Кавказский пленник
Александр Сергеевич Пушкин


«Прими с улыбкою, мой друг,

Свободной музы приношенье:

Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье

И вдохновенный свой досуг.

Когда я погибал, безвинный, безотрадный,

И шепот клеветы внимал со всех сторон,

Когда кинжал измены хладный,

Когда любви тяжелый сон

Меня терзали и мертвили,

Я близ тебя еще спокойство находил;

Я сердцем отдыхал – друг друга мы любили:

И бури надо мной свирепость утомили,

Я в мирной пристани богов благословил…»





Александр Сергеевич Пушкин

Кавказский пленник

Повесть





Посвящение Н. Н. Раевскому


		Прими с улыбкою, мой друг,
		Свободной музы приношенье:
		Тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
		И вдохновенный свой досуг.
		Когда я погибал, безвинный, безотрадный,
		И шепот клеветы внимал со всех сторон,
		Когда кинжал измены хладный,
		Когда любви тяжелый сон
		Меня терзали и мертвили,
		Я близ тебя еще спокойство находил;
		Я сердцем отдыхал – друг друга мы любили:
		И бури надо мной свирепость утомили,
		Я в мирной пристани богов благословил.

		Во дни печальные разлуки
		Мои задумчивые звуки
		Напоминали мне Кавказ,
		Где пасмурный Бешту[1 - Бешту, или, правильнее, Бештау, кавказская гора в 40 верстах от Георгиевска. Известна в нашей истории.], пустынник величавый,
		Аулов[2 - Аул. Так называются деревни кавказских народов.] и полей властитель пятиглавый,
		Был новый для меня Парнас.
		Забуду ли его кремнистые вершины,
		Гремучие ключи, увядшие равнины,
		Пустыни знойные, края, где ты со мной
		Делил души младые впечатленья;
		Где рыскает в горах воинственный разбой
		И дикий гений вдохновенья
		Таится в тишине глухой?
		Ты здесь найдешь воспоминанья,
		Быть может, милых сердцу дней,
		Противоречия страстей,
		Мечты знакомые, знакомые страданья
		И тайный глас души моей.
		Мы в жизни розно шли: в объятиях покоя
		Едва, едва расцвел и вслед отца-героя
		В поля кровавые, под тучи вражьих стрел,
		Младенец избранный, ты гордо полетел.
		Отечество тебя ласкало с умиленьем,
		Как жертву милую, как верный свет надежд.
		Я рано скорбь узнал, постигнут был гоненьем;
		Я жертва клеветы и мстительных невежд;
		Но, сердце укрепив свободой и терпеньем,
		Я ждал беспечно лучших дней;
		И счастие моих друзей
		Мне было сладким утешеньем.




Часть I


		В ауле, на своих порогах,
		Черкесы праздные сидят.
		Сыны Кавказа говорят
		О бранных, гибельных тревогах,
		О красоте своих коней,
		О наслажденьях дикой неги;
		Воспоминают прежних дней
		Неотразимые набеги,
		Обманы хитрых узденей[3 - Уздень, начальник или князь.],
		Удары шашек[4 - Шашка, черкесская сабля.] их жестоких,
		И меткость неизбежных стрел,
		И пепел разоренных сел,
		И ласки пленниц чернооких.

		Текут беседы в тишине;
		Луна плывет в ночном тумане;
		И вдруг пред ними на коне
		Черкес. Он быстро на аркане
		Младого пленника влачил.
		«Вот русский!» – хищник возопил.
		Аул на крик его сбежался
		Ожесточенною толпой;
		Но пленник хладный и немой,
		С обезображенной главой,
		Как труп, недвижим оставался.
		Лица врагов не видит он,
		Угроз и криков он не слышит;
		Над ним летает смертный сон
		И холодом тлетворным дышит.

		И долго пленник молодой
		Лежал в забвении тяжелом.
		Уж полдень над его главой
		Пылал в сиянии веселом;
		И жизни дух проснулся в нем,
		Невнятный стон в устах раздался;
		Согретый солнечным лучом,
		Несчастный тихо приподнялся;
		Кругом обводит слабый взор…
		И видит: неприступных гор
		Над ним воздвигнулась громада,
		Гнездо разбойничьих племен,
		Черкесской вольности ограда.
		Воспомнил юноша свой плен,
		Как сна ужасного тревоги,
		И слышит: загремели вдруг
		Его закованные ноги…
		Все, все сказал ужасный звук;
		Затмилась перед ним природа.
		Прости, священная свобода!
		Он раб.
		За саклями[5 - Сакля, хижина.] лежит
		Он у колючего забора.
		Черкесы в поле, нет надзора,
		В пустом ауле все молчит.
		Пред ним пустынные равнины
		Лежат зеленой пеленой;
		Там холмов тянутся грядой
		Однообразные вершины;
		Меж них уединенный путь
		В дали теряется угрюмой —
		И пленника младого грудь
		Тяжелой взволновалась думой…

