Сердце василиска Полина Флер Поцелуй василиска #2 В прошлом я обычная студентка из России, теперь – герцогиня магического мира Фессалии, наследница древнего рода Белых Драконов и жена бесстрашного генерала, чей взгляд способен обратить в камень. Когда над Фессалией сгущаются тучи и пробуждаются древние силы, я не могу остаться в стороне. Теперь мне придется наравне с мужчинами выступить против зла, чтобы открыть тайну древнего пророчества, побороться за счастье нашей семьи и защитить моего будущего ребенка. Полина Флёр Сердце василиска Глава 1 Всем нужен василиск – Не вертись! – сурово прикрикнул Дитер. – Заколдую! Я испуганно замерла. Он василиск, он может. Обратит в камень, и буду стоять среди цветущих слив, красивая и вечно молодая. Идеальная натурщица! Передвинув во рту длинный мундштук, Дитер усмехнулся и выдохнул вместе с дымом: – Так-то лучше! Я приняла надутый вид, но хватило меня только на несколько минут. Руки затекли держать белый бумажный зонтик. Полупрозрачный альтарский халатик, расшитый пионами и райскими птицами, так и норовил соскользнуть с плеч. Подпустив в голос слезу, я осторожно осведомилась: – И тебе совсем-совсем не будет меня жалко? – Будет, – ответил Дитер, тщательно размешивая голубую краску. – Но только немножко. Совсем. Капельку. – Жестокий! – возмутилась я. – Разве камень обнимет так нежно, как это сделает живая женщина? Разве утешит, когда плохо? Разве поцелует? Разве родит наследника? – Тебе мало одного чудовища? – выгнул бровь Дитер, одновременно касаясь кистью натянутого на подрамник холста. – Мало! – с готовностью закивала я. – Хочу двоих… нет, пятерых маленьких чудовищ! И чтобы все были похожи на тебя! – Какой ужас! – отозвался Дитер, театрально округляя глаза. – Пять маленьких надутых индюков! Тебе не кажется, что это перебор? Я задумалась, постукивая ногтем по бамбуковой рукояти зонтика, наконец кивнула: – И правда, не слишком ли много радости для тебя одного? Пусть дочки будут похожи на меня. – Капризули с острыми язычками? – Дитер схватился за сердце. – Мне хватает одной! – Фу, какой же гадкий у меня муж! – фыркнула я. – И почему ты так не любишь детей? – Я просто не хочу передать свое проклятие, дорогая, – пояснил Дитер, снова переключаясь на картину. – Не хочу той судьбы, что была у меня. Эти косые взгляды… насмешки… презрение… вечный страх! – Ты теперь можешь управлять силой, – возразила я. – Проклятие снято, нам нечего бояться! – И все-таки я не уверен, – упрямо проговорил он, сосредотачиваясь на портрете и полностью спрятавшись за ним. Дитер умел быть нежным и заботливым, когда хотел, но если ему что-то втемяшится в голову, пиши пропало – он становился непреклонен. Типичный характер типичного вояки, которого по-прежнему называли фессалийским чудовищем и боялись смотреть в лицо, особенно когда Дитер был без очков. – Обещаю, – сквозь зубы продолжил он, нервно грызя мундштук, – скоро я обязательно разберусь с этим вопросом. Я отправил прошение в альтарский монастырь, и как только монахи-отшельники согласятся нас принять, мы узнаем наверняка. Я вздохнула и опустила ресницы. Конечно, когда выходишь замуж за про?клятого генерала, всегда есть вероятность, что твои дети тоже переймут проклятие, и ни мне, ни мужу не хотелось рисковать. Но при мысли о том, что у меня будет ребенок от любимого мужчины, сердце замирало от счастья и я готова была ждать сколько угодно, лишь бы это однажды произошло. – Ты веришь мне, пичужка? – спросил Дитер, на миг отрываясь от картины. – Верю, – улыбнулась я, и генерал улыбнулся в ответ. – Вот и хорошо. А сейчас дай мне спокойно дорисовать волосы! – Голубой краской? – подозрительно полюбопытствовала я, глядя, как Дитер снова увлеченно заелозил кистью по холсту. – Не нравится голубой цвет? – Он пожал плечами. – Я могу взять зеленый. – Ты опять смеешься надо мной! – Серьезен, как камень. И прекрати вертеться, иначе нарисую тебе красные уши. – Только не красные уши! – возмущенно пискнула я и взмахнула зонтиком, сбив несколько цветков. Белые лепестки закружились, осыпая меня как снегом. – Спокойно, пичужка. Я художник, я так вижу. – Выдув дымную струйку, Дитер отодвинулся от холста, окинул его довольным взглядом и удовлетворенно заявил: – Ну вот, теперь почти готово. Можешь смотреть. Я сразу отбросила зонт и, придерживая халатик, метнулась к портрету. До этого я видела его картины только в родовом замке герцогов Мейердорфских, наследником которых был мой муж, но при мне Дитер не рисовал. Лишь недавно удалось уговорить его вернуться к любимому хобби, и мне нравилось, каким умиротворенным и возвышенным становился он в такие моменты. Оттолкнув Дитера плечом, я остановилась перед холстом и неверяще замерла. – О Дитер! – тихо воскликнула я. – Это действительно талантливо… Я восхищенно разглядывала собственный портрет, нарисованный нежными акриловыми красками. Дитер изобразил меня в виде альтарской аристократки, неспешно прогуливающейся в весеннем саду, когда солнце только восходит над вершинами гор и золотит облетающие цветы. Мое лицо на картине было немного белее обычного согласно альтарской моде, но тем лучше с фарфоровой кожей контрастировали рыжие волосы, уложенные в сложную многоярусную прическу и подсвеченные солнцем, и нежно-коралловые губы, уголки которых приподнялись в улыбке, достойной Моны Лизы. – Глаза боятся, а руки делают, – многозначительно проговорил Дитер, глядя не на портрет, а на меня. Я счастливо вздохнула и поцеловала его в щеку: – Спасибо, дорогой… – Нет-нет! – засмеялся он, притягивая меня к себе. – Этого мало! Такой превосходный портрет только из-под пера мастера достоин большего, чем поцелуй в щеку! – То был задаток, – проворковала я, запуская ладони ему под рубашку. – А теперь – все остальное. Дитер вытащил мундштук и ответил на поцелуй, обнимая меня властно и нежно, прижимая к себе, водя ладонями по обнаженным плечам, все ниже и ниже стягивая халатик. Я замурлыкала, тая от его ласки, глотая сладкое травяное дыхание, касаясь пальцами крепких, накачанных мышц. Дитер довольно вздохнул и оголил мои груди. – И правда, – шепнул он прямо в губы, – может, не ждать никаких