Птица в клетке
Таис Сотер


Другие Миры (АСТ)
Он не был первым, кто хотел заполучить меня, но стал последним, кому это действительно удалось. Еще до того, как мы встретились, я ловила его образ и голос в чужих воспоминаниях и мыслях. Его воля довлела над людьми, и не было ни единого шанса, что при личной встрече я смогу выстоять против него. Но этого и не требовалось. Я, Эрика, была ничтожно слаба, но эта слабость становилась ядом для тех, кто пытался ей воспользоваться. Ему не стоило желать меня, если он хотел сохранить свою свободу…





Таис Сотер

Птица в клетке



© Т. Сотер, 2018

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2018


* * *


Денису Ш., Брониславе В. и Светлане Л.







Глава 1. Космическое путешествие


Лето на Токсане мне не нравилось. На севере планеты, может быть, терпимо, но здесь, на южном материке Остаре, так любимом туристами, восторгавшимися великолепной флорой и видами на океанское побережье, на мой вкус, было невыносимо жарко и влажно. В месте, где я родилась и которое уже почти не помнила, лето было гораздо прохладнее. А тут как в парилке, честное слово, так что из бассейна вылезать не хотелось. Но надо. Хозяин будет злиться, хоть и сам разрешил.

Перевернулась на живот и неуклюже подгребла к мраморным бортикам бассейна. Хорошо плавать так и не научилась. Но и утонуть я не боялась – камер много, спасти успеют.

Вытерлась, стряхивая с коротких волос брызги воды. Поверх высохшего уже купальника накинула легкое платье.

– Эрика, вот ты где! Тебя господин Нибель ищет, – крикнула мне Оста. – И кажется, он очень недоволен!

М-да, не успела. Кивнула, но шла все-таки неспешно – несколько минут ситуацию не изменят. Поднимаясь по лестнице, вспомнила, что не спросила, где сейчас хозяин, но откуда-то знала, что в малой гостиной. А вот этого навыка у меня раньше не было! Надеюсь, Оста ничего не заметила и не доложит господину. Ни к чему мне его лишнее внимание.

– Эрика, я просил тебя не торчать целыми днями у бассейна!

Хозяин был раздражен гораздо меньше, чем это демонстрировал. Кивнул служанке, позволяя уйти, и та облегченно сбежала. Я присела напротив, стараясь сохранить достоинство, – не очень-то это получается, когда капли воды с мокрых волос стекают за шиворот, щекоча шею.

– Да, хозяин. Но я не покидала разрешенной территории и нигде не пряталась.

– Так почему нашли тебя только сейчас, когда я посылал слуг еще полчаса назад, а? Уж не потому ли, что ты не хотела, чтобы тебя обнаружили?

Ну да, применила кое-какие способности, чтобы рыскающие по повелению господина слуги не смогли меня заметить. Но они сами виноваты, могли бы просто позвать, как Оста, отлично знающая все мои уловки, и мне бы пришлось откликнуться. А так я просто сделала вид, что явились не по мою душу, меня и не приметили…

– Ты должна меня слушаться.

– Да, хозяин, – покорно кивнула. Конечно должна, ведь в этом и предназначение рабов.

– Делать, что я говорю!

– Безусловно, хозяин.

– Если такое еще раз повторится, накажу тебя по всей строгости, Эрика, – проворчал Нибель.

– Не думаю, хозяин, – подняла глаза, устанавливая контакт, но он уже отвел взгляд.

Как будто для того, чтобы оказывать влияние, мне обязательно нужно пялиться ему в глаза.

– Наглая девчонка! Не называй меня хозяином и перестань соглашаться во всем.

– Вы действительно этого хотите, хо… господин Нибель? – Не стоит его лишний раз злить.

– Нет, просто хочу, чтобы ты перестала играть в покорность.

К Нибелю вернулось благодушное настроение, в том числе и благодаря мне. Как бы он ни дорожил прочими моими талантами, больше всего он ценил именно мою способность возвращать его в хорошее расположение духа. А она, эта способность, полностью зависела от моего собственного настроения, потому-то и не любил хозяин меня расстраивать.

Я – эспер. Не самый сильный, чуть выше среднего уровня – семь по рангу Кейгеля, но и сильных во всей известной Вселенной не так уж много. Два-три человека девятого и десятого, а большинство едва дотягивают до пятерки. Читаю мысли, угадываю желания, распознаю ложь. В общем, весьма полезная особа. Так что могла бы собой гордиться, если бы считала, что это хоть что-то значит.

Нас таких, эсперов, было всего-то пятьдесят семь на все обжитые планеты. Из тех, что известны и раскрыты, конечно. Двадцать три находились под контролем тех или иных правительств, пятеро – в бегах, и лишь тринадцать свободно жили в мирах Космосоюза, наслаждаясь своей независимостью. Им я завидовала самой черной завистью. И пятнадцать человек – и я среди них – попали в руки частных лиц с Независимых планет. Олигархов, военных, аристократов – тех, у кого есть власть и кто хочет ее удержать. Удержать с помощью эсперов в том числе.

Но мы не наемные работники, мы – рабы. В Независимых мирах рабство законно и распространено: где-то как экономическая необходимость, но чаще всего как роскошь. А в нашем случае – как единственный способ удержать эспера подле себя. Работника можно переманить, вассала – убедить предать. Раб же полностью зависит от хозяина. Кто же будет так глуп, что даст свободу эсперу, когда им можно владеть полностью?

Я рабыня дорогая, драгоценная, но все же вещь без каких-либо прав. Хорошо хоть неприкосновенная. Руку на меня Нибель поднять не смел, он и голос-то старался не повышать. Мы, эсперы, такие хрупкие, чуть что – впадаем в эмоциональное расстройство и выходим из строя, а я к тому же еще способна испортить настроение и другим.

Я знала, что мой хозяин никогда не продаст меня. Потому что даже среди этих пятидесяти семи я была уникальна – эспер, обладающий и телепатией, и двусторонней эмпатией. Так-то эмпатов, конечно, более чем приличное количество по сравнению с телепатами, но дар их гораздо у?же. Обычные эмпаты улавливают чужие чувства. Я же воспринимала чужие эмоции и успешно транслировала свои, правда, не совсем это контролируя. Я не могла внушить то, что не чувствовала сама, но чем сильнее моя эмоция, тем больше шансов, что ее «словит» тот, кто находится рядом. Поэтому в плохом настроении я для окружающих особо невыносима. Хоть хозяин и считал мою способность к передаче собственных эмоций полезной, но сам не всегда мог ее терпеть.

О моей эмпатии Нибель особо не распространялся, благо что прежние мои владельцы о ней и вовсе не знали, так как дар этот возник спустя пять лет после попадания в рабство.

Нибелю несказанно повезло заполучить такой приз, как я, пусть даже ради этого он рисковал не только своим состоянием, но и жизнью. Зато сейчас, спустя пятнадцать лет, он почти удвоил капитал, расширил влияние, а еще сохранил свою жизнь, на которую не раз покушались.

– Эрика, приготовь мне чай, – уже более ласково сказал хозяин.

– С этим и Оста справилась бы, – проворчала я, но послушно поставила греть чайник.

– Да, но мне хотелось, чтобы именно ты поухаживала за мной, – капризно протянул Нибель, внимательно следя за тем, как я выбираю именно тот чай, который он хочет. Наша давняя игра, которую я в последние несколько лет ни разу не проиграла.

Никакого «чтения» – хозяин благодаря немерено дорогому и редкому устройству, внедренному в его нервную систему, мог легко чувствовать и частично экранировать мысли. Но не эмоции. Я же полагалась исключительно на собственное ощущение и настроение Нибеля. Он устал и напряжен. Что-то расслабляющее? Нет, он явно ожидает кого-то, значит, ему нужно скорее собраться с силами. Матэ или пуэр? Терпкая мягкость или отрезвляющая горечь? Скорее, последнее. В самом конце по наитию добавила немного меда, хотя до этого никогда так не делала. Интересно, с чего бы это?

Нибель довольно улыбнулся.

– Немного болит горло. Спасибо, девочка.

Спросила, уже зная ответ:

– У нас будут гости?

– Да, ближе к ночи. Прибывают прямо из космопорта.

– И вы любезно пригласили их переночевать? – чуть приподняв брови, задала излишне дерзкий вопрос, но без свидетелей мне подобное неуместное любопытство прощалось. – Или они все же уедут?

– Я не настолько доверяю лонгийцам, тем более работающим на самого Ядгара Альге.

Если имя не показалось мне знакомым, то про Лонгу я слышала. Один из независимых от Космосоюза миров, не самый лучший, но и захудалым не назовешь. Не туристический и не сельскохозяйственный – климат не позволял, да и ресурсами планета вроде бы не очень богата. Но при этом не бедствовала, во многом выгадывая из-за удачного расположения на границе между Независимыми мирами и Космосоюзом. Вроде бы рискованно – все же отношения между ними не слишком ровны, и если уж Космосоюз когда-нибудь атакует Независимые, то на Лонгу нападут одними из первых. Но зато все торговые и дипломатические пути тоже проходили через них, а уж лонгийцы своего не упустят!

Значит, прибудут поздно и сразу же к нам, демонстрируя то ли свое нетерпение, то ли просто неуважение. На Токсане, Новой Италии, так дела не ведутся – здесь любят неторопливо присматриваться друг к другу, понемногу сближаясь.

Но Нибель готов был принять гостей. Оказывая расположение или испытывая? Мне придется присутствовать в любом случае.

– Мне нужно еще что-то знать о них, господин Нибель? – уже без ложного пресмыкания спросила я. В делах торговец не терпел лишнего от своих подчиненных, даже от свободных. Что уж обо мне говорить.

– Я предпочел бы, чтобы ты сама составила свое мнение.

Значит, никакой информации.

– Будь готова к десяти. Оденься поприличней и… сделай что-нибудь с волосами.

Конечно, невольница господина Нибеля должна выглядеть безупречно – для торговца это не показуха, это его суть. Пухлый, немолодой уже мужчина с гладким благодаря многим операциям лицом вырвался в свое время из самых трущоб и теперь ценил роскошь. И в отличие от большинства нуворишей делал это со вкусом. Даже его дом был почти из одних натуральных материалов, часть которых завозили из старой земной Италии.

