Жду тебя Дженнифер Ли Арментроут Main Street. Коллекция «Скарлет»Жду тебя #1 Эвери бежит от своего прошлого в небольшой городок, где ее никто не знает. И становится объектом внимания красавца однокурсника Кэма. Однако то, от чего она старалась укрыться, снова напоминает о себе звонками-угрозами. Жизнь Кэма также таит немало скелетов в шкафу. Чем станет для них взаимное притяжение? Крахом надежд или спасительной любовью? Дженнифер Ли Арментроут Жду тебя © 2013 by Jennifer L. Armentrout © И. Литвинова, перевод на русский язык © ООО «Издательство АСТ», 2015 * * * Посвящаю тем, кто читает эту книгу прямо сейчас. Без вас у меня ничего не получилось бы. Вы – замечательные, друзья мои. Глава 1 Больше всего в жизни я боялась двух вещей. Я панически боялась проснуться среди ночи и увидеть перед собой полупрозрачную фигуру призрака. Умом я понимала, что такое вряд ли случится, но стоило подумать об этом, как становилось не по себе. А еще я всегда боялась опоздать на занятия. Я ненавижу опаздывать. Терпеть не могу, когда все оборачиваются и смотрят, как ты влетаешь в класс через минуту после начала урока. Вот почему весь уик-энд я колдовала над картами Гугл, прокладывая маршрут от своей квартиры в Юниверсити Хайтс до парковки для тех, кто живет не на кампусе. И в воскресенье даже съездила туда два раза, чтобы убедиться, что Гугл меня не обманывает. Расстояние составило чуть больше полутора километров. Пять минут на машине. Я выехала из дома на пятнадцать минут раньше, чтобы приехать ровно в девять, за десять минут до начала лекции. Но я не учла полуторакилометровую пробку перед светофором в исторической части города и «аншлага» на парковке кампуса. Мне пришлось оставить машину у ближайшей железнодорожной станции, оставшееся время ушло на поиски паркомата. «Если тебе так уж неймется удрать на другой конец страны, живи, по крайней мере, на кампусе. Надеюсь, у них есть общежитие?» Голос матери ворвался в мои мысли, когда я остановилась перед корпусом естественных наук имени Роберта Бёрда, чтобы отдышаться после восхождения на самый крутой в мире холм. Я умышленно отказалась от общежития, зная, что мои родители непременно время от времени будут там появляться, докучать наставлениями и разговорами и я бы умерла со стыда перед ни в чем не повинными сокурсниками. Вместо этого я залезла в свои кровно заработанные деньги и сняла апартаменты с двумя спальнями рядом с кампусом. Морганстены были в бешенстве. И это доставляло мне особенную радость. Но сейчас я уже начинала жалеть о своей бунтарской выходке, потому что, когда из удушливой жары августовского утра я нырнула в прохладу кирпичного здания, на часах было уже одиннадцать минут десятого, а кабинет астрономии, куда я так спешила, находился на втором этаже. И почему, черт возьми, я выбрала астрономию? Может, потому, что от перспективы просидеть еще один год на биологии меня тошнило? Да, точно. В этом была причина. Взбежав вверх по широкой лестнице, я ворвалась в двойные двери и влетела прямо в кирпичную стену. Шатаясь, я беспомощно взмахнула руками, словно сбитый уличный регулировщик. Нагруженная учебниками «сумка-почтальонка» соскользнула с плеча, увлекая меня за собой. Волосы рыжей пеленой накрыли мое лицо, заслоняя окружающий мир. Боже мой, я падала! И ничто не могло этому помешать. Я уже представила себя со сломанной шеей. Меня ожидал настоящий кошмар… Моя талия вдруг оказалась в жестких тисках, которые и остановили свободное падение. Сумка упала на пол, и из нее посыпались дорогущие книги и ручки. Мои любимые авторучки! Они катились по блестящему паркету. А в следующее мгновение я была прижата к стенке. И она оказалась на удивление теплой. Стена ухмыльнулась. – Тпру! – произнес низкий голос. – Ты жива, милая? Стена была вовсе не стеной. Это был парень. Мое сердце остановилось, и всего на миг сдавило грудь так, что я не могла ни двигаться, ни соображать. Меня отбросило на пять лет назад. Я оцепенела. Воздух с трудом вырвался из легких, и мурашки пробежали по спине. Мышцы одеревенели. – Эй, – уже мягче, даже с некоторым беспокойством произнес голос, – ты в порядке? Я заставила себя сделать глубокий вдох, просто чтобы не задохнуться. Вдох-выдох, вдох-выдох, напомнила я себе. За последние пять лет я, кажется, снова научилась дышать. Я уже была не четырнадцатилетней девчонкой. И жила не там, а здесь, на другом конце страны. Два пальца взяли меня за подбородок, заставив поднять голову. Дивные голубые глаза в обрамлении густых черных ресниц неотрывно смотрели на меня. Их глубокий цвет, ослепительно-яркий на фоне угольных зрачков, был таким живым и возбуждающим, что на какое-то мгновение я потеряла ощущение реальности. И тут меня словно током ударило. Парень держал меня в своих руках. Это было со мной впервые. Тот единственный эпизод из прошлого был не в счет, я предпочла бы забыть его навсегда. Но с этим парнем… я прижималась к нему, прижималась всем телом. Как если бы мы танцевали. Меня обдало жаром, когда я вдохнула легкий аромат одеколона. Вау. Запах был приятным и дорогим, как и его… На меня вдруг накатила злость, сладкое и знакомое чувство, которое всегда помогало побороть панику и смущение. Я в отчаянии уцепилась за него и обрела дар речи: – Отпусти. Меня. Сейчас же. Голубые Глаза тотчас убрали руки. Лишившись опоры, я покачнулась и еле удержалась на ногах. Тяжело дыша, словно пробежала пару километров, я откинула с лица волосы и наконец смогла заглянуть в Голубые Глаза. Боже правый, эти Голубые Глаза… Вот такие красавцы и толкают девчонок на глупости. Он был высок, на две головы выше меня, широк в плечах, узок в талии. Фигура атлета, пловца. Волнистые черные волосы падали ему на лоб, сливаясь с темными бровями. Широкие скулы и полные, выразительные губы завершали образ, будто созданный для того, чтобы девчонки пускали слюни. И в сочетании с глазами-сапфирами… нет, устоять было невозможно. Кто мог подумать, что в каком-то захолустном Шефердстауне водятся такие породистые самцы? И я наткнулась на него. В буквальном смысле. Потрясающе. – Прошу прощения. Я торопилась на занятия. Опаздываю и… Уголки его губ чуть дрогнули, когда он опустился на колени и начал собирать мои разбросанные вещи. Я была готова разрыдаться. Слезы уже душили меня. Теперь я точно опоздала, и не могло быть и речи о том, чтобы в первый же день учебы войти в класс и так опозориться. Это был полный провал. Я нагнулась, чтобы собрать свои авторучки. – Не обязательно мне помогать. – Нет проблем. – Он поднял листок бумаги и взглянул на меня. – Астрономия, кабинет 205? Между прочим, я тоже туда направляюсь. Здорово. Теперь мне весь семестр суждено любоваться парнем, которого я чуть не покалечила. – Ты опоздал, – запинаясь, пролепетала я. – Мне очень жаль. Затолкав книги и авторучки в мою сумку, он встал и протянул ее мне. – Не переживай. – Кривоватая ухмылка появилась на его лице, и стала заметна ямочка, но почему-то только на левой щеке. – Я привык, что девушки сами на меня бросаются. Я поморщилась, решив, что не расслышала или неправильно поняла голубоглазого красавчика. Ну не мог же он, в самом деле, сморозить такую чушь. Но я ошиблась, он действительно так сказал, и это было еще не все. – Правда, никто еще не пытался запрыгнуть на спину. Мне даже понравилось. Чувствуя, как горят мои щеки, я наконец очнулась. – Я вовсе не пыталась запрыгнуть тебе на спину. И вообще бросаться на тебя… – В самом деле? – Кривоватая усмешка никуда не делась. – Тогда вдвойне обидно. Могло бы получиться лучшее в истории начало учебного года. Я не нашлась с ответом и тупо стояла, прижимая к груди тяжелую сумку. В моем родном городе ребята не флиртовали со мной. В старшей школе большинство из них даже не осмеливалось взглянуть в мою сторону, а те немногие, кто со мной общался, и в мыслях не допускали флирта. Взгляд Голубых Глаз упал на листок бумаги, оставшийся у него в руке. – Эвери Морганстен? Сердце екнуло. – Как ты узнал мое имя? Он склонил голову набок и улыбнулся. – Из твоего расписания. – О. – Я смахнула растрепавшиеся волосы с разгоряченного лица. Он вернул мне листок с расписанием, и я судорожно стала запихивать его обратно в сумку. Неловкая пауза затянулась, пока я возилась с застежкой. – Меня зовут Кэмерон Гамильтон, – произнесли Голубые Глаза. – Но все называют меня Кэм. Кэм. Я мысленно повторила это имя несколько раз, уже влюбляясь в него. – Спасибо тебе, Кэм. Он нагнулся и поднял с пола черный рюкзак, который я до сих пор не заметила. Несколько темных завитков упали ему на лоб, и, выпрямившись, он тряхнул головой. – Ну что, ты готова к нашему торжественному появлению в классе? Мои ноги приросли к полу, и я не могла пошевелиться, в то время как он повернулся и сделал пару шагов к закрытой двери кабинета 205. Взявшись за ручку двери, он бросил на меня выжидательный взгляд через плечо. Но я все еще находилась в ступоре. И виной тому была вовсе не встреча с, возможно, самым сексуальным парнем кампуса. Я просто не могла зайти в класс под прицелом устремленных на меня глаз. За последние пять лет мне надоело быть в центре внимания всюду, где бы я ни появилась. На моем лбу выступили предательские капельки пота. Я стала отступать назад, чтобы бежать прочь от классной комнаты и Кэма. Он повернулся, и его брови взметнулись вверх, а на красивом лице застыло любопытство. – Ты двигаешься не в ту сторону, милая. Я могла бы ответить, что уже полжизни двигаюсь не в ту сторону. – Я не могу. – Не можешь что? – Он шагнул ко мне. И тут меня как будто ошпарило. Повернувшись, я рванула так, будто участвовала в гонке за последней во всем мире чашкой кофе. Добежав до этих чертовых двойных дверей, я услышала, как он выкрикивает мое имя, но меня уже было не остановить. Мое лицо пылало, когда я неслась вниз по лестнице. Задыхаясь, я выскочила на улицу. Ноги двигались по инерции, пока я не рухнула на скамейку в сквере у соседнего здания библиотеки. Раннее утреннее солнце показалось мне слишком ярким, и я крепко зажмурилась. Черт побери! Вот я и произвела первое впечатление в новом городе, в университете… в новой жизни. Я переехала за тысячу километров, чтобы начать все заново, но в считаные минуты опять все испортила. Глава 2 У меня было два варианта: махнуть рукой на провалившуюся попытку начать обучение в новом колледже или пойти домой, забраться в постель и укрыться с головой одеялом. Мне очень хотелось выбрать второе, но тогда это была бы не я. Если бы моим девизом было бежать и прятаться, я бы не выжила в старших классах. Я машинально потянулась к левому запястью и коснулась широкого серебряного браслета, убедившись, что он на месте. А ведь старшая школа могла стать последним этапом моего существования. С родителями случился припадок, когда я сообщила им о своих планах отправиться в университет за тридевять земель от дома. Если бы речь шла о Гарварде, Йеле или колледже Свит Брайар, они бы с радостью поддержали мою идею. Но университет не из «Лиги плюща»?[1 - «Лига плюща» (The Ivy League) – ассоциация восьми самых старых (первый – Гарвадский – был основан в 1636 г., самый «молодой» – Корнелльский – в 1865 г.) университетов США, расположенных на северо-востоке страны. Считается, что они предоставляют самый высокий уровень образования, имея щедрое финансирование и возможность приглашать лучших преподавателей. Название ассоциации дал плющ, побеги которого обвивают стены старинных зданий.] Позор. Они просто не могли понять. И так и не поняли. Ни за что на свете я бы не стала учиться там, где учились они сами, или подавать заявление туда, куда силой заталкивали своих отпрысков половина жителей нашего города. Мне хотелось уехать подальше от привычных глумливых насмешек и шепотков, едких, как кислота. Уехать туда, где еще не слышали мою историю или ее версии, обрастающие все новыми подробностями; чтобы уже и самой забыть о том, что произошло в ночь на Хэллоуин пять лет назад. Здесь до меня никому не было дела. Меня никто не знал. Никто ни о чем не подозревал. И даже не догадывался о том, что скрывает браслет в теплые летние дни, когда рубашка с длинным рукавом уже не спасает. Переезд сюда был моим решением, и оно было правильным. Родители грозились перекрыть мне доступ к трастовому фонду, что меня только позабавило. У меня были собственные деньги, которыми я могла распоряжаться единолично, как только мне исполнилось восемнадцать. Деньги, которые я заработала. В общем, родителей я снова разочаровала, но если бы я осталась в Техасе, то, наверное, меня бы уже не было в живых. Взглянув на часы на дисплее мобильника, я оторвалась от скамейки и перекинула сумку через плечо. На историю я уж точно могла прийти вовремя. Корпус общественных наук стоял у подножия холма, на который я только что взобралась. Я пересекла забитую машинами улицу и смешалась с толпой студентов: парочки, группки – многие, очевидно, знали друг друга. Но я не чувствовала себя аутсайдером, а радовалась невероятному ощущению свободы. Так приятно было оставаться незнакомкой. Выбросив из головы мысли о своем эпохальном утреннем провале, я зашла в корпус Уайтхолл и поднялась по лестнице. В коридоре наверху было многолюдно: студенты ждали, пока освободятся аудитории. Я пробралась сквозь толчею из гогочущих компаний, избегая столкновения с теми, кто еще не успел за первый урок проснуться. Отыскав свободное местечко напротив своего класса, я села у стенки, скрестила ноги и потерла руками о джинсы, предвкушая начало занятий по этому предмету. Большинство моих сокурсников извелось бы от скуки в кабинете 101, но для меня история была первым предметом по выбранной специальности. И если бы мне повезло, то через пять лет я бы могла работать в тихом и прохладном музее или библиотеке, составляя каталоги древних текстов и артефактов. Конечно, не самая гламурная профессия, зато идеальная для меня. Во всяком случае, она казалась мне лучше карьеры профессиональной танцовщицы в Нью-Йорке, о которой я когда-то мечтала. Это еще одно разочарование моей мамы. Когда мне исполнилось четырнадцать, выяснилось, что масса денег на уроки балета, которым я занималась, едва научившись ходить, была потрачена впустую. Признаюсь, я скучала по танцам, их успокаивающему эффекту, но уже не могла себя заставить вернуться в танцкласс. – Девушка, что это вы уселись на пол? Я подняла голову и просияла, увидев широкую лучезарную улыбку на смуглом, красивом лице Джейкоба Мэсси. Мы с ним подружились на собрании первокурсников на прошлой неделе, и в его расписании тоже была история, а еще искусствоведение по вторникам и четвергам. Мне сразу пришлись по душе его искренность и дружелюбие. Я бросила взгляд на его дорогие джинсы, узнавая дизайнерский крой. – Здесь удобно. Присоединяйся. – Ни за что. Не хочу запачкать свою красивую задницу, сидя на грязном полу, – усмехнулся он и встал рядом, опираясь спиной о стену. – Постой-ка. А с чего вдруг ты уже здесь? Мне казалось, что у тебя первый класс в девять. – Ты что, помнишь? – На прошлой неделе у нас особо и времени не было сравнить свои расписания. – У меня поразительная память на совершенно бесполезные вещи, – подмигнул мне Джейкоб. Я рассмеялась: – Буду знать. – Так ты что же, уже сачкуешь? Ай-ай-ай. Смутившись, я покачала головой. – Я опаздывала, а заходить в класс после начала занятий ненавижу, так что, наверное, начну со среды, если совсем не откажусь от этих классов. – Как это «откажусь»? Не дури. Астрономия – это же самый крутой курс. Я бы и сам пошел, если бы эти чертовы старшекурсники не заняли все места. – Но ты хотя бы не мчался на астрономию так, что едва не укокошил парня с этого крутого курса. – Что? – Его темные глаза зажглись интересом, и он даже присел на корточки. Но тут кто-то отвлек его внимание. – Погоди-ка, Эвери. – Он выпрямился и помахал рукой: – Эй! Бриттани. Давай сюда! Невысокая блондинка резко остановилась посреди коридора и обернулась. Ее щеки вспыхнули, но она улыбнулась, увидев Джейкоба, и поспешила в нашу сторону. – Бриттани, это Эвери. – Джейкоб сиял. – Эвери, это Бриттани. Поздоровайтесь. – Привет, – сказала Бриттани, сделав приветственный жест. Я помахала в ответ. – Привет. – Эвери собирается рассказать нам, как она чуть не убила парня в коридоре. Я подумал, что тебе тоже будет интересно послушать. Я поморщилась, но любопытство в карих глазах Бриттани меня вдохновило. – Не тяни, – кивнула она. – Ну, я не то чтобы убила кого-то, – вздохнула я. – Но была близка к этому, и мне даже стыдно рассказывать. – Так в этом-то ведь и самое интересное! – выпалил Джейкоб, опускаясь на колени. Бриттани рассмеялась. – Это верно. – Выкладывай, сестренка. Я откинула волосы назад и понизила голос, чтобы окружающие не стали свидетелями моего унижения. – Я опаздывала на астрономию и неслась как угорелая, даже не глядя по сторонам. И на втором этаже, влетев в двери, врезалась прямо в этого бедного парня. – Ой! – Бриттани сочувственно посмотрела на меня. – Да, я чуть не сбила его с ног. Моя сумка полетела на пол, книги и ручки рассыпались. Это была настоящая катастрофа. В глазах Джейкоба заплясали веселые чертики. – Он был хорош собой? – Что? – Он хорош собой? – повторил он, приглаживая рукой свои коротко остриженные волосы. – Потому что, если он – красавчик, из этого могла бы получиться блестящая любовная история. Скажем, вы оба влюбились по уши, и ты бы рассказывала всем, как подцепила его первой. – Боже. – Я почувствовала, как растекается тепло по моим щекам. – Да, он действительно был симпатичный. – О, не-ет, – протянула Бриттани, похоже, прочувствовав всю глубину моих переживаний. Наверное, только девушка могла бы оценить щекотливость такой ситуации, потому что Джейкоба мой рассказ лишь раззадорил. – Давай рассказывай, как выглядел этот роковой красавец. В таком деле важны любые мелочи. Мне совсем не хотелось откровенничать, потому что при одной только мысли о Кэме