отшельников, а заняться наследником прямо сейчас? – Я буду счастлива, мой господин! – ответила я на ломаном альтарском, прижимаясь к мужу всем телом, и тут в самый неподходящий момент хлопнула стеклянная дверь, ведущая из дома в наш уютный маленький садик. – Ваше сиятельство! – услышала я голос адъютанта Ганса. – Вас там… – Не видишь, придурок, я занят? – рыкнул генерал, оборачиваясь. Я сразу же накинула на плечи халатик и выглянула из-за Дитера. Адъютант покраснел до самых корней волос, заплетенных в короткую косичку, отвел взгляд и добавил: – И вам доброе утро, фрау Мэрион. Прошу прощения за вторжение, но… – Отставить любезности! – рявкнул Дитер. – Ворвался, так говори! – Не смел отвлекать, ваше сиятельство, – зачастил Ганс, – но в вашу резиденцию только что прибыл альтарский министр и требует аудиенции! – Вот как, – спокойно произнес мой генерал, на лице не дрогнул ни один мускул, зато в серых глазах вспыхнули опасные золотые искры. – По какому вопросу аудиенция? – Не могу знать! – с готовностью сообщил Ганс. – Раз не можешь, так ступай! – бросил Дитер и снова повернулся ко мне, оглаживая спину: – На чем мы закончили, птичка? Ах да… наследник! Я тепло взглянула на мужа, но уже понимала, что момент упущен, и просто так Ганс не уйдет. Адъютант был вроде лесного клеща: если вцепится – не отпустит. – Господин министр сказал, он прибыл по поручению его императорского величества! – на одном дыхании выпалил Ганс. – Альтарского величества? – уточнил Дитер, рассеянно поглаживая меня по плечам. – Ясное дело, не фессалийского, – во все зубы улыбнулся адъютант, и я подхватила его ухмылку. Память о фессалийском короле Максимилиане осталась, скажу честно, нерадостная. Да и могло ли быть иначе, если этот человек шантажировал меня саму, держал в темнице моего мужа и откровенно использовал его в качестве ручного монстра? – Все равно, – отрезал Дитер. – Передай, что я в отставке. У меня куча незаконченных дел: дописать портрет жены, выпить утреннюю чашку чая, выгулять пса, а еще… – Ваше сиятельство! – крикнул Ганс, нарушив субординацию, что позволял себе не часто. – С господином министром прибыл господин Ю Шэн-Ли! Я ожидала, что имя друга вызовет у Дитера интерес, но упрямец только пожал плечами: – Шэн войдет в наше положение, он подождет. Лицо Ганса перекосило отчаяние, я вздохнула и, взяв Дитера за руку, мягко произнесла: – Дорогой, мне тоже жаль, что нас прервали в такой важный момент, но, возможно, у твоего друга и господина министра действительно срочное дело. – Важнее чая и пса? – нахмурился Дитер. – Совсем немножко! – Я привстала на цыпочки и чмокнула его в гладко выбритую щеку. – Но ты нужен им. – Я нужен всем, – скривился генерал, обеими ладонями пригладил свои черные как смоль волосы, привычно тронул седую прядку, оставленную древней магией, и повернулся к адъютанту: – Твоя взяла. Приглашай господ в приемную, я скоро буду. – Подумал, прижал меня к себе и добавил: – Мы скоро будем. – Мы? – переспросила я. – Да, моя генеральша, ты идешь со мной, – усмехнулся Дитер и, поцеловав в висок, шепнул на ухо: – Не забудь свой родовой кулон, посмотрим, что на уме у этого министра. Я понимающе кивнула: кулон-оберег с духом Белого Дракона часто превращался в барометр, нагреваясь в случае опасности, и я понемногу училась управлять его магией, подмечая, врет человек или говорит правду, пришел с дурными намерениями или принес радостную весть. – Скоро буду, – пообещала я и ответно поцеловала Дитера в краешек губ. Мой будуар располагался на втором этаже южного крыла нашего уютного особняка, притаившегося в долине провинции Фенг между холмами. В распахнутое окно время от времени задувал легкий утренний ветерок, парусами вздымая занавески, щебетала в клетке канарейка, над головой покачивались яркие бумажные фонарики. Я потянула за витой шнурок, и в глубине дома раздался мелодичный звон. Распахнув платяной шкаф, я стала разбирать наряды, среди которых были и фессалийские платья, по приказу Дитера доставленные из его родового замка, и альтарские ханьфу, напоминающие длиннополые халаты из атласа или шелка, расшитые драгоценностями и золотом. Признаться, в последнее время я отдавала предпочтение местной моде: выглядели наряды торжественно и красиво, а самое главное – здесь не были приняты корсеты, которые сдавливали ребра и мешали дышать. – Да, госпожа? Вызывали, фрау? – наперебой прочирикали мои девочки, Жюли и Гретхен. Обе темноволосые и круглолицые, они походили на сестренок, только Жюли была поживее, а Гретхен – посерьезнее. – Нужно одеться к встрече с министром, – выпалила я, пихая им в руки облюбованное мной ханьфу нежно-кремового оттенка с серебряным шитьем и алой оторочкой. Пока Жюли помогала с одеждой, Гретхен расчесала волосы и ловко уложила волнами, заколов резными шпильками из кости буйвола; я меж тем проверила, застегнута ли цепочка, и потрогала черный кулон – раньше он был прозрачно-белым, выполненным из лунного камня, пока не вобрал в себя древнее проклятие. Жюли говорила, что в нем теперь соединились духи Белого Дракона моего рода Адлер-Кёне и Черного Дракона рода Мейердорфов. Несмотря на то что теперь кулон стал непрозрачным как уголь, силу он не утратил, и мне почему-то казалось, что эта сила проявится однажды в совершенно новом, неожиданном для меня ключе. – Вам хоть сейчас в императорский дворец, фрау! – удовлетворенно заметила Жюли, оглядывая результаты своих трудов. – Довольно с меня дворцов! – фыркнула я и подмигнула Гретхен. Уж кому, как не бывшей служанке фессалийской королевы, знать, что в некоторых дворцах ложками уксус черпают, а вовсе не мед. – Нам с Дитером и тут хорошо. – Хорошо-то хорошо, – с осторожностью возразила Жюли. – Только Ганс говорил, что его сиятельству жить спокойно не дадут. И, как видите, оказался прав. Я слегка нахмурилась, понимая, что девушка права. Сколько времени прошло с тех пор, как мы сбежали из Фессалии и получили убежище в Альтаре? Без малого три недели. Ну а теперь всем снова понадобился василиск. Вздохнув, я сунула ноги в туфли с открытой пяткой и слегка загнутыми носками, расшитыми серебряными узорами. Поддерживая подол, чинно