Русалочьи сказки Алексей Николаевич Толстой Сборник сказок Алексея Толстого. Алексей Толстой РУСАЛОЧЬИ СКАЗКИ РУСАЛКА Во льду дед Семен бьет прорубь – рыбку ловить. Прорубь не простая налажена с умом. Дед обчертил пешней круг на льду, проколупал яму, посередине наладил изо льда же кольцо, а внутри его ударил пешней. Хлынула спертая, студеная вода, до краев наполнила прорубь. С водой вошли рыбки – снеток, малявка, плотва. Вошли, поплавали, а назад нет ходу – не пускает кольцо. Посмеялся своей хитрости дед Семен, приладил сбоку к проруби канавку – сачок заводить и пошел домой, ждать ночи – когда и большая рыбина в прорубь заходит. Убрал дед Семен лошадь и овцу – все свое хозяйство – и полез на печь. А жил он вдвоем со старым котом на краю села в мазанке. Кот у деда под мышкой песни запел, тыкался мокрым носом в шею. – Что ты, неугомонный, – спрашивал дед, – или мышей давно не нюхал? Кот ворочался, старался выговорить на кошачьем языке не понять что. «Пустяки», – думает дед, а сна нет как нет. Проворочался до полуночи, взял железный фонарь, сачок, ведро и пошел на речку. Поставил у проруби железный фонарь, стал черенком постукивать по льду. – Ну-ка, рыбка, плыви на свет. Потом разбил тонкий ледок, завел сачок и вытянул его полный серебряной рыбешки. «Что за диво, – думает дед, – никогда столько рыбы не лавливал. Да смирная какая, не плещется». Завел и еще столько же вытянул. Глазам не верит: «Нам с котом на неделю едева не проесть». Посветил фонарем в прорубь – и видит на дне около кольца лежит темная рыбина. Распоясался дед Семен, снял полушубок, рукава засучил, наловчился да руками под водой и ухватил рыбину. А она хвостом не бьет, – смирная. Завернул дед рыбу в полу, подхватил ведро с малявками, и – домой… – Ну, – говорит, – котище, поедим на старости до отвала, смотри… И вывалил из полы на стол. И на столе вытянула зеленый плес, руки сложила, спит русалка, личико – спокойное, детское… Дед – к двери, ведро уронил, а дверь забухла, – не отворяется. Русалка спит… Обошелся дед понемногу; пододвинулся поближе, потрогал – не кусается, и грудь у нее дышит, как у человека. Старый кот рыбу рассыпанную не ест, на русалку смотрит, – горят котовские глаза. Набрал дед тряпья, в углу на печке гнездо устроил, в головах шапку старую положил, отнес туда русалку, а чтобы тараканы не кусали, – прикрыл решетом. И сам на печку залез, да не спится. Кот ходит, на решето глядит… Всю ночь проворочался старый дед; поутру скотину убрал да опять к печке: русалка спит; кот от решета не отходит. Задумался дед; стал щи из снетков варить, горшок валится, чаду напустил… Вдруг чихнуло… – Кот, это ты? – спрашивает дед. Глянул под решето, а у русалки открытые глаза, – светятся. Пошевелила губами: – Что это ты, дед, как чадишь, не люблю я чаду. – А я сейчас, – заторопился дед, окно поднял, а горшок с недоваренными щами вынес за дверь. – Проснулась? А я тебя было за щуку опознал. Половина дня прошла, сидят дед и кот голодные. Русалка говорит: – Дед Семен, я есть хочу. – А я сейчас, вот только, – дед помялся, – хлебец ржаной у меня, больше ничего нет. – Я леденцов хочу. – Сейчас я, сейчас… – Вышел дед на двор и думает: «Продам овцу, куда мне овца? Куплю леденцов…» Сел на лошадь, овцу через шею перекинул, поскакал в село. К вечеру вернулся с леденцами. Русалка схватила в горсть леденцов – да в рот, так все и съела, а наевшись, заснула… Кот сидел на краю печки, злой, урчал. Приходит к деду внучонок Федька, говорит: – Сплети, дед, мочальный кнут… Отказать нельзя. Принялся дед кнут вить, хоть и не забавно, как раньше бывало. Глаза старые, за всем не углядишь, а Федька на печку да к решету. – Деда, а деда, что это? – кричит Федька и тянет русалку за хвост… Она кричит, руками хватается за кирпичи. – Ах ты озорник! – никогда так не сердился дед Семен; отнял русалку, погладил, а Федьку мочальным кнутом: – Не балуй, не балуй… Басом ревел Федька: – Никогда к тебе не приду… – И не надо. Замкнулся дед, никого в избу не пускал, ходил мрачный. А мрачнее деда – старый рыжий кот… – Ох, недоброе, кот, задумал, – говорил дед. Кот молчал. А русалка просыпалась, клянчила то леденцов, то янтарную нитку. Или еще выдумала: – Хочу самоцветных камушков, хочу наряжаться. Нечего делать – продал дед лошадь, принес из города сундучок камушков и янтарную нитку. – Поиграй, поиграй, золотая, посмейся. Утром солнце на печь глядело, сидела русалка, свесив зеленый плес с печи, пересыпала камушки из ладони в ладонь, смеялась. Дед улыбался в густые усы, думал: «Век бы на нее просмотрел». А кот ходил по пустому хлеву и мяукал хриплым мявом, словно детей хоронил. Потом прокрался в избу. Шерсть дыбом, глаза дикие. Дед лавку мыл; солнце поднималось, уходило из избы… – Дед, дед! – закричала русалка. – Разбери крышу, чтобы солнце весь день на меня светило. Не успел дед повернуться, а кот боком махнул на печь, повалил русалку, искал усатой мордой тонкое горло. Забилась русалка, вывертывается. Дед на печь, оттащил кота. – Удуши кота, удуши кота, – плачет русалка. – Кота-то удушить? – говорит дед. – Старого!.. – Он меня съест. Скрутил дед тонкую бечевку, помазал салом, взял кота, пошел в хлев. Бечевку через балку перекинул, надел на кота петлю. – Прощай, старичок… Кот молчал, зажмурил глаза. Ключ от хлева дед бросил в колодезь. А русалка долго на этот раз спала: должно быть, с перепугу. Прошла зима. Река разломала лед, два раза прорывала плотину, насилу успокоилась. Зазеленела на буграх куриная слепота, запахло березами, и девушки у реки играли в горелки, пели песни. Дед Семен окно раскрыл; пахучий, звонкий от песен ветер ворвался в низкую избу. Молча соскочила с печи русалка, поднялась на руках. Глядит в окно, не сморгнет, высоко дышит грудь. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ИТ» Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/aleksey-tolstoy/rusaloch-i-skazki