я испытывала дрожь. – Э-э… ну, он был очень высокий и хорошо сложен. – Как ты догадалась, что он хорошо сложен? Ты что, успела его пощупать? Я засмеялась, а Бриттани покачала головой. – Серьезно, я влетела прямо в него, Джейкоб. И он поймал меня. Я не ощупывала его, но мне показалось, что у него атлетическое тело. – Я пожала плечами. – Ну, что еще… у него темные волнистые волосы. Длиннее, чем у тебя, слегка растрепанные, но… – Черт возьми, детка, если ты с такой истомой описываешь его волосы, мне самому хочется налететь на этого парня. Бриттани хихикнула. – Мне нравятся такие волосы. Я испугалась, что мое пылающее лицо выдает меня с головой. – Да, он действительно хорош собой, и глаза такие голубые, как будто… – Постой-ка. – Бриттани ахнула, и на ее лице застыло удивление. – У него такие голубые глаза, что кажутся ненастоящими? И от него потрясающе пахнет? Я знаю, звучит жутковато и странно, но просто ответь. Это действительно прозвучало жутковато и странно, а еще очень смешно. – «Да» на оба вопроса. – Блин. – Бриттани расхохоталась. – Ты узнала его имя? Я уже заволновалась, потому что по лицу Джейкоба тоже пробежала тень догадки. – Да, а почему ты спрашиваешь? Бриттани подтолкнула Джейкоба локтем и сказала, понизив голос: – Это был Кэмерон Гамильтон? У меня отвисла челюсть. – Так и есть! – воскликнула Бриттани. – Ты налетела на Кэмерона Гамильтона? Джейкоб не улыбался. Он просто смотрел на меня… с благоговейным трепетом? Или мне показалось? – Как же я тебе завидую. Готов отдать свое левое яичко за счастье побывать в объятиях Кэмерона Гамильтона. Я чуть не поперхнулась от смеха. – Вау. Серьезное заявление. – Кэмерон Гамильтон – это серьезно, Эвери. Ты просто этого не знаешь, ведь ты новенькая, – сказал Джейкоб. – Но ты тоже первокурсник. Откуда тебе знать о нем? – спросила я, потому что Кэм выглядел гораздо старше. Он должен был учиться по крайней мере на втором курсе. – Все в кампусе его знают, – ответил он. – Но ты еще и недели не прожил в кампусе! Джейкоб усмехнулся. – Не забывай, я же общительный. Я засмеялась, качая головой. – Все равно не понимаю. Да, он… красавчик, и что с того? – Мы с Кэмероном из одной школы, – объяснила Бриттани, оглянувшись вокруг. – Я имею в виду, что он был на два года старше меня, но в школе все сходили по нему с ума. Хотели быть в его тусовке или встречаться с ним. Здесь та же картина. Любопытство взяло во мне верх, и слова Бриттани напомнили кое-кого из моих знакомых. – Так, выходит, вы с ним местные? – Нет. Мы из Моргантауна, район Форт-Хилл. Не знаю, почему он выбрал эту дыру вместо Университета Западной Вирджинии, но я-то просто хотела вырваться из родного города, надоели одни и те же рожи. Это я как раз могла понять. – Как бы то ни было, Кэмерон – личность на нашем кампусе известная. – Джейкоб хлопнул в ладоши. – Живет он в городе и, как говорят, закатывает отличные вечеринки, а еще… – У него была дурная репутация еще в школе, – перебила его Бриттани. – Кстати, заслуженная. Ты только не подумай чего. Кэмерон всегда был очень крутым парнем. Приятным и веселым. Правда, ходили слухи, что он замешан в какой-то неприятной истории. Потом вроде все улеглось, но, как говорится, горбатого могила исправит… – Ладно. – Я затеребила свой браслет. – Все это очень интересно, но не имеет никакого значения. То есть я хочу сказать, что просто столкнулась с ним в коридоре. И это все, что мне известно о Кэме. – Кэме? – Бриттани прищурилась. – Да? – Я вскочила на ноги и схватила свою сумку. Двери аудитории вот-вот должны были открыться. Бриттани удивленно вскинула брови. – Для людей малознакомых он – Кэмерон. Только друзья называют его Кэмом. – О. – Я нахмурилась. – Он сказал мне, что для всех он – Кэм, поэтому я решила, что это обычное дело. Бриттани замолчала, а я, честно говоря, не поняла, в чем проблема. Кэм или Кэмерон – какая разница? Я лишь проявила вежливость по отношению к этому парню. А то, что он был образумившимся плейбоем, ровным счетом ничего для меня не значило. Разве что служило предостережением держаться от него подальше. Двери класса распахнулись, и студенты высыпали в коридор. Мы подождали, пока толпа рассосется, и зашли в аудиторию, заняв три места в заднем ряду. Джейкоба мы усадили посередине. Когда я достала из сумки свой увесистый гроссбух для записей сразу по пяти предметам, парень схватил меня за руку. Его озорной взгляд был исполнен притворного страдания. – Ты не можешь бросить астрономию. Чтобы протянуть этот семестр, я должен жить твоей жизнью и узнавать от тебя про Кэма хотя бы три раза в неделю. Я тихонько рассмеялась. – Я не собираюсь бросать астрономию. – Хотя вроде бы уже и хотела. – Но сомневаюсь, что мне будет о чем рассказать тебе. Думаю, наше с ним общение ограничится той случайной встречей. Джейкоб отпустил мою руку и откинулся на спинку сиденья, с интересом разглядывая меня. – Почему-то я в этом сомневаюсь, Эвери. * * * Остаток дня оказался не таким насыщенным событиями, как утро, чему я была очень рада. Ни сбитых красавчиков, ни других позорных случайностей. Хоть мне и пришлось за обедом по настоятельной просьбе Джейкоба еще раз освежить в памяти утренний инцидент, я была счастлива, что у нас троих обеденные перерывы совпали. Иначе мне бы пришлось провести весь день в одиночестве, а так здорово было поболтать с ребятами… к тому же моими ровесниками. Наверное, общение сродни езде на велосипеде. Если раз научился, забыть не получится. И, если не считать нелепого совета Джейкоба, который предложил мне в следующий раз намеренно врезаться в Кэма, больше никаких неловких моментов не возникало. К концу дня я, признаюсь, уже и не вспоминала о нем. Прежде чем покинуть кампус, я отправилась в административное здание отметиться в заявке на подработку. В деньгах я не нуждалась, но работа была мне необходима, чтобы отвлечься и занять свои мысли. И хотя моя учебный план был полностью заполнен, у меня все равно оставалась масса свободного времени. Конечно, лучше всего было работать в кампусе, но открытых вакансий не оказалось. Мое имя стояло в длинном листе ожидания. Кампус был настоящим оазисом красоты и спокойствия. Он не имел ничего общего с «муравейниками» крупных университетов. Приютившийся между рекой Потомак и крошечным историческим центром Шефердстауна, он как будто сошел с почтовой открытки. Величественные здания со шпилями удачно вписывались в современную застройку. Всюду деревья. Свежий чистый воздух. Все необходимое для жизни – в шаговой доступности. В хорошую погоду я могла бы добираться до университета пешком или, по крайней мере, оставлять машину в западном кампусе, чтобы не платить за парковку. Отметившись в листе ожидания, я побрела обратно к станции, наслаждаясь теплым ветерком. Если утром мне было не до этого, то сейчас я могла спокойно оглядеться по сторонам. По дороге мне на глаза попались три домика, стоявшие в ряд. У дверей шумели компании парней. Я решила, что здесь, возможно, находится студенческий клуб. Один парень, с бутылкой пива в руке, посмотрел на меня с улыбкой, но тут же отвернулся, когда из открытой двери вылетел футбольный мяч и угодил ему в спину. Посыпались проклятия. Точно, студенческий клуб. Я внутренне сжалась и ускорила шаг, торопясь пройти мимо. Наконец я выскочила на перекресток и едва не угодила под колеса серебристого внедорожника – из тех огромных, вроде «Тундры», – который мчался по узкой дороге. Сердце мое заколотилось, когда автомобиль взвизгнул тормозами, преграждая мне путь. В замешательстве я отступила назад, приготовившись выслушать гневную тираду водителя. Тонированное стекло пассажирского окна поползло вниз, и я чуть не рухнула на мостовую. Кэмерон Гамильтон сидел за рулем и усмехался, глядя на меня. Темные пряди выбивались из-под бейсболки, надетой козырьком назад. И он был по пояс раздетым. Мой взгляд невольно уставился на его грудь, и там было на что посмотреть. У этого парня были прекрасно развитые грудные мышцы. И еще татуировка. Справа на груди пламенело восходящее солнце, отбрасывая на плечо яркие лучи в красно-оранжевых тонах. – Эвери Морганстен, мы снова встретились. Меньше всего мне хотелось видеть именно его. Но я уже привыкла к тому, что удача обходит меня стороной. – Кэмерон Гамильтон… привет. Он наклонился вперед, опуская руку на рулевое колесо. Маленькая поправочка. У него и бицепсы были роскошные. – Нам пора прекратить такие опасные встречи. И я готова была подписаться под этим. Только вот для начала мне надо было отвести взгляд от его бицепсов… и торса… и татуировки. Никогда не думала, что солнце может быть таким… сексуальным. Вау. Мне стало неловко. – Ты сбиваешь меня, я чуть не сбиваю тебя? – сострил Кэм. – Мы как будто в ожидании катастрофы. Я не нашлась с ответом. Во рту у меня пересохло, мысли путались. – Куда бежишь? – К своей машине, – выдавила я из себя. – И опять опаздываю. – Я, конечно, привирала. Парковку я оплатила с запасом, так что можно было не опасаться штрафа, но ему это было знать не обязательно. – Так что… – Ну, тогда запрыгивай, милая. Я тебя подброшу. Кровь отлила от моего лица и устремилась в другие части тела, и это было для меня откровением. – Нет. Все в порядке. Я успею. Улыбка сделалась шире, формируя единственную ямочку. – Да нет проблем. Это самое меньшее, что я могу сделать, после того как едва не переехал тебя. – Спасибо тебе, но… – Эй! Кэм! – Парень с пивом спрыгнул с крыльца и подбежал к нам, мельком взглянув на меня. – Что ты тут затеваешь, старик? Спасибо, брат-студент, ты меня спас. Кэм не сводил с меня глаз, но его улыбка померкла. – Ничего, Кевин, просто пытаюсь завязать разговор. Махнув Кэму рукой, я спешно проскользнула мимо Кевина и обогнула внедорожник. Я не оглядывалась назад, но чувствовала, что он смотрит мне вслед. За много лет у меня выработался талант распознавать устремленные мне в спину взгляды. Я заставила себя не бежать к вокзалу, потому что убегать на глазах одного и того же парня два раза за день было по меньшей мере странно. Даже для меня. Только устроившись за рулем своего автомобиля и услышав знакомое урчание двигателя, я смогла выдохнуть. Господи. Я уронила голову на рулевое колесо и застонала. Близится катастрофа? Да, пожалуй, в этом он был прав. Глава 3 Высидеть три часа на социологии во вторник вечером оказалось не так страшно, как я думала, но к концу лекции я зверски проголодалась. Подъезжая к дому, я остановилась у автозаправки, она же закусочная «Шитз» – очень удобная сеть, у нас в Техасе таких не было, – и заказала себе салат с жареной куриной грудкой, приправленный острым соусом «ренч». М-м-м. Чем не здоровое питание? Стоянка возле дома была забита машинами, а некоторые припарковались даже на соседнем поле, примыкающем к западному кампусу. Такого столпотворения не было, когда я ехала на вечерние занятия, и мне стало интересно, что же происходит. Мне удалось найти место для парковки только у главной дороги, и как только я выключила зажигание, завибрировал мой сотовый в подстаканнике. Я улыбнулась, когда увидела, что это эсэмэска от Джейкоба. Мы успели обменяться телефонами во время занятий, поскольку он жил в общежитии. «Искусство – отстой», – написал он. Похихикав, я отправила ему ответы на домашнее задание, в котором требовалось определить, к какой эпохе относится та или иная картина. Спасибо Гугл, без него я бы не справилась с этой головоломкой. Подхватив сумку и еду, я вышла из машины. Воздух был липкий, и я пожалела, что не убрала волосы в конский хвост. Уже чувствовался аромат осени, и я с нетерпением ждала прохладной погоды. Не буду возражать, если зимой и снег выпадет. Через ярко освещенную стоянку я направилась к жилому кварталу. Моя квартира находилась на самом верхнем – пятом – этаже, где обосновались преимущественно студенты, многие из которых заехали только вчера. Однако, подойдя ближе, я догадалась, откуда здесь такое скопление машин. Где-то в недрах моего дома грохотала музыка. В окнах горел свет, а, поднимаясь к себе по лестнице, я даже слышала обрывки разговоров. На пятом этаже я обнаружила причину этого безобразия. В одной из соседних квартир закатывали шумную вечеринку. Дверь была приоткрыта, и в коридор вырывались громкие звуки и вспышки света. Легкая зависть шевельнулась в моей груди, когда я отпирала свою дверь. Смех, гам, музыка заряжали весельем. Все это казалось таким обычным делом, и, наверное, мне тоже следовало именно так проводить свободное время, но вечеринки… Для меня они плохо заканчивались. Закрыв за собой дверь, я скинула туфли и бросила сумку на диван. Меблировка этой квартиры пробила изрядную брешь в моем банковском счете, но я рассудила так: жить мне здесь целых четыре года, а при отъезде можно будет продать мебель или забрать с собой. И все вокруг было мое. Это многое значило для меня. Я доела свой не слишком полезный для здоровья салат, переоделась в пижамные шортики и рубашку с длинным рукавом, доделала домашнее задание по искусству, но вечеринка все не стихала. Было уже за полночь, когда я оставила попытки заняться английским и направилась в спальню. Но вдруг остановилась в коридоре, впиваясь пальцами ног в мягкий ковер. Взрыв приглушенного смеха донесся снаружи, и я догадалась, что дверь соседней квартиры открыта, потому что звуки сделались громче. Я замерла, нервно покусывая нижнюю губу. Что, если я открою дверь и встречу кого-то из своих однокурсников? Очевидно, что вечеринку устраивал кто-то из студентов. А вдруг мы знакомы? И что мне тогда делать? Не будет это выглядеть так, словно я хочу к ним присоединиться – в пижаме, без лифчика, с растрепанным пучком на голове? Я зашла в ванную, включила свет и уставилась на свое отражение в зеркале. На лице без привычного мейкапа отчетливо проявлялись веснушки на переносице, а щеки казались краснее обычного. Я прижалась к умывальнику, который наверняка обсмеяла бы моя мама, и приблизила лицо к зеркалу. Если не считать рыжевато-каштановых волос, доставшихся мне от отца, я была копией своей матери. Прямой нос, округлый подбородок, высокие скулы – все было от нее. Мама годами прибегала к помощи косметологов, чтобы сохранить свежесть молодости, так что мы больше походили на сестер, чем на мать и дочь. В холле послышался шум шагов. Снова раздался взрыв смеха. Я скорчила гримасу своему отражению и отошла от зеркала. Выйдя из ванной, я приказала себе идти спать, но ноги повели меня к двери. Я и сама не знала, что делаю и откуда вдруг во мне столько любопытства, но за дверью было так тепло и весело, а дома – холодно и уныло. Тепло и весело? Я закатила глаза. Боже, я совсем поглупела. В квартире было холодно, потому что центральный кондиционер работал на полную катушку, истерично, как моя мать. Но я уже открывала дверь, и ничто не могло меня остановить. Выглянув на лестничную площадку, я увидела две фигуры, стремительно сбегавшие вниз по ступенькам. Дверь в квартиру, где шло веселье, все еще была открыта, и я стояла, раздираемая сомнениями. А чего, собственно, я боялась? Это же не родительский дом, и никто не собирался испепелять меня презрительным взглядом или осыпать бранью. Если что, соседи могли принять меня за какую-нибудь чудачку с вытаращенными глазами, которая распахнула дверь настежь, выпуская в коридор холодный воздух из своей квартиры. – Верни Рафаэля обратно! – смеясь, воскликнул знакомый голос, и мне стало не по себе. – Ты, дебил! Я узнала этот голос! О боже… Это невозможно. Я не видела возле дома серебристый внедорожник, правда, машин было слишком много, да я и не пыталась найти среди них его автомобиль. Дверь распахнулась во всю ширь, и, пошатываясь, вышел парень, с хохотом выгружая на пол – что за черт? – черепаху. Она высунула голову, огляделась по сторонам и снова спряталась в свой панцирь. В следующее мгновение парня, который выставил за дверь черепаху, затянули обратно в квартиру, и на пороге появился Кэм во всем своем полуобнаженном – рубашки на нем так и не было – великолепии. Он нагнулся и взял в руки зеленую зверушку. – Прости, Рафаэль. Мои друзья – полные придурки… – И тут он поднял голову. Я попыталась юркнуть обратно к себе, но было слишком поздно. Кэм уже увидел меня. – Ни фига себе… – Он явно опешил. – Какого черта?.. Я представила себе, как будет выглядеть мое поспешное бегство, и решила, что лучше не выставлять себя полной идиоткой. – Привет… – пролепетала я. Кэм часто заморгал, словно пытался прозреть. – Эвери Морганстен? Это уже входит в привычку. – Да. – Я с трудом сглотнула. – Пожалуй. – Ты живешь здесь или в гости пришла?.. Я откашлялась, пока черепаха сучила лапками, норовя вырваться на волю. – Я… я здесь живу. – Что, серьезно? – Голубые глаза округлились, и он облокотился на перила. Я невольно уставилась на его спортивные шорты, отметив, как низко они сидят на узких бедрах. Не ускользнул от моего внимания и живот с ярко выраженными «кубиками», которым мог позавидовать любой спортсмен. – Ты правда живешь здесь? Я заставила себя поднять взгляд, остановив его на солнечной татуировке. – Да. Я здесь живу. – Это же… я даже не знаю, как назвать. – Он снова рассмеялся, и наши глаза встретились. – Бред какой-то. – Почему? – По мне так бредом было то, что он стоял на моей лестничной площадке, полуголый и босой, с черепашкой по имени Рафаэль. – Да потому что я здесь живу. Я онемела от изумления. Теперь было более или менее понятно, почему он в таком виде и откуда взялась черепашка, но поверить в это было трудно. Слишком много совпадений. – Ты шутишь, да? – Нет. Я живу здесь уже, наверное, пару лет со своим соседом. Это тот кретин, который выставил за дверь Рафаэля. – Эй! – завопил парень из квартиры. – У меня есть имя. Сеньор Кретин! Кэм рассмеялся. – Так ты что, заехала сюда в этот уик-энд? Я поймала себя на том, что киваю головой. – Тогда это все объясняет. Я ездил домой, навещал своих стариков. – Он переложил Рафаэля в