спустилась с лестницы, держа голову прямо, будто родилась альтарской аристократкой, и никому было невдомек, что на самом деле я родилась не в Альтаре и не в Фессалии, а в России, в обычном провинциальном городе, и звали меня тоже обычно – Маша, а вовсе не… – Госпожа Мэрион фон Мейердорф-Кёне! – пафосно возвестил наш пожилой лакей и почтительно поклонился, пропуская меня в приемную. Она была оформлена в светло-коричневых тонах, в воздухе витал ненавязчивый запах жасмина, едва слышно звучала традиционная альтарская музыка, навевая мысли о покое и расслабленности. Мужчины сидели на расстеленных циновках и передавали друг другу коробочку, наполненную чайными листьями, вдыхали аромат и важно качали головами. Услышав голос лакея, Дитер поднял голову, и я вздрогнула, наколовшись на острый взгляд. Сознание слегка поплыло, лакей сглотнул и спиной вжался в дверной наличник. Мой агатовый кулон кольнул шею, и я ощутила страх нашего пожилого слуги. Но сияние в золотых глазах Дитера исчезло так же быстро, как появилось, и он важно произнес: – Чайная церемония не терпит суеты, Бруно. Настаиваю отныне не тревожить нас до окончания переговоров. Лакей вновь склонился и поспешно закрыл за собой дверь. По губам Дитера скользнула улыбка, и он похлопал ладонью рядом с собой: – Мэрион! Присоединяйся, дорогая. – Тут он повернулся к пожилому альтарцу с тонкими висячими усиками и сложил ладони на груди: – Счастлив представить свою супругу, господин Ван Менг-Ли. Я повторила его жест, слегка поклонилась и произнесла по-альтарски с акцентом: – Пусть солнце освещает ваш дом. Сидевший рядом с Дитером его давний друг, альтарский посол Ю Шэн-Ли, удивленно спросил: – Как вы успели выучить язык за такой короткий срок? Какая-то магия? Или врожденные способности? – У Мэрион много талантов, – горделиво похвастался Дитер. Я стыдливо промолчала, потому что мне действительно помогла магия Белого и Черного Драконов, соединившихся в моем кулоне-обереге. Скинув туфли, я села рядом с мужем, приняла из его рук круглую коробочку с листовым чаем и ощутила свежий аромат. – Пусть этот напиток наполнит нас силой и гармонией, – проговорил Дитер и принялся лить воду в глиняный заварочный чайник. – А помыслы будут чисты, как эта вода. – Гармония понадобится, господин Ди-Тер, – заметил пожилой альтарец Ван Менг-Ли. Наверное, это и был министр, который настойчиво добивался аудиенции у моего мужа. – В мире неспокойно. – Даже в большую бурю есть время для тихого ветра, – миролюбиво отозвался Ю Шэн-Ли, подмигивая мне узким черным глазом. – Для того мы и прибыли сюда, чтобы отгородиться от бури и поразмышлять в тишине. – И сделали абсолютно верно, – подхватил Дитер, серебряной ложкой снимая образовавшиеся на поверхности пузырьки и всплывшие чайные листья. – Весенний ветер очистит мир от сора и принесет дыхание свежести. Не зря я пригласил на эту встречу свою супругу как олицетворение этого прекрасного времени года. Теперь оба альтарца с интересом глянули на меня и почти синхронно поклонились. – Император Солнца, Золотоликий Ли Вэй-Дин, приглашает вас во дворец, господин Ди-Тер, – мягко произнес Ван Менг-Ли, принимая из рук моего мужа чашку с напитком. Прикрыв веки, он втянул носом аромат и издал долгое удовлетворенное: «А-ах!» – Зачем я понадобился Золотоликому? – нахмурился Дитер. Пригубив из чашки, министр причмокнул губами, что в Фессалии выглядело бы моветоном, но в Альтаре считалось знаком высшего расположения, и ответил: – Вы уже три недели гостите в империи Солнца, господин Ди-Тер, но еще ни разу не выказали его императорскому величеству почтения и благодарности. Я внутренне сжалась и ощутила, как кулон кольнул шею. Придвинувшись к мужу, взяла его за руку, переводя взгляд с министра на Ю Шэн-Ли, который притворился, будто очень увлечен чаем. – Я послал императору в благодарность трех лучших породистых скакунов из своей коллекции! – холодно отчеканил Дитер, сжимая мою ладонь. – И не посчитал нужным отвлекать Золотоликого от важных государственных забот. – Его императорское величество благодарит за щедрый дар, – слегка поклонился Ван Менг-Ли. – Но желал бы видеть вас и вашу супругу у себя на приеме в честь летнего солнцестояния. – Он врет, – одними губами по-фессалийски произнесла я. Кулон слегка обжигал кожу, как нагретый на солнце камень. Не знаю, услышал и понял ли мои слова министр, но Ю Шэн-Ли дернул бровью и покосился на меня поверх чашки. – Мы с супругой польщены приглашением, господин министр, – сказал Дитер, поглаживая мои пальцы. – Но что-то подсказывает – это не единственная причина, по которой меня хочет видеть император. Ван Менг-Ли отставил чашку. По его гладкому лицу с легкими морщинами вокруг глаз нельзя было сказать, возмущен он или огорчен словами фессалийского генерала. Наш альтарский друг слегка дернул головой и поджал губы, словно осуждая, но Дитер и ухом не повел. – Признайтесь, – продолжил он, – все дело в конфликте между Фессалией и Кентарией из-за посла, в убийстве которого сначала обвиняли меня. Ю Шэн-Ли поперхнулся, но чинно отставил чашку и промокнул рот салфеткой. – Вы прямолинейны, как полет стрелы, мой друг, – осторожно заметил он. – И так же точно бью в цель, – кивнул Дитер, в глазах заклубилась золотая мгла. Министр вздрогнул и тотчас опустил лицо. Его подбородок задрожал, и длинные усы качнулись, как шнурки. – Положение крайне щекотливое, господин Ди-Тер, – забормотал он, пощипывая один из «шнурков». – Назревает война. Фессалийский король желает заручиться поддержкой нашей страны как союзника. – И просит выдать меня? – усмехнулся Дитер. – О, нет-нет! – замахал руками министр, словно отгоняя бабочек, проникших сквозь приоткрытое окно. – Об этом не было и речи! Дитер испытующе посмотрел на меня, будто спрашивая: «Врет?» Я сжала его пальцы и слегка наклонила голову: «Врет». Дитер вздохнул и отхлебнул ароматного чая, однако я чувствовала, как напряжены его мускулы. Эта встреча все меньше походила на чайную церемонию и все больше – на пикировку двух хитрецов. Кто кого перехитрит? Хотелось бы поставить на Дитера. После того как генерала едва не казнили по приказу фессалийской монаршей