб гелiкоптер упустив квартиру донизу. Вiн зависае навпроти вiльноi секцii, спрацьовують надпотужнi магнiти, i квартира наша намертво приростае до металевоi башти. Такi башти, на сотнi тисяч квартир кожна, стоять зараз всюди, доволi далеко одна вiд одноi, на величезних лапах-опорах, що глибоко забитi в землю. Крiм квартир, тут е i школи, i театри, i спортивнi зали, i сади, i магазини, – чого тiльки немае! – а пiд землею захованi фабрики й заводи, щоб не займали мiсця й не отруювали бiосферу. Так що довкола тiльки лiси, рiчки й озера, та ще поля, де ростуть багатолiтнi культурнi рослини, що засвоюють азот прямо з повiтря. Це ми вже вивчали у школi i, крiм того, не раз бували в музеi, де дiзналися, як жили нашi предки. В музеi дуже цiкаво, тiльки я люблю все роздивлятися сам, тож намагаюся кожного разу одстати вiд гурту. Дивлюся на той чи iнший експонат з двадцятого, наприклад, столiття i думаю: а що, якби тi далекi предки враз ожили та й побачили, якою стала сучасна пшениця чи фруктовi дерева. Що, коли б потрапили в сад, де грушi чи яблунi самi обережно струшують дозрiлi плоди в пiдставленi кошики? Або побачили сучасну пшеницю, яка не боiться нi бурi, нi зливи: одразу ж лягае на землю, а розпогодиться – зводиться, мовби нiчого й не сталося. І сiють ii раз на десять рокiв. А тiтка Павлина каже, що ii колеги хочуть сконструювати пшеницю столiтню: посiяли… i сто рокiв знай тiльки збирай! Або про комарiв, якi не кусають нi людей, анi тварин. Як прочитаеш про колишню, мошву, то аж дивуешся: як тi предки й терпiли? Це ж нi роздягнутися, нi скупатися, нi на сонцi полежати! А тепер хоч усю нiч ходи голяка. Я ранiше, коли ще не все розумiв, дивувався: чому iх просто не знищили? А тепер уже знаю: добре, що комарi лишилися. Бо що б iла риба? А птахи? Та й грунти стають од них родючiшими… Або Венера… От якби ожили тi предки – чи впiзнали б вони сучасну Венеру? Про Венеру я весь час думаю, бо незабаром на неi полечу. І ще тому, що татко якось сказав: – Напиши менi все, що ти знаеш про Венеру. – Навiщо? – Бачиш, менi треба пiдготувати лекцiю про цю планету, ось ти менi й допоможеш. Пiсля цього я одразу ж погодився: хто ж iще з моiх друзiв писав нотатки до лекцii! Пiшов у бiблiотеку, поважним голосом попросив пiдiбрати усе, що написано про Венеру. Бiблiотекар подивився на мене, мов на трохи того… божевiльного: – Усе про Венеру? – Усе! – Юначе, але ж це неможливо! Ви знаете, скiльки е книжок про цю планету? Десятки тисяч, якщо не сотнi! – Що ж тодi менi робити? – запитав я розгублено. – Ви готуетесь до популярноi лекцii? – До популярноi. – Хоч я, вбийте мене, не знав, якою буде ота таткова лекцiя! – То я вам дам кiлька книжок, у яких ви знайдете все, що вам потрiбно. Чудово! Так я принiс додому добрий десяток книжок. Прочитавши усе, я заходився коло нотаток. Звiльнив на столi мiсце, поставив безстрiчкову друкарську машинку, заклав чистий аркуш магнiтного паперу. Сiв: з чого ж починати? І тiльки надумався – Джек на порозi. – А що ти робиш? – Пишу! – вiдповiв я сердито: страх не люблю, коли менi заважають! – Про що ти пишеш? – Цiкавий, наче дитина, Джек усе мусить знати. – Про Венеру… Не заважай, бо менi нiколи! Джек замовкае. Натомiсть починае манiпулювати своiми ногами: то виростае пiд стелю, то осiдае аж до пiдлоги. Хоче мене розсмiшити. Але менi зараз не до смiху, i я якомога строгiше кажу: – Вийди i не заважай менi працювати! А то поскаржуся мамi. Джек боiться мами як вогню. Мабуть, тому, що лише мама складае для нього програми. Вiн одразу ж повернувся i вийшов. А я, наморщивши лоба, починаю тицяти по клавiшах. Спершу вiддрукував, якою Венера була п’ятсот рокiв тому, коли до неi полетiли першi космiчнi станцii, а спецiальнi апарати опустилися в ii атмосферу. Бо людина в тi часи не