другую руку, прижимая копошащуюся черепаху к груди. – Что ж, черт возьми… Я с такой силой вцепилась в дверь, что костяшкам пальцев стало больно. – Это… м-м, твоя черепаха? – Да. – На его губах появилась полуулыбка, когда он поднял своего питомца. – Рафаэль, познакомься с Эвери. Помахав черепахе рукой, я тут же устыдилась собственной глупости. Рафаэль в ответ на мое приветствие втянул голову в панцирь. – Какое забавное животное. – И какие забавные шорты. Что там на них? – Он подался вперед, прищуриваясь, а я напряглась. – Кусочки пиццы? Горячая кровь прилила к моим щекам. – Рожки? с мороженым. – Хм. Мне они нравятся. – Он выпрямился, и его взгляд медленно поднялся вверх, оставляя за собой шлейф тепла. – Очень. Я тотчас отпустила дверь и скрестила руки на груди. Уголки его губ слегка дрогнули. – Спасибо. Очень ценное замечание, – съязвила я. – Еще бы. Считай, что они получили мое одобрение. – Он закусил нижнюю губу и взмахнул ресницами. Эти глаза опять пронзили меня насквозь. – Нужно вернуть Рафаэля в его маленькое жилище, прежде чем он надует мне на руку, что он и собирается сделать прямо сейчас, а это не очень-то приятно. Я усмехнулась. – Могу себе представить. – Слушай, заходи к нам. Ребята собираются уходить, но я уверен, что они еще побудут немного. Ты сможешь с ними познакомиться. – Он заговорщически понизил голос: – Они, конечно, в подметки мне не годятся, но, в общем-то, не так уж плохи. Я пребывала в борьбе с самой собой, одна «я» хотела принять приглашение, а другая всячески этому сопротивлялась, не желая иметь ничего общего с этой компанией. И вторая в конце концов победила. – Спасибо, но я собиралась лечь спать. – Так рано? – Уже за полночь. Он улыбнулся. – Все равно еще рано. – Может, для тебя и рано. – Ты уверена? – спросил он. – У меня есть печенье. – Печенье? – Мои брови поползли вверх. – Да, и, между прочим, я сам его пек. Я отменный кулинар. Мне почему-то трудно было представить эту картинку. – Ты испек печенье? – Я много чего пеку и уверен, что ты умираешь от любопытства. Но сегодня у меня только шоколадно-ореховое печенье. Чертовски вкусное, уж поверь мне на слово. – Как бы заманчиво это ни звучало, мне придется отказаться. – Может, в другой раз? – Может быть. – Но, скорее всего, нет. Я отступила назад, к своей двери. – Что ж, было приятно снова увидеть тебя, Кэмерон. – Кэм, – поправил он. – И заметь: в этот раз мы обошлись без аварий. Похоже, традиции понемногу меняются. – Это радует. – Я зашла к себе, а он все еще стоял перед моей дверью. – Тебе пора возвращаться, пока Рафаэль не описался. – Это стоит того, – произнес он. – В каком смысле? – нахмурилась я. Он ничего не ответил и шагнул назад: – Если передумаешь, я еще не собираюсь ложиться. – Нет, не передумаю. Спокойной ночи, Кэм. Его глаза распахнулись чуть шире, но ухмылка переросла в открытую улыбку, и у меня внутри что-то оборвалось, потому что от этой улыбки можно было сойти с ума. – До завтра. – До завтра? – Ну да, завтра же астрономия? Или ты опять сбежишь? Мои щеки вспыхнули. Господи, я уже почти забыла о своем позорном бегстве у него на глазах. – Нет, – вздохнула я. – Приду. – Отлично. – Он продолжал пятиться. – Спокойной ночи, Эвери. Шмыгнув за дверь, я захлопнула ее и щелкнула замком. Я готова была поклясться, что расслышала его смешок, но, скорее всего, это была игра моего воспаленного воображения. Я постояла у двери, потом как ошпаренная бросилась в свою спальню. Нырнув под одеяло, я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Спать. Надо уснуть. Кэм живет в соседней квартире? Тебе рано вставать. Засыпай. Неужели такое возможно? Он был повсюду, где бы я ни оказалась. Усни. И почему он держит черепаху? Неужели он назвал ее в честь одной из тинейджерских черепашек-ниндзя? Забавно. Скоро утро. Интересно, он надевает рубашку только на занятия? О боже, трудно поверить, что он мой сосед. Джейкоб сойдет с ума от этой новости… и, возможно, переедет. Вот это будет весело. Джейкоб мне действительно нравился, но у меня было чувство, что он – моя подружка. Да уснешь ты наконец? Мне все равно не верится, что красавчик, которого я едва не сшибла в коридоре и от которого потом тупо сбежала, живет на моей лестничной площадке. Я равнодушна к парням и девчонкам, но этот пижон чертовски сексуальный… и веселый… и даже обаятельный. Нет. Нет. Нет. Выброси его из головы, потому что все это бессмысленно и безнадежно, и скорее засыпай. Не помню, я съела весь салат? Черт возьми, я бы сейчас не отказалась от домашнего печенья. – М-м! – простонала я в подушку. Это безумие продолжалось около часа, прежде чем я сдалась и вскочила с постели. В гостиной было тихо, я не расслышала ни музыки, ни шума за дверью. Наверное, Кэм уже крепко спал, пока я мечтала о домашнем печенье, салате с курицей и «кубиках» на животе. Пройдя во вторую спальню, в которой я устроила что-то вроде библиотеки или кабинета, я включила ноутбук и открыла почтовый ящик. Там оказалось одно непрочитанное письмо от моего кузена. Я удалила его, даже не открывая. В папке нежелательной почты болталось еще несколько писем. От скуки я нажала на ссылку и пробежала глазами рекламу медикаментов, извещение «о деньгах на моем зарубежном счете» и сообщение о распродажах в магазине «Бат энд Бодиворкс». Мое внимание привлекла тема одного письма, присланного накануне около одиннадцати вечера. Оно было адресовано «ЭВЕРИ МОРГАНСТЕН». Адрес электронной почты отправителя был незнакомым. И это было странно, потому что в Сети я регистрировалась под вымышленным именем, так что вряд ли письмо было фишинг-атакой. Мою электронную почту знали только родители и кузен. У них, конечно, был и мой телефонный номер, но я предпочитала общаться с ними виртуально. Моя рука зависла над «мышкой». Чувство тревоги разливалось по всему телу. Я уговаривала себя не открывать письмо, просто удалить его, но все-таки кликнула, не в силах справиться с собой. Так манит зрелище страшной аварии на дороге, когда умом понимаешь, что не нужно смотреть, но все равно не можешь оторвать глаз. Я тотчас пожалела о своем безрассудстве. Страх свернулся тугим клубком в животе, в горле застрял ком. Я в ужасе отпрянула от стола и захлопнула ноутбук. Стоя посреди комнаты, я жадно глотала воздух, чувствуя, как руки непроизвольно сжимаются в кулаки. В письме было всего три строчки. Всего три. Три строчки, которые разом стерли тысячи километров расстояния. Три строчки, которые лишили меня сна. Эти три строчки нашли меня в маленьком университетском городке Западной Вирджинии. «Ты жалкая лгунья, Эвери Морганстен. И ты получишь свое. Но это будут не деньги». Глава 4 Я притащилась на астрономию за десять минут до начала лекции и выбрала, как мне показалось, самое незаметное местечко где-то в центре амфитеатра. Я была далеко не первой, и те, кто пришел раньше, заняли первые ряды. Зевая, я опустилась на скамейку и потерла глаза. Литр кофе, выпитый утром, мало чем помог, учитывая, что спала я всего лишь час. Три строчки. Закрыв глаза, я положила голову на согнутую руку. Мне не хотелось думать о письме и вспоминать, как я снова открыла ноутбук и полезла в «корзину» искать удаленное письмо своего кузена. Ничего нового я из него не узнала, это был привычный скулеж о том, что я разочаровываю своих родителей и заставляю переживать и его стариков тоже. «Ты должна вернуться домой, – писал он. – И это будет правильно». Правильно для них, в этом он не ошибся. Но, при том что кузен выражал мнение моих родителей и еще девяноста девяти процентов жителей нашего города, я сомневалась в том, что за анонимным письмом стоял именно он. Адрес отправителя был мне незнаком, и, хотя эти строчки могли написать очень многие, я действительно терялась в догадках. Это не мог быть он, потому что даже у него хватило бы мозгов не искать меня. Или все-таки он? Дрожь пробежала у меня по спине. Что, если это был Блейн? Что, если он узнал, куда я переехала? Но только не от моих родителей. Впрочем, они могли поделиться информацией с его родителями, поскольку все они были членами одного местного клуба. Если они проболтались, я их убью, в сердцах подумала я. Серьезно. Вылечу ближайшим рейсом в Техас и убью, потому что весь смысл моего переезда был в том, чтобы сбежать от… – Доброе утро, милая, – раздался низкий голос. Я резко подняла голову и повернулась. Онемев от удивления, я смотрела, как Кэм устраивается на свободном сиденье рядом со мной. Мне бы следовало сказать, что место занято, но я слишком медленно соображала и лишь тупо смотрела на него. Он откинулся на спинку и искоса взглянул на меня. – Ты сегодня какая-то взъерошенная. Он между тем выглядел на удивление отдохнувшим для того, кто кутил всю ночь: его влажные волосы блестели, глаза светились. – Спасибо. – Не за что. Рад, что на этот раз тебе удалось не опоздать на астрономию. – Он помолчал и сел поудобнее, закидывая ноги на сиденье впереди, все это время не сводя с меня глаз. – Хотя мне понравилось, как мы постоянно друг с другом сталкиваемся. Так веселее. – А мне ничуть, – призналась я и стала рыться в сумке в поисках тетради. – Мне было ужасно неловко. – Вот ерунда. – Тебе легко говорить. Это же тебя поимели. И все это сделала я. У Кэма отвисла челюсть. Боже мой, неужели это я сказала? Да, похоже. Покраснев до корней волос, я открыла тетрадь. – Кстати, Рафаэль чувствует себя прекрасно. Я с облегчением улыбнулась. – Приятно слышать. Он опи?сал тебя? – Нет, но к этому все шло. Я тебе кое-что принес. – Черепашью мочу? Кэм засмеялся, качая головой, и полез в свой рюкзак. – Извини, что не оправдал твоих ожиданий, но нет. – Он достал сложенные листы бумаги. – Это конспекты. Я знаю, тебе они пригодятся, ты же пропустила лекцию в понедельник. Вот, выпросил у профессора. – Спасибо. – Я взяла конспекты, тронутая его заботой. – Очень любезно с твоей стороны. – Это еще что. Я на этой неделе сама любезность. У меня для тебя еще кое-что есть. Пока он копался в рюкзаке, я откровенно разглядывала его, покусывая кончик авторучки. Я уже отвыкла от общения с противоположным полом, но, наблюдая за другими, могла сказать, что сейчас неплохо справлялась с разговором. Если не считать моего ляпа, можно было даже и гордиться собой. Кэм достал какой-то сверток и аккуратно развернул салфетку. – Печенье для тебя. Печенье для меня. Вынув ручку изо рта, я покачала головой. – Не стоило беспокоиться. – Это всего лишь печенье, дорогая. Я снова помотала головой, потому что просто не могла этого понять. Не могла понять Кэма. Черт возьми, да я вообще разучилась понимать людей. Он посмотрел на меня сквозь невероятно длинные ресницы и вздохнул. Разорвав салфетку пополам, он завернул в нее одно печенье и положил его мне на колени. – Я знаю, говорят, что нельзя брать конфеты у незнакомых людей, но это печенье. Да и с формальной точки зрения я – не посторонний. Я сглотнула. Кэм откусил свое печенье, закрыл глаза и томно застонал низким голосом. Сердце мое подпрыгнуло, а щеки обдало жаром. Он снова издал этот звук, и я невольно открыла рот. Сидевшая впереди девушка повернулась и недовольно посмотрела на нас. – Что, неужели так вкусно? – спросила я, взглянув на свое печенье, что лежало у меня на коленях. – О, да, это просто чума. Я же говорил тебе вчера ночью. Конечно, лучше было бы с молоком. – Он откусил еще кусочек. – М-м, молоко. Я осмелилась вновь взглянуть на него. У парня был такой вид, будто у него вот-вот наступит оргазм. Приоткрылся один глаз. – Это сочетание грецкого ореха и шоколада. Во рту – как взрыв секса, только не столь сумбурно. Лучше только маленькие кексы. Когда тесто теплое, ты впиваешься в него зубами… В любом случае тебе просто нужно попробовать. Откуси. Действительно, зачем я все усложняю? Это же просто печенье, а не трубка с крэком. Я, наверное, пыталась перемудрить саму себя. Развернув салфетку, я откусила печенье. Оно буквально таяло во рту. – Вкусно? – спросил Кэм. – Правда? Я откусила еще и кивнула. – У меня дома целая тонна. – Он потянулся, убирая салфетку. – Это я так, к слову. Дожевывая печенье, я была вынуждена признать, что угощенье оказалось чертовски вкусным. Вытирая пальцы, я скомкала салфетку, и Кэм, протянув руку, забрал ее у меня. Он слегка подвинулся, так что его колено потерлось о мою ногу. – Крошка, – сказал он. – Что? Легкая ухмылка появилась на его лице, а потом он наклонился ко мне и, прежде чем я успела опомниться, провел большим пальцем по моей нижней губе. От напряжения у меня болезненно свело мышцы и перехватило дыхание. Прикосновение было почти невесомым, но я почувствовала его каждой клеточкой своего тела. – Все, поймал. – Он усмехнулся. Губу еще покалывало. Больше я ни о чем не могла думать. Как не могла и пошевелиться, пока не открылась дверь аудитории, в которую вошел самый странный человек из всех, кого я когда-либо видела. Он был одет в оливково-зеленого цвета костюм – явно из синтетики, а его густые вьющиеся волосы, подернутые сединой, торчали во все стороны. На носу мужчины сидели огромные очки. Когда преподаватель подходил к кафедре, я обратила внимание, что на ногах у него клетчатые кеды «Ванс»… в тон галстуку-бабочке. Кэм тихо рассмеялся. – Профессор Драге… уникальный человек. – Вижу, – пробормотала я. Профессор Драге говорил с акцентом, который я никак не могла определить, но оливковый оттенок его кожи подсказывал мне, что он родом из Средиземноморья или с Ближнего Востока. Профессор сразу перешел к делу – никаких тебе перекличек или наставлений. Я торопилась записывать за ним, в то время как Кэм сполз еще ниже на своем сиденье и открыл тетрадь. Его ручка порхала по бумаге, но он не конспектировал. Он рисовал. Склонив голову набок, я попыталась сосредоточиться на том, что же, черт возьми, такое «астрономическая единица», но цифра прозвучала какая-то сумасшедшая, и я даже не смогла ее запомнить. Как оказалось, это среднее расстояние от Земли до Солнца. Информация была важной, поскольку в астрономических единицах измерялось большинство расстояний в Солнечной системе, но я была слишком увлечена подглядыванием за Кэмом. Что он там рисует? – Большинство из вас, дети мои, астрономические единицы не волнуют, или вы попросту никогда не слышали о них, – продолжал профессор Драге, вышагивая по сцене. – Но наверняка вам известно такое понятие, как «световой год». Хотя сомневаюсь, что кто-либо из вас толком разбирается в этом. Я была уверена, что Кэм рисует снежного человека. Лекция продолжалась, пока профессор Драге не сменил тему, застав врасплох меня и всех остальных, только не Кэма, и начал раздавать звездные карты. – Я понимаю, сегодня только среда, но вот ваше первое задание на выходные. В субботу небо должно быть чистым, как попка младенца. – Чистым, как попка младенца? – пробормотала я. Кэм усмехнулся. – Я хочу, чтобы вы отыскали в ночном небе созвездие Северной Короны, – пояснил профессор Драге, улыбаясь, как будто сказал что-то смешное, но мы все молчали. – Вам не понадобится телескоп. Пользуйтесь своими глазами, очками, контактными линзами и чем угодно. Вы сможете увидеть его в ночь на пятницу или на субботу, но в пятницу обещают переменчивую погоду, так что выбирайте с умом. – Постойте, – раздался чей-то голос из первых рядов. – А как пользоваться этой картой? Кэм передал мне одну из карт, которые пустили по рядам вместе с листками миллиметровки. Профессор Драге встал перед аудиторией. – Просто смотреть на нее. Я подавила смешок. Студент вздохнул. – Я понимаю, но ее что, поднимать к небу или как? – Конечно. Можно и так. Или смотрите на созвездия, запоминайте, как они выглядят, а потом с помощью глаз и мозгов ищите их на небе. – Профессор сделал паузу. – А можете обратиться к Гуглу. Я хочу, чтобы вы все для начала научились смотреть на звезды. Вам предстоит заниматься этим весь семестр, поэтому пользуйтесь возможностью, пока тепло. Договаривайтесь с напарником и выбирайте время. Миллиметровки сдать мне в понедельник. На сегодня все. Удачи, и пусть сила Вселенной не оставит вас. Некоторые засмеялись, но лично мне было не до смеха. – С напарником? – тихо произнесла я, судорожно оглядываясь. Почти все сидели парами и уже договаривались друг с другом. – А когда успели выбрать напарников? – В понедельник, – ответил Кэм, закрывая свою тетрадь и запихивая ее в рюкзак. – Тебя не было. Мое сердце заколотилось, и я едва не свалилась со скамейки. Проклятье. Профессор Драге уже выскочил из аудитории. За ним потянулись и студенты. – Эвери? И где теперь я должна была искать себе напарника? Какого черта я сбежала в понедельник? Вина была моя, целиком и полностью. – Эвери. Интересно, где кабинет профессора? Я должна найти этого чудика и объяснить, что у меня нет напарника. Готова спорить, что в его кабинете пахнет плесенью. – Эвери. – Что? – С раздраженным видом я повернулась к Кэму. Какого черта он сидит и пялится на меня? Он вскинул брови. – Мы с тобой в паре. – Что? – Мы. С тобой. В паре, – повторил он и вздохнул. – Видимо, Драге устроил это мероприятие в самом начале занятий в понедельник. Я опоздал, и после лекции он сказал, чтобы я взял в напарники того, кто придет в среду, иначе останусь без пары. И, поскольку мне совсем не хочется корпеть одному, отныне мы с тобой – команда. Я уставилась на него. – А что, разве нельзя обойтись без напарника? – Можно, конечно, но кому охота одному, ночью, таращиться на небо? – Он поднялся и, закинув рюкзак на плечо, двинулся вдоль ряда. – В любом случае, я знаю отличное место, где мы сможем выполнить домашнее задание. Только это будет в субботу, потому что на пятницу у меня уже есть планы. – Постой. – Я вскочила и бросилась за ним. – Я не могу. – У тебя планы на субботу? – Он нахмурился. – Что ж, тогда я мог бы… – Нет. Никаких планов у меня нет, но нам совсем не обязательно делать это вместе, – объяснила я. – Сама справлюсь. Он так резко остановился у двери, что я едва не