		В Россию дальный путь ведет,
		В страну, где пламенную младость
		Он гордо начал без забот;
		Где первую познал он радость,
		Где много милого любил,
		Где обнял грозное страданье,
		Где бурной жизнью погубил
		Надежду, радость и желанье
		И лучших дней воспоминанье
		В увядшем сердце заключил.
		…………………………………………
		…………………………………………

		Людей и свет изведал он
		И знал неверной жизни цену.
		В сердцах друзей нашед измену,
		В мечтах любви безумный сон,
		Наскуча жертвой быть привычной
		Давно презренной суеты,
		И неприязни двуязычной,
		И простодушной клеветы,
		Отступник света, друг природы,
		Покинул он родной предел
		И в край далекий полетел
		С веселым призраком свободы.

		Свобода! он одной тебя
		Еще искал в пустынном мире.
		Страстями чувства истребя,
		Охолодев к мечтам и к лире,
		С волненьем песни он внимал,
		Одушевленные тобою,
		И с верой, пламенной мольбою
		Твой гордый идол обнимал.
		Свершилось… целью упованья
		Не зрит он в мире ничего.
		И вы, последние мечтанья,
		И вы сокрылись от него.
		Он раб. Склонясь главой на камень,
		Он ждет, чтоб с сумрачной зарей
		Погас печальной жизни пламень,
		И жаждет сени гробовой.

		Уж меркнет солнце за горами;
		Вдали раздался шумный гул;
		С полей народ идет в аул,
		Сверкая светлыми косами.
		Пришли; в домах зажглись огни,
		И постепенно шум нестройный
		Умолкнул; все в ночной тени
		Объято негою спокойной;
		Вдали сверкает горный ключ,
		Сбегая с каменной стремнины;
		Оделись пеленою туч
		Кавказа спящие вершины…
		Но кто, в сиянии луны,
		Среди глубокой тишины
		Идет, украдкою ступая?
		Очнулся русский. Перед ним,
		С приветом нежным и немым,
		Стоит черкешенка младая.
		На деву, молча, смотрит он
		И мыслит: это лживый сон,
		Усталых чувств игра пустая.
		Луною чуть озарена,
		С улыбкой жалости отрадной
		Колена преклонив, она
		К его устам кумыс[6 - Кумыс делается из кобыльего молока; напиток сей в большом употреблении между всеми горскими и кочующими народами Азии. Он довольно приятен вкусу и почитается весьма здоровым.] прохладный
		Подносит тихою рукой.
		Но он забыл сосуд целебный;
		Он ловит жадною душой
		Приятной речи звук волшебный
		И взоры девы молодой.
		Он чуждых слов не понимает;
		Но взор умильный, жар ланит,
		Но голос нежный говорит:
		Живи! и пленник оживает.
		И он, собрав остаток сил,
		Веленью милому покорный,
		Привстал и чашей благотворной
		Томленье жажды утолил.
		Потом на камень вновь склонился
		Отягощенною главой;
		Но все к черкешенке младой
		Угасший взор его стремился;
		И долго, долго перед ним
		Она, задумчива, сидела;
		Как бы участием немым
		Утешить пленника хотела;
		Уста невольно каждый час
		С начатой речью открывались;
		Она вздыхала, и не раз
		Слезами очи наполнялись.

		За днями дни прошли как тень.
		В горах, окованный, у стада
		Проводит пленник каждый день.
		Пещеры темная прохлада
		Его скрывает в летний зной;
		Когда же рог луны сребристой
		Блеснет за мрачною горой,
		Черкешенка, тропой тенистой,
		Приносит пленнику вино,
		Кумыс, и ульев сот душистый,
		И белоснежное пшено;
		С ним тайный ужин разделяет;
		На нем покоит нежный взор;
		С неясной речию сливает
		Очей и знаков разговор;
		Поет ему и песни гор,
		И песни Грузии счастливой[7 - Счастливый климат Грузии не вознаграждает сей прекрасной страны за все бедствия, вечно ею претерпеваемые. Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицианова, измены, убийства – иногда любовь и наслаждения.]
		И памяти нетерпеливой




Конец ознакомительного фрагмента.



notes


Примечания





1


Бешту, или, правильнее, Бештау, кавказская гора в 40 верстах от Георгиевска. Известна в нашей истории.




2


Аул. Так называются деревни кавказских народов.




3


Уздень, начальник или князь.




4


Шашка, черкесская сабля.




5


Сакля, хижина.




6


Кумыс делается из кобыльего молока; напиток сей в большом употреблении между всеми горскими и кочующими народами Азии. Он довольно приятен вкусу и почитается весьма здоровым.




7


Счастливый климат Грузии не вознаграждает сей прекрасной страны за все бедствия, вечно ею претерпеваемые. Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицианова, измены, убийства – иногда любовь и наслаждения.


 
Текст предоставлен ООО «ИТ»
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/aleksandr-pushkin/kavkazskiy-plennik-2-kupit