четы, мне не хотелось снова потерять его. – Допустим, – тем временем проговорил Дитер. – А что насчет войны? Кентарийский вождь уже выдвинул ультиматум? – Еще нет, – вступил в разговор Ю Шэн-Ли, который до этого предпочитал отмалчиваться, предоставив первое слово старшему по возрасту и чину. – Но война стоит на пороге. Ею пропитался воздух, ею пахнут пожары на приграничных землях, о ней шепчут крестьяне, когда видят кентарийские отряды, топчущие посевы… – Я бы не стал нагнетать, господин посол, – оборвал его министр и окончательно отставил чашку. – Вы правы в одном: мы должны защитить свои земли наравне с Фессалией. И просим в этом поддержки у господина Ди-Тера. – Но я в отставке, – напомнил мой муж. – Знаем. – И в провинции Фенг хорошо и спокойно. – До поры до времени, господин Ди-Тер. – Просит не фессалийский король, мой друг, – тихо произнес Ю Шэн-Ли. – И не только император Альтара. Просят честные граждане моей родины. Прошу и я… Вздохнув, я сжала в кулаке кулон. Он запульсировал, как живой сгусток, магия потекла, обволакивая теплом. Ю Шэн-Ли говорил правду. Он никогда не лгал. А вот министр явно сидел как на иголках. Что-то скрывал или недоговаривал? – Мне думается, вы раскрыли не все, – по-альтарски сказала я. Ван Менг-Ли вскинул голову и процедил сквозь зубы: – Я сказал достаточно, юная госпожа. Хотя явно собирался выдать другое: «Не женщинам лезть в дела мужчин!» Вот уж дудки! Пока альтарцы – гости в нашей резиденции, здесь действуют другие правила. – Говорите смело, господин Ван Менг-Ли, – поддержал меня Дитер. – Моя супруга достаточно образованна и сведуща в государственных делах и может дать ценный совет. Альтарцы переглянулись. – Вы можете сказать, господин министр, – произнес Ю Шэн-Ли. – Я ручаюсь за своих друзей. Это останется в тайне. Министр крякнул, почесал переносицу, закатил глаза и пошлепал губами, видимо, шепча обращение к местным духам. Дитер молчал, просверливая гостей тяжелым взглядом. Молчала и я, гадая, что такого может случиться на приеме у императора и что хотели утаить альтарцы? Самое дурное, что я могла представить, – это встреча с фессалийским королем и его супругой, которую, я надеялась, король сослал если не на каторгу, то на далекие острова, докуда не доплывет ни один корабль и не доберется ни один ее любовник, в том числе и кентарийский вождь. Да и кому нужна такая любовница с наполовину окаменевшим лицом? Я поежилась, вспомнив полную ненависти фессалийскую королеву, и понадеялась, что теперь это в прошлом. – Вы, господин Ди-Тер, – наконец заговорил Ван Менг- Ли, – будете не единственным военным советником, приглашенным на императорский прием. Вместе с вами Золотоликий пригласил лучших воинов Альтара, начиная от высшего командного состава и заканчивая подающими надежду капитанами. Уголек-кулон обжег снова. Я со значением глянула на мужа. Тот нахмурился: – Продолжайте, господин министр. Это ведь не все. – Скажите ему, – мягко посоветовал Ю Шэн-Ли, медленно покачивая головой и улыбаясь одним уголком рта. – Мой друг не отступится, пока не узнает. Министр снова закатил глаза, очертил над головой круг, совершая охранный ритуал, и выдал на одном дыхании: – Еще Золотоликий пригласил на прием Оракула, Тысячеглазую и Всевидящую госпожу О Мин-Чжу. Имя пронеслось по комнате дуновением сквозняка. Я поежилась и плотнее запахнула полы ханьфу. И увидела, как бледнеет мой муж. – Прекрасно, – сквозь стиснутые зубы процедил он. – Просто превосходно! В преддверии войны его императорское величество не довольствуется советом воинов, а полагается на пророчества колдунов? – Он нервно ухмыльнулся. – Так, может, сразу позвать шарлатанов со всей империи? Ясновидящих, гадалок, прорицателей, чернокнижников всех мастей? – Госпожа Оракул – не шарлатан, – не согласился Ю Шэн-Ли, и его голос приобрел тяжелые металлические нотки. – Она – мать-основательница горного монастыря на плато Ленг, где растет священное дерево гиш, подпирающее кроной небесный свод и дарующее нектар, столь необходимый в магических ритуалах. Однажды он помог и вам, мои друзья. Альтарец поклонился, и я вспомнила, как он привез мне зелье подчинения, с помощью которого я смогла освободить Дитера из заточения и раскрыть предательство фессалийской королевы. Я прижала ладонь к груди, усмиряя пустившееся вскачь сердце. – Дитер, – слабо позвала я, но муж не услышал. – Нет, – твердо сказал он. – Я в отставке. Прошу меня простить, господа. Ю Шэн-Ли цокнул языком, пожилой министр сощурил глаза до темных прорезей на желтоватом, как пергамент, лице. – Дитер! – позвала я громче и потянула мужа за рукав. – Нам надо поговорить. – Поговорим потом, пичужка, – механически отозвался генерал. Я в отчаянии прикусила губу. Ну как он не понимает! – Давай выйдем, прошу тебя! – взмолилась я по-фессалийски. – Это важно! Он все же повернул ко мне строгое лицо с прямым носом и упрямо сжатыми точеными губами. В зрачках закручивались золотые спирали, отчего я почувствовала легкое головокружение и вцепилась в спасительный кулон. Заметив мой жест, Дитер расслабился, и золотое свечение слега померкло. – Хорошо, – кивнул он. Повернулся к альтарцам и слегка поклонился: – Прошу меня простить, нужно посоветоваться с супругой. Дайте нам несколько минут. – Пусть духи укажут вам правильный путь! – пожелал наш друг Ю Шэн-Ли, а министр разрешающе махнул рукой. Едва мы вышли за дверь, как я набросилась на Дитера: – Ну как ты не понимаешь?! Это же такой шанс! – Какой? – холодно спросил генерал, буравя меня колким взглядом. – Шанс снова стать марионеткой в чужих руках? Я наелся этого за долгие годы, поверь. – Знаю, мой дорогой! Знаю! – жарко заговорила я, прижимаясь к нему всем телом. – Я боюсь за тебя, страшно боюсь! И не хочу тебя потерять снова! – И я не хочу, моя пичужка. – Дитер обнял меня в ответ и поцеловал в макушку. – Ну что ты вся дрожишь, милая? Собственная сила теперь в моих руках, меня не напугать простым зеркалом. Я всегда буду рядом, буду защищать тебя и только ради нас с тобой намереваюсь остаться в резиденции… Разве ты не желаешь того же? – Желаю! – прошептала я, обвивая его шею и заглядывая в лицо. Его