повторила свой фирменный кульбит. – Задание довольно большое. Тебе так хочется мучиться в одиночку? – Нет, ну не то чтобы хочется. – Я неловко переминалась с ноги на ногу. – Просто тебе не обязательно быть моим напарником. Я хочу сказать, ты мне ничего не должен и все такое. – Я не понимаю, о чем ты. – Кэм склонил голову набок. – Я о том, что… – начала я и запнулась. Что я хотела сказать? Проблема была в том, что я просто не понимала его. Он совсем меня не знал, я не знала его, но при этом он был таким… дружелюбным. Следующие слова сами сорвались с моих губ. – Почему ты так добр ко мне? Он повел бровью. – Ты это серьезно? – Да. Какое-то время он изучающе смотрел на меня. – Ну, наверное, я просто добрый парень. А ты новенькая, первокурсница. Мне показалось, что в понедельник ты была не в своей тарелке, а потом сбежала, даже не пришла в класс, и я… – Мне не нужна твоя жалость. – Я была в ужасе. Выходит, он увидел во мне перепуганную первокурсницу. О боже, так вот в чем дело… Кэм нахмурился. – Это вовсе не из жалости, Эвери. Я просто хочу сказать, что в понедельник ты была чересчур взволнована, и я подумал, что мы могли бы работать в паре. – Он замолчал и прищурился. – Я вижу, ты мне не веришь. Может, все дело в печенье? Ну, понимаешь, ночью ты отказалась попробовать мое печенье, и, честно говоря, сегодня я собирался съесть оба, но ты выглядела такой усталой и грустной, когда сидела в аудитории, и я решил, что печенье больше нужно тебе, а не мне. Я не могла угадать, шутит он или нет, но в его глазах плясали чертики. – И к тому же ты хорошенькая, – добавил он. Я растерялась. – Что? От его хмурого вида не осталось и следа, когда он открыл дверь и выпихнул меня в коридор. – Только не говори мне, что ты этого не знаешь. Иначе я потеряю всякую веру в человечество. Ты же не хочешь нести за это ответственность. – Я знаю, что я симпатичная – то есть я не то хотела сказать. – Господи, какую чушь я несла. Я замотала головой. – Положим, я не считаю себя уродиной. – Вот и хорошо. Наконец мы это выяснили. – Потянув за ремень моей сумки, он повел меня в сторону лестницы. – Осторожно, здесь дверь. Она коварная. Я пропустила мимо ушей его подколку. – И при чем здесь моя внешность? – Ты спросила, почему я так добр к тебе. Так вот, тут выгода взаимная. До меня наконец дошло, и я остановилась на верхней ступеньке. – Ты хочешь сказать, что добр ко мне, потому что я симпатичная? – И потому, что у тебя карие глаза. Я обожаю большие карие глаза. – Он засмеялся. – Видишь, я самый заурядный парень. Послушай, это очень хорошо, что ты красивая. Твоя красота пробуждает во мне самое лучшее. Мне даже хочется поделиться с тобой своим печеньем. Я уставилась на него. – Значит, будь я уродиной, тебе было бы плевать на меня? – Кэм повернулся лицом ко мне. Даже стоя на ступеньку ниже, он был выше меня ростом. – Я бы относился к тебе точно так же, даже если бы ты была уродиной. – Ладно, проехали. Коварная усмешка скользнула по его полным губам. Он опустил голову и прошептал: – Просто я бы не стал угощать тебя печеньем. Я скрестила руки на груди, пытаясь отвлечься от того, как близко к моему было его лицо. – Я начинаю думать, что печенье – это кодовое слово для чего-то другого. – Возможно. – Он снова дернул за ремень моей сумки и уверенно шагнул вниз, заставляя меня спуститься на одну ступеньку. – И только подумай. Если печенье – кодовое слово, что бы оно ни означало, но оно было у тебя во рту, дорогая. Одна моя половинка забеспокоилась, но что же другая? Из моей груди вырвался смех, сдавленный и хрипловатый. – Ты действительно… – Удивительный? Необыкновенный? – Он вскинул брови, словно ожидая подсказки. – Непредсказуемый? – Я бы сказала, странный. – Черт, если бы только я был способен на чувства, которые могут ранить. Я усмехнулась, поймав себя на том, что мне нравится эта шутливая перепалка. – Тогда, наверное, это хорошо, что у тебя нет чувств? – Думаю, да. – Он спустился еще ниже и остановился на лестничной площадке. – Тебе лучше поторопиться, иначе опоздаешь на следующую пару. О боже! Он был прав. Кэм засмеялся, увидев мой испуганный взгляд, и отступил в сторону, когда я помчалась вниз по ступенькам. – Черт, если бы ты так же быстро бежала за моим печеньем, я был бы самым счастливым парнем. – Заткнись! – бросила я через плечо, уже преодолевая следующий пролет лестницы. – Эй! – крикнул он мне вслед. – Разве ты не хочешь узнать, что скрывает кодовое слово «печенье»? – Нет! Боже, нет! Его смех стоял у меня в ушах, пока я бежала по коридорам. Глава 5 – А у тебя прелестная квартирка, – сказала Бриттани. Она сидела на моем диване с раскрытым, но так и не прочитанным учебником истории. – Я бы с радостью сбежала из общежития. Моя соседка храпит, как банши[2 - Банши – персонаж ирландского фольклора: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть.]. Я устроилась между журнальным столиком и телевизором, до сих пор не понимая, как так получилось, что после занятий Бриттани и Джейкоб оказались у меня в гостях. За обедом мы говорили о том, что было бы неплохо собраться вместе и обменяться конспектами по истории, и кто-то предложил сделать это в моей квартире. Кажется, это была идея Джейкоба, и вот теперь они оба находились здесь. Ни о каких занятиях никто и не помышлял. Я была на взводе и чувствовала себя неуютно. Уже очень давно я не принимала гостей. Дома меня окружали лишь родственники, а в мою спальню заходила только женщина, которая у нас убиралась. Я была настоящим изгоем не только в городе и школе, но и в собственном доме. Но до той злосчастной вечеринки на Хэллоуин все бывали у меня, а уж девчонки из студии, можно сказать, не вылезали. Тогда со мной еще дружили и я занималась танцами. До той вечеринки все в моей жизни было как у всех. Я нервно теребила браслет на запястье. Мне было приятно видеть у себя ребят, потому что наши посиделки были обычной студенческой жизнью и к тому же напоминали о прежних временах. Просто для меня все это было… непривычно. Джейкоб вернулся с кухни с пакетом чипсов в руке. – Хватит о квартире. Только не обижайся, она действительно хорошая, но меня больше интересует печенье Кэма. Я взяла пригоршню чипсов из пакета. – Лучше бы я тебе ничего не рассказывала. – Но ты уже рассказала, так что давай дальше, – ответил он с набитым ртом. Бриттани хихикнула. – Мне не терпится узнать, что стоит за словом «печенье». – Возможно, его член. – Джейкоб плюхнулся на подлокотник дивана. – Боже мой, – сказала я, загребая еще чипсов. Мне нужно было подкрепиться для предстоящего разговора. Бриттани кивнула. – Тогда понятно, почему он не стал бы угощать печеньем уродину. – Не думаю, что он это имел в виду, – сказала я, запихивая в рот чипсы. – Давайте все-таки вернемся к нашим конспектам по истории… – К черту историю. Возвращаемся к члену Кэма, – сказал Джейкоб. – Ты понимаешь, что, если «печенье» означает его член, выходит, он был у тебя во рту? Я поперхнулась и схватила банку содовой. Лицо мое горело. – Теоретически рассуждая, так оно и есть, – добавил Джейкоб, ухмыляясь, как законченный придурок. В следующее мгновение он спрыгнул с дивана. – Не знаю, как ты умудряешься с этим справляться, Эвери. Если бы я жил рядом с ним, то меня было бы не отодрать от его двери. И я бы сожрал все его печенье. Ням-ням. Я покачала головой. – Можешь жрать его печенье, никто тебе не запрещает. – Ох, милая, если бы он замесил тесто для меня, я бы вымазался им с ног до головы. Бриттани закатила глаза. – Представляю это зрелище. – Я одного не пойму: как так получается, что ты не запала на его печенье? Я открыла было рот, но Бриттани покачала головой и сказала: – Я не думаю, что «печенье» означает член. Скорее, яички и все такое. Джейкоб громко расхохотался. – Тогда получается, что его яйца теоретически побывали у тебя во рту! Блин, это какая-то грязная выпечка. Я изумленно уставилась на своих приятелей. Неужели такие разговоры в порядке вещей? – О боже, пожалуйста, давайте прекратим говорить о членах и яйцах, иначе мне его печенье больше в рот не полезет. – Нет. Серьезно. Как тебе удается держать удар? – Джейкоб взгромоздился на спинку дивана, словно огромный кот. – Он явно флиртует с тобой. – И что? – ответила я и снова потянулась за чипсами. Джейкоб растерялся. – Что? Бриттани закрыла учебник истории и бросила его на пол. Похоже, наши занятия закончились. – Джейкоб ведет себя, как сексуально озабоченная тетка лет за тридцать, поэтому не может понять, почему тебе не хочется прокатиться на бесплатном велосипеде. Я взглянула на Джейкоба, и он просто пожал плечами и сказал: – Очень верное наблюдение. – Даже мне трудно это понять. Кэмерон действительно хорош собой, – продолжила Бриттани. – И я никогда не слышала, чтобы девчонки говорили о нем гадости, так что, должно быть, он никого не обидел. Не зная, что сказать, я опустилась в черное круглое кресло возле телевизора. Объяснять им, что стоит за моим странным поведением, мне совсем не хотелось. – Я не знаю. Просто меня все это не волнует. – Ты же не бесполая? – спросил Джейкоб. Я выразительно посмотрела на него. – Нет. Он съехал со спинки дивана и подсел к Бриттани. – Тогда почему тебя это не волнует? Запихнув в рот оставшиеся чипсы, я попыталась придумать ответ, который не обнаружил бы во мне фригидную ханжу. Но разве я не была-таки фригидной ханжой? Или душевнобольной, как считали некоторые? Как бы то ни было, при мысли о мужских гениталиях меня прошибал холодный пот. Вот и сейчас я просто взмокла от напряжения. Чипсы вызывали изжогу. Я подумала о том, что надо будет выпить «Тамс»[3 - Товарный знак нейтрализатора кислотности.]. Перед глазами вдруг встали строчки из вчерашнего письма. «Лгунья». Я покачала головой. – Меня не интересуют эти отношения. Джейкоб засмеялся. – Никто не говорит, что они также интересуют Кэма. И никто не предлагает тебе: «Нагибайся, детка, вау-вау». Бриттани смерила его взглядом. – Это ты сам придумал? – Да. Слова мои. Хочу заказать себе футболку с таким принтом. – Джейкоб ухмыльнулся. – В любом случае, я лишь хочу сказать, что Кэм – это такая возможность, которую не стоит упускать. Я решила, что пора закрывать тему. – Почему мы вообще об этом говорим? Так получилось, что мы посещаем один и тот же курс, и он живет в соседней квартире… – И вы с ним в паре до конца семестра, – добавила Бриттани. – Очень романтично, гулять по ночам и смотреть на звезды… Я напряглась. – Никакой романтики. Ее брови взметнулись вверх, и она провела рукой по коротким прядям своих светлых волос. – Не занудствуй, Дебби Даунер[4 - Персонаж культового американского шоу «Субботним вечером в прямом эфире», любительница наводить на всех тоску своими бесконечными замечаниями.]. Я закатила глаза. – Я лишь хочу сказать, что совсем не знаю его. И он не знает меня. Это просто флирт. Ты вот даже сравнила его с бесплатным велосипедом. Возможно, он такой и есть. Милый и дружелюбный парень. Вот и все. Так, может, мы забудем об этом? – Ну все, вы меня утомили, – вздохнул Джейкоб, и Бриттани показала ему язык. Сверкнул пирсинг-гвоздик, и я поморщилась, представив, как это больно. – И к чипсам нужен соус сальса. – В нижнем шкафу! – крикнула я, но он уже был на кухне и хлопал дверцами. К моему великому облегчению, мы больше не говорили обо мне и моих несуществующих отношениях с Кэмом. С каждым часом мне становилось все уютнее в их компании, и нам даже удалось снова открыть учебники по истории – правда, ненадолго. Ближе к девяти вечера они засобирались уходить. Бриттани остановилась у двери и вдруг бросилась ко мне. Прежде чем я успела опомниться, она повисла у меня на шее и чмокнула в щеку. Я остолбенела. – В пятницу будет грандиозная вечеринка, – улыбнулась она. – Обязательно приходи. Я вспомнила, как Кэм говорил, что будет занят в пятницу, и, поскольку вечеринки были его стихией, видимо, туда он и собирался. Я покачала головой. – Не знаю. – Не будь букой, – произнес Джейкоб, открывая дверь. – С нами можно классно отдохнуть. Я рассмеялась. – Не сомневаюсь. Хорошо, я подумаю. – Договорились. – Бриттани помахала мне на прощание. – До завтра. На лестничной площадке Джейкоб начал тыкать пальцем в дверь Кэма, виляя бедрами и задницей. Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. Он продолжал ёрничать, пока Бриттани не схватила его за воротник и не спустила с лестницы. Улыбаясь, я закрыла дверь на замок. С уборкой я управилась довольно быстро, и можно было ложиться спать. Впрочем, из этого ничего не вышло, потому что сна не было ни в одном глазу, и, поскольку ноутбук и почта стали для меня табу, я села смотреть повторы «Охотников за привидениями», пока меня не убедили в том, что в моей ванной хозяйничает полтергейст. Выключив телевизор, я поднялась с кресла и занялась самым ненавистным делом. Я ходила из угла в угол, как это часто делала в своей спальне дома. Было очень тихо, так что я могла различить случайные звуки и шорохи, доносившиеся из соседних квартир. Я сосредоточилась на них, не позволяя себе думать ни о чем другом. Сегодняшний вечер был слишком хорош, и мне не хотелось его портить. Да и вообще последние два дня прошли замечательно, если не вспоминать о том, как я врезалась в Кэма. Все складывалось неплохо. Я остановилась за диваном, только тогда осознав, что делаю. Рукав рубашки был задран, и мои пальцы обхватывали левое запястье. Медленно, осторожно, я подняла пальцы, один за другим. На коже виднелись бледно-розовые отметины, оставленные браслетом. В последние пять лет я снимала браслет только на ночь и когда принимала душ. Эти следы уже, наверное, не сойдут никогда. Как и рваный шрам, который прятался под браслетом. Я убрала руку. Короткий темно-розовый зигзаг тянулся вдоль запястья прямо над веной. Это был глубокий порез стеклом от фоторамки, которую я разбила после того, как первый снимок стал всеобщим достоянием. Я сделала это в самую тяжелую минуту своей жизни, и это не было игрой. Такая же участь ожидала и правое запястье, если бы горничная не услышала звук разбитого стекла. На фотографии была я со своей лучшей подругой; той самой, которая в числе первых повернулась ко мне спиной и прошептала слова «шлюха» и «обманщица». Тогда мне хотелось только одного: покончить с этим раз и навсегда. Мне казалось, не может быть ничего хуже того, что случилось со мной, с чем согласились мои родители, и что пришлось пережить потом. В считаные месяцы моя жизнь разделилась на до и после. Беда в том, что, когда вся школа встала на сторону Блейна, я уже не верила, что может существовать какое-то после. А что теперь? После оказалось возможным и бесконечным, но стыд медленно сжигал меня изнутри, когда я смотрела на шрам. Самоубийство ничего не решало, и в любом случае моя смерть обернулась бы их победой. Я усвоила этот урок сама, поскольку врачебная помощь даже не рассматривалась. Мои родители, скорее, согласились бы отрезать себе ноги, чем страдать от стыда за свою дочь, которая пыталась покончить с собой, а потом лечилась у психиатра. Немало денег перешло из рук в руки, чтобы сохранить в тайне мое пребывание в больнице. Видимо, моим родителям было спокойнее жить со знанием того, что их дочь – «лживая шлюха». Но мне было больно видеть следы собственной слабости, и я бы не пережила унижения, если бы их увидел кто-то еще. Громкий смех из коридора привлек мое внимание – это был смех Кэма. Я непроизвольно повернула голову в сторону кухни. Таймер на плите показывал час ночи. Я опустила рукав рубашки. – Ты не можешь пропустить это в пятницу? – спросил женский голос. За стеной он звучал слегка приглушенно. Последовала пауза, а потом заговорил Кэм: – Ты же знаешь, что не могу, дорогая. Может быть, в следующий раз. Дорогая? О! Я услышала их шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Я бросилась к окну. Поскольку моя квартира была угловой и выходила окнами на парковку, мне оставалось только ждать. И вот они появились – Кэм с оголенным торсом и девушка. Высокая длинноногая брюнетка в модной джинсовой юбке. Это все, что я смогла разглядеть из окна, пока они шли к машине. Девушка споткнулась, но устояла на ногах, и Кэм подхватил ее. Они остановились позади темного седана. Я чувствовала себя извращенным вуайеристом, подглядывая за ними, но оторваться не могла. Кэм что-то сказал и засмеялся, когда девушка игриво толкнула его в плечо. В следующее мгновение они обнялись, и он отступил назад, махнул ей на прощание и зашагал обратно к дому. На полпути он взглянул на окна нашего этажа, и я, как дура, отскочила назад. Он не мог меня видеть. Нет, ведь в квартире было темно. Я посмеялась над собой и успокоилась, только когда услышала, как хлопнула дверь в коридоре. Облегчение теплой волной разлилось по моему телу, расслабляя напряженные мышцы. Увидев его с другой девушкой, я… обрадовалась. Это полностью подтверждало, что Кэм – обаятельный, безобидный бабник, который любит угощать печеньем симпатичных девчонок и держит дома черепаху по имени Рафаэль. И это было здорово. Для меня – так лучше не придумаешь. С этим я могла бы справиться, потому что от советов Бриттани и Джейкоба я уже начинала дергаться. Возможно, мы с Кэмом могли бы стать друзьями. Меня это вполне устраивало, хорошо было иметь много друзей, как раньше. Но, когда я забралась в кровать и лежала, уставившись в потолок, на какой-то миг, очень короткий, мне почему-то захотелось представить себе, что Кэм проявляет ко мне мужской интерес. С нетерпением ждет встречи. Волнуется каждый раз, когда смотрит на меня, когда случайно соприкасаются наши руки. А что было бы со мной, если бы я влюбилась в него или в другого парня? С таким же нетерпением ждала бы свиданий, первых поцелуев и всего, что бывает потом? Наверное, это было бы приятно, решила я. Совсем, как раньше. Пока Блейн Фицджеральд не растоптал мои счастливые мечты. * * * Грозовые тучи заволокли небо в утро четверга, обещая