Через несколько часов, большей частью проведенных в постели с планшетом в руках за очередной «стрелялкой», я наконец вспомнила о гостях и о приказе Нибеля. Нужно переодеться…

Я не из тех, кто заморачивался своей внешностью или одеждой. И у этого есть простое объяснение. Полагаю, что каждый более или менее сильный эспер волей-неволей знает о том, как его воспринимают другие люди, гораздо лучше, чем кто-либо еще. Мы можем увидеть себя в глазах других. Конечно, мы не читаем все мысли подряд. Я так и вовсе избегала лезть в чужие головы без нужды, но иногда просто не успевала закрыться, и тогда получала сполна. «Симпатичная мордашка», «глазастенькая», «ей бы нос покороче, и тогда ничего…» – и это только оценка лица. А ведь нередко люди, особенно мужчины, смотрят не столько на лицо… Вот зачем мне знать, как котирует мою задницу садовник, почему один из охранников так зациклен на коленках всех окружающих его женщин или какие фантазии с моим участием бродят в голове другого? Но мужчины хотя бы довольно снисходительны. Женщины же бывают более жестокими. К примеру, в глазах последней любовницы Нибеля я сама себе казалась жалким и нелепым созданием.

Можно было бы, конечно, пытаться подстроиться под каждого, стараясь исправить или хотя бы скрыть свои недостатки. Наверняка мнительность – нередкая проблема для эсперов. Но многие из нас пошли другим путем. Как бы ты ни старался, всем не угодишь. Да и какая разница, красивым тебя считают или нет? Нам ли не знать, как разнятся вкусы у людей. Поэтому я просто забила. И чаще всего мне было все равно, во что меня одевают, тем более и выбора-то особо и не было. Так что в гардеробе у меня куча одинаковых, дорогих и безликих вещей.

Надела костюм – белые брюки из тонкого шелка, такого же цвета блузку, отыскала под тон одежды удобные светлые танкетки, и не надо голову морочить с цветовой гаммой. Ни украшений, ни косметики – такого приказа не было, да хозяин и не отдал бы это на откуп «криворукой» мне, прислал бы служанку.

А вот небрежно вьющиеся короткие волосы трогать не хотелось. Может, я почти полностью и изжила в себе необходимость красоваться перед другими, но… маме всегда нравились мои упрямые локоны, и это стало для меня необычайно важным в новой жизни. Поэтому я расчесала запутанные пряди и для вида пригладила пышные волосы.

Спустилась за двадцать минут до обозначенного срока и, несколько замешкавшись, направилась на полуоткрытую террасу. Охрана была уже там. Один из них, новичок, немного пугливо жался к стенке, думая почему-то о белом медведе. Настойчиво так думал о том, как он не думает о белом медведе, думая о том, что не думает… Так, стоп. С этим все ясно. Решил «защититься» от эспера, хотя раскусить его – дело одного-двух вопросов. Второй же, тот самый любитель извращений, нарочито «громко» размышлял, что бы и как он со мной сделал. Ну хоть претворять фантазии в жизнь не собирался, а то был бы повод нажаловаться на него хозяину.

– Господин Нибель уже пришел? – спросила, не подавая вида, что он чем-то меня смутил.

– Нет, он лично будет встречать гостей. Но ты можешь проходить, Эрика, – вежливо ответил извращенец. Как и я, держать себя в руках он умел хорошо.

Внутри служанки заканчивали сервировать стол. Я села в стороне в плетеное кресло, вдыхая все еще горячий после жаркого дня воздух.

Любопытно, что, несмотря на то что рабство на Токсане лицензировано, хозяин предпочитал нанимать свободных людей. Я одно из немногих исключений. При этом никакой свободы он, конечно же, давать мне не собирался даже после своей смерти. Нибель специально продемонстрировал мне завещание, по которому я должна была достаться его мерзкому племяннику, а уж тот, готова в этом поклясться, запорет меня за полгода. Такие не вдаются в подробности, кто перед ними: эспер, телепат или эмпат. Рабыня есть рабыня, значит, должна знать свое место. Ненавижу.

– Гляди, куда ставишь, – злобно окликнула одна служанка другую, хотя до этого они вполне мирно переговаривались. Черт, надо держать свои эмоции под контролем.

Когда они ушли, я забралась в кресло с ногами и пододвинула к себе тарелочку с вишней. Ягоды сладкие, слегка переспелые, а оттого просто истекают соком. Вку-у-усно!

В таком виде, с заправленной за ворот огромной салфеткой, чтобы не запачкать костюм, с перемазанными вишней лицом и руками меня и застали гости и хозяин. Судя по неодобрительному лицу последнего, я опять немного увлеклась.

Я всегда такая была – рассеянная, легко увлекающаяся и отвлекающаяся и на редкость несамостоятельная и инфантильная. Лет в пятнадцать это принималось за подростковую незрелость и прощалось, но когда и после двадцати я еще была по-детски легкомысленной и беспечной, Нибель решил, что ему подсунули неполноценного эспера. Отстающего в развитии, как он решил. Но психиатры после проведения ряда занудных тестов определили, что мои когнитивные функции в норме, а все «особенности» являются побочным эффектом развития телепатических способностей. Когда хозяин узнал, что все эсперы немного со странностями, он успокоился, но не оставил попыток скорректировать если не мое мышление, то хотя бы поведение. Видимо, безуспешно.

Под внимательным взглядом незнакомцев я сдернула с шеи салфетку и начала уничтожать последствия моей жадности. Но делала это совсем не суетливо – чего теперь-то стесняться?

Тем временем Нибель пригласил гостей за стол и собственноручно разлил по бокалам белое понтийское вино, которое ценится в Токсане, – ему нравилось производить впечатление радушного человека, вести легкий разговор, расписывая местные красоты и то, что лонгийцам обязательно стоит посетить. Впрочем, среди троих чужаков один точно не с Лонги – об этом можно сказать, не будучи эспером, поскольку живущие на ней выходцы из Ближнего Востока и Азии в основном смуглокожи. Как двое из гостей.

Главный из них, средних лет полноватый мужчина с крупным носом и клиновидной бородкой, был одет богато даже для Токсаны и походил на такого же магната, как и Нибель. Вот только хозяин держался с ним пусть и обходительно, но не как с равным. Значит, это, вероятно, посредник в сделках. Второму, с высокими скулами и раскосыми глазами, было лет сорок, и он, скорее всего, из людей, большую часть жизни проведших в космосе. Пилот или капитан корабля? И точно бывший военный. Об этом я могла сказать, не прибегая к своим способностям. Осанка по-армейски строгая, но ведет себя раскованней и свободней, чем простой вояка. Хм, частного военного пилота может позволить себе не каждый.

А вот третий не лонгиец. С рыжевато-каштановыми, собранными в хвост волосами, бледно-голубыми глазами и кожей, которая, несмотря на загар, казалась светлой. Но на ольгерцев и асгардийцев, потомков славян и скандинавов, тоже светловолосых и светлокожих, он не похож, и едва ли кто из них стал бы наносить себе столь специфическую татуировку. Ото лба, спускаясь по левому виску и пересекая щеку, змеился синий узор, исчезая за воротником. О чем-то подобном я вроде читала… Нет, не вспомню. Поражало обилие украшений: в правом ухе серебряное колечко, соединенное цепочкой с пирсингом в носу, на пальцах массивные кольца-печатки, на шее гроздь амулетов, среди которых и полумесяц, и буддийское колесо сансары, и скандинавские руны. Он или излишне суеверен, или, напротив, с насмешкой относился к любой религии. Одет он был так же утилитарно, как и пилот, в плотно обтягивающий сухопарую фигуру комбинезон, который хорошо защищал и от местной жары, и даже – на какое-то время – от переохлаждения в открытом космосе. Если бы не куча побрякушек, я бы подумала, что рыжий тоже военный, слишком уж цепким и внимательным был у него взгляд. Обежав глазами террасу, он выбрал именно то место, с которого хорошо просматривались и охрана у дверей, и Нибель с сопровождением. Оказалась в поле внимания и я, хотя специально выбирала самое незаметное место.

Что-то с ним было серьезно не так. Не в силах побороть любопытство, я попыталась прикоснуться к его сознанию и тут же изумленно отпрянула. Это не было похоже на экранирующий чип, что стоял на хозяине и защищал его мысли, – там я могла чувствовать эмоции. Но у этого визитера… Сигналы, исходящие от него, отличались от тех, что были присущи людям. Ворох эмоций и мыслей, к которому я прикоснулась, не был человеческим. Ни одного связного слова, ни одного понятного образа. Чувства его были мне полностью незнакомы. Ни страха, ни любопытства – вообще ничего привычного! Этот чужак явно думал и чувствовал, но неведомым мне способом, зарождая в душе сомнение: а человек ли он вообще?

Нет, это невозможно. У него не может быть совершенно иного диапазона чувств, чем у нас. Как минимум он гуманоид. Значит, что-то не так с его центральной нервной системой. Она выдает сигналы, которые я не могу расшифровать, а значит, и перевести его мысли и чувства в знакомые мне понятия и символы.

Вряд ли это случайность. Кто-то серьезно подготовился к встрече со мной, подсунув мне столь странный экземпляр. Чтобы успокоить себя, я впилась в сознание посредника, Фархо Бакары, и с облегчением убедилась, что его я отлично понимаю. Любопытство, предвкушение и мысли, как выгоднее провернуть сделку. И ничего о том, что он знает, что я эспер. Второй, пилот, тоже не подозревал о моих способностях, приняв меня едва ли не за часть интерьера. Конечно, он увидел ошейник, символ моей несвободы, и сразу же скинул меня со счетов. Лишь легкое презрение в сторону Нибеля, который решил притащить на важную встречу игрушку для постельных утех.

Неспешный светский разговор, что так любят в Токсане, почти незаметно для меня перетек в деловую сферу.

Императору Ядгару Альге, которому служили наши гости, понадобились связи Нибеля в Трейде, в составе которого, помимо Токсаны, – планеты Ньюланд и Маврика. Трейд – богатый сектор, уже давно поделенный такими людьми, как мой хозяин, но, насколько я понимаю, этот Альге и не претендовал на то, чтобы оторвать кусок. Интерес его более частный, хоть и носящий коммерческий оттенок, иначе бы Нибель этому лонгийцу не понадобился. Вопрос был об экспорте сырья с Ньюланда. Притом такого ресурса, который нигде в ближайших секторах Независимых миров не встречался. Ньюландцы, контролирующие производство, заломили Лонге такую цену, что экспорт эндельги – что это, я не знала, но Нибель был явно в курсе предмета разговора – становился почти бессмысленным.

– Да, ньюландцы могут быть чудовищно упрямы и жадны, поэтому в Трейде мало кто ведет дело с этой планеткой. – Хозяин задумчиво снимал кожуру с персика, ловко орудуя ножом.

– Но вы же ведете? – прямо спросил Бакара.

– Вы бы хотели, чтобы я попытался оказать влияние на ценовую политику? У меня нет таких рычагов давления, простите. – Он привирал, и посредник это видел даже без способностей эспера.

– Но вы, господин Нибель, являетесь совладельцем ряда компаний на Ньюланде, которые занимаются поставкой эндельги в другие миры. Вы практически контролируете большинство операций с сырьем. И благодаря вам сделки ньюландцев являются выгодными. Если бы по какой-то причине продажа эндельги в другие сектора… нет, не нарушилась, а хотя бы покачнулась, это заставило бы Ньюланд пересмотреть условия договора с нашим правительством.