зрачки дрожали, как темные озера, в глубине которых вспыхивали золотые огни. – Но еще больше я желаю знать, будет ли у нас ребенок… Дитер замер, сжав меня в объятиях. Его сердце глухо билось в грудной клетке, брови хмурились, между ними то появлялась, то исчезала глубокая складка. – Я не доверяю оракулам и магам, – сказал он спустя минуту, тщательно подбирая слова. – С тех пор как мой отец, герцог Мейердорфский, отравил мою мать магическим зельем и обрек меня на пожизненные муки, я совершенно не жажду связываться с магией. – Оракул – основательница монастыря, – напомнила я. – И разве ты сам не отправил прошение монахам-отшельникам на священное горное плато Ленг? – Отправил, милая, – вздохнул Дитер. – Но не думал, что ответ придет так скоро… – Видишь, это знак! – возликовала я, уже чувствуя, что понемногу пробиваю защитный панцирь генерала. – Если гора не идет к супругам Мейердорфским, то супруги Мейердорфские идут к горе! – Не споткнуться бы по дороге, – проворчал Дитер и поцеловал меня в висок. – Пока ты рядом, мне ничего не страшно. – Я поймала губами его теплые губы. Дыхание Дитера пахло чайной свежестью, тепло разливалось между нами, и я снова растворилась в его сильных руках, в его поцелуе, в его ауре, дурманящей и немного опасной. – Я генерал и привык побеждать на поле брани, – прошептал Дитер, лаская мой живот. – Но всегда проигрываю на поле любви и готов сдаться в плен красивой женщине. – Любой женщине? – протянула я, на миг отрываясь от поцелуя и глядя в глаза василиска, как в открытый огонь. – Однако, какой вы ловелас! – Увы, женатый ловелас! – засмеялся Дитер. – Жалеете? – вскинула я брови, запуская ладонь под его китель и поглаживая мускулы. – Весьма. – О чем же? – Что не могу сделать свою жену счастливой, – усмехнулся Дитер и снова привлек меня к себе. Я замерла, уткнув лицо в его грудь, вдыхая родной запах и тая от накатившей нежности. – Ты обязательно сделаешь, Дитер, – прошептала я. – У нас все будет замечательно, я знаю. – Верю, пичужка, – не стал спорить он. – Ведь ты – моя Звездная Роза, упавшая с неба. А небожителям всегда виднее, как лучше устроить земные дела. – Поцеловав меня, Дитер игриво хлопнул по мягкому месту: – Теперь беги собираться. Завтра мы отправимся в альтарскую столицу. Глава 2 Оракул Утром меня разбудил не нежный поцелуй в щеку, а звук охотничьего рога, протрубившего едва ли не над самым ухом. Я вскочила, в испуге озираясь по сторонам, но увидела только довольно ухмыляющегося Дитера с рогом в руках. – Ты! – возмущенно вскричала я. – Я могла умереть от испуга! – Подумаешь, обычная армейская побудка, – пожал плечами супруг. – Ах «обычная»?! Так получи! – Я запустила в него подушкой. Дитер поймал подушку и прижал к носу: – Мм… люблю запах теплой и сонной птички. Она так изящно машет крылышками, когда пугается! – А еще я изящно машу сапогами сорок второго размера! – в тон ему ответила я и подхватила стоящий у кровати генеральский сапог. – Чей туфля? Твой? Готовься, сейчас будут пули свистеть над головой! Дитер выставил подушку как щит и принял пафосную позу: – Фессалийские драконы не сдаются! – Русские и подавно! – Я швырнула сапог, Дитер уклонился и с рычанием бросился ко мне. Я пискнула, ныряя в облако перин и подушек. Дитер навалился сверху и просипел: – Сдавайся, птичка! – Ни за что! – отказалась я и поцеловала его в губы. – Вот как! – Он поглядел в упор. В его зрачках закрутились золотые спирали. – Запрещенный прием? – Еще нет, ваше сиятельство, – улыбнулась я. – Но сейчас будет… Я провела рукой по его груди, оглаживая напряженные мускулы, чуть выпуклые нити шрамов, круговыми движениями обвела живот. Дитер выдохнул сквозь сжатые зубы и подтянул меня к себе. Его поцелуи обжигали кожу, ладони гладили живот и ноги, задирая подол ночной сорочки все выше и выше, пока я не почувствовала, как бедер коснулась напряженная плоть. – Вы ненасытны, ваше сиятельство, – с придыханием произнесла я, дрожа от сладкой истомы. – Неужто мало ночи? – Твой нектар слишком дурманит разум, моя роза, – проговорил Дитер между поцелуями. – Его всегда мало… Горячая ладонь скользнула между бедрами. Я застонала, откидываясь на подушки, и бесстыдно раздвинула колени. Тело горело, по венам пробегал ток, а может, магия. – Дитер! – прошептала, выгибаясь ему навстречу. Внезапно открылась дверь. – Ваше сиятельство, карета подана! – во все горло прокричал Ганс. Дитер зарычал, но не от страсти, а от ярости. Я залилась румянцем, но не потому, что оказалась почти обнаженной перед ошарашенным адъютантом, а потому, что услышала отборную и виртуознейшую фессалийскую ругань из уст мужа, где единственными понятными словами были: – Куда прешь, болван? Не видишь, мы с супругой не одеты?! Потом в несчастного Ганса полетели второй сапог, оставшиеся подушки и даже медный канделябр. Дверь захлопнулась, и уже тогда послышалось приглушенное извинение: – Простите, ваше сиятельство! И вы, ваше сиятельство! Но вы приказали подать карету к девяти утра! И вот я… – Выполнил и свободен! – заорал Дитер и с неудовольствием глянул на часы. Я проследила за его взглядом и увидела, что минутная стрелка стоит аккурат на двенадцати. – Опаздываем! – в один голос вскрикнули мы и подскочили с кровати. Мы разлетелись по комнатам. Жюли уже ждала меня, нервно перебирая гардероб. – Не смела тревожить вас, фрау! – зачастила она. – Ганс сказал, вы с супругом, поэтому… – Поэтому нужно скорее собраться! – выпалила я и схватила первое попавшееся платье-ханьфу красивого желтого оттенка. – К нему подойдет красный пояс, как думаешь, Жюли? И вон те прелестные туфли. А волосы мне заколи так… Второпях я принялась помогать укладывать волосы в прическу, на что служанка поджимала губы и ворчала: – И откуда только понабрались замашек? Где это видано, чтобы госпожа сама одевалась и сама прически делала? Если так дело пойдет и дальше, то господа скоро сами обеды готовить будут и полы мыть. А на что же тогда горничные? Она покачала головой, словно укоряя меня в излишней самостоятельности. Я уже почти была готова, когда в будуар заглянул Дитер. – Ах! – всплеснула руками Жюли. – Ваше сиятельство, нельзя мужчине… – А