дождливый унылый день на кампусе. К счастью, у меня было только две «пары», и, собираясь выходить, я натянула поверх рубашки толстовку с капюшоном. Можно было бы, конечно, переодеться во что-то более солидное, нежели шорты и шлепанцы, но мне было лень, и я решила не париться. Отправив эсэмэску Джейкобу: «Купить тебе кофе?», я выскочила за дверь и уже подходила к лестнице, когда из квартиры Кэма вышел парень, на ходу надевая через голову рубашку. Показалась нечесаная белокурая шевелюра, и я узнала в нем парня с черепахой, соседа Кэма. На мгновение наши глаза встретились, и широкая улыбка вспыхнула на его загорелом лице, обнажая ряд белоснежных зубов. – Привет! Я тебя уже видел. Я бросила взгляд поверх его плеча. Он оставил дверь широко открытой. – Привет, ты… парень с черепахой. Он был в легком замешательстве. – Парень с черепахой? Ах, да. – Когда он рассмеялся, кожа вокруг его карих глаз собралась морщинками. – Ты видела меня с Рафаэлем, верно? Я кивнула. – И, кажется, ты называл себя сеньором Кретином. Отозвавшись громким хохотом, он вместе со мной зашагал вниз по лестнице. – Так меня зовут по пьянке. А вообще-то в миру я Олли. – Это звучит гораздо лучше, чем сеньор Кретин. – Я улыбнулась. Мы были уже на четвертом этаже. – А меня зовут… – Эвери. – Увидев мои округлившиеся глаза, он снова сверкнул своими белоснежными зубами. – Мне Кэм сказал. – О-о. Так… ты направляешься… – Эй, придурок, ты оставил дверь открытой! – Голос Кэма прогремел на весь дом, и в следующее мгновение он сам, в черной бейсболке, появился на лестничной площадке нашего этажа. Его губы скривились в ухмылке, когда он увидел нас вместе. – Эй, что ты делаешь с моей девушкой?! – крикнул он, устремляясь вниз. Моя девушка? Что? Я чуть не споткнулась. – Я просто объяснял ей, как живу под двумя именами. – О, неужели? – Кэм положил руку мне на плечи, и мои шлепанцы зацепились друг за друга. Он крепче обнял меня, прижимая к себе. – Стоять, дорогая, а то я тебя не удержу. – Только посмотрите на него. – Олли заспешил вниз по лестнице. – Девчонки так и падают к его ногам. Кэм усмехнулся и свободной рукой повернул бейсболку козырьком назад. – Ничего не могу с этим поделать. Я чертовски обаятелен. – А может, все дело в твоем запахе, – огрызнулся Олли. – Не уверен, что слышал шум душа сегодня утром. Кэм изобразил возмущение. – Я что, плохо пахну, Эвери? – Ты пахнешь изумительно, – пробормотала я, заливаясь краской. Впрочем, я не лукавила. От него действительно исходил потрясающий запах: смесь свежего белья, слабого одеколона и чего-то еще неуловимого, видимо, свойственного только ему. – То есть я хочу сказать, что ты не воняешь. Кэм задержал на мне взгляд чуть дольше обычного. – Идешь в универ? Мы спускались по лестнице, но его рука по-прежнему лежала на моих плечах, и у меня в боку покалывало, как будто я отлежала его во сне. Между тем Кэм вел себя так… естественно, словно для него это ничего не значило. Я вспомнила, как ночью он обнимал девушку, но для меня это было… Словами я объяснить не могла. – Эвери? – Кэм понизил голос. Я высвободилась из его объятий и заметила, что это не ускользнуло от Олли, который улыбнулся еще шире. Я поспешила вниз, соблюдая дистанцию. – Да, иду на искусствоведение. А вы, ребята? Кэм легко догнал меня на третьем этаже. – Мы идем завтракать. Тебе надо прогулять лекцию и присоединиться к нам. – Думаю, на этой неделе с меня хватит прогулов. – А я вот сачкую, – объявил Олли, – зато Кэм у нас пай-мальчик, у него лекции только после обеда. – А ты, выходит, плохой мальчик? – спросила я. Улыбка Олли и впрямь была заразительной. – О, я просто ужасный. Кэм смерил друга многозначительным взглядом. – Да, и это во всем: в грамматике, математике, английском, уборке за собой, общении с людьми. Продолжать можно до бесконечности. – Зато мне нет равных кое в чем другом. – Интересно, в чем же? – поинтересовался Кэм, когда мы вышли из дома. В воздухе пахло сыростью, а облака как будто накачали водой. Олли, бежавший впереди, развернулся к нам лицом и стал пятиться назад, не замечая опасной близости сдающего назад красного пикапа. Он поднял свою загорелую руку и стал загибать пальцы. – Пьянки, гулянки, сноуборд, футбол – ты еще не забыл этот вид спорта, Кэм? Футбол? Улыбка сползла с лица Кэма. – Нет, я помню, кретин. Олли снова засмеялся и повернулся, направляясь к припаркованному серебристому внедорожнику. Заинтригованная, я взглянула на Кэма. Он смотрел прямо перед собой, на его лице играли желваки, а глаза были осколками льда. Не глядя на меня, он сунул руки в карманы и сказал: – Увидимся, Эвери. Он подошел к Олли, который ждал его у внедорожника, а я готова была поклясться, что даже воздух стал холоднее от столь резкой перемены в поведении Кэма. Не нужно было обладать гениальностью или особой интуицией, чтобы догадаться, что Олли задел больное место и Кэм не смог справиться с эмоциями. Дрожа от холода, я поспешила к своей машине. Лишь только я села за руль, как жирные капли дождя упали на лобовое стекло. Выезжая со стоянки, я поискала их глазами. Они все еще стояли у машины, Олли улыбался, а Кэм что-то говорил, и на лице его было все то же напряженное выражение. О чем бы ни шла речь, разговор явно был не из приятных. Глава 6 Сама не знаю, как я позволила Кэму уговорить меня ехать на его машине, вместо того чтобы добираться каждому на своей, но субботним вечером, как стемнело, я уже садилась в массивный серебристый внедорожник. На душе было неспокойно еще с вечера пятницы, когда Джейкоб начал доставать меня своей вечеринкой. Они с Бриттани приглашали от всей души, и я хотела пойти, но не могла побороть свой страх. К тому же я не знала, где находится этот дом, было уже поздно, когда он прислал свою первую эсэмэску, и начиналась гроза. И вот теперь я нервничала, как мышь, запертая в комнате с голодными котами. Как бы неубедительно это ни звучало, но я еще никогда не была в машине с парнем. Черт возьми, мне даже хотелось себя пожалеть. И унести этот маленький секрет в могилу собственной жалости. Кэм вставил ключ в замок зажигания и повернулся ко мне. Он был в своей любимой бейсболке, надетой козырьком назад. В тени густых ресниц лазурью сверкали его глаза. – Ну что, погнали? Плотнее запахнув легкий кардиган, я кивнула. Когда вчера утром мы с Кэмом встретились на астрономии, он вел себя как обычно – шутил, флиртовал, угощал печеньем. Я надеялась, что конфликт с Олли, если он и был, исчерпан. – Ты уверен, что это нельзя сделать где-то поблизости? – Место, куда я тебя повезу, идеальное. Положись на меня, милая, я не подведу. – Хорошо, – пробормотала я, крепко сцепив руки. Я отвернулась к окну, провожая взглядом кампус. Мы пересекли мост и въехали в штат Мэриленд, а минут через пятнадцать Кэм свернул на дорогу, ведущую к Национальному полю битвы при Энтитеме[5 - Одно из наиболее кровопролитных сражений во время Гражданской войны в США (1861–1865 гг).]. Историк во мне встрепенулся, но мне все равно было жутковато оказаться здесь ночью, наедине с Кэмом. В его поведении не было ничего подозрительного, но кому, как не мне, было знать, что опасные типы обычно выглядят вполне безобидно. Мои нервы были на пределе. – Ты уверен, что нам можно находиться здесь ночью? – спросила я, оглядываясь вокруг. – Не-а. – Он заехал на парковку, где стояло всего несколько автомобилей. Я уставилась на него: – Что? Он засмеялся и заглушил двигатель. – Шучу. Мы просто должны сказать одному из смотрителей, что мы из университета. Они прутся от этого. Мне оставалось лишь поверить ему на слово. Бегать от охранников по полю битвы совсем не хотелось. Однако, взглянув на Кэма, я пришла к выводу, что именно это и было у него на уме. – Готова? Подняв с пола свою сумку, я открыла дверцу. – Да, давай уже побыстрее покончим с этим. Кэм, ухмыльнувшись, достал фонарик из отделения для перчаток. – Не слышу радости в голосе. Я улыбнулась в ответ. – А я и не радуюсь. – Не ври. – Он обогнул капот и подошел ко мне, показывая на уходящую в небо бетонную башню с красным верхом. – Нам туда. – Башня на Кровавой тропе? Он бросил на меня быстрый взгляд. – Ты бывала здесь раньше? – Нет. – Тогда откуда знаешь про Кровавую тропу? Я усмехнулась и, схватив прядь волос, принялась накручивать ее на палец. – История – часть моей специализации, и такие места, как это, притягивают меня. Я читала о нем. Самое кровопролитное сражение в истории Гражданской войны проходило на этом крохотном участке проселочной дороги. – Да, так говорят. Подожди-ка. – Он повернулся в ту сторону, откуда за нами наблюдал смотритель парка. – Я мигом. Я смотрела, как он бежит через поле навстречу сторожу. Они перекинулись парой слов, а потом Кэм показал ему свою тетрадку. Сторож рассмеялся, и они пожали друг другу руки. Подняв голову к небу, я смогла разглядеть проступающие в темной синеве крошечные огоньки звезд. На поля опускалась ночь. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Кэм уже вернулся. – Все, можем идти. И кстати, мы здесь не одни. Там, у башни, еще студенты. – Круто. – Я старалась идти в ногу с ним, но держала дистанцию. – А почему так много людей приходит сюда наблюдать за звездами? Я уверена, есть места и поближе к кампусу. – Только не такие. Оглянись вокруг. – Он засунул фонарик в задний карман. – Если не считать тех домов по ту сторону дороги, здесь нет ни городских огней, ни высоток. Только небо. – И кукурузные поля, – заметила я. Он кивнул. – Да, кукурузных полей немало. Мы ступили на асфальтированный участок тропы и зашагали к башне. – Как ты думаешь, сколько времени это займет? – спросила я. – А почему ты спрашиваешь? У тебя что, свидание сегодня ночью? Я хохотнула. – О, нет. Он удивленно поднял брови. – Ты говоришь так, словно это какая-то бредовая идея. Можно подумать, что никто не ходит на свидания в субботу вечером. Отпустив прядь волос, я с непринужденным видом пожала плечами. – Я ни с кем не встречаюсь. – Тогда зачем спешить? Признаться в том, что я чувствую себя неловко, было стыдно, поэтому я промолчала. – Ты боишься, что я привез тебя сюда с какой-то гнусной целью? Я резко остановилась. Внутри у меня все сжалось. – Что? Кэм тоже остановился и повернулся ко мне. На его губах промелькнула улыбка. – Эй, Эвери, я просто шучу. Кровь хлынула к моим щекам, и страх отпустил меня, но ему на смену пришло острое чувство собственной ущербности. – Я знаю. Просто я… – Трусишь? – подсказал он. – Да, немного. Он долго изучал мое лицо, а потом снова зашагал вперед. – Пошли. Скоро стемнеет. Семеня за ним, я представила себе, что бегу прямо на деревянный забор и он впивается в меня своими острыми кольями. Господи, мне так не хватало опоры. Умом я понимала, что не все парни такие, как Блейн. Я знала это. Была в этом уверена. Моя беда не убила во мне веру. У башни, на скамейке возле мемориальных досок с раскрытыми тетрадками на коленях сидели двое студентов с нашего курса астрономии. Они замахали нам, и мы, помахав в ответ, двинулись дальше. Кэм повел меня через просторную автостоянку, а затем свернул в сторону, к заросшему травой холму, с которого открывался вид на Кровавую тропу. Он выбрал подходящее место и, достав фонарик, уселся на землю. Я остановилась в нескольких шагах от него, вслушиваясь в тихий стрекот сверчков. Земля после вчерашней непогоды просохла, но, даже если бы она была влажной, это не помешало бы мне сесть рядом с ним. Но сначала надо было успокоиться. – Присоединишься ко мне? – Он похлопал по земле и вопросительно посмотрел на меня. – Пожалуйста, милая. Мне здесь так одиноко. Закусив губу, я уселась в нескольких шагах от него и сразу же принялась рыться в сумке в поисках тетради по астрономии. Когда я подняла голову, наши глаза встретились. И я уже не могла отвернуться. Его взгляд был обжигающим, пронизывающим. Он как будто видел меня насквозь. Я кашлянула и уткнулась в свою тетрадку. Наконец Кэм произнес: – Так какое созвездие мы сегодня ищем? Он светил мне фонариком, пока я листала свои записи. – Кажется, Corona Borealis. – А, Северная Корона. Я удивилась. – Ты так с ходу сообразил? Он засмеялся. – Может, я и не пишу конспекты, но кое-что запоминаю. Я была уверена, что вчера он проспал почти всю лекцию. Достав звездную карту, которую выдал нам профессор Драге, я отыскала на ней Северную Корону. – Ума не приложу, как кто-то умудряется различать контуры созвездий. – В самом деле? – Он подсел ближе и заглянул мне через плечо. – Это же видно невооруженным глазом. – Только не мне. Я хочу сказать, что для меня это просто кучка звезд на небе. Каждый увидит то, что ему захочется. – Посмотри на Borealis. – Он ткнул пальцем в карту. – Ну, чем не корона? – Ничего общего, – фыркнула я. – Скорее, неровный полукруг. Он покачал головой. – Смотри на небо. Вон, видишь, венец? Его образуют семь звезд. Я достала из сумки авторучку и запрокинула голову. – Вижу семь звезд, но там еще сотни других. Я даже различаю огромное печенье. Кэм расхохотался. Его смех – приятный, глубокий и чувственный – ласкал слух. – Ты забавная. Мои губы растянулись в улыбке, когда я склонилась над контурной картой звездного неба. Я понятия не имела, с какой широты начинать зарисовку. Взглянув еще раз на звезды, я прочертила линию наугад, соединяя две точки. – Знаешь, как родилось это название? – Когда я покачала головой, он потянулся и выхватил у меня авторучку. Наши пальцы соприкоснулись, и я тут же отдернула руку, опуская ее в сочную траву. – Это созвездие представляет собой венец, который бог Дионис, он же Бахус, подарил Ариадне[6 - Дионис – в древнегреческой мифологии (в древнеримской ему соответствует Бахус) бог виноделия, виноградарства. Был женат на Ариадне – дочери критского царя Миноса, которая спасла греческого героя Тесея, подарив ему клубок нитей (получивший название «нить Ариадны»), который потом и вывел героя из Лабиринта.]. Когда она стала его женой, он поместил ее корону на небо в честь их свадьбы. Я изумленно смотрела на него. – Профессор Драге не рассказывал об этом в классе. – Ну да, не рассказывал. Откинувшись назад, я вгляделась в его лицо. – Тогда откуда ты это знаешь? – А вот почему ты этого не знаешь? Я склонила голову набок, удивленно вскинув брови. – Ладно. Может, большинство и не ответит с ходу. – Он повертел авторучку между пальцами. – На самом деле я начинал изучать астрономию еще на первом курсе, но пришлось бросить. – Серьезно? Он кивнул, но не стал вдаваться в подробности. – Так ты сейчас на предпоследнем курсе? – Да. Мне пришлось взять академический отпуск, поэтому и отстал от своих. Я хотела спросить, в чем была причина, но решила, что это не мое дело. – А почему ты снова стал изучать астрономию? – Я подумала, что это безопасная тема. – Это по твоей специальности? – Нет. Просто нравится этот курс и профессор Драге. – Он замолчал, мигая фонариком. – Моя специальность – отдых и спорт. Хотел бы заняться спортивной реабилитацией. – О-о. Так ты… – Я запнулась, потому что позади нас раздался счастливый девичий смех. Я оглянулась через плечо, и у меня глаза на лоб полезли. Те двое студентов с нашего курса определенно были парочкой, или все к этому шло. Их тетрадки были благополучно забыты на скамейке. Девушка сидела на коленях у парня, их лица почти соприкасались, а его рука двигалась под подолом ее юбки. – Интересный метод наблюдения за звездами, – прокомментировал Кэм. Я была рада наступившей темноте, потому что лицо мое пылало. Я понимала, что надо бы отвернуться, это было уже попросту неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Я не отвела взгляда, даже когда девушка схватила парня за волосы, притянула его к себе и они слились в жарком поцелуе, при этом его рука уже по локоть скрывалась под юбкой. Вау. Кэм ткнул меня авторучкой, отвлекая мое внимание. На его лице отразилось… любопытство. – Что? – спохватилась я. – Ничего. Просто… – Казалось, он с особой осторожностью подбирает слова. – Ты наблюдаешь за ними так, будто никогда не видела целующихся парочек. – В самом деле? Он кивнул. – Если только ты не воспитывалась в монастыре, я бы предположил, что ты сидела на коленях раз или два, верно? – Нет! – Я поморщилась от собственного крика. – То есть я никогда не сидела у парня на коленях. – Может, на коленях у девушки? – Что? Нет! Улыбка медленно разлилась по его лицу. – Я пошутил, Эвери. Я стиснула зубы. – Знаю, просто я… – Что? – Он снова уколол меня ручкой. – Что ты?.. Мой рот сам собой открылся, извергая ужасное признание. – У меня никогда не было отношений. Лишь только эти слова сорвались с моих губ, как мне захотелось провалиться сквозь землю. Кто делает такие признания перед совершенно незнакомым человеком? Вцепившись в края тетрадки, я покосилась на Кэма. Он смотрел на меня так, словно перед ним объявилась Дева Мария. Мои щеки горели. – И что? Невелика беда. Он слегка тряхнул головой и снова устремил взгляд в небо. – У тебя никогда не было отношений? – Нет. – Я заерзала, изнывая от стыда и неловкости, как будто только что вывернула себя наизнанку. – Совсем ничего не было? – Слово «нет» обозначает именно это. Кэм открыл рот и тут же закрыл. – Сколько тебе лет? Я закатила глаза. – Девятнадцать. – И у тебя еще ничего не было? – снова спросил он. – Нет. – Мои пальцы уже комкали страницы тетради. – Мои родители… они были строгие. – Какая ложь, но звучала правдоподобно. – Я имею в виду, очень строгие. – Могу себе представить. – Кэм постучал авторучкой по блокноту. – Ну а ты ходила на свидания или что-то в этом роде? Вздохнув, я перевела взгляд на свои записи. – Кажется, мы собирались рисовать созвездия? – Мы этим и занимаемся. – Нет, не занимаемся. У меня на карте какие-то каракули, а у тебя и вовсе ничего. – Эти каракули соединяют Дельту и Гамму. – Он наклонился и прочертил линию между двумя точками. – Вот Тета, а это Альфа – самая яркая звезда. Видишь, мы уже половину работы сделали. Я нахмурилась