могла б пробути там i хвилини: згорiла б, розплющена. П’ятсот же градусiв за Цельсiем та сто атмосфер тиску! Метал, i той не витримував. До того ж в атмосферi майже не було кисню – один вуглець. Мов навмисне для того, щоб Живi iстоти туди й не потикалися. Та вченi зiбралися й стали думати, як зробити Венеру придатною для життя. Думали, думали, сто лiт майже думали, i врештi надумалися: остудити Венеру! Понизити температуру до земноi. Спершу хотiли перевести Венеру на iншу орбiту. Од Сонця подалi. Збудувати на полюсах величезнi атомнi двигуни та й запустити. Але потiм, коли пiдрахували, то зрозумiли, що нiчого не вийде. Бо вивести Венеру на нову орбiту – означало б порушити орбiти всiх iнших планет, в тiм числi й нашоi Землi. А потiм Венера пiд час перельоту втратила б майже всю свою атмосферу. І деформувалася б. Тож ученi вирiшили: планету не чiпати, а створити довкола неi сонцезахисний екран. Прикрити наче парасолькою, що вiдбивала б майже все iнфрачервоне промiння, поки планета охолоне до потрiбноi температури. Зараз, коли подивитися на Венеру в телескоп, «парасолька» ота вiдразу ж впадае в око. Сяе, мов розплавлене срiбло. А потiм заходилися коло вуглецю: прямо в атмосферу висiяли спецiальнi бактерii, якi жадiбно поглинали вуглець, видiляючи кисень. Кожна бактерiя, розмножуючись, дiлилася щосекунди на двi, i так без кiнця. Кожна рослина, завезена туди iз Землi, починае рости, мов несамовита. «Венерiанський гiгантизм» – так охрестили це явище вченi. Я сам бачив у венерiанському музеi отi неймовiрнi рослини. Листок лопуха завбiльшки з величезну кiмнату. Або одна картоплина на сто тридцять два кiлограми! Або тридцятикiлограмове яблуко. Могло б вирости й бiльше, та не витримував хвостик – обривався. Ото якби таке яблуко впало раптом на голову! Хоча б тому ж Сашковi, якого я терпiти не можу. Такий уже задавака!.. Ну, а потiм, коли атмосфера значно потоншала та наповнилася киснем, стали думати про водень, бо життя ж без води не бувае, а вода – це Н20. І знову висiяли бактерii, тепер уже в грунт, у скельнi породи. То були фабрики водню, що безперестанку надходив в атмосферу. Там вiн сполучався з киснем пiд суцiльнi блискавки, i цiлi потоки води день i нiч лилися згори, заповнюючи щонайменшi западини. Так утворилися моря й океани, рiчки та озера, словом, усе, як i на нашiй Землi, тiльки вiсiм материкiв замiсть наших шести та набагато бiльше гiр i вулканiв. Не забув написати й про клiмат: суцiльнi субтропiки, бо вологiсть там набагато вища од нашоi. Так що снiг не випадае нiколи, а тиск – пiвтори атмосфери. Іще там живуть штучно виведенi розумнi iстоти… Генетики конструювали iх так, щоб вони iдеально були пристосованi до нелегких тих умов. Бо землянин бiльше п’яти рокiв не витримуе: шкiра покриваеться мохом, i тодi треба мерщiй тiкати на Землю. Тож на Венерi постiйно живуть лише венерiани. Розум iхнiй анiскiльки не поступаеться людському, i зовнi вони дуже подiбнi до нас, хiба що мають довшi й могутнiшi тулуби, мускулистiшi руки й ноги. Окрiм венерiан, там е iще оранги… Точнiсiнькi копii орангутангiв, що iх можна побачити в зоопарках. Лише з майже людським розумом. Це одна група генетикiв, коли вирiшували, ким заселити Венеру, звернула в своiх пошуках увагу на мавп, iдеально пристосованих до субтропiкiв. То й вирiшили – взяти тiло орангутанга, а розум – людський. Що з того вийшло, розповiм трохи нижче. Ми з татком, власне, й летимо через це… Додам лише, що тим орангутангам iз людським майже iнтелектом дали назву «оранги»… Все ж не тварини, а майже люди… Що ж iще цiкавого на Венерi? Ну, рiзнi рослини, якi самi там розплодилися. Вiдбулися якiсь таемничi мутацii, як каже тiтка Павлина. Вона саме за цим туди й iде: вивчати отi мутацii. Цiкаво, вiзьме вона iз собою Цезаря чи