Хозяин бросил в мою сторону короткий взгляд, но я все так же скучающе пялилась в сторону моря. Нет, у этих лонгийцев была подноготная, да и этот светловолосый меня пугал, но пока Бакара не соврал ни словом. Ядгар Альге действительно послал его именно за тем, чтобы попытаться через торговца воздействовать на этих диких ньюландцев.

– Допустим, это было бы возможно, хотя и могло бы не лучшим образом отразиться на моей репутации, – спокойно сказал Нибель. – А репутация в моем деле важна, вы сами знаете. Но для чего мне делать это? Вы должны понимать, что деньги – недостаточный стимул для того, чтобы портить отношения с моими давними партнерами.

– Позвольте я передам условия тай Альге.

Тонкая стопка бумаг перекочевала в руки хозяина. Взгляд его, скользящий по строкам, был цепким и внимательным, лицо выражало легкую заинтересованность, но внутри него все дрожало от изумления и… предвкушения? То, что Нибелю предложили, было настолько для него ценным, что я уже сейчас знала, что он пойдет на соглашение с Ядгаром Альге. Чужакам он, конечно, это не сказал.

– В этой сделке… на вид вполне обычной, ведь немалая доля политики, да? – задумчиво спросил хозяин, сцепляя руки на толстом животе. – Я не люблю приплетать ее в чистый бизнес.

Бакара тонко улыбнулся, отлично зная, что подцепил его на крючок, и лишь развел руками.

– Император всегда будет действовать из интересов своей родины. Политических интересов, если вам так угодно. Но ведь и Трейд может выиграть, а вы будете тем, кто этот выигрыш ему принесет. Как бы то ни было, вы ведь понимаете, что если вы откажетесь, господин Нибель, мы будем искать другие средства влияния на Ньюланд, уже не такие мирные. А вы свою выгоду потеряете точно. Но ведь у нас еще есть время, и вам действительно не нужно принимать решение тотчас же. Почитайте соглашение, переговорите со своими союзниками… Если нужно, я обеспечу вам диалог непосредственно с Ядгаром Альге.

– Пока в этом нет необходимости.

Наконец чужаки ушли, оставив нас с Нибелем наедине.

– Ну? – Он нетерпеливо повернулся ко мне.

Я пожала плечами.

– Бакара был честен.

Хозяин, хорошо знавший меня, сразу же уловил нюансы ответа.

– Только Бакара? С двумя другими что-то было не так?

– Второй, тот военный… судя по всему, приближенный к самому Альге, но в этой вашей сделке понимающий не больше меня. Собственно, он и представления не имеет, зачем его вообще отправили на Токсану. Он ждет новых приказов.

– Кто-то из шишек? Он не показался мне влиятельным.

– Нет. Вроде как из спецов высшего класса, хотя я и не успела понять, в каких именно случаях его используют. Но больше всего меня насторожил третий. Тот светловолосый с татуировками. Я не смогла его прочесть.

– Как это? – нахмурился Нибель. – Чип?

– Если и чип, то тот, с которым я ни разу не сталкивалась. Но скорее всего это не чип. Сам этот человек… просто не такой, – скомканно объяснила я. – И он единственный, кто смотрел на меня с интересом.

– Возможно, чисто мужским. – Хозяин рассеянно погладил дряблый подбородок.

– Может быть. Я могу видеть то или иное, выводы делаете вы.

– И все же ты уверена, что у лонгийцев есть двойное дно. Альге послал Бакара для совершения сделки, весьма выгодной сделки! Но помимо этого пытается добиться чего-то еще. Возможно, за моей спиной.

Я потянулась как кошка и встала за спиной Нибеля, мягко массируя его напряженные плечи.

– Этот Ядгар Альге может быть опасен для вас?

– У нас нет причины воевать друг с другом… Но если он захочет, сможет причинить большие неприятности и мне, и всему Трейду. Он влиятелен в Лонге… Собственно, в его руках сосредоточена большая часть власти на этой планете.

Я склонилась к уху хозяина.

– Что вам бояться планетного царька? Ваши владения простираются на несколько миров. Даже если он поссорится с Ньюландом или уничтожит его, у вас еще будут другие миры Трейда. Что одна Лонга против них?

Руки мужчины легли поверх моих ладоней.

– Не надо, не успокаивай меня. Немного тревоги мне сейчас не помешает. Это не захудалая окраинная планетка. Если бы у Независимых миров была бы планета-столица, ей бы безусловно стала Лонга. И пока Альге властвует там, он влияет на все Независимые миры. Скорее правительства Токсаны и Маврики откажутся от меня, чем пойдут на ссору с Ядгаром. И только идиоты с Ньюланда могут считать, что с ним можно играть.

– А что он вам предложил, этот Альге?

– Не твое дело. – Голос Нибеля не изменился. В отличие от его эмоций.

Я поспешно убрала свои ладони с его плеч и отошла в сторону. Хозяин не любил, когда я лезла в его дела, хотя по роду моих обязанностей я знала о них больше остальных. Опасное знание, абсолютно не применимое для меня. Даже реши я использовать полученную информацию против хозяина, едва ли справилась бы самостоятельно. Эсперы обладают весьма неплохим интеллектом, но неискушенны в сложных интригах. Наш разум обычно так перегружен чужими ощущениями и мыслями, что ему просто не хватает времени и ресурсов для оценки событий. Эсперы слишком полезны, чтобы не вызывать интереса власть имущих. И, будем честны, изрядно тупы, чтобы завоевать власть самим. Поэтому они – просто орудие в чужих руках, не более.

Лонгийцы вернулись через пару дней, и после долгих переговоров и обсуждений, на которых мне тоже приходилось торчать, изображая из себя этакий элемент декора, мой хозяин и Бакара наконец нашли устраивающее всех решение. Я уже тогда понимала, что Нибеля поймали на крючок его жадности, но не предполагала, сколь страшными окажутся последствия.



Лонгийцы достаточно часто появлялись в нашем доме по тому или иному поводу. Кажется, заключенная сделка требовала постоянного контроля с обеих сторон и обсуждения хода событий. Тихий дом в Токсане на несколько недель превратился практически в военный штаб. Нибель, обычно старавшийся держать меня подальше от чужаков, в эти дни почти постоянно нуждался в своем эспере. Все эти встречи и переговоры… Я была нужна ему здесь и сейчас. В свободное же время сидела в своей комнате, наслаждаясь редким одиночеством, и старалась не привлекать внимание. Однако лонгийцы не были глупы и вскоре узнали о моем даре. Стоило ли говорить, сколь сильно изменилось их отношение ко мне?

Впрочем, Юрий Цехель, тот самый светловолосый телохранитель, что сопровождал Бакара, отношение не изменил. Он, как мне казалось, знал о моем даре всегда. И приехал из-за меня. Или даже ради меня.

Однажды мы столкнулись в библиотеке. Он зашел туда в тот момент, когда я искала книгу для того, чтобы скрасить вечер. Просто подошел и перегнулся через плечо, чтобы посмотреть, что я держу в руках.

– Братья Гримм? Ты не выросла из таких историй? – Тягучий, раскатистый низкий голос заставил меня вздрогнуть и сжаться.

Разве он не знает, что неприлично разговаривать с чужими рабами? Если я отвечу ему, это будет нарушение всех правил.

Я потупила глаза, жалея, что он загородил мне выход.

– Тебе нравятся древние истории с Земли? – продолжал допытываться этот странный тип. – Почему ты не отвечаешь? Ты не умеешь говорить?

– Вот это вряд ли. Эспер, не умеющий говорить, бесполезен. Хотя то, что она читает, пусть даже такую ерунду, уже чудо. Обычно эсперы тупы как пробки, и их хозяева не тратят время на то, чтобы обучать их чему-то сложному.

Карим Ли, тот самый военный, что всюду сопровождал торговца Баккара, и доверенное лицо Ядгара Альге. Явно раньше сталкивался с эсперами, это видно по тому, как снисходительно-брезгливо он относится ко мне. В его памяти мелькает образ толстого старика с обиженно оттопыренной губой и глуповатыми глазами навыкат. Тот эспер… Карим презирал его и в то же время боялся.

«Ты все равно не спрячешься от моего Лена, Карим. Ты должен перестать бояться эмпатов, тебе, возможно, не раз еще придется иметь с ними дело».

Я вздрогнула. Какое же влияние оказывает этот Альге на Ли, раз слова господина до сих пор так ясно звучат в голове Карима?

Его было легко читать, этого вояку. Он не умел скрывать свои чувства и мысли. Так и сейчас, находясь рядом со мной, он разрывался между неприязнью и любопытством. А еще отчего-то злился на Юрия. Считал, что тот отвоевывает у него доверие Альге. О, эта ревность и обида раздирала его, как и желание узнать тайны Цехеля. Становись в очередь, Карим.

Судя по слегка удивленному взгляду Юрия, я опять выпала из реальности. Надеюсь, хоть слюну не пустила. Покраснела и немного склонилась, надеясь, что он поймет мою просьбу меня пропустить.

– Так почему же она не говорит, Карим? – капризно повторил Цехель, тепло улыбаясь мне одними глазами. Это странно. Чувствовать человека, но не понимать его.

О чем ты думаешь, Юрий? Как ты ко мне на самом деле относишься?

– Видимо, потому, что ей приказал хозяин. Перестань приставать к чужой рабыне. Нибелю это может не понравиться, а Бакара сказал, что мы должны быть предупредительны с токсанцем.

– Не понимаю я ваших правил, Карим, – улыбнулся Юрий, разводя руками, отчего побрякушки на его запястьях мелодично зазвенели. – Что такого, чтобы просто поговорить с симпатичной девушкой?

«Союзник», — раздраженно подумал Ли. Значит… этот человек, Юрий, родом с одной из планет Космосоюза? Интересно, почему он тогда служит Альге? Неужели из-за своих способностей? К такому, как он, ни один эмпат не найдет подхода. Какими еще талантами он может обладать?

– Ты как хочешь, а я пойду. – Ли пожал плечами. – Не хочу, чтобы в моей голове лишний раз кто-то рылся.

Юрий беспечно улыбнулся, и я поняла, что он отлично знает о своей способности к защите от эмпатического дара.

Он здесь ради меня. Я не могу этого знать, у меня нет ни одного по-настоящему весомого довода для подозрений, но отчего тогда так уверена в этом?

Выдержать внимание этого страшного человека было сложно. Я проскользнула мимо него и побежала не оборачиваясь, как будто боясь, что он может меня преследовать. Конечно же, он этого не сделал. Страх мой, иррациональный и глупый, прошел только через несколько часов, а до этого я сидела в своей комнате как мышка, не в силах даже играть в свои любимые «стрелялки».