и посмотрела на небо, прослеживая звездный узор. Черт, он все правильно изобразил. Тут он снова наклонился, упираясь в меня плечом, и прочертил идеальную прямую к другой точке на карте. Нервно покусывая губы, я следила за тем, как ловко он заполняет карту, ни разу не взглянув на небо и не сверяясь с записями. Тепло его руки проникало в меня даже сквозь два слоя одежды. Оно разливалось по моим плечам и груди, заставляя сердце учащенно биться. Он повернул ко мне голову. – Ну, вот мы и закончили. Я судорожно вздохнула. Наши лица были так близко друг к другу. Пожалуй, чересчур близко. Мой взгляд упал на его губы. Их уголки чуть изогнулись вверх, и на левой щеке обозначилась ямочка. Его губы зашевелились, но я не слышала ни слова. Я хотела отодвинуться, но я… не хотела этого. Смущение сковало мое тело, я пыталась побороть его… и сопротивлялась искушению податься вперед. Я как будто застряла между двумя противоположными магнитами. Наверное, мне следовало отвести взгляд от его губ. Я решила, что это хорошая мысль, потому что нельзя было так откровенно таращиться на губы парня. И я заставила себя посмотреть вверх. О боже, что я наделала – теперь я тонула в этих раздевающих глазах, как назвал их Джейкоб в своей недавней эсэмэске. И ведь он был прав, проказник Джейкоб. Готова была поспорить, что раздетых тел был легион всюду, куда ступала нога Кэма. Нет, определенно надо было объявить вне закона такие густые ресницы. Даже в темноте его глаза отливали синевой денима. Тепло его тела переросло в жар, который распространялся по моей коже. Я снова заерзала, не в силах припомнить, испытывала ли я когда-нибудь чувство, подобное этому. По крайней мере, после той вечеринки на Хэллоуин – ни разу. Может быть, прежде. Да, пожалуй. Было в Кэме что-то особенное, что заставляло меня забыть обо всем на свете, кроме того, что происходило сейчас. И мне казалось, что так и должно быть. Мне это нравилось. – Ты меня слушаешь? Я очнулась. – А? Да! Да. Очень внимательно. Он выразительно усмехнулся, и мне захотелось уползти под какой-нибудь колючий куст. – Да… так, значит, ты никогда не была на свидании? – Что? Кэм тихонько засмеялся. – Ты и впрямь меня совсем не слушаешь. Слишком увлеклась, разглядывая меня. – Неправда, я тебя не разглядывала! – Лицо мое вспыхнуло от этой невинной лжи, и я спешно отвернулась в ту сторону, где сидела парочка. Но их уже след простыл. Он слегка подтолкнул меня локтем. – Еще как разглядывала. Я попыталась сохранить лицо. – Ты слишком самонадеян. – Самонадеян? Да я просто констатирую факт. – Кэм отшвырнул свой блокнот и прилег на землю, опираясь на локти, глядя на меня сквозь опущенные ресницы. И снова на его губах блуждала эта невыносимо сексуальная усмешка. – Нет ничего плохого в том, что ты любовалась мной. Мне это нравится. От такой наглости я просто растерялась. И что я должна была на это ответить? – Я совсем тебя не разглядывала. Скорее, была… в прострации. Вот видишь, как возбуждают разговоры с тобой. – Во мне все возбуждает, – ответил он. – Да, примерно так же, как зрелище твоей черепахи, переходящей через дорогу. – Ха-ха. Утешай себя, милая. – Прекрати называть меня «милая», иначе останешься инвалидом. У Кэма округлились глаза. – О, слушаюсь и повинуюсь. – Твое дело. – Нам стоит попробовать. Мои мысли тотчас устремились к запретным высотам, и по коже побежали мурашки. – Попробовать что? Вернуться домой? Я только об этом и мечтаю. – Устроить свидание. Очевидно, я пропустила что-то очень важное в этом разговоре. Я закрыла тетрадь и потянулась за сумкой. – Что-то я не успеваю за ходом твоей мысли. – Это не так уж сложно. – Он засмеялся, встретив мой суровый взгляд. – Нам стоит сходить на свидание. У меня внутри все оборвалось, когда я посмотрела на него. Разлегшийся на земле, он выглядел таким самодовольным. Шутил ли он? Или говорил серьезно? Я убрала в сумку тетрадь и авторучку. – Не понимаю, о чем ты. Кэм лег на спину и вытянул руки над головой, от чего его рубашка задралась, обнажая полоску загорелой кожи плоского живота… о боже. Я отвернулась и глотнула воздух. – Как правило, свидание – это встреча двух людей, которые вместе выходят куда-нибудь вечером, реже днем. На самом деле это может происходить в любое время суток. Чаще всего оно включает в себя ужин. Иногда кино или прогулку в парке. Хотя лично я не гуляю по паркам. По берегу моря еще куда ни шло, но, поскольку здесь такой возможности нет… – Я в курсе, что такое свидание, – я резко прервала его и вскочила на ноги. Он остался в той же позе и, похоже, пока не собирался двигаться. Надо было мне ехать на своей машине. – Ты же сказала, что не понимаешь, – игриво произнес он. – Вот я тебе и объясняю, что такое свидание. Меня взбесили… и невольно рассмешили его слова, и я воинственно скрестила на груди руки. – Речь шла совсем не об этом, и ты это знаешь. – Я просто хотел убедиться, что мы говорим на одном языке. – Так вот, мы говорим на разных языках. Кэм опустил руки, но полоска кожи между рубашкой и джинсами никуда не делась. Интересно, носит он нижнее белье, мелькнуло у меня в голове? Все, что я видела, так это кожаный ремень и джинсы. Ну, да ладно. Это не стоило моего внимания. – Так что теперь, когда мы оба знаем, что такое свидание, нам надо его организовать, – сказал он. – Э-э… Кэм засмеялся, пружинистым движением оттолкнулся от земли и сел. – Это не ответ, Эвери. – Я… Свидание? Свидание с Кэмероном Гамильтоном? Во мне тотчас проснулись два чувства: смущение и интерес. Я сделала шаг назад, словно устанавливая дистанцию между нами. – Разве у тебя нет девушки? Он удивленно вскинул брови. – Девушки? Нет. – Тогда кто же та брюнетка, что, спотыкаясь, выходила из твоей квартиры в среду ночью? – спросила я. Его усмешка переросла в широкую улыбку. – Так ты следила за мной, Эвери? – Нет. Нет! Что? Я не следила за тобой. У меня своя жизнь. – Тогда откуда ты знаешь про Стефани? – Ее так зовут? – Ну, да, у нее есть имя, и нет, она не моя девушка. – Он склонил голову набок, изучая меня. – И она не спотыкалась. Может быть, шаркала. Я закатила глаза. – И как же ты ее увидела, если не следила за мной? – спросил он, скрестив вытянутые ноги. – Собственно, я не против того, чтобы ты следила за мной. Мне это нравится, я уже говорил. Я заставила себя сделать глубокий, медленный вдох, после чего подошла к нему и легонько пнула по ноге. – Еще раз повторяю: я не следила за тобой. Просто мне не спалось, и я стояла у окна своей гостиной. Случайно я увидела, как ты провожаешь ее до машины. – Что ж, тогда понятно. Конечно, это не так увлекательно, как если бы ты стояла у окна в надежде хоть мельком увидеть меня. Я онемела от растерянности. Он подмигнул мне, и, черт возьми, как же мастерски он это делал. – Кстати, Стеф не моя девушка. У нас не такие отношения. Видимо, это означало, что они просто трахаются, что было в порядке вещей. Возможно, и от меня он хотел того же, затевая всю эту кутерьму со свиданием. Джейкоб был бы в восторге, услышав мою историю. Надо взять на заметку: ничего ему не рассказывать. – Я не такая. – В каком смысле? – удивился он. Выходит, он собирался заставить меня произнести это вслух. Конечно. Почему нет? – Я не такая, как она. – Ты ее знаешь? Я сощурилась. – Просто я не трахаюсь с парнями ради забавы, так понятно? Но не вижу ничего плохого в этом и не собираюсь никого осуждать. Просто ко мне это не относится. Меня это не интересует. Извини. – Постой-ка. Я что-то не догоняю. Ты не осуждаешь ее, но уже предположила, что она ходит по рукам? И что она моя партнерша по сексу? Не слишком ли быстро ты выносишь приговор, основываясь лишь на догадках? Черт побери, кажется, я погорячилась. – Ты прав. Я не знаю, что там между вами. Может, вы просто друзья детства или еще что. – Мы не друзья детства. – Озорная улыбка вернулась. – Мы просто время от времени занимаемся сексом. Я изумленно уставилась на него. – Выходит, я была права! Тогда почему ты обвинил меня в несправедливой критике? – Я лишь обратил на это внимание, – ответил он, и его глаза блеснули, как те чертовы звезды в небе. – И, к твоему сведению, в среду мы не трахались. Не потому, что она не пыталась меня соблазнить, просто мне не хотелось. Я вспомнила, как сексуально выглядела девушка, и удивилась, как такому самцу не захотелось ею воспользоваться. – Ну и ладно. Какой-то дурацкий разговор. – А мне нравится. Тряхнув головой, я наклонилась за сумкой, но Кэм резко вскочил и схватил ее первым. Я вздохнула и протянула руку. – Отдай. – Я пытаюсь это сделать. Я недовольно посмотрела на него. Ухмыльнувшись, он шагнул ко мне и накинул ремень сумки мне на плечо. Его пальцы коснулись моей шеи, и я не смогла совладать со своим телом, которое непроизвольно дернулось от этого легкого прикосновения. Он отступил назад и поднял фонарик. – Видишь? Я веду себя, как джентльмен. – Я не считаю тебя джентльменом, – проворчала я, впиваясь пальцами в ремень сумки. – Но все равно спасибо. Он подхватил свой блокнот, и мы направились обратно к машине мимо опустевшей скамейки. Когда мы вышли на поле, он включил фонарик, освещая тропинку. Думаю, чтобы показать мне, насколько я ошибаюсь, он открыл передо мной пассажирскую дверцу. – Миледи. – Спасибо, – сказала я, и мой голос смягчился. Вместо того чтобы закрыть дверцу, Кэм прислонился к ней, положа руку на раму. – Так как насчет моего предложения? – Какого предложения? Он посмотрел на меня с тем же напряженным интересом, что и раньше. – Пойти со мной на свидание. Я напряглась. – Зачем? – А почему бы нет? – Это не ответ. – Схватившись за ремень безопасности, я попыталась пристегнуться. Мои руки дрожали, и я никак не могла попасть в защелку. – А в чем был вопрос? Как я… послушай, это всего лишь ремень безопасности. Не тяни так сильно. – Он наклонился, чтобы помочь. Его руки накрыли мои, и я дернулась назад, упираясь в спинку сиденья. Он замер и взглянул на меня, и уголки его губ, обычно изогнутых в улыбке, вдруг опустились. Что-то вспыхнуло в его глазах. Не знаю, что это было, но все улетучилось, как только он защелкнул ремень. Впрочем, даже после этого он не отодвинулся. – Почему бы нам не пойти на свидание? Я вжалась в спинку сиденья, упираясь кулаками в колени. Меня смущала не его близость. Пугало то, как отзывалось мое тело на каждый его взгляд или прикосновение. – Потому что… потому что мы не знаем друг друга. Уголки рта снова поползли вверх. Я решила, что мне определенно нравится эта полуулыбка на хмуром лице. – Так в том-то и весь смысл свидания. Познакомиться поближе. – Взгляд Кэма переместился на мои губы. – Сходи на свидание со мной. – Ты не узнаешь ничего интересного обо мне. – Мои слова вырвались горячим шепотом, и я судорожно вздохнула. Он склонил голову набок. – Я уверен, что в тебе много чего скрыто. – Ошибаешься. – Хорошо, тогда буду говорить только я. – Наверное, это будет очень весело. – О, во всяком случае, веселее, чем наблюдать за переходом Рафаэля через дорогу. – Ха-ха. Он усмехнулся. – Думаю, тебе понравилась моя идея. Я почувствовала легкую вибрацию мобильника в боковом кармане сумки. Эсэмэска? Наверное, от Джейкоба. Я хотела потянуться за телефоном, но передумала – еще не хватало нам стукнуться лбами. Пожалуй, это было бы чересчур. – Может, уже поедем? – А что насчет свидания? – О господи, ты не отстанешь. – Не-а. Я не смогла удержаться от смеха, и он откликнулся счастливой улыбкой. – Я уверена, что многие девушки мечтают о свидании с тобой. – Так и есть. – Вау. От скромности не умрешь? – А почему я должен скромничать? – возразил он. – И я хочу пойти на свидание с тобой. А не с ними. – Я все-таки не понимаю почему. Его темные брови взметнулись вверх. – С ходу могу назвать несколько причин. Ты не такая, как все. И меня это интригует. Ты очаровательно застенчивая и неловкая. Ты умная. Мне продолжать? – Нет. Достаточно, – поспешно произнесла я. Необходимо было пресечь это в зародыше. Даже если забыть о его репутации, он был просто мне не по зубам. Я не могла ему дать того, на что он рассчитывал. Иногда мне даже трудно было поддерживать с ним разговор. – Я не хочу встречаться с тобой. Кэма как будто не удивил и не расстроил мой ответ. – Я так и думал, что услышу именно это. – Тогда почему пригласил? Он наконец-то – слава богу! – сделал шаг назад и схватился за ручку двери. – Потому что захотел. – О. Что ж. Хорошо. Рада, что теперь ты выбросил это из головы. Он сдвинул брови. – Ничего я не выбрасывал. О, нет, только не это. – Ты шутишь? – Не-а. – Он сверкнул очаровательной улыбкой. – Всегда остается завтра. – А что будет завтра? – Завтра я снова приглашу тебя. Я покачала головой. – Ответ будет тот же. – Может быть. А может, и нет. – Он протянул руку и легко коснулся кончика моего носа. – И может быть, ты скажешь «да». Я терпеливый и, как ты верно заметила, легко не сдаюсь. – Отлично, – пробормотала я, но… ой-ой-ой, что-то незнакомое шевельнулось в моей груди. – Я рад, что ты это понимаешь. – Кэм снова потянулся к кончику моего носа, и я шлепнула его по руке. – Не волнуйся. Я знаю правду. – Какую правду, о чем ты? Кэм отступил назад. – Ты хочешь сказать «да», просто еще не готова. Я оторопела. – Все хорошо, – с дерзкой улыбкой произнес он. – Меня трудно приручить, но, поверь, ты получишь удовольствие. Прежде чем я смогла найти ответ, достойный этого наглого заявления, он снова коснулся кончика моего носа и хлопнул дверцей. * * * Переступив порог своей квартиры, я зашвырнула сумку на диван и рухнула рядом. Пойти на свидание с Кэмероном? Он точно сумасшедший. Должно быть, он пошутил или просто флиртовал. На обратном пути он больше ни словом не обмолвился о свидании, а вместо этого подробно расспрашивал о моем расписании. Вопрос за вопросом, он выведал у меня все детали. К тому времени, как мы подъехали к дому, я уже еле языком ворочала. Откинув голову на подушку, я закрыла глаза. Мое сердце билось слишком сильно, хоть я и сидела. Не соврал ли он, когда говорил, что в среду у них со Стефани ничего не было? Мне казалось странным, что он не проявил к ней интереса, если она действительно была так настойчива. Честно говоря, все это не имело значения. Любые отношения были для меня сейчас невозможны. Может быть, когда-нибудь все изменится, надеялась я, не могла же всю жизнь так прозябать. Мне хотелось быть обычной девушкой, которая с восторгом принимает приглашение на свидание, а не возвращается домой одинокой и жалкой. Открыв глаза, я застонала. – О боже, сеньор Кретин это я. Вернее, сеньорита Кретинка. Я встала с дивана и поплелась в спальню, но на полпути вспомнила про вибрировавший в сумке мобильник. – Черт. Кинувшись к сумке, я достала телефон из бокового кармана. Коснувшись пальцем дисплея, я ожидала увидеть эсэмэску от Джейкоба или Бриттани. Но обнаружила пропущенный вызов и голосовую почту. – Какого черта? Я пробежалась пальцами по боковой панели – оказывается, все это время телефон работал без звука. Я открыла папку входящих вызовов и увидела, что звонок поступил с НЕИЗВЕСТНОГО НОМЕРА. Мое сердце пропустило удар. Ничего страшного. Возможно, кто-то ошибся или очередная реклама по телефону. Я зашла на страничку голосовой почты, и мой палец завис над кнопкой «Удалить». Прошлое вновь поднимало свою уродливую голову. Сколько таких телефонных розыгрышей мне пришлось пережить и потом заносить в черный список номера «шутников»! Много, и не сосчитать, но этот звонок не мог быть розыгрышем. У меня сменился телефонный номер, как и электронная почта… Я снова чертыхнулась. Глубоко вздохнув, я нажала на сообщение и поднесла трубку к уху, чтобы прослушать. Последовала пауза, а потом прорвался скрипучий, незнакомый голос: «Ты знаешь, что бывает с лживыми шлюхами? Они получают большой, жирный…» Вскрикнув, я нажала кнопку «Удалить», не дослушав остальное. Я швырнула телефон на диван, вместо того чтобы разбить его об стену, и теперь он валялся на подушках, словно ядовитое существо. Любой способ общения мог стать ядовитым. Неужели я забыла об этом? Сдавленный смех вырвался из моей груди. В самом деле, им что, больше нечем было заняться? Прошло пять лет. Пять лет! А они все жили прошлым. И не отпускали его – как, впрочем, и я. Глава 7 Я резко вскочила в постели, не соображая, где я и что со мной. Было уже около четырех утра, когда я наконец заснула, и непонятно, что разбудило меня. Я повернулась к будильнику и застонала, увидев, что на часах только восемь утра. И это в воскресенье. Плюхнувшись на спину, я уставилась в потолок. Раз уж я проснулась, не было никакой надежды на то, что удастся… Бум. Бум. Бум. Я снова вскочила, нахмурившись. Кто-то колотил в дверь – мою дверь. Какого черта? Откинув одеяло, я свесила ноги с кровати. Мой большой палец застрял в простынях, и я едва не грохнулась. – Проклятье. Чертыхаясь, я поспешила к двери, пока незваный гость не перебудил весь дом. Встав на цыпочки, я посмотрела в глазок. Все, что я разглядела, это темную копну вьющихся волос. Кэм? Нет, определенно что-то случилось. Может быть, пожар, потому что я не могла придумать никакой другой причины для того, чтобы барабанить в мою дверь в такую рань. – Все в порядке? – Я поморщилась от противного звука собственного голоса. Кэм поднял голову. Кривая улыбка появилась на его лице, придавая ему божественную сексуальность. – Нет, но будет минут через пятнадцать. – Ч-ч-что? – Я отошла в сторону или, вернее, была вынуждена отойти, когда он ворвался в мою квартиру с чем-то завернутым в фольгу, коробкой яиц – хм? – и крошечной сковородой в руках. – Кэм, что ты делаешь? Восемь утра. – Спасибо за подсказку. – Он направился прямиком на кухню. – Это единственное, что мне никак не дается: угадывать время. Я хмуро поплелась за ним. – Почему ты здесь? – Готовлю завтрак. – Ты не можешь это сделать у себя на кухне? – спросила я, протирая глаза. После домашнего задания по астрономии и телефонного звонка