супругу можно, – отрезал он и повел пылающим взглядом туда-сюда. – Мэрион, ты готова? – Почти! – с улыбкой повернулась я, но вместо ответной улыбки увидела плотно сжатые губы. – С ума сошла! – ничуть не стесняясь Жюли, констатировал муж. – Заявиться к альтарскому императору в желтом ханьфу? Он подумает, что ты собралась узурпировать его трон. – Что за чушь! – возмутилась я. – Желтый – цвет солнца, поэтому и носить его можно только Золотоликому, – сообщил Дитер. – Переодевайся, у тебя десять минут. Дверь хлопнула. Я показала язык и со вздохом развязала пояс. – Дикая страна и дикие законы, – поддержала меня Жюли, суетливо выбирая новый наряд. – Корсетов не носят, лица белят, губы красят ярко, как куртизанки. Фи! Она достала из шкафа нежно-изумрудное платье, и я дала добро. Зеленый всегда хорошо сочетался с моими ярко-рыжими волосами, в таком наряде я буду настоящей королевой весны и света. Снова распахнулась дверь. Дитер, еще суровее прежнего, повел носом и брезгливо сморщился, увидев мой новый наряд. – А это уже оскорбительно! – фыркнул он. – Что опять не так? – Я уперла руки в бока и с вызовом глянула на мужа. – Герр Дитер, потрудитесь объяснить свое негодование! – В Альтаре зеленый цвет считается цветом обмана, – сквозь зубы выцедил генерал, посверкивая золотом из-под нахмуренных черных бровей. – В том числе и супружеского. Здесь все еще в ходу выражение «носить зеленую шапку», что в переводе на фессалийский означает «наставить рога». Я испугалась и робко вопросила: – Тогда, может, белый? – Белый в Альтаре носят только на похороны. – Черный? – Привлекает злых духов. – Да что тогда можно, дракон их раздери? – выругалась я, беспомощно оглядывая гардероб. Дитер усмехнулся и вытащил из гардероба алый наряд, расшитый серебряными цветами и золотыми лентами. – Красный, дорогая, – важно ответил он. – И поторопись, через пять минут жду во дворе. Проклиная всех духов, драконов, придворный этикет и собственную невнимательность, я принялась переодеваться, но в пять минут уложилась с натяжкой и поспешила вниз, на ходу застегивая серьги. – Ты вовремя, – похвалил Дитер, указывая на песочные часы, установленные посреди нашего дворика. – Еще немного, и будешь собираться не хуже моих подчиненных. – Бывших подчиненных, – поправила я. – Напомню, ваше генеральское сиятельство, что вы в отставке. – Скорее в самоволке, – невесело скривился Дитер и поправил темные очки, которые привычно закрепил вокруг головы ремешком. – Решил вспомнить прошлое? – поинтересовалась я. – Решил, что ни к чему сеять при императорском дворе панику, – в тон мне ответил Дитер, беря за руку. – Помни, дорогая. Что бы ни говорил император и какие бы песни ни пел, мы чужие в его стране. А я, более того, – захватчик. Ведь не будь меня, альтарские провинции не стали бы фессалийскими колониями. И нельзя сказать, что я сожалею об этом. Я только исполнял долг во благо своей родины. Мы пошли по аллее, подсвеченной утренним солнцем. Сливовые деревья почти осыпались, скоро на них завяжутся плоды, и я подумала, что тоже подобна этим садам: созрела и расцвела, а теперь пришел срок плодоносить. Когда мы вышли на лужайку, на солнышко набежало облачко. Дорожку закрыла тень, и я подняла голову, чтобы проверить, не собирается ли дождь. Но так и замерла с запрокинутым лицом. – Дитер, – прошептала я, в страхе сжимая его ладонь. – Ди… – Спокойно, милая, – донесся мягкий голос мужа. – Это пэн, ездовая птица. Я проглотила застрявший в горле комок. Виверны, драконы… да кто угодно! Мне казалось, я уже видела все чудеса этого магического мира, но жизнь не готовила меня к встрече с птицей размером с трехэтажный дом. – Мы полетим на ней? – с трудом выдавила я, прячась за спину генерала и разглядывая темно-синие перья на исполинской груди, сложенные черные крылья и могучий клюв, нацеленный в небо. Птица подергивала головой, пытаясь избавиться от сбруи или от шор, закрывающих ее глаза. Медные когти скребли по земле, оставляя глубокие борозды. – Пэн – самое быстроходное создание, даже виверны не могут соперничать с ней, – сказал Дитер и мягко подтолкнул меня к птице. – Давай, не бойся. – Сначала ты, – заупрямилась я. – Вдруг эта… этот пэн голоден? – Думаешь, он соблазнится мной в качестве пищи? Да во мне одни жилы! – А во мне – кости! – Ну так иди первой. – Да вот что-то камушек в туфлю попал… – Я задрыгала ногой, делая вид, что вытряхиваю камень. Дитер хмыкнул и, отпустив мою руку, подошел к птице. – Видишь? – Он похлопал ладонью по упругому боку. – Это совсем не… Птица раскрыла клюв и издала такой ужасающе скрежещущий крик, что все волоски на моем теле поднялись дыбом, я зажмурилась и приложила ладони к ушам, чтобы не оглохнуть. Но даже тогда все еще слышала звенящее эхо. – Кажется, мне надо переодеться, – пробормотала я, дрожа и оглядываясь по сторонам в поисках путей к отступлению. – Да-да, я только сейчас вспомнила, что хотела надеть совсем другое платье… – Мэрион, не дури! – строго приказал Дитер и, вернувшись, потащил меня за руку. – Ну что за капризная жена мне досталась! – Я просто не каждый день летаю на гигантских чудовищах, – попыталась оправдаться я, но осталась неуслышанной. Дитер подсадил меня на хорошо укрепленную складную лесенку и полез следом, похлопывая по заду и не давая ни малейшего шанса на побег. На мое счастье, птица стояла смирно. У основания ее шеи был закреплен паланкин, перед которым на жестком сиденье держался маленький альтарец в лихо заломленной алой шапочке и алой же куртке с кожаными заплатками. Подав мне руку, он заверещал что-то на своем языке, и я смутно поняла, что меня просят забраться в паланкин, пристегнуться и не высовываться до конца полета. – Будто я собиралась! – пробормотала я и влезла в деревянную коробку, обшитую бархатом. Дитер уселся рядом и сразу же проверил, хорошо ли я застегнула кожаные ремни, потом пристегнулся сам. – Осторожно, двери закрываются, – буркнула я, осторожно выглядывая в окно. – Следующая станция… – Дворец императора! – подхватил Дитер и сжал мою ладонь. Земля сначала ударила снизу, потом провалилась вниз. Я изо всех сил стиснула руку мужа и зажмурилась, вжимаясь