Нужно было поговорить об этом с Нибелем. И не потому, что я так уж сильно ему предана, но если лонгийцы затевают интригу, в которой учтен фактор наличия эспера у господина, то последствия могли быть самыми непредсказуемыми. И для меня в том числе. Не уверена, что хотела бы, чтобы в моей жизни происходили слишком крутые перемены. Жизненный опыт подсказывал, что подобные перемены редко сулят удачу. Конечно, я все еще мечтала о другой жизни, в которой была бы свободна, но мое сегодняшнее положение, когда обо мне заботились, было не самым худшим, что со мной могло случиться.

На следующий день лонгийцев не было, поэтому разговор о Юрии Цехеле пришлось отложить. А затем мои подозрения чуть поутихли, и я уже начала корить себя за излишнюю мнительность.

Не о чем было волноваться. Лонгийцы добились своей цели в Трейде, вынудив ньюландцев пойти на уступки, Нибель расширил бизнес, а благодаря помощи Альге заодно смог подтопить нескольких своих конкурентов. Бакара, а с ним вместе и Цехель должны были вскоре улететь, но перед своим отлетом решили обсудить еще один «важный вопрос» с моим хозяином. Правда, не здесь, на Токсане, а на космостанции Эйдо, где в данный момент был пришвартован их корабль. Спускаться на землю они в этот раз не стали.

Эту территорию можно было считать нейтральной, и не было ничего страшного в том, чтобы встретиться на Эйдо со своими партнерами по бизнесу. Судя по возбуждению Нибеля, поступившее ему предложение действительно стоило того, чтобы сорваться в последний момент на встречу, которая не была обговорена заранее. Да и чего ему бояться, если он был хозяином сектора, пусть и одним из многих, а лонгийцы – всего лишь чужаками?

Господин улетел на переговоры, оставив меня на Токсане. Привычное дело. После одной из попыток меня похитить, перехватив на космическом корабле во время полета на Маврику, он старался не выпускать свою «игрушку» с планеты. Собственно, я три года даже поместье не покидала. Не было более безопасного места для меня, чем этот дом на далеком от городов побережье. По крайней мере так казалось. Это был мой мирок, маленький, но уютный. Вскоре он был разрушен.



В ночь 17 апреля 1321 года от Пакта Свободы, благодаря которому Независимые миры отделились от Космосоюза, Нибель покинул Токсану. Ранним утром 18 апреля того же года на его дом напали. Систему защиты поместья взломали как орех, прежде чем охрана успела что-либо понять. Поэтому несанкционированный боевой катер без опознавательных знаков смог сесть на взлетную площадку дома без особых проблем, а не был встречен массированным ракетным ударом, как должно было бы быть. Катер был пятиместным, охраны в поместье – около десяти человек, не так уж мало даже с учетом того, что часть людей Нибель забрал с собой. Но внезапность оказалась на стороне чужаков, да и действовали они более профессионально. Мне сложно судить об этом. Я плохо разбираюсь в таких вопросах, а ночь была и так насыщена событиями, чтобы ломать себе голову, как легко захватчики смогли проникнуть в хорошо укрепленный объект.



Я проснулась в третьем часу ночи от странного беспокойства, заставившего меня выйти на балкон. Внизу было удивительно шумно для столь позднего часа, во дворе отчего-то горел свет. Кого-то искали?

Глухой взрыв этажом ниже. Чей-то крик, скорее злости, а не боли, но уже на моем этаже. Эхо чужой растерянности и гнева согнало с меня остатки сна. Я растерянно стояла у приоткрытых створок балкона, не зная, что делать. В таких случаях за мной всегда приходил кто-то из телохранителей Нибеля и уводил в безопасное место. Но сейчас никто не пришел. Должна ли я сама выйти и поискать кого-нибудь? Нет. Безопаснее было остаться тут и ждать, пока опасность утихнет. Я зашла обратно в свою комнату и, укутавшись в спешно накинутый халат, спряталась в самое безопасное место. В шкаф.

В моих комнатах нет замков. Рабам не полагается закрываться от своих хозяев, поэтому, чтобы попасть ко мне, не нужно было взламывать дверь. Ее просто открыли, и в комнату зашли два человека. Я не могла их видеть, но чувствовала вполне. Одного распознать не смогла, но вкус его мыслей, наполненных яростью и весельем, показался мне незнакомым. Второй же… Это ощущение, что он вызывал у меня, – замешательство и страх, – я не успела забыть. Юрий Цехель.

– Ты уверен, что это ее комната? – негромко спросил незнакомый лонгиец.

Я услышала звук открывающейся балконной двери. Но меня уже там нет.

– Как говорили слуги… да и запах ее.

Я недоуменно потянула носом. Ее запах? Я не использовала духи или ароматические масла, да и душ принимала каждый день. Разве возможно пахнуть так сильно, что кто-то узнал, где я живу, по запаху?

– Значит, ее успели переместить?

Шкаф открылся, и в него заглянул высокий темнокожий человек, почти ослепляя меня фонариком в руках. Я не шелохнулась, но крепче зажмурила глаза, защищая их от яркого света.

Тут гора тряпок. Ничего интересного. Только вещи. Человеку здесь не спрятаться.

На все обитаемые миры всего два эспера могли внушать свои мысли другим людям. Я не могла. Но как эмпат, умеющий транслировать свои чувства другим, я обладала неким подобием этого внушения. Я не могла изменить мысли лонгийца, но была в состоянии обмануть его чувства. И сейчас отчаянно пыталась убедить его, что в шкафу меня не было.

Я ничто, пустое место.

Дверца шкафа закрылась.

– Что?

– Что? – эхом ответил темнокожий Юрию.

– Ты какой-то растерянный, Дейго.

– Да? Прости. Я еще раз взгляну на данные с камер записей в коридоре. Возможно, мы увидим на них, куда могли переместить эспера. Едва ли ее увели задолго до нас.

– Время, время!

Я неслышно фыркнула, уловив в его голосе не вяжущуюся с ним нетерпеливость. И именно этот звук, как мне казалось, такой тихий, что человеческим ухом его не уловить, и подвел меня.

Дверцы шкафа вновь рванули в сторону, и на меня уже смотрел весьма озадаченный Юрий.

– Ты чего? Я там уже проверял, – донеся голос Дейго.

– Правда? – саркастично поинтересовался Цехель.

Он чуть подался назад, позволяя увидеть содержимое шкафа.

– Ну и что не так? – не менее раздраженно спросил его напарник, продолжая смотреть мимо меня.

Моя «мантра невидимости» продолжала действовать на этого Дейго, но Юрий оказался к ней невосприимчив. Следовало ожидать.

Когда рыжеволосый буквально выволок меня наружу, его приятель смог меня увидеть.

– Ого, да это же тот эспер! Но я… Проклятье, Юрий, я не обманывал тебя, я ее действительно не замечал! Как она это сделала?

– Ну что же, – глаза Цехеля довольно блеснули, – еще одно подтверждение, что Альге не ошибся с выбором.

Воспользовавшись моей растерянностью, мне заткнули рот кляпом, связали руки и, швырнув на кровать лицом вниз, прижали так, чтобы я не могла двигаться.

– Быстрее, Дейго. Нужно узнать, нет ли на девочке ненужных нам сюрпризов, – приказал Юрий.

Я дернулась, когда мою кожу обожгло прикосновением холодного металла.

– Тихо, – меня успокаивающе погладили по спине, – мы хотим снять с тебя все чипы. Не думаю, что Нибель оставил своего эспера без следящего устройства.

– Сканер настроен. Система подключена. Черт! Волнуюсь, словно в первый раз на задании!

Дейго не прикасался ко мне, но мой страх все же просачивался в его сознание, заставляя испытывать беспомощность. Хотя недостаточно сильно, чтобы мешать его работе.

– Есть следящий чип в ладони, но его легко заблокируем на корабле. Меня больше беспокоит содержимое ошейника. Судя по всему, на нем установлен чип не только слежения, но и контроля. Если мы попробуем увезти эспера из поместья, не зная кодов доступа к ошейнику, то это с некоторой вероятностью приведет к тому, что она лишится головы. И я не уверен, что в иносказательном смысле.

– Его можно снять? – спросил Цехель.

– После деактивации… Но если ты дашь мне еще минут пять, то я надеюсь просто взломать электронику. С теми ключами, что вы добыли, это вполне возможно.

Нет, нет, не трогайте его!

В коридоре послышался шум, и руки Юрия, державшего меня, напряглись.

– Тогда деактивируй ошейник. Я обеспечу прикрытие.

Наконец он отпустил меня, и я тут же поспешно перевернулась на бок, но скатиться с кровати не успела, так как была перехвачена лонгийцем. Он подхватил меня за подмышки, вернул на место и уселся сверху.

– Если не успокоишься, мне придется тебя вырубить, – пригрозил он. – И давай без своих штучек!

Прицепив к ошейнику какую-то коробочку, мужчина надел на глаза санро – очки для работы в голорежиме, – и его пальцы начали двигаться по невидимой для меня клавиатуре.

– Не так уж и просто, как хотелось бы, но и не так сложно, как могло бы быть, – довольно пробормотал он. О двери с той стороны что-то ударилось, раздался глухой хлопок, и в воздухе запахло горелой проводкой. Я завозилась, за что тут же получила болезненный тычок под ребра. – Не верти головой! Ты создаешь лишние помехи.

Через некоторое время, показавшееся мне бесконечным, Дейго наконец стянул с себя санро, довольно взъерошив темные волосы.

– Справился. Где там Юрия черти носят? Ладно, пока сниму ошейник. Я, конечно, уверен в своей работе, но лучше перестраховаться.

Лонгиец достал вибронож, и я застонала от ужаса, понимая, что сейчас произойдет непоправимое, а я ничего не могу сделать. Страх, пробравший меня до пяток, передался и Дейго. Он замешкался, с таким же ужасом глядя на оружие в своей ладони, как будто не понимая, как оно у него оказалось. На его лбу выступила испарина.

Еще немного, и, возможно, он отступит. Поймет, что делает что-то не так.

Я не была сильна во внушении, но интенсивность моих чувств сейчас с лихвой это компенсировала.

– Нет, я не поддамся на уловку во второй раз.

Лонгиец схватил меня за ошейник, немного натягивая синтокожу, крепкую, как металл, но гораздо более гибкую и не травмирующую горло.

Я не осмелилась вырываться, когда нож был столь близок к моему горлу, но инстинктивно дернулась, и острый шип, что был встроен во внутреннюю часть ошейника, вошел в шею, впрыскивая в кровь яд. Боль от виброножа я тоже успела почувствовать.