меньше всего мне хотелось видеть именно его. – Моя кухня меня не вдохновляет так, как твоя. – Он разложил на кухонной стойке то, что принес, и повернулся ко мне. Его волосы были влажными и кудрявились больше, чем обычно. Как ему удавалось выглядеть таким огурчиком, едва встав с постели и приняв душ? На его гладких щеках не было и тени утренней щетины. И даже в спортивных штанах и старой футболке он смотрелся великолепно. – И к тому же Олли валяется на полу в гостиной. – На полу? – Да. Лицом вниз, храпит и пускает слюни. Не очень аппетитная атмосфера. – Как и в моей квартире. Он должен был уйти. Еще не хватало, чтобы он хозяйничал на моей кухне. Кэм прислонился к стойке, сложив на груди руки. – О, этого я не учел… – Его взгляд медленно переместился вниз – с макушки моей взлохмаченной головы до самых кончиков поджатых пальцев босых ног. Этот взгляд был подобен физическому прикосновению, и у меня перехватило дыхание. – Твоя кухня выглядит очень аппетитно. Румянец разлился по моим щекам. – Я не буду с тобой встречаться, Кэм. – А разве я сейчас просил об этом? – Его губы слегка изогнулись. – Но со временем ты же изменишь свое решение? – Зря надеешься, – предупредила его я. – Я полон решимости. – Надоедливой. – Скорее, феноменальной. Я закатила глаза. – Это всего лишь твои фантазии. – Фантазии есть воплощение наших истинных желаний, – ответил он, отворачиваясь к плите. – Я принес бананово-ореховый хлеб, который испек в собственной печке. Я пробуравила его спину суровым взглядом. – У меня аллергия на бананы. Кэм резко повернулся, поднял брови в недоумении. – Ты меня разыгрываешь? – Нет. Нисколько. У меня аллергия на бананы. – Черт, какая досада! Ты даже представить себе не можешь, что ты теряешь. Бананы украшают наш мир. – Без понятия. Он склонил голову набок. – И на что еще у тебя аллергия? – Кроме пенициллина и парней, которые врываются в мою квартиру? Больше ни на что. – Ха-ха-ха, – ответил он и начал шарить по шкафам. – Сколько слабых, не таких самоуверенных парней погубил твой язычок? – Видимо, недостаточно, – пробормотала я. Машинально потянувшись к запястью, чтобы поправить браслет, я обнаружила, что его нет на месте. Сердце ушло в пятки. – Я сейчас. Напевая себе под нос, Кэм кивнул. Я бросилась обратно в спальню, схватила с тумбочки браслет и нацепила его. Облегчение сладкой дрожью пробежало по телу. Выходя из спальни, я взглянула на себя и снова чертыхнулась. Я была без лифчика. Тонкая ткань рубашки туго натянулась на груди, и соски призывно торчали. – О боже. Сбросив с себя рубашку, я схватила спортивный бюстгальтер из ящика комода. – Эй! Ты что там, прячешься от меня? – громко крикнул Кэм. – Смотри, я ведь приду за тобой и притащу обратно. Бюстгальтер застрял у меня на голове. От страха я с силой дернула его вниз, не щадя правую грудь. Ай! – Даже не смей подходить сюда! – Тогда поторопись. Мои яйца ждать никого не будут. – Боже мой, – пробормотала я, спешно натягивая рубашку. Я вышла в коридор, и тут до меня дошло, что я и зубы не почистила. Кэму с его яйцами предстояло набраться терпения. Когда я вернулась на кухню, на плите варилось несколько яиц, а на сковородке, которую он принес, золотилась красавица-яичница. Он нашел в моем холодильнике пакет тертого сыра и посыпал его сверху. Видеть его на кухне, у плиты, было непривычно, и странное чувство охватило меня. Сладко потянуло низ живота, пока я смотрела, как ловко он расставляет тарелки и приборы. Я скрестила на груди руки, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Кэм, зачем ты пришел? – Я уже все тебе объяснил. – Он выложил яичницу на тарелку и отнес к барной стойке. – Тост хочешь? Подожди. У тебя есть хлеб? Если нет, я могу… – Нет. Я не хочу тост. – Подумать только, он уже чувствовал себя здесь как дома! – Тебе разве больше некого беспокоить по утрам? – Есть масса людей, которых я мог бы осчастливить своим присутствием, но я выбрал тебя. Пожалуй, это было самое безумное утро в моей жизни. Я внимательно посмотрела на Кэма. Отказавшись от дальнейших попыток выгнать его из своей квартиры, я уселась на стул, подтянув ноги к груди, и взялась за вилку. – Спасибо. – Смею надеяться, что это от души. – Да! Он улыбнулся. – Что-то я в этом сомневаюсь. Теперь я чувствовала себя самой настоящей мегерой. – Мне очень понравилась яичница. Просто удивилась, увидев тебя здесь… в восемь утра. – Честно говоря, я планировал завоевать тебя своим бананово-ореховым хлебом, но увы. Поэтому вся надежда на мою божественную яичницу. Я положила в рот кусочек божества. – И впрямь хороша, но этим ты меня не завоюешь. – А я все-таки попытаюсь. – Он открыл холодильник и достал бутылку апельсинового сока. Наполнив два стакана, он поставил один передо мной. – Тут все дело в хитрости. Ты просто еще этого не понимаешь. Оставив этот безнадежный разговор, я сменила тему: – А сам ты есть не будешь? – Буду. Я люблю вареные яйца. – Кэм кивнул на плиту и подвинул себе стул, усаживаясь напротив меня. Подперев кулаком подбородок, он смотрел, как я ем, и мне пришлось уткнуться в тарелку. Нет, этот сукин сын был само обаяние. – Что ж, Эвери Морганстен, я весь твой. Я чуть не подавилась. – Но я не хочу тебя. – Это плохо, – ухмыльнулся он. – Расскажи о себе. Ну уж нет, этого ты от меня не дождешься, подумала я. – И часто ты выкидываешь такие фортели? Вламываешься в квартиры к случайным знакомым и готовишь им яичницу? – Во-первых, ты не случайная знакомая, поэтому мой ответ «нет». – Он встал и подошел к плите проверить, готовы ли яйца. – А вообще-то я люблю делать сюрпризы, и некоторым счастливицам везет. – Серьезно? Я имею в виду, для тебя это в порядке вещей? Кэм взглянул на меня через плечо. – С друзьями – да, а мы ведь с тобой друзья, Эвери? Я открыла рот от удивления. Друзья ли мы? Наверное, да, но все-таки… Неужели с друзьями допустимы подобные вольности? Или Кэм был настолько уверен в себе? Он устраивал такие сюрпризы, потому что знал, что никто не посмеет его прогнать. Да большинство девчонок, вероятно, и не хотели его прогонять. Что там говорить – я ведь тоже могла послать его к черту, если б захотела. Но Кэм был из тех, кто, видимо, привык получать все, что хотел. Совсем как Блейн. При мысли о нем яичница встала колом у меня в желудке, и я отложила вилку. – Да, мы друзья. – Наконец-то! – крикнул он так громко, что я аж подпрыгнула. – Наконец-то ты призналась, что мы друзья. Не прошло и недели. – Но мы и знакомы всего-то неделю. – Целую неделю, – поправил он, подставляя кастрюлю с яйцами под струю холодной воды. Я размазала остатки яичницы по тарелке. – И что? Обычно тебе требуется один час, чтобы кто-то объявил, что вы лучшие друзья? – Нет. – Он выложил яйца в миску, после чего вернулся к столу и сел. Его глаза снова смотрели на меня, и было трудно выдержать их взгляд – лазурный, пронзительный, чистый. В этих глазах можно было утонуть. – Обычно мне хватает пяти минут, чтобы перейти в статус лучшего друга. Я не смогла сдержать улыбку и покачала головой. – Выходит, я действительно какая-то странная. – Может быть. – Его ресницы опустились, когда он принялся ковырять скорлупу. Я глотнула сока. – Думаю, для тебя все это непривычно. – В смысле? – Девчонки гроздьями виснут у тебя на шее. Многие, наверное, дорого бы заплатили, чтобы оказаться на моем месте, а тут я, с аллергией на твой хлеб. Он посмотрел на меня. – Почему ты так решила? Это из-за моей почти неземной красоты? Я расхохоталась. – Ну, уж это ты загнул. Кэм усмехнулся и пожал плечами. – Не знаю. Как-то не задумывался об этом. – Ты предпочитаешь вообще не думать? – Не-а. – Он засунул дрожащее яйцо в рот прямо целиком. В дополнение ко всем прочим достоинствам у него были безупречные манеры поведения за столом. Он не чавкал, пользовался салфеткой, не разговаривал с набитым ртом. – Я думаю только о том, что имеет значение. Наши взгляды столкнулись, и меня обдало жаром. Я пробежала пальцем по ободку стакана. – Так ты перевоспитавшийся плейбой? Он замолчал, поднося очередное яйцо ко рту. – С чего ты взяла? – Наслышана о твоих подвигах в старшей школе. – Серьезно? И от кого же ты это слышала? – Не твое дело. Он удивленно повел бровью. – С таким языком ты вряд ли нажила много друзей, я угадал? Я вздрогнула. Он попал в точку. – Да, – услышала я собственный голос. – Я была не очень популярна в старшей школе. Кэм вернул яйцо на тарелку и откинулся на спинку стула. – Черт. Извини. Я глупость сморозил. Я отмахнулась, но все равно было больно. Он смотрел на меня сквозь густые ресницы. – Трудно поверить. Ты можешь быть смешной и милой, когда не обзываешь меня, и ты симпатичная. Да что там, настоящая красотка. – Э… спасибо. – Я смутилась и спрятала лицо за стенкой стакана. – Нет, я серьезно. Ты говорила, что твои родители были очень строгими. Держали тебя в ежовых рукавицах? – Я кивнула, и он отправил в рот недоеденное яйцо. – Я все-таки не могу поверить, что ты не пользовалась популярностью в школе. В тебе сразу три составляющие успеха: умная, веселая, сексуальная. – Я не пользовалась успехом. На этом все, ладно? – Я поставила стакан и принялась наматывать на палец нитку, торчавшую из шорт. – Скорее, я была белой вороной. Кэм начал чистить еще одно яйцо. Интересно, сколько же он их съел? – Извини, Эвери. По мне, так это… несправедливо. Знаю, в старшей школе всякое бывает. – Да, пожалуй. – Я нервно облизала губы. – У тебя было много друзей? Он кивнул. – До сих пор общаешься с ними? – С некоторыми. Мы с Олли вместе учились в школе, но он провел первые два года в университете Западной Вирджинии, а потом перевелся сюда. Кое-кого встречаю здесь, в кампусе, и когда приезжаю домой. Обхватив ноги руками, чтобы не ерзать на месте, я положила подбородок на колени. – У тебя есть братья или сестры? – Сестра, – ответил он, принимаясь за последнее яйцо, четвертое. На его лице появилась трогательная улыбка. – Она младше меня. Ей только исполнилось восемнадцать. Заканчивает школу в этом году. – Вы с ней близки? – Я не могла себе представить такого брата, как Кэм. – Да. – Тень пробежала по его лицу, и я засомневалась в том, что они так уж близки. – Она очень много значит для меня. А у тебя? Нет старшего брата, который явится и надерет мне задницу? – Нет. Я единственный ребенок в семье. Есть двоюродный брат, он старше, но его можно не опасаться. – Это хорошо. – Доев яйцо, он развалился на стуле и, довольный, похлопал себя по животу. – Откуда ты приехала? Я сжала губы, пытаясь решить для себя, стоит ли соврать. – Ладно. – Он убрал руку со спинки стула. – Ты уже, наверное, знаешь, откуда я, раз тебе известно о моем школьном прошлом, так что мне остается лишь подтвердить это. Я из Форт-Хилла. Никогда не слышала? Ну, это неудивительно, о нем мало кто знает. Это рядом с Моргантауном. Почему я не стал поступать в университет Западной Вирджинии? Вопрос, который всех волнует. – Он пожал плечами. – Просто хотел уехать, но уж не совсем отрываться от своих. И да, у меня были… очень бурные школьные годы. – А что теперь? – спросила я, и не потому, что хотела услышать ответ – в конце концов, это было не мое дело, – просто, пока говорил он, я могла молчать. Впрочем, тут я лукавила… мне было интересно узнать о нем больше, потому что Кэм был незаурядным. Да, он был типичным плейбоем, гиперпопулярным, сексуальным, но он не был придурком. И это уже было достойно внимания. Да и в любом случае проводить время с ним было куда приятнее, чем сидеть в одиночестве и думать о телефонных звонках и письмах. – Это как посмотреть. – Он рассмеялся. – На самом деле, я не знаю. Когда учился на первом курсе, особенно первые пару месяцев глаза разбегались – столько новых девчонок, старшекурсниц. Наверное, на них я тратил больше сил, чем на занятия. Я усмехнулась, легко представив себе эту картину. – Неужели теперь все иначе? Он покачал головой. – Так откуда же ты приехала? Что ж. Похоже, он не хотел говорить о том, что погубило в нем плейбоя. Почему-то сразу вспомнились страшилки про беременных. – Я из Техаса. – Из Техаса? – Он подался вперед. – Серьезно? У тебя нет акцента. – Я родилась не в Техасе. Вообще-то моя семья родом из Огайо. Мы переехали в Техас, когда мне было одиннадцать, и акцент ко мне не прицепился. – Из Техаса в Западную Вирджинию? Это же как в другой мир. Спустив ноги на пол, я встала и собрала тарелки. – Я жила в промышленной части Техаса, но в любом случае здесь примерно то же самое. – Давай помою посуду. – Он приподнялся со стула. – Я тут развез такую грязь. – Нет. – Я подошла к раковине. – Ты готовил. Я убираю. Он уступил и развернул завернутый в фольгу хлеб. Запах действительно был обалденный. – И что заставило тебя выбрать именно это место? Я вымыла посуду и его сковородку, медля с ответом. – Просто хотела сбежать, как и ты. – Наверное, чертовски трудно было решиться. – Нет. – Я взялась за мытье кастрюли. – Это было самое легкое. Он как будто задумался, разламывая хлеб пополам. – Ты загадка, Эвери Морганстен. Я повернулась, с ужасом наблюдая за тем, как он уминает половину буханки. – Не больше, чем ты. – В каком смысле? – Ты только что съел четыре яйца вкрутую, вот-вот прикончишь буханку хлеба, а твой брюшной пресс прямо-таки просится в рекламу гантелей. Кэм пришел в восторг. – Ты все-таки наводила обо мне справки? В перерывах между нападками на меня? Я чрезвычайно польщен. – Заткнись, – рассмеялась я. – Просто у меня растущий организм. Я удивленно вскинула брови, и Кэм захохотал. Расправившись с половиной батона, он немного рассказал о своих родителях. Я вернулась за стол и слушала его с нескрываемым интересом. Отец Кэма владел юридической фирмой, а мать была врачом. Семья была вполне обеспеченной. Они, конечно, не купались в деньгах, как мои родители, но средств определенно хватало, чтобы снимать ему квартиру. Было очевидно, что у Кэма доверительные отношения с родителями, и в этом я ему очень завидовала. Чем старше я становилась, тем больше мне хотелось, чтобы родители были рядом со мной, но они были так увлечены своими делами, путешествиями и светскими раутами, что их никогда не было дома. И после всего, что случилось, в те редкие дни, когда отец и мать все-таки появлялись, никто из них даже не смотрел в мою сторону. – Так ты полетишь в Техас на осенние каникулы или День благодарения? – спросил он. Я фыркнула. – Вряд ли. Он склонил голову набок. – Есть другие планы? Я пожала плечами. Кэм не стал развивать эту тему, и было уже около полудня, когда он ушел. Остановившись у двери, он повернулся ко мне, с крошечной сковородкой в одной руке и остатками хлеба в другой. – Что ж, Эвери… – Что ж, Кэм… – Что ты делаешь во вторник вечером? – Не знаю. – Я слегка нахмурилась. – А что? – Как насчет свидания со мной? – Кэм, – вздохнула я. Он прижался к косяку. – Это не ответ. – Нет. – Значит, нет. – Да, это «нет». – Я взялась за ручку двери. – Спасибо за яичницу. Кэм вышел за порог, и на его лице снова была кривоватая усмешка. – Как насчет вечера в среду? – Пока, Кэм. – Я закрыла дверь и улыбнулась. Он был совершенно невыносим, но, как и прошлой ночью, я испытала невероятное удовольствие от общения с ним. Может, эту волшебную ауру создавали наши словесные дуэли, но, что бы это ни было, рядом с ним я чувствовала себя… прежней. О-хо-хо. После душа я какое-то время слонялась по квартире, раздумывая, стоит ли отправить эсэмэски Джейкобу и Бриттани, поинтересоваться их планами на день. Но в конце концов бросила мобильник на диван и достала лэптоп. Нельзя же было вечно избегать почтового ящика. В папке нежелательной почты я обнаружила несколько подозрительных писем. В двух из них мое имя значилось как тема. Но я уже была научена горьким опытом, поэтому не без злорадства удалила их. Почему я получаю такие письма сейчас. Одно дело – в старшей школе, когда мы были детьми, но теперь, после того как все разъехались по колледжам? Было в этом что-то странное. Неужели им больше нечем заняться? Я не думала, что письма отправляет Блейн – каким бы уродом он ни был, он старался держаться от меня подальше. А телефонный звонок? Я не стала менять свой номер телефона. Еще тогда, в самый разгар травли, я получала по три-четыре звонка в день и постоянно меняла номер, но они все равно меня находили. Собравшись с духом, я открыла почтовый ящик и обнаружила очередное письмо от кузена. Что это его прорвало? Был соблазн не открывать сообщение, но я все-таки рискнула. «Эвери, Мне очень нужно поговорить с тобой как можно скорее. Позвони мне в любое время. Это очень важно. Позвони мне.     