в бархатное кресло, не слыша ничего, кроме клекота и шума ветра от взмахов исполинских крыльев. Птица взяла курс на альтарскую столицу. Все-таки к полету мне было не привыкать. Немного справившись с первым волнением, я выглянула в небольшое окошко. Внизу простирались обширные равнины, засеянные рисом поля, бамбуковые рощи и деревеньки, ютящиеся в долинах и по берегам извилистых рек. Я видела, как работают крестьяне в широкополых соломенных шляпах, как дети бросают игры и задирают головы, что-то крича и показывая на нас пальцами. Тень от птицы утюжила землю, касалась кончиками крыльев горной гряды на юго-востоке. Там, по словам Дитера, высился самый настоящий вулкан. Альтарцы называли его Спящим Мао – при определенном ракурсе вулкан напоминал голову старика. Бытовало поверье, что Мао просыпается перед трагическими событиями вроде кровопролитной войны или эпидемии, поэтому альтарцы щедро задабривали Мао подарками два раза в год: весной – закалывая молодого барашка, а осенью – урожаем с полей. – Говорят, Спящий Мао едва не проснулся чуть больше тридцати лет назад, – заметил Дитер. – И что тогда произошло? – спросила я, не отводя взгляда от черной горной вершины. – Родился я, – усмехнулся генерал и добавил: – На самом деле тогда Фессалия колонизировала некоторые провинции Альтара. С тех пор этот год считается трауром в империи Солнца. – Это все глупые предрассудки, – рассеянно отозвалась я, но смотреть в окно расхотелось. Я приникла к Дитеру и прикорнула на плече, слушая, как гигантские крылья вспарывают воздух… Проснулась от поцелуя и мягкого голоса: – Вставай, соня. Мы почти прибыли. Я замурлыкала, потерлась носом о руку мужа и зевнула. – Так быстро? – Хорошенькое дело! – отозвался Дитер. – Да ты двое суток проспала как сурок! – Как «двое суток»?! – Я подскочила и выглянула в окно. Птица замедляла полет, ее тень накрывала стены из красного камня и изогнутые крыши типичных альтарских построек. – Ну хорошо, всего два часа, – примирительно сказал Дитер и тут же получил тычок под ребра. – У кого ты брала уроки единоборств? – У тебя, врунишка несчастный! – напомнила я и надула губы. Впрочем, быстро оттаяла, потому что птица пошла на снижение, и Дитер сгреб меня в охапку, пока нас обоих трясло и мотало, как горошины в банке. Хорошо, что оба пристегнулись ремнями. – После такой тряски я буду выглядеть как кикимора, – пожаловалась я, когда птица коснулась земли и нас хорошенько подбросило на мягких сиденьях. – Тем лучше для меня, – ухмыльнулся Дитер, сверкнув золотыми искрами за стеклами очков. – Меньше будет желающих заглядываться на мою жену. – А вы, однако, собственник, ваше сиятельство! – Настоящий тиран, – заверил он, целуя меня в губы. Я ответила на его поцелуй, обвивая шею и прижимаясь к груди. – Мне немного страшно, – призналась шепотом. – Как нас примет император? Что скажет Оракул и вообще захочет ли увидеться со мной? – Захочет, – пообещал Дитер. – У меня все хотят и делают. Добровольно и с песней. – Суровый генерал, – улыбнулась я. – За что полюбила? – За красивые глаза, – без запинки ответил Дитер и расстегнул ремни. – Ну вот мы и прибыли, моя генеральша. И даже почти не опоздали. Возница помог спуститься вниз, и мы очутились во внутреннем дворике, мощенном брусчаткой. Отовсюду с башен щерились разинутые пасти не то львов, не то драконов. Миновав арочные ворота, мы вышли к трехъярусной террасе из белого мрамора. Слева и справа тянулись зеленые аллеи, откуда-то звучала приятная расслабляющая мелодия. – Зал Высшей Гармонии, – шепнул Дитер, указывая на скульптуру дракона, из глотки которого выкатывалось несколько зеркальных шаров. Я увидела собственное отражение, искаженное и перевернутое, и сама себе показалась пришельцем из какого-то иного мира… Впрочем, так оно и было. – Эта скульптура называется Зеркало Истины, – пояснил Дитер, даже не взглянув на дракона. – Говорят, в нем можно разглядеть истинное обличье человека. Если он добр, то будет выглядеть красиво и благородно. Если зол – будет напоминать чудовище. Не сбавляя шага, Дитер зашагал по лестнице, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Мой муж не любил зеркал: совсем недавно, когда он еще не умел контролировать силу, собственное отражение могло убить его. – Ты должна поклониться Золотоликому, – напутствовал Дитер. – Но ни в коем случае не становись на колени, даже если увидишь, что все стоят. Мы, фессалийцы, хотя уважаем альтарские законы, не должны преклонять колен перед проигравшей стороной. Я послушно кивала, едва поспевая за супругом. Было немного страшно: какой он, альтарский император? Похож ли на надутого Максимилиана? Что скажет, когда увидит меня рядом с фессалийским генералом, и о чем будет вести речь? Торжественная пустота напрягала, а воины, стоящие по бокам лестницы, казались неживыми. – Они ведь не статуи? – едва слышно спросила я, прижимаясь к Дитеру. – Если это не те, кого я заколдовал на поле боя, то вполне живые, – усмехнулся генерал. Почудилось, что один из воинов шевельнулся, и я пригнула голову, стараясь быстрее пробежать под вскинутой алебардой. Когда мы наконец взошли по лестнице, музыка заиграла громче. Я оглянулась через плечо и восхищенным взором окинула парк с аккуратными садами камней и маленькими пагодами, с бассейнами, в которых плавали пузатые золотые рыбки, и с фонтанами в виде драконов. А впереди слуги уже открывали массивные двери из черного дерева. Я ожидала, что о нашем прибытии возвестят, но ничего подобного не случилось. От самого порога через всю залу лежала красная ковровая дорожка. По ее правую сторону стояли мужчины, а по левую – женщины. Увидев нас, они поклонились все как один, и у меня зарябило в глазах от обилия алых одежд, которые лишь изредка разбавляли нежно-кремовые, фиолетовые и голубые тона. Над головой проплывали бумажные фонарики, традиционные в Альтаре, меж колонн возвышались рослые воины, облаченные в доспехи от макушки до пяток. Без шлемов, зато лица одинаково выбелены, как у призраков, нарисованные брови сходились над переносицей, что придавало воинам свирепый и устрашающий вид. Мужчины одеты или в мужской вариант ханьфу – длиннополые халаты с орнаментом, или в шелковые рубашки навыпуск; военных легко отличить по красным френчам с золотыми лычками на рукавах вместо погон. Женщины, разодетые более пестро, прятались за веерами и бросали на нас заинтересованные взгляды черных как угольки глаз. – Осторожно, Мэрион, – тихо предупредил Дитер. – Ты сейчас сойдешь с ковровой дорожки прямо на полы одежды его императорского величества! – Как это? – подпрыгнула я, с подозрением глядя под ноги, и не сразу поняла, что золотые ленты, красиво окаймляющие дорожку, тянутся к трону, возвышающемуся у дальней стены зала, и крепятся к золотому одеянию, в которое был завернут, как в панцирь, сухощавый старик с вызолоченным лицом. – Я думала, это статуя! – изумленно таращась, призналась я. Дитер слегка ухмыльнулся и, не доходя до трона, сложил ладони на уровне груди и поклонился: – Пусть солнце освещает твой дом, о Золотоликий! Застывшие черты старика шевельнулись, и губы сложились в тонкую улыбку. Старик простер правую руку вперед и проговорил дребезжащим голосом: – Пусть солнце освещает и твой путь, Черный Дракон Фессалии. Я повторила жест Дитера, поклонившись и произнеся приветствие на альтарском. Старик качнул головой, отчего круглый диск, укрепленный над его головой и явно символизирующий солнце, тоже качнулся, и от него отразились лучи многочисленных светильников, точно над троном блеснуло настоящее солнце. – И тебе солнечного пути, наследница Белого Дракона. – Благодарю за оказанную честь и предоставление политического убежища, Золотоликий Ли Вэй-Дин, – сказал Дитер, смело поднимая голову и спокойно глядя на императора сквозь темные очки. – Моя страна нуждается в сильных людях, – ответил император. – Небесный Дракон указал мне путь, где сойдутся великие воины и мудрецы нашего времени, и только вместе мы сможем противостоять невзгодам, которые бьют нас, как град бьет посевы, и мучают, как засуха – поля. – Я буду счастлив стать полезным Альтару, но не в ущерб моей родине, о Золотоликий, – снова поклонился Дитер, и я повторила за ним, краем глаза наблюдая, как некоторые мужчины опустились на колени и жестикулируют, отгоняя злых духов. Может, суеверно гнали прочь несчастья, а может, слава Дитера бежала впереди него, и появление василиска при альтарском дворе само по себе являлось несчастьем. – Теперь вы можете присоединиться к церемонии объединения, – провозгласил император, разводя руки ладонями вверх. – Да будут ваши помыслы чисты, дух крепок, а сердце горячо! – К сожалению, мы должны разделиться, пичужка, – вздохнул Дитер, погладив меня по плечу. – Мужчины идут в зал Воинской славы, а женщины – в сад Безмятежности. – И тут дискриминация! – возмутилась я, но тут же смягчилась: – Конечно, я подожду, дорогой. Вспоминай обо мне, и тогда я буду чувствовать тебя рядом всегда. Я намекающе потеребила кулон и поцеловала Дитера в щеку. Было немного тревожно за него, я отлично помнила, чем закончилась подобная встреча при дворе фессалийского короля. Но война – мужское дело, мне оставалось только ждать своего генерала с переговоров и слушать пустое щебетание альтарских девиц, расположившихся кружком на плетеных циновках под навесом, разрисованным драконами и птицами. Я присела в сторонке, с благодарностью приняв из рук служанки маленькую глиняную чашечку с ароматным напитком, и принялась прихлебывать его, вслушиваясь в разговоры девушек. Они говорили довольно громко и совершенно не стесняясь, то поглядывая на меня со смешанным чувством любопытства и превосходства, то, наоборот, игнорируя, будто я мебель. Наверное, полагали, что я не понимаю по-альтарски, но ошибались. – Как же не вовремя эта война! – проговорила одна, томно обмахиваясь веером и с досадой посматривая на дворец. – Мне только сделал предложение любимый Чен, и будет обидно, если его заберут в армию. – Не ты одна такая, подружка, – поддержала ее другая, с густо подведенными глазами. – Мои братья подали прошение самому императору, чтобы их приняли на воинскую службу. А еще по нашим домам проходили сборщики податей, забирали лишние вещи и рисовые зерна на благо альтарской армии. – И к нам приходили! – И к нам! – донеслось отовсюду. – А хуже всего то, что изъяли новые шелка и платья, которые я только что заказала из северных провинций! – подхватила еще одна девушка, высокая и худощавая, по меркам альтарок. Ее прическу украшали длинные спицы с бриллиантовыми подвесками, и при каждом повороте головы подвески качались и сверкали, как маленькие ледяные сосульки. – Можете себе представить? Шелка они продадут, а на вырученные деньги закупят армейский провиант! Все с ума посходили с этой войной. «Конечно, – зло подумала я, опуская взгляд в чашку. – Когда вашу страну захватит кентарийский вождь, у вас не будет ни шелков, ни драгоценностей. Для победы уж могли бы и потерпеть! Курицы!» Ругнувшись про себя, я взяла вторую чашку, и на меня неодобрительно покосилась размалеванная красотка. Придвинувшись к худощавой, она слегка понизила голос: – Я все-таки надеюсь, что Кентария остережется воевать с Фессалийским Драконом. Говорят, его взгляд обращает в камень… – И не только говорят, это действительно так, – кивнула худощавая, и подвески в ее прическе подпрыгнули. – Вы видели, он явился в темных очках? Василиск проклят. – А я слышала, что проклятие снято, – робко заметила скромная девушка, сидящая, как и я, чуть поодаль. Она была наряжена не так богато, как прочие, видно, происходила из незнатного рода. – Разве не с этой женщиной он явился во дворец? – Она указала кивком в мою сторону, и горящие взгляды воткнулись в меня, как шпаги. – Я слышала, это его жена… – Если это его жена, то я птица пэн, – усмехнулась худощавая. – Фессалийский Дракон любит формы, а эта – сухая и костлявая, как рыба. Я вспыхнула и едва не подавилась чаем. Да что они себе позволяют?! Глянув поверх чашки, я заметила, что девушки сразу же приняли скучающий вид и заговорили тише. – Откуда ты знаешь, Сю-Ин? – спросила та, что была с подведенными глазами. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ИТ» Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/fler_polina/serdce-vasiliska