Юрий уже возвращался обратно, когда услышал вопль Дейго. «Возможно, оставлять его с эспером была не самая лучшая идея», – мелькнула мысль в голове гардарика. Представшее перед ним зрелище оправдало его самые худшие опасения. Дейго лежал на полу, рядом с ним валялся окровавленный нож. Его ранило? Нет, крови было больше на девчонке, бьющейся в конвульсиях. Не размышляя о том, что напарнику тоже нужна помощь, он рванул к Эрике, пытаясь понять, насколько сильно она ранена. Но крови было не так много, как если была бы перерезана артерия. Длинный, но неглубокий порез на шее. Так почему же ей так плохо? Девушка, уже совсем бледная, обмякла на его руках, потеряв сознание. А вот Дейго, напротив, перестал скулить и уселся, ошеломленно мотая головой и шепча себе что-то под нос.

– Дейго, твою ж мать! Ты какого хрена ее прирезать решил?

– Я только снял ошейник! А она внезапно начала биться в припадке, и я случайно ее поранил. И наверное, поранился сам. Мне было так больно… точно огонь разливается по моим венам. Мышцы свело судорогой, стало сложно дышать. Я уж подумал, что умираю. А затем резко все прошло.

– И именно тогда, когда девчонка отрубилась. Это была не твоя боль, а ее. Эрике нельзя причинить вред, не отхватив самому. Но что с ней не так? Судя по твоему описанию… На твоем ноже не было яда?

– Нет, конечно нет. Думаю, что это был какой-то сюрприз в ошейнике, а я, дурак, полез его снимать. Подожди, я прихватил аптечку с собой.

Дейго поспешно распахнул халат на груди девушки, чуть стянув сорочку, прислонил к ней переносную аптечку. Так он называл аппарат первой помощи, способный взять анализ крови и, определив проблему, вколоть нужную дозу лекарства. Серьезные повреждения аптечка излечить не могла, но зато отлично помогала там, где нужны были обезболивающие, стимуляторы или антибиотики. Прибор мог синтезировать и противоядия, но лишь от самых примитивных ядов. По мрачнеющему лицу Дейго было видно, что сейчас его дорогостоящее устройство, не раз спасавшее жизни ребятам из их команды, бесполезно.

– Это не обморок, это анафилактический шок. Она отравлена каким-то неизвестным токсином, с которым в полевых условиях просто не справиться. Показатели стремительно падают. Наверное, отказывают органы. Нужна реанимация. Срочно.

– Мы окажемся на «Грифоне» в лучшем случае через полчаса. Можно ли сделать что-то до этого?

– Я не медик, Юрий, – пожал плечами Дейго. – Откуда мне знать?

– Ну так свяжись с бортом и спроси об этом дока! – огрызнулся Цехель, понимая, что с каждой минутой они подвергают себя все большей опасности быть обнаруженными. Да и Эрика едва ли вытянет эти полчаса.

Напарник ушел к окну, погрузившись в весьма эмоциональную беседу с кем-то по коммуникатору, а Юрий остался сидеть рядом с девушкой. Как глупо, подумал он. Столько денег, сил и времени ушло на то, чтобы суметь добраться до эспера и перехватить над ним контроль, и все ради того, чтобы сейчас его потерять. Гардарик коснулся тонкой кисти, подивившись, насколько холодна ее кожа. Если бы не отрывистое дыхание, срывавшееся с губ, можно было бы подумать, что Эрика уже умерла. Видеть ее такой было неожиданно больно.

«Откуда это чувство утраты? Неужели и на меня как-то могли подействовать способности эспера? Нет, это чушь. Просто неприятно видеть, как кто-то столь слабый и уязвимый, как она, страдает. Проклятье, я чувствую себя виноватым».

Дейго отодвинул Юрия плечом и, склонившись над девушкой, начал колдовать со своей аптечкой.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, убирая аппарат обратно в рюкзак, – это должно замедлить распространение токсина в крови.

– Что ты сделал?– встревоженно вглядываясь в лицо Эрики, спросил гардарик. – Она не пришла в себя.

– И уже не придет… по крайней мере до попадания на «Грифон». Док сказал, что ее нужно ввести в искусственную кому. И еще, Карим вышел на связь. Сказал, что, если мы не притащим свои задницы на катер в течение пяти минут, он улетает без нас. Кажется, кто-то в поместье все-таки сумел вызвать подмогу.

Юрий сосредоточенно кивнул и подхватил девушку на руки, вызвав тем самым удивление на лице напарника, не сомневавшегося, что именно ему придется тащить цель их операции на себе.

– Хорошо, пошли, – приказал гардарик замешкавшемуся лонгийцу. – Обратный путь я уже зачистил, так что неприятностей быть не должно. Но все же тебе придется меня прикрыть.

– Я бы предпочел, чтобы это ты меня прикрывал, – проворчал Дейго, вынимая из кобуры парализатор и ставя на максимальную мощность. – Но босс тут ты.



Не с первой попытки, но удалось открыть глаза. Над головой приглушенно мерцали лампы, заливая комнату мертвенно-бледным светом и создавая неуютную атмосферу. Разве не должно быть в лазарете чуть более комфортно? Повесили бы на стенах милые картинки, а у больничной койки поставили вазу с цветами и корзину фруктов. Но нет, единственное, что стояло рядом, это капельница, от которой ко мне шли несколько трубок. И ряды пустых коек. Кажется, мне посчастливилось быть единственной пациенткой.

А еще было очень холодно. Особенно мерзли ноги. Скосив глаза вниз, я убедилась, что пятки действительно торчат из-под тонкого больничного покрывала. Но шевельнуться, чтобы его поправить, так и не удалось – колени и запястья мягко, но крепко обхватывали пластиковые крепления. Значит, меня обездвижили. Из опасения, что могу себе повредить, или боялись, что попробую сбежать? Глупо. Куда я сбегу с космического корабля?

То, что мы в космосе, было несомненным. Я не то чтобы великая путешественница, Нибель редко куда меня брал, но ощущение одиночества и пустоты, неприятное и невыносимое, было вполне знакомо. Среди звезд, вдали от полных жизни планет, всегда одиноко, а слабое эхо присутствия других людей на корабле лишь усиливало тоску.

Впрочем, было совсем не так плохо, как я ожидала, да и мысли казались какими-то вялыми и притупленными – видимо, от лекарств.

Дверная панель мягко ушла в стену, и в лазарете появился мужчина в белом халате. Молодой, чуть старше меня, с шапкой густых темных волос и короткой бородкой, которая могла бы придать ему немного солидности, если бы не выражение детского любопытства на лице. Но страха или недоверия не было, хоть этот незнакомец и знал, кто я такая. Наверняка это лекарства как-то повлияли на мои способности эспера, потому что на несколько мгновений я увидела себя глазами вошедшего. Истощенная болезнью, но все же на удивление красивая и трогательная девушка с огромными темными глазами на бледном лице. Дикий зверек, пойманный в силки и ждущий, когда за ним придет охотник. Гентеро.

— Кто такой гентеро?

Я не хотела демонстрировать дар, но слабость снизила контроль. Однако этот человек не обиделся на то, что я залезла ему в голову. Он поправил одеяло, прикрыв ноги, а затем уселся рядом, с интересом меня изучая.

– Гентеро – это животное с Лонги, сейчас, к сожалению, находящееся на грани вымирания. И все из-за слишком красивой шкурки. Значит, вы легко читаете чужие мысли?

– Простите, – смутилась. – Я не собиралась. Просто вы очень громко думаете. И к тому же ясно. Редко удается так четко схватить чужие мысли и образы.

Мужчина рассмеялся.

– Тогда мне стоит быть осторожнее рядом с тобой. А то будет неловко, если такая милая девушка узнает все те глупости, что творятся у меня на уме.

– Меня сложно удивить. Но не беспокойтесь, как только я немного приду в себя, мне удастся экранироваться.

– Беспокоишься обо мне? – немного удивился собеседник.

– Скорее, о себе. Не так уж приятно быть в курсе того, что обо мне думают другие.

– Охотно верю, – сочувственно покивал лонгиец. Его национальность было легко определить по мягкости и певучести речи. Как у Карима или Дейго. А вот Юрий говорил жестче и более экспрессивно, чем они. Интересно, какой язык был ему родным?

– Хочу пить, – жалобно произнесла я. Горло пекло, отчего собственный голос неприятно царапал ухо.

Протянув пластиковый стакан с трубочкой, парень позволил мне смочить губы.

– Есть тебе пока рано, – мягко сказал он. – Меня зовут Сафар Дали, но все на корабле кличат меня просто доком. Ты сильно нас перепугала, Эрика, а меня больше всех. Когда тебя принесли на «Грифон», думал, что ты уже не выкарабкаешься. Удивительно, что мой план с комой сработал. Скажи, почему ты не предупредила тех, кто снимал с тебя ошейник, что он начинен ядом? Хотела умереть?

Теперь лонгиец злился на меня, и я против воли почувствовала себя виноватой.

– Мне закрыли рот, – растерянно ответила, – а так бы я их предупредила. Честно-честно.

То, что в мой ошейник встроена ловушка, срабатывающая при попытке его снять или при удалении от поместья, я знала. Хозяин скорее обрек бы меня на мучительную смерть от яда, чем позволил попасть в чужие руки с его тайнами, и он не делал из этого секрета.

– Ты что, умеешь подчинять голосом?

Я помотала головой.

– Видимо, решили перестраховаться. – Сафар недоуменно почесал кончик длинного кривого носа. – Послушай, я могу тебя развязать, если ты обещаешь вести себя хорошо. Договорились?

Заверив, что буду паинькой, я наконец получила ограниченную свободу. Док сказал, что ходить я смогу только через несколько дней – яд не самым благотворным образом повлиял на мышцы.

– Того, кто выбрал именно этот токсин, следовало бы самого им накачать, – сердито проворчал он, помогая мне усесться. Сидела я тоже с большим трудом. И чего они меня тогда вообще привязывали… – Если бы не хорошее оборудование на «Грифоне», ты могла остаться инвалидом на всю жизнь. Или превратиться в пускающую слюну идиотку. Кстати, у тебя нет провалов в памяти?

– Нет. Но мои эмпатические способности чрезвычайно обострились после пробуждения. Не всегда понимаю, где мои мысли и чувства, а где ваши, – призналась я. Видимо, моя симпатия к этому лонгийцу тоже была последствием этой жуткой путаницы чувств. А может, он действительно был неплохим человеком. Среди врачей вообще редко попадаются по-настоящему плохие люди.

– Да? – искренне изумился Дали. – Хм, необычные последствия. Скажи, как на тебя действуют седативные препараты?

– Эльбиазол и теорофон, – отрапортовала я. – Две ампулы первого или одна – второго. Притупляет эмпатический дар и позволяет снизить гиперсензитивность.

Интересно, сколь часто ее кормили таблетками? Судя по всему, нередко находилась в роли пациентки.

– Не так уж часто, – ответила на мысль доктора. – Но побочные эффекты от моих способностей порой нуждаются в медикаментозной коррекции.