нi? Мабуть, не вiзьме; татко сказав, що з цим дуже строго. А жаль. Та й Цезар сам сумуватиме… Що ж iще про Венеру? Здаеться, все. А про що не написав, те побачу на мiсцi. Бо для чого тодi й летiти?.. – Багатенько ж ти написав! – сказав насмiшкувато татко. – Аж двi неповнi сторiнки! Прочитав надруковане, поклав до папки. – Ну, бiжи, вiдпочинь, роботяго! Я пiшов, трохи ображений. Цим дорослим нiколи не вгодиш. Зайшов до своеi кiмнати, взяв махольот, винiс на лоджiю. Лоджiя в нас величезна, бiльша за всi кiмнати, разом узятi, i вся геть заросла травою, кущами, деревами, квiтами: щоразу виходиш наче у парк. І метелики лiтають, i бджоли, е навiть двi ящiрки: Кузя i Тузя; коли жили нижче, то часто прилiтали синицi. Одна пара навiть гнiздо в нас звила – минулого року. Так мама менi до того гнiзда заборонила й пiдходити: боялася, що я пташенят налякаю. І Джека не пускала на лоджiю, навiть квiти поливала сама. Якось тiтка Павлина, гостюючи в нас, запропонувала посадити дещо з отих, нею виведених, але мама рiшуче вiдмовилася: – Бракувало iще, щоб мене квiти ловили за поли! Або отого твого жахливого кактуса! Тiтка Павлина щиро образилася. І довгенько нас не провiдувала. А потiм вони помирилися, i тепер ми гуртом летимо на Венеру… Я пiдiйшов на край лоджii, глянув через бильця донизу. Ух-х… Наче над прiрвою – аж голова пiшла обертом. От звiдки б стрибнути! Але я не наважуюся, хоч i знаю, що махольот не пiдведе: вiн сконструйований так, що весь час пiдстраховуе того, хто ним користуеться. Для цього й живлення пристебнуте збоку: акумулятори. Зараз увесь наш наземний транспорт – на акумуляторах. Пiд’iхав до станцii, помiняв акумулятор – i котися хоч за тисячу кiлометрiв. А лiтаки й гелiкоптери – тi на водневих двигунах. І всi пiдземнi заводи та фабрики – електрика й водень. Несу махольот до швидкiсного лiфта. Натискаю на двадцятий поверх знизу: там стартовий майданчик. На майданчику порожньо. Лише якийсь малюк вовтузиться бiля свого махольотика. Аж сопе, бiдолаха! – Що, не виходить? – пiдiйшов я до нього. Малюк глянув на мене i засопiв iще дужче. – Ти ж не на ту кнопку натискаеш! Треба ось на цю. Малюк аж одвернувся од мене. І знову став тицяти в ту ж кнопку, що й перед цим. От дивак! Ну, хай потицяе, доки набридне. Я натиснув на жовту кнопку – i махольот випустив крила. Величезнi, легкi, опушенi синтетичним пiр’ям, точнiсiнько такi, як у птаха. У журавля чи в орла. Натиснув ще на одну кнопку, тепер уже червону, щоб пересвiдчитись, чи все гаразд з рушiйними пристроями. Махольот одразу ж ожив, задзижчав по-осиному, крила напружилися, махнули раз, вдруге – мене так i одiрвало вiд пiдлоги… Вимкнув, пiшов на край майданчика. Перед тим, як стрибнути, оглянувся на малюка: той i далi тицяв так само в одну i ту ж кнопку. Просунув руки у спецiальнi петлi пiд крилами, заплющив очi, стрибнув. Вiрнiше – не стрибнув, а лiг на крила. Вони одразу ж пiдхопили мене, понесли над лiсом. Було таке вiдчуття, наче в мене вже не руки, а крила, як у птахiв, я майже вiдчував, як туге, пружне повiтря обтiкало кожну пiр’iну. Хотiлося пiднятися вище i вище, аж пiд отi он хмари, де кружляло кiлька спортсменiв, але менi поки що не можна, в мого махольота крила не червоного, а бiлого кольору, а це означае, що менi заборонено одриватися од землi вище, нiж на сто метрiв. Ну, нiчого, не довго лишилося чекати. Ось складу норми на кандидата у майстри i теж лiтатиму пiд хмарами. Пiдi мною внизу, при самiй землi, ширяють зовсiм уже малюки: крила iхнiх махольотiв розмальованi всiма кольорами веселки. Наче метелики. Рiзко спускаюся донизу, до невеличкоi рiчки, де розташований пляж. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ИТ» Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/d-marov_anatol-y/druga-planeta