Дэвид» Мой палец завис над мышкой. Удалить. Глава 8 Лето наконец ослабило свою хватку, и моя жизнь постепенно вошла в рутинную колею. С понедельника по пятницу я вставала по утрам и отправлялась в университет. Но со все большим нетерпением ожидала занятий по астрономии. И не только потому, что мне было интересно слушать профессора Драге и наблюдать за тем, во что он одет. Скажем, недавно он явился на лекцию в джинсах-«варенках» и пестрой «гавайской» рубашке. Кажется, я только на них и смотрела. Но помимо экстравагантного профессора, меня занимал мой партнер по классу, который превращал эти пятьдесят минут в нечто незабываемое. Мало того что Кэм остроумно комментировал лекции Драге, он еще демонстрировал блестящее знание предмета, так что мой неудачный дебют в астрономии не должен был сказаться на итоговых результатах. С таким партнером, как Кэм, можно было не опасаться провала на экзамене. Три раза в неделю я обедала с Джейкобом и Бриттани и однажды даже сходила с ними на футбол. Вечеринки по-прежнему оставались для меня под запретом, чего никто не мог понять, но это не мешало нашей дружбе. Пару раз в неделю они заходили ко мне домой. Правда, эти посиделки не очень-то способствовали учебе, но я не жаловалась. Мне нравилась их компания. Ладно, признаюсь, я обожала проводить с ними время. Они были классные ребята, и к тому же у меня давно не было друзей. Казалось, они спокойно относились к моим странностям, коих было немало. А еще я с завидной регулярностью, два раза в неделю, отказывала Кэму в свидании. Два. Раза. В неделю. Дошло до того, что мне самой уже было любопытно, как он ввернет в разговор очередное приглашение. Парень был неистощим на выдумки, и со временем тема свидания стала нашей излюбленной шуткой. По крайней мере, для меня. И отныне я считала дни в ожидании воскресенья. Кэм являлся спозаранку с упаковкой яиц и собственной выпечкой. После неудачи с банановым хлебом он принес черничные кексы. Потом был тыквенный хлеб – правда, готовый, как он признался. За ним последовали клубничный пирог и брауни. Брауни утром – это фантастика. Все в моей жизни складывалось неплохо, если не считать электронных писем и телефонных звонков. По крайней мере, раз в неделю мне звонили с НЕИЗВЕСТНОГО НОМЕРА. Я удаляла сообщения и письма, даже не открывая их. В почтовом ящике скопилось штук пятнадцать непрочитанных писем от моего кузена. На днях я собиралась прочесть их, но все никак не могла себя заставить. Как и позвонить родителям. Они мне не звонили, и я не считала нужным звонить первой. К началу октября я была счастливее, чем когда-либо. Запах осени, по которому я так скучала в Техасе, разливался в воздухе, можно было носить рубашки с длинным рукавом и не выглядеть при этом пугалом, а зубрежку к зачетам скрашивали «Эм энд Эмс» и «Скиттлз». – Кто-нибудь может мне подсказать, где на этой чертовой карте находится Хорватия? – застонал Джейкоб. – Вот бы придумать песню, чтобы помогла это запомнить? – Венгрия, Словения, Босния, – сказала я, указывая на карту Европы. – И еще Сербия. Джейкоб хмуро взглянул на меня. – Чертова отличница. Я сунула в рот красную горошину «Скиттлз». – Извини. – Ты можешь себе представить песню с такими названиями? – Брит обмакнула картофельные чипсы в майонез. – Фу, какая жирнятина, – пробормотал Джейкоб. Она пожала плечами. – Зато вкусно. – Приготовься, сейчас я буду тебя обучать. – Я взяла конфетку и помахала перед носом Джейкоба. Он возбудился, как щенок, мечтающий получить лакомство. – Все страны, граничащие с Хорватией, заканчиваются на «я». В общем, рифмуются. Думай в этом направлении. Он прищурился. – Это не помогает. Я вздохнула. – Кажется, ты хотел придумать песню? – Да. – Он встал посреди кафе и прокричал: – Да! Я хочу песню! – Вау. Он замахал руками, и студенты, которые занимались за соседними столами, оторвались от своих тетрадок. – Что? – Он повернулся ко мне. – Очень громко? – Да, – кивнула я. – Прямо оглушил. Брит уткнулась в учебник. – Это ужасно, – застонала она. – Не могу поверить, что нам опять приходится учить карту Европы. Я думала, что все это дерьмо осталось в школе. – Дай мне песню, ботаник, – потребовал Джейкоб. – О боже, ты меня поражаешь. – Я покачала головой. – Ладно. Запоминай. «В верхнем левом Венгрия, в нижнем левом Сербия, Босния внизу, внизу. Словения в самом верху. А где же взять Хорватию?» – «Где же, где Хорватия», – подхватил Джейкоб. – «Рядом с Адриатикой, Италия с Хорватией!» Джейкоб подпрыгнул. – Давай еще раз! Еще! Я снова пропела эту дурацкую песенку под изумленным взглядом Брит. К тому времени, как Джейкоб нанес на карту все страны, мое лицо уже приобрело оттенок спелого помидора, но я смеялась до слез. Он все-таки справился с заданием, если не считать того, что Францию нарисовал на месте Великобритании, но, наверное, это он просто проверял меня. Я бросила ему в рот обещанную конфетку, и она отскочила от его нижней губы. Со второй попытки мне удалось попасть прямо в рот. Он проглотил ее и наклонился ко мне, чуть ли не вплотную к моему лицу. – Угадай, кто идет? – Что? – Я отпрянула назад. Он заговорщически моргнул. – Твой бойфренд. Оглянувшись через плечо, я увидела Кэма, который заходил в кафе, но не один. С ним были сразу две девушки, которые смотрели на него с восхищением, как на секс-символ кампуса. Я закатила глаза. – Он не мой бойфренд, – сказала я Джейкобу. – Оказывается, у тебя есть конкурентки. – Джейкоб сложил на груди руки. – Это Салли и Сьюзен – вице-президенты «бета-дельта-сигма клуба»[7 - В высших учебных заведениях США существуют открытые или закрытые студенческие клубы, которые обычно используют в названии греческие буквы.]. Брит нахмурила брови. – Ты хотя бы выучи название женского общества. – Да какая разница. – Никакой конкуренции быть не может, потому что между нами ничего нет. – И все-таки я осторожно покосилась на троицу. Они остановились у диванов. Кэм внимательно слушал, что говорили ему девицы. Одна из них, блондинка, положила руку ему на грудь и выписывала на ней крошечные круги. Я прищурилась. Что она себе позволяет? Я повернулась к Джейкобу. Он удивленно вскинул брови. – Пусть забирают его себе, – сказала я, забросив в рот сразу три леденца. – Я вас обоих не понимаю. – Брит захлопнула учебник. Похоже, с историей было покончено. – Вы видитесь практически каждый день, верно? Я кивнула. – Он приходит каждое воскресенье и готовит тебе завтрак, так? – продолжила она. Джейкоб перебил ее. – Я ненавижу тебя за это, – сказал он мне. – Да, все верно, но это ничего не значит. – Хорошо еще, что я не проболталась про свидание, иначе этим разговорам не было бы конца. – Послушайте, мы просто друзья. Вот и все. – Может, ты лесбиянка? – спросил Джейкоб. – Что? – Слушай, я не собираюсь осуждать тебя. Мне по барабану твоя сексуальная ориентация. Только скажи, ты – лесбиянка? – Нет, – ответила я. – Я тоже не лесбиянка, но могла бы на тебя запасть. – Брит улыбнулась. – Спасибо, – хихикнула я. – Я бы тоже на тебя запала. – Как мило, – вмешался Джейкоб. – Но дело не в этом. Наш красавец, сукин сын, тащится от тебя. О, мой бог, он бросил своих цыпочек и направляется к нам. У меня внутри все похолодело, и я молилась Иисусу Христу, Шиве[8 - Индуистское божество.] и Зевсу[9 - В древнегреческой мифологии – верховный бог-олимпиец, бог грома и молнии, правит всем миром.], чтобы Джейкоб не ляпнул лишнего и мне не пришлось бы потом его убивать. – Черт, – сказал Джейкоб, качая головой. – Джинсы на нем сидят как влитые. Привет, Кэмерон! Как жизнь? Я закрыла глаза. – Привет, Джейкоб. Бриттани. – Кэм уселся рядом со мной и легонько подтолкнул меня локтем. – Эвери. – Привет, – пробормотала я, смущаясь под прицелом глаз Джейкоба и Бриттани. Я закрыла учебник и сунула его в сумку. – Что тебя сюда привело? – О, ты же знаешь, зло и хаос, – ответил он. – Чем-то мне это напоминает Гарри Поттера, – вздохнула Брит. – Надо бы перечитать. Мы все уставились на нее. Два ярких пятна проступили на ее щеках, когда она откинула с лица светлые пряди. – Что? Мне не стыдно признаться в том, что иногда некоторые вещи напоминают мне о Гарри Поттере. – Вон тот парень похож на Снейпа, – сказал Кэм, кивая в сторону соседнего стола. – Так что я тебя понимаю. Парень с черными, как смоль, волосами действительно напоминал профессора Снейпа. – Ну а вы, ребята, чем заняты? – Кэм заерзал на стуле, упираясь в меня ногой. Я сглотнула. – Балуетесь «Эм энд Эмс» и «Скиттлз»? – Да, и это тоже. А еще готовимся к зачету по истории на следующей неделе. Нам нужно нарисовать карту Европы, – объяснил Джейкоб. – Уф. – Кэм толкнул меня ногой. Я дала сдачи. – А Эвери, наша замечательная Эвери… – Джейкоб выразительно посмотрел на меня, и я угрожающе прищурилась. – Она помогает нам учиться. – У нее это здорово получается, – сказала Брит. Кэм покосился на меня, и я отодвинулась. Подперев подбородок, Джейкоб уставился на Кэма. – Перед тем как мы начали заниматься, я говорил Эвери, что ей следует чаще носить зеленый цвет. С такими волосами, как у нее, это очень сексуально. У меня челюсть отвисла. А до этого он ведь и словом не обмолвился о моем идиотском кардигане. – Тебе она нравится в зеленом, Кэм? – спросила Брит. О боже. Кэм повернулся ко мне, и его голубые глаза были такими же глубокими, как воды у побережья Техаса. – Зеленый ей очень идет, но она всегда красивая. Тепло разлилось по моим щекам, и я осторожно выдохнула. – Красивая? – переспросила Брит. – Красивая, – повторил Кэм, снова подвигаясь ко мне. Его нога коснулась моего колена. – И что, друзья, узнали что-нибудь новенькое в процессе учебы? Я позволила себе выдохнуть. – Думаю, да. – И все благодаря Эвери, – сказал Джейкоб, и они с Брит переглянулись. У меня сердце ушло в пятки. – Она помогла мне с песенкой, чтобы я запомнил, где какая страна. О, нет, только не это. – Спой ему песню. – Брит так сильно толкнула меня локтем, что я отскочила прямо на Кэма. В его глазах зажегся интерес. – Что за песня? – Я не буду петь. Джейкоб сиял. – Песня про Хорватию. Я смерила его убийственным взглядом. Кэм рассмеялся. – Про Хорватию? Спой, Эвери. – Нет, – отрезала я. – Петь я больше не буду. Среди моих талантов пение не значится. – А какие у тебя таланты? – спросил Кэм. Я посмотрела на него, невольно любуясь и квадратной челюстью, и завитками волос у висков. Что за наваждение? Кэм смотрел на меня, удивленно подняв брови. – Эвери? – Ну, скажи, – заныл Джейкоб. Брит поддержала его. – Таланты – это весело. – Бывает, что и так. – Кэм опустил взгляд, и я смогла передохнуть. Он наклонился ко мне, и наши губы опасно сблизились. Я услышала судорожный вздох Джейкоба. – Скажи мне, дорогая, какие у тебя таланты. – Дорогая, – пробормотал изумленный Джейкоб. – Танцы, – вырвалось у меня. – Когда-то я танцевала. Любопытство отразилось на лице Кэма. – И какие танцы? – Не знаю. – Я схватила пакетик «Скиттлз» и высыпала себе целую пригоршню. – Балет, джаз, чечетка, современные – все в таком роде. – Ты серьезно? – воскликнул Джейкоб. – Я отбивал чечетку лет в шесть, с месяц занимался, а потом решил, что хочу быть пожарником. Это чертовски трудно, как сейчас помню. Брит ухмыльнулась. – Я тоже пробовала себя в танцах, но обнаружила, что у меня нет ни грации, ни координации, разве что задницей умею трясти. А у тебя были успехи? Я пожала плечами, чувствуя себя неловко. – Я занималась лет десять, выигрывала некоторые конкурсы, было много сольных выступлений. – Значит, ты здорово танцевала! – воскликнула Брит. – Уверена, ты мастерски делаешь все эти сумасшедшие виражи и трюки. Чего я только не выделывала, будучи невероятно гибкой, но что мне особенно удавалось, так это фуэте – fouette tour – пожалуй, самое трудное в балете. Кэм притих, что было на него не похоже. – Моя сестра тоже танцевала лет с пяти. И до сих пор танцует. Думаю, она прикончит всякого, кто попытается запретить ей это. Отправив в рот остатки «Скиттлз», я кивнула. – Танцы затягивают, если они тебе нравятся. – Или если у тебя хорошо получается, – вставила Брит. Кэм подтолкнул меня плечом. – Почему бросила? Я любила танцевать – в танцах мне нравилось все. Тренировки, репетиции и особенно предвкушение выхода на сцену. Ничто не могло сравниться с тем ощущением, которое испытываешь, пока ждешь за кулисами, когда объявят твое имя; первый вздох перед выступлением, когда стоишь в центре сцены, в лучах софитов. Тот миг затишья, когда закрываешь глаза в ожидании первых тактов музыки, зная, что на тебя смотрит весь зал. Я пожала плечами. – Думаю, мне просто надоело, – сказала я. Соврала, конечно. Я не устала от танцев. Я смертельно скучала по ним, просто больше не могла выносить устремленные на меня взгляды. – А твоя сестра участвует в конкурсах? Он кивнул. – Она много путешествует, а на лето получила стипендию в школу «Балета Джоффри»[10 - «Балет Джоффри» (Robert Joffrey Theatre Ballet) – известная балетная труппа приобрела всемирную славу благодаря реконструкциям забытых балетов 1920–1930-х годов, в первую очередь из репертуара «Русских балетов» Сергея Дягилева.]. – Боже правый, – ахнула я, широко раскрыв глаза. – Должно быть, она чертовски талантлива. Кэм гордо улыбнулся. – Да, это точно. Зависть росла во мне, как раковая опухоль, разъедая душу и тело. Это ведь я могла танцевать в одной из лучших балетных школ мира. Это я должна была там учиться, но судьба распорядилась иначе, и мне нужно было просто смириться. После этого разговор как-то расстроился, по крайней мере, мне он уже был не интересен. Кэм болтал с Брит и Джейкобом, а я затерялась в собственных мыслях, пока не пришло время возвращаться в класс. Договорившись с ребятами о следующем занятии, я попрощалась. Кэм вышел следом за мной, и на улице нас встретили яркое солнце и бодрящий ветерок, предупреждающий о скором наступлении холодов. Кэм не проронил ни слова, пока мы шли по кампусу. Иногда с ним бывало такое, и мне оставалось только гадать, о чем он думает в эти минуты тишины и покоя. Мы как раз переходили улицу, и он помахал ребятам, стоявшим у входа в Центр Бёрда. Я вдруг поймала себя на мысли, что сейчас он совсем не такой, каким я видела его чуть раньше, в компании двух девушек. Это встревожило меня, и я даже не могла объяснить, почему вообще обратила на это внимание. – Как ты? – спросил он, когда мы остановились возле скамеек у дверей учебного корпуса. Я осторожно взглянула на него. – Хорошо. А ты? Он улыбнулся плотно сжатыми губами и кивнул. – На завтрашний вечер все остается в силе? – Завтра вечером? О! Задание по астрономии. – Драге опять разбил нас на пары и отправил в обсерваторию. В следующую среду мы должны были представить собственные снимки. – Да, как договаривались. – Хорошо. – Кэм попятился назад. – Тогда увидимся. Я зашагала в другую сторону, но остановилась от внезапной мысли. – Кэм? – Да? – Что ты делал в кафе? Разве у тебя не было занятий? Уголки его губ слегка дернулись, и опять появилась эта чертова ямочка. Когда он так улыбался, у меня в груди как будто надувался воздушный шар. – Да, в это время у меня занятия, – сказал он, и на солнце его глаза блеснули яркой лазурью. – Но я хотел увидеть тебя. Его слова лишили меня дара речи, и я молча смотрела ему вслед, когда он вернулся к дороге и свернул за угол. Я постояла еще какое-то время, прежде чем смогла двинуться с места. И ничто не могло сдержать улыбку, которая расплылась на моих губах и уже не покидала меня. Глава 9 – Ты уверен, что знаешь, как пользоваться этой штукой? – спросила я, уставившись на телескоп. Кэм обернулся. – Что? А ты разве не знаешь? – Нет, конечно. – Выходит, ты невнимательно слушала профессора Драге, когда он рассказывал о телескопах? Я скрестила на груди руки. – А ты вообще рисовал в это время утиную династию. Он засмеялся и отвернулся к телескопу, взявшись регулировать ручки, кнопки и прочие механизмы, названия которых я не могла вспомнить. – Но я хотя бы слушал. – Угу. – Я осторожно придвинулась ближе, укрываясь за ним от холодного ветра, гулявшего по крыше Центра Бёрда. – На самом деле ты очень хороший художник. – Я знаю. Я закатила глаза, но спорить с ним не стала. Он и вправду отлично рисовал. Его эскизы были удивительно жизненными, дополненными мельчайшими деталями. Он нагнулся, перемещая рычаг. – Я пользовался телескопом раз или два. – Невеликий опыт. – Согласен. И это было еще на первом курсе, – уточнил он с мимолетной улыбкой. Задрав голову, он оглядел темное небо. – Черт возьми, я даже не знаю, удастся ли нам что-нибудь запечатлеть, прежде чем все небо затянет. Проследив за его взглядом, я поморщилась. Зловещие тучи закрывали большую часть небосклона. В воздухе витал запах дождя. – Тогда тебе лучше поторопиться. – Ишь ты, командует, – пробормотал он. Я усмехнулась. – Иди сюда, я покажу тебе, как этим пользоваться. – Он отступил назад, и я, вздохнув, встала на его место. – Ты будешь меня слушать? – Не уверена, – призналась я. – По крайней мере, честно. – Кэм подошел ко мне сзади и обхватил пальцами подзорную трубу. Его рука легла на мое плечо, но я не возражала. Теперь он полностью защищал меня от ветра. – Это веб-камера «Филипс», модель ToUcam Pro II. – Он показал на серебристую приставку. – Она крепится к телескопу. При таких параметрах ты сможешь получить четкое изображение Сатурна. Нажми сюда, и камера сделает кадр. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/dzhennifer-armentrout/zhdu-tebya-2/?lfrom=201227127) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Сноски 1 «Лига плюща» (The Ivy League) – ассоциация восьми самых старых (первый – Гарвадский – был основан в 1636 г., самый «молодой» – Корнелльский – в 1865 г.) университетов США, расположенных на северо-востоке страны. Считается, что они предоставляют самый высокий уровень образования, имея щедрое финансирование и возможность приглашать лучших преподавателей. Название ассоциации дал плющ, побеги которого обвивают стены старинных зданий. 2 Банши – персонаж ирландского фольклора: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть. 3 Товарный знак нейтрализатора кислотности. 4 Персонаж культового американского шоу «Субботним вечером в прямом эфире», любительница наводить на всех тоску своими бесконечными замечаниями. 5 Одно из наиболее кровопролитных сражений во время Гражданской войны в США (1861–1865 гг). 6 Дионис – в древнегреческой мифологии (в древнеримской ему соответствует Бахус) бог виноделия, виноградарства. Был женат на Ариадне – дочери критского царя Миноса, которая спасла греческого героя Тесея, подарив ему клубок нитей (получивший название «нить Ариадны»), который потом и вывел героя из Лабиринта. 7 В высших учебных заведениях США существуют открытые или закрытые студенческие клубы, которые обычно используют в названии греческие буквы. 8 Индуистское божество. 9 В древнегреческой мифологии – верховный бог-олимпиец, бог грома и молнии, правит всем миром. 10 «Балет Джоффри» (Robert Joffrey Theatre Ballet) – известная балетная труппа приобрела всемирную славу благодаря реконструкциям забытых балетов 1920–1930-х годов, в первую очередь из репертуара «Русских балетов» Сергея Дягилева. Текст предоставлен ООО «ИТ» Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/dzhennifer-armentrout/zhdu-tebya-kupit