– Да, мне приходилось читать об этом, – тихо заметил Дали. – Эпилепсия, депрессии, головные боли и галлюцинации. Все это встречается почти у всех эсперов. Нам не удалось добыть твою медицинскую карту. Скажи, есть ли у тебя какие-то расстройства или… другие особенности?

Он был честен со мной и в словах, и в мыслях, и мне захотелось быть с ним столь же искренней.

– Ничего серьезного. Нет даже отставания в развитии интеллекта. И спасибо, что не спросили это вслух. Я ценю вашу тактичность. Но мой мозг действительно работает не так, как ваш. Я плохо усваиваю информацию определенного рода, поэтому некоторые важные навыки так и не выработались, что затрудняет мою нормальную адаптацию в современном обществе.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересованно спросил док, снизив голос до шепота. И я почему-то тоже зашептала:

– Оста, одна из служанок в доме моего господина, называла это технологическим идиотизмом. Я плохо дружу с техникой. Собственно, самое сложное, что я смогла освоить, это игровая приставка. Знаете, экран, две кнопки и рычажок.

– О-о-о, а как ты читаешь книги? Ты ведь умеешь читать?

Сафаром Дали двигал научный интерес; едва ли он понимал, что этот вопрос мог показаться обидным.

– На бумажном носителе. Хозяин специально пополнял для меня библиотеку, чтобы я не заскучала, – гордо ответила я.

– Ну да, ты ведь не можешь выходить в сеть, – сочувственно закивал головой док, – не можешь нормально общаться.

В современной цивилизации не владеть минимальной технической грамотностью означало быть полностью неприспособленным и оторванным от нормального мира. Но жалость Дали была излишней – все эти машины, которые должны упрощать жизнь человека, наоборот, усложняли ее. Да и зачем нужны все эти гаджеты, если мне предоставляли все необходимое для жизни? Не нужно было даже уметь водить – меня просто никогда бы не пустили за руль. И не позволили бы залезть в интерсеть – я не должна была знать об окружающей меня действительности больше, чем это нужно для нормальной работы на хозяина.

Несмотря на то, что разговор был интересен, а искреннее любопытство Сафара немного отвлекало от чувства тоски и одиночества, мое состояние не позволяло предаваться долгим беседам. Поэтому я позволила вколоть мне дозу успокоительного и погрузилась в сон, в котором не было места для сновидений.

Три дня он практически не отходил от моей постели, спал на соседней койке. Его внимание и забота оказались не излишними – на вторую ночь меня сильно скрутило судорогой, и доку пришлось до утра дежурить рядом со мной. Очевидно, отзвук моей боли его сильно впечатлил, потому что почти все это время он держал меня за руку, успокаивающе шепча в ухо милые глупости, как будто я была маленьким ребенком. И все же его присутствие помогало мне лучше всяких лекарств.

– У вас что, такой маленький корабль? – спросила, немного придя в себя. – Разве вас не должны иногда сменять на посту? И других пациентов в лазарете я за это время не видела.

– Ты слишком ценная пациентка, чтобы к тебе подпускать кого-то. Да и… – Сафар хмыкнул, но все-таки договорил: – Цехель приказал не распространяться о твоих способностях. А ты сейчас в таком состоянии, что едва ли способна их скрыть. Не стоит лишний раз народ пугать… Знаешь, есть такие, кто верит, что эсперы могут убивать людей одним взглядом.

Я фыркнула. Прислуга в поместье относилась ко мне отчужденно, но вполне сносно. Некоторым – Осте, например – я даже нравилась. Но для этого понадобился не один год: первое время я находилась в постоянной изоляции, так как люди опасались просто приближаться ко мне. Неужели меня снова ждет это – недоверие, страх, ненависть?

Но Сафар меня не боялся. И Юрий, хоть он за три дня так ни разу не зашел в лазарет. Правда, сказать однозначно, что у него на душе, я не могла, поэтому немного остерегалась его внимания. Так что нужно было радоваться, что он забыл обо мне. Вот только этот человек был единственным, кто мог сказать мне что-то о моей судьбе.

Сафар мало что рассказал мне о цели похищения. И потому, что ему запретили обсуждать это со мной, и потому, что он мало что об этом знал. Собственно, полной информацией владел единственный человек, чьи мысли и чувства были мне недоступны, – Юрий Цехель.

Из мыслей Сафара и обрывков его фраз я знала, что вся команда корабля «Грифон» думала, что в сектор Трейд они прилетели с целью уладить проблемы с Ньюландом, и внезапное изменение плана было для них полной неожиданностью. Тот, кто должен был стать их союзником, стал врагом, из-под носа которого они и увели ценную собственность. Несмотря на то что прошел уже не один день, мне все казалось, что вот-вот на наш след нападет Нибель и заберет меня обратно. Или уничтожит, поняв, сколь ненадежным вложением его средств я являюсь. Но время шло, а мой хозяин все не приходил за мной.

На четвертый день с помощью Сафара я попробовала вставать с кровати, на пятый самостоятельно дошла до туалета. Тело постепенно восстанавливалось, и странные игры восприятия, в которых я теряла себя, растворяясь в чувствах и мыслях доктора, постепенно меня оставляли. Однако не без последствий. Я слишком хорошо узнала Сафара, его мечты, сны и желания, чтобы оставаться к нему равнодушной. Этот человек с раскосыми светлыми глазами и уже начавшими седеть темными кудрями стал для меня неожиданно важен. До этого я была как лист, который носило ветром; теперь же обрела опору.

С трудом достигнутое – во многом благодаря Дали – равновесие было нарушено, когда в моей жизни вновь появился Юрий.

Проснулась я от чувства тревоги. Не тревоги дока, а своей собственной. Ее источник стал понятен, когда я увидела нахально разглядывающего меня Цехеля. Мой взгляд тут же рванул к соседней койке, где в последние дни спал Сафар, не желая оставлять меня одну.

– Я предложил доку прогуляться. Он долго сидел с тобой взаперти, что не очень-то ему полезно, – странно усмехнувшись, сказал Юрий, заметив, как встревоженно я выискиваю взглядом Сафара.

– Посреди ночи? – нахмурилась я.

– Мы на корабле, Эрика. Здесь разделение дня и ночи условно. К тому же мы уже три дня как перешли на время Лонги, так что сейчас вполне себе утро. Тебе тоже пора привыкать к новому графику.

– Что вам нужно, тай Цехель?

– Разве я не могу просто повидать интересного мне человека? – Юрий хитро сощурил лисьи глаза. – Я впервые услышал твой голос, Эрика. Он завораживает не меньше, чем твои глаза. Мне бы хотелось слышать его чаще. В тот раз я так и не успел задать интересующие меня вопросы. Тебя, наверное, тоже что-то беспокоит.

Да. То, что я не знаю, что у тебя на уме.

Я уселась, зябко кутаясь в одеяло, хотя температура жилого отсека была комфортной. В сон уже не клонило. Присутствие Цехеля бодрило сильнее, чем кофе.

– Да. Я хочу знать, чем закончилась ваша сделка, касающаяся Ньюланда.

– Вот как? А мне казалось, что ты абсолютно равнодушна к торговым сделкам своего господина. Ты на встречах сидела с таким отрешенным лицом… Карим решил, что ты ничего не понимаешь в разговоре. Просто этакий биологический детектор лжи.

– Это не так, – коротко ответила я.

– Возможно. Но… Почему-то мне кажется, тебя интересуют не несчастные ньюландцы и их ресурсы, а судьба твоего хозяина. Что ж, не буду томить. Он мертв.

Внутри меня словно оборвалась струна. Мертв. Почему я даже представить не могла такой финал?

– Вы убили его? Зачем?

– Во-первых, не мы. Официально он разбился из-за неисправности техники на его корабле. Я не собирался этого говорить, но у тебя сейчас такая занимательная мордашка, что мне хочется быть с тобой честным. Это его племянник. Решил подсидеть дядюшку Нибеля и избавился от него.

– Но зачем? Ему бы и так все рано или поздно досталось!

Ней Вассель был тем еще типом, но я никогда не видела в нем угрозу Нибелю.

– Очевидно, Вассель решил, что дядя потерял к нему расположение. До него донесся слух, что Нибель собирался заключить договор с лонгийцами на продажу трети своих активов, притом за какую-то совсем смешную прибыль! Конечно же, племянничек не мог допустить, чтобы его наследство утекло в чужие руки, и намеревался предотвратить сделку. До Бакары он добраться не смог, а вот до своего дядюшки… Самостоятельно с делом он не справился бы. Ему помогли заинтересованные люди, по чистой случайности – все ньюландцы…

Бакара… нет, Цехель сумел каким-то образом натравить племянника на Нибеля. Но зачем?

– А мой хозяин действительно собирался отдать вам треть активов? Что вы ему предложили?

– О-о-о, всего лишь одну планетку в собственность. Ньюланд. Точнее, возможность получить контрольный пакет над всеми рудниками, что фактически означало бы полное владение над миром. Но для этого ему сначала нужно было добыть нам договор с их настоящим правительством… Что он любезно и предоставил. А затем настал следующий этап нашего развития в Трейде, в котором Нибель был для нас уже помехой.

Я не знала, почему Юрий рассказывал мне это. Хотя это было одно из многих моих «не знаю», которые были связаны с этим человеком. Но… мне было наплевать на интриги, я просто хотела знать, за что умер мой хозяин. И какую цель преследовал Цехель.

Юрий задумчиво коснулся моей ладони, поглаживая чуть дрожащие пальцы. Рука его была теплой, а движения – медленными и гипнотизирующими.

– Интересно, о чем ты сейчас думаешь? А, неважно. Хочешь узнать, что произошло дальше? – Дождавшись моего кивка, довольно улыбнулся. Кажется, ему нравилось мое внимание.



Это было так странно – находиться с человеком, чьи чувства и мысли были для меня загадкой. Странно и опасно. И в тоже время весьма волнующе. Это уединение в тиши пустой палаты казалось необычно интимным, а небрежные прикосновения мужчины напоминали прелюдию к близости…

Я неловко освободила ладонь и сцепила руки у груди. Юрий понимающе усмехнулся.

– Вы убрали Нибеля руками его племянника. Теперь вы собираетесь заключить новую сделку с Васселем?

– С этим напыщенным идиотом? Ни к чему. Нам не нужна его помощь, чтобы получить необходимое. Достаточно того, что своими глупыми действиями он потерял всех возможных партнеров. Старые дружки от него отвернутся, а те, кто работал с твоим прежним хозяином, предпочтут не иметь дело с излишне наглым щенком. Скоро племянник Нибеля станет бесполезен для Ньюланда, но найти более подходящего посредника они не успеют. Скоро, во многом благодаря нам, на этой планете начнутся проблемы. Конечно, тогда они откажутся от услуг Васселя, но будет поздно. Экономика Ньюланда рухнет и погребет всех, кто пытался на ней нажиться. И вот тогда мой наниматель, Ядгар Альге, сможет получить не только доступ к эндельге, но и саму планетку со всем ее правительством на блюдечке.

– Значит, Вассель оказался такой же разменной монетой, как и Нибель. Но зачем вам было похищать меня?

– Во-первых, совершенно расточительно, если такое сокровище попало бы в руки такого идиота, как Вассель. А во-вторых, – Юрий склонился надо мной, ловя взгляд, который я упорно отводила, – ты для Альге не менее ценный приз, чем планета. Тем более такой отсталый мирок, как Ньюланд.

– Даже эсперы не стоят так дорого, – хрипло ответила я.

Юрий оказался настолько близко, что я могла разглядеть тонкие лучики морщинок в уголках его глаз. На лице его, до этого снисходительно-отстраненном, вспыхнул жадный интерес. Мне казалось, он просто хочет съесть меня взглядом.

– Очевидно, Альге так не считает. Он уже не в первый раз пытается купить тебя. Именно тебя – а ведь у него было много возможностей легко и просто достать эспера. Интересно, что в тебе такого? Неужели все дело в твоей уникальной возможности транслировать свои собственные чувства? Как по мне, то это больше похоже на недостаток, чем на достоинство.

Сердце отчаянно колотилось, так быстро и громко, что казалось, я потеряю сейчас сознание.

– Мне… мне плохо, – выдавила из себя. – Прошу вас, уйдите, тай. Я устала.

Но Цехель даже не отстранился. Ладонь гардарика легла на мое плечо, скрытое тонкой сорочкой, как будто поддерживая, но на самом деле не давая мне ускользнуть от него.

– Ты не любишь чужую близость, да? Удовлетвори мой интерес, милая, раз уж я столь любезно отвечал на твои вопросы.

Разве у меня есть выбор?

– Скажи, когда ты в постели с мужчиной, что ты чувствуешь? Принимая его ласки, позволяя овладеть своим телом… скажи, в этот момент его похоть, его жажда твоего тела – возбуждают ли они тебя саму? Или ты так же холодна и напуганна, как и сейчас со мной?

Меня охватила паника. Да, Нибель, мой прежний хозяин, иногда пользовался мной, удовлетворяя свое желание. Но я никогда не была в его вкусе, и поэтому он быстро потерял ко мне интерес, а других мужчин господин ко мне не подпускал. Не хотел, чтобы я к кому-нибудь привязалась. Впрочем, его опасения были излишни – плотская сторона отношений не казалась мне привлекательной.

– Доктор, наблюдавший меня, пока я росла, сказал, что это защитный механизм от перегорания. – Я говорила нервно и быстро, комкая во влажных ладонях одеяло, но взгляд уже не отводила. Важно, чтобы он меня понял и услышал, независимо от того, что будет дальше. – Яркие эмоции и так для меня болезненны, а если они сопровождаются физическими прикосновениями, это и вовсе невыносимо. Чересчур… интенсивно. Поэтому я фригидна, неспособна получить удовольствие в постели, да и даровать его тоже.

– Фригидна, – задумчиво повторил Юрий и наконец-то отпустил меня. Однако разочарования или отвращения на его лице я не увидела. – Ты знаешь, тебе не стоит об этом распространяться. Подобные заявления мужчинами воспринимаются как вызов. А уж если ты еще скажешь, что тебе нравятся девочки, то отбоя от поклонников не будет.

Он что, сейчас смеется надо мной? Просто взял и перевернул все это в шутку. Словно не он мгновение назад опалял мою кожу дыханием, не его глаза смотрели жадно и предвкушающе. Казалось бы, не ощущая его липких мыслей, не касаясь грязных фантазий, я должна была чувствовать себя лучше, но это незнание рождало беспомощность и страх.

Нервно всхлипнула и тут же прижала руку к губам, боясь, что не сдержу рыданий.

– Что это с тобой? – теперь Цехель на самом деле был встревожен. Он поднялся с больничной койки и отступил назад. – Эй, я не хотел тебя обидеть! Ты ведь не собираешься плакать?

Отрицательно помотала головой, хотя чувствовала, что слезы уже подступили к горлу. Смена настроения испугала и удивила меня саму, но контролировать ее я не могла. Не сейчас, находясь так далеко от дома, к которому я уже привыкла.

И Юрий смутился. Впервые за время нашего знакомства. Растерянность и непонимание на его лице в иной ситуации могли бы показаться забавными, но мне было так плохо, что не могла этим насладиться. Кажется, меня начало трясти.

Сафар появился как раз вовремя, одним своим присутствием разрушая гнетущую тишину, в которой слышалось только прерывистое дыхание.

– Тай Цехель, что вы себе позволяете! – возмутился он, заметив мое состояние, близкое к панике.

То, как быстро Юрий надел на себя маску невозмутимости, поразило.

– А-а, док. Вы уже закончили осмотр?

– Я его даже не начинал! Специально пошел к капитану, и он заверил, что нет необходимости в срочном медосмотре людей на борту и что вы вообще не имеете права давать мне такие распоряжения! – сердито произнес Дали, приближаясь ко мне и щупая пульс.

– Не имею, – нагло подтвердил гардарик. – Но нужно же мне было куда-то вас девать, чтобы пообщаться с вашей пациенткой.

Бросив гневный взгляд на Юрия, Сафар успокаивающе мне улыбнулся, но в душе его была такая буря эмоций, что мне стало еще хуже. Судорожно схватившись за рукав дока, уткнулась в его плечо мокрым от слез лицом. И кажется, непреднамеренно «заразила» его.

– Эй, док, что это с вами? – донесся до меня чуть приглушенный удивленный вопрос рыжеволосого. – Вы что, серьезно?! Ну вы-то уж держите себя в руках! Да хоть морду мне набейте, разрешаю, только не ревите тут на пару!

– Я не реву, идиот! – Голос Дали неожиданно стал ломким и высоким, видимо, от плохо сдерживаемых слез. – Просто это… обратная эмпатия, будь она проклята. Черт! Эрика, милая, не могла бы ты себя сдерживать? А-а, не могла бы, сам понял…

С некоторым трудом отцепившись от меня, он трясущимися руками вколол мне в плечо успокаивающее, а затем и себе, правда, половину дозы.

– Ну так что? – через пару минут устало, но уже более спокойно спросил Сафар у скромно присевшего в сторонке, никак не желающего уходить Юрия. – Вы за этим сюда приходили? Довести мою пациентку до нервного приступа? Что вы ей хоть сказали-то?

«Руки небось распускал», – подумал мой спаситель, и меня коснулась очередная, пусть и более слабая, волна недовольства.

Юрий пристально и как-то недобро посмотрел на темноволосого врача.

– Вы отлично знаете, зачем я здесь и почему. Возможно, пиши вы отчеты о состоянии своей пациентки более понятно и подробно и проведи все необходимые тесты сами, я не был бы вынужден действовать таким образом.

– Хотите сказать, вы проверяли эмоциональную устойчивость Эрики? Ну и как, убедились? – с непередаваемым ехидством спросил Сафар.

Юрий спокойно кивнул.

– Убедился. И все же буду настаивать на своем решении. Альге не нужен эспер, не способный находиться среди людей, поэтому, если вы не позаботитесь о ее адаптации, мне придется взять это на себя. Я не получаю удовольствия, доводя девушек до слез, но, если это будет необходимо, могу действовать и более жестко, не останавливаясь из-за истерики на пустом месте.

– Это не жесткость, а жестокость, – тихо сказал доктор, неосознанно прижимая меня к себе. А я тихо млела, успокаиваясь в его объятиях – Вряд ли вы понимаете, насколько тонкий и сложный механизм психика эспера. Вы насильно вытащили Эрику из зоны комфорта, едва не убили, а теперь, не дав ей восстановиться, тут же начинаете… уж не знаю, что вы там делали!

– Просто разговаривали. Спросите потом у Эрики и убедитесь сами, – вздохнул Юрий. – Я лишь хочу, чтобы она была готова к работе. Уже через неделю мы достигнем Лонги, а Альге… Ты знаешь, он непростой человек. Так что сегодня пусть отдыхает, но завтра я хочу видеть ее в пищеблоке.

Коротко кивнув, он ушел. Сафар начал было выспрашивать меня о произошедшем, но, увидев, что я почти засыпаю, решил отложить разговор на потом.

Первый вопрос, который я задала доку, едва проснувшись, кажется, его несколько огорошил.

– А что такое пищеблок?

– Всякий раз удивляюсь, встретив пробелы в твоем знании, а ведь должен был привыкнуть. – Он потер лоб. – Это камбуз, что-то вроде корабельной столовой. А ты про что подумала?

– Про какой-то наряд. Коробочный. А еще почему-то про мясорубку. Тоже дурацкое слово. Почему, к примеру, не рубомяска?

– Ага, – немного устало вздохнул Сафар, – почему бы и не рубомяска, в самом деле?

Он терпеливо ждал, когда я приведу себя в порядок, а затем по уже привычному для нас ритуалу помог мне расчесать спутавшиеся после сна волосы. Меня омывало беспокойство доктора, но я терпеливо молчала, ожидая, пока он заговорит сам.

– Завтракать мы будем вместе со всеми, – наконец произнес он.

– В столовой?

– В пищеблоке, – поправил меня Сафар.

– Ты думаешь, что я не готова, – я не спрашивала – утверждала.

– Не нужно быть телепатом, чтоб об этом догадаться, да?

– Ты не прав. Я справлюсь.

– Вчера ты устроила истерику. И… я посмотрел запись камеры. Он ведь действительно ничего не сделал. Вы просто говорили, слов я не слышал, но мне казалось, что разговор шел спокойно. А потом у тебя началась паника. Он что-то сказал?

Мне не хотелось повторять наш с рыжим разговор. Конечно, доку положено знать о моих сложностях, в том числе и касаемо отношений с мужчинами, но… пока я не могла.

– Ничего особенного.

И ведь почти не вру.

– Тогда я тем более вынужден признать, что ты не готова. Ты не оправилась от стресса, Эрика. Если даже от разговора с одним человеком тебе было так плохо.

– Дело не в этом, тай! – Я порывисто повернулась и оказалась почти нос к носу с Дали. Но почему-то его близость меня не смущала.

Густые вьющиеся волосы Сафара уже начали седеть на висках. Просто ранняя седина, он ненамного старше меня. И дело не в отсутствии морщин или гладкости кожи. Современная медицина может и не это. Вот только нельзя подделать по-юношески открытый взгляд и те легкость и порывистость, что скользят в движениях дока.

– Эрика? – Он смутился под моим пристальным изучающим взглядом. Будь рядом кто другой, я бы опустила глаза и смиренно попросила прощения за свою дерзость, но я знала, что это смутит Сафара еще больше. Мне нравилась эта черта в нем.

– Видите, тай Дали, я не боюсь людей!

– Но я – это я. Совсем другое дело. Я, можно сказать, своими руками тебя с того света вытащил!

Не удержавшись, фыркнула. Казалось, Дали просто нравилось играть роль наседки, хотя я и видела, что за всей этой заботой скрывается симпатия другого рода. Понимал ли это он сам? Ладно, думать об этом бесполезно. Скоро я должна была оказаться на Лонге, а он – остаться на своем корабле.

При мысли об этом на сердце становилось тоскливо. Все же я привязалась к нему больше, чем это нужно нам обоим.

– Тай Дали, – мягко начала я, – мой хозяин… прежний… не раз брал меня с собой на важные сделки. Да, присутствие незнакомых людей мне не слишком приятно, но я умею держать себя в руках.

– Но с Юрием ты…

– Тай Цехель отличается от всех тех, с кем мне приходилось иметь дело. Именно это меня и испугало. Ничего больше.

Опять врала, пытаясь успокоить дока.

– Хорошо. Тогда нам действительно стоит завтракать и обедать вместе со всеми. Правда, боюсь, Эрика, я не смогу быть постоянно рядом.

Вина Сафара неприятно резанула по моим нервам, заставляя меня закрыться.

– Ничего страшного, – уверила его поспешно.

– Но я все равно буду наблюдать!



На следующий день я наконец сменила больничную сорочку на нормальную одежду. Выданный мне комбинезон из плотной, но легкой эластичной ткани подошел мне по росту, но при этом висел мешком. По меркам лонгийцев я не только довольно высокая, но еще и щуплая. Сафар критично окинул меня взглядом и вздохнул.

– Ну, зато никто приставать не будет.

Попав к Нибелю, я носила дорогие одежды из хороших тканей, но эта подчеркнутая утилитарность комбинезона мне нравилась. Как и его невзрачность. Пока док собирался, я вертелась, заглядывая то в один кармашек, то в другой, но стоило нам выйти из палаты в общий коридор, как все мое оживление сошло на нет.

В пищеблоке было около двух десятков людей. И, насколько я понимала, это еще не все – остальные или на вахте, или отдыхают. Корабль Лонги действительно огромен!

Я стояла в проходе между столами, растерянно оглядываясь и привыкая к скоплению народа. Из знакомых – Юрий Цехель и Карим Ли, сидящие за одним столом с немолодым мужчиной, похожим на военного.

– Это капитанский столик, – негромко просветил меня док.

И куда мне сесть? И имею ли я право садиться?

Такие рабы как я – что-то среднее между предметом роскоши и домашним животным. И хозяин в своем доме может позволить себе любую прихоть – даже посадить любимую рабыню рядом с собой. Вот только Карим Ли меня терпеть не может, да и статус мой сейчас… Я даже не любимая игрушка, так, груз, который ему и Юрию нужно доставить своему боссу.

– Эй, красавица, иди сюда! – Грубый низкий голос заставил меня вздрогнуть.

Это ведь тот чернокожий громила, что вместе с Юрием похищал меня с Токсаны. Дейго, кажется. О нем у меня остались неприятные воспоминания. К тому же сейчас он сидел с такими же грозными на вид ребятками, взирающими на меня со смесью настороженности, любопытства и презрения. Но страха не было. Очевидно, они знали о том, что я невольница, но не о моем даре эспера, иначе бы не захотели сидеть близко. Вот Дейго все нипочем, но я меньше всего хотела быть рядом с ним. Может быть, док?.. Нет, он сказал, что не будет постоянно сопровождать меня.

Увидев, что я в ступоре, Сафар подхватил меня за руку и отвел к пустому столику рядом с капитанским.

– Сядь здесь. Сейчас принесу тебе поесть.

Сам он, поставив передо мной поднос с весьма неаппетитной на вид, но вполне вкусной едой, уселся подле капитана, оставив меня в одиночестве. Конечно, док был добр ко мне и искренне симпатизировал, но все-таки мой статус едва ли позволял ему при всех проявлять заботу о пациентке.

Сидела, уткнувшись взглядом в стол, и вяло ковырялась в тарелке с овощным пюре и мясными тефтелями, стараясь экранироваться от чужих мыслей и эмоций, что было непросто. Невзирая на неказистое одеяние, я привлекала внимание уже тем, что была единственной девушкой на корабле. У лонгийцев патриархальная культура, и на военную службу женщин не берут, а корабль, как мне уже успел объяснить Сафар, несмотря на свою величину, являлся именно боевым.

– Ты чего такая грустная? Недовольна тем, что наконец покончила со своим затворничеством?

Рядом со мной плюхнулся Юрий, едва не разбрызгав на меня воду из своего стакана. Я глянула на него с опаской и удивлением, но потом вспомнила, что он союзник, а значит, едва ли понимал социальную иерархию на Независимых планетах. Или не хотел понимать…

Вряд ли получилось бы сделать вид, что я его не заметила. Поэтому подняла взгляд и промямлила:

– Тай Цехель…

– Почему бы тебе не обращаться ко мне по имени? По крайней мере пока рядом никого нет?

Упрямо мотнула головой, хотя в мыслях вслед за доком давно называла гардарика по имени, звучащему непривычно, но очень красиво.

– Ну и ладно. – Юрий не расстроился. – Скажи, а какой радиус действия у твоего дара?

– Метров десять, если не напрягаться и если эмоции находятся в обычном диапазоне. Более сильные чувства я смогу уловить и дальше. С мыслями все сложнее, тут скорее зависит не от расстояния, а от человека, который их транслирует.

– А обратная эмпатия? Сможешь ли ты, к примеру, что-нибудь внушить… вон тем ребятам за капитанским столом? Поднять им настроение?

Украдкой поглядела в ту сторону. Капитану до меня вовсе не было дела, Карим Ли излучал раздражение – на меня, на Юрия, на дока… а вот последний беспокоился обо мне.

– Это работает совсем не так, тай Цехель. Почти невозможно внушить человеку то, что я не испытываю сама и во что сама не верю.

– То, что вокруг все расстраиваются, когда тебе плохо, я уже видел, – усмехнулся гардарик. – Не могу понять только, как это твое свойство не достало всех вокруг. Как тебя вообще терпел бывший хозяин?

– Я могу контролировать обратную эмпатию. По крайней мере в большинстве случаев. Меня… натаскивали на это. Если я срывалась, использовали нейролептики и запирали. Двух-трех дней хватало, чтобы я приходила в норму.

Беззаботная улыбка слетела с лица Юрия.

– Уроды.

– Вы злитесь, тай?

– Не на тебя, – уверил он, – просто… Знаешь ли ты, как живут эсперы за пределами Независимых миров?

– Мне приходилось слышать, – тихо ответила. – В Космосоюзе нет рабства, поэтому эсперы вольны распоряжаться своим даром, как им угодно, и продавать его тем, кому они хотят. Но ведь и обо мне заботились. Я не знала нужды…

– Не в этом дело! – Юрий расстроенно махнул рукой. – Перед тем как Альге отправил меня за тобой, он нанял специалиста по людям с подобным даром, как у тебя. Чтобы понимать, с какими сложностями мы можем столкнуться. Я полагаю, ты с ней еще познакомишься… Доктор Кронберг, как и я, союзник, но по Независимым мирам она в свое время попутешествовала достаточно. Она утверждает, и у меня нет оснований ей не верить, что та система, что сложилась вокруг эсперов в ваших диких мирках, делает из вас неполноценных людей.

Я сжала ложку так, что побелели пальцы. Пытаясь успокоиться, бросила взгляд на Сафара, но тот был вовлечен в беседу с капитаном корабля.

– Так не должно быть! – почти с яростью воскликнул Юрий. – Да, эсперы, особенно сильные, обладают хрупкой нервной системой, но даже с учетом этого среди свободных эсперов количество людей, обладающих тем или иным видом умственных и психических расстройств, не более пятнадцати процентов. Но доктор Кронберг говорит, что среди тех, кого она встречала уже здесь, почти половина – пускающие слюни идиоты, нуждающиеся в постоянном медикаментозном лечении. А остальные, такие как ты… Понимаешь, насколько искалечил твою психику Нибель, пичкая таблетками и ломая волю? Само по себе рабство бесчеловечно, но то, что делают с вами…

– Я неполноценна, я знаю. Вам нет нужды мне об этом напоминать, тай.

Цехель, кажется, несколько остыл.

– Я не это хотел сказать.

– Если все так несправедливо, и так быть не должно, почему тогда вы здесь, тай? Или вы решили освободить меня? – Я не сдержала горькой усмешки. – А может быть, считаете, что из Альге получится лучший хозяин?

На дне льдисто-голубых глаз мелькнуло какое-то чувство, но я, привыкшая пользоваться костылем своего дара, не могла понять, что на самом деле происходит с ним в этот момент.

– Я наемник, Эрика. Я здесь для того, чтобы делать деньги, а не менять систему, сложившуюся века назад. Но это не значит, что все это мне нравится. И мне на самом деле жаль, что я встретил тебя при таких обстоятельствах. Хотел бы я увидеть, какой бы ты была, будучи на самом деле свободной…

Гардарик поднялся, теряя интерес к разговору.

– Вижу, ты не очень голодна. Я велел доку, чтобы он привел тебя и к ужину. До нашего возращения на Лонгу осталось пять дней. Они не должны пройти даром: пусть доктора Кронберг здесь нет, но знаний Сафара вполне хватит, чтобы помочь тебе окончательно восстановиться к прибытию. Императору ты нужна здоровая.



Корабль уже жил по времени Лонги, и мне пришлось подстраивать под него свой график, пусть и не очень плотный, но гораздо более разнообразный, чем до этого. Теперь, когда я почти полностью физически и эмоционально восстановилась – скорее вопреки, а не благодаря Юрию, – мне уже не позволяли целый день валяться на больничной койке. Хотя, по настоянию дока, из пустующего лазарета я так и не переехала.

Просыпалась рано, к первому завтраку, а сразу после него Дали тащил меня на тренировку. На этом невообразимо огромном корабле был тренажерный зал, хоть и вмещающий не более десяти человек за раз. В первый день собралась толпа народа, желающего посмотреть на девицу с Токсаны. Доку вряд ли удалось бы разогнать гораздо более крепких, чем он, мужиков – людей Юрия и некоторых особо наглых членов команды, – если бы не вмешался сам Цехель. Больше такой проблемы не возникало.

Правда, минусом было то, что гардарик теперь нередко присутствовал на тренировке, едкими комментариями высмеивая мою физическую подготовку. «В здоровом теле – здоровый дух», – любил повторять он древнее изречение землян, и скоро я просто возненавидела эти слова. И док меня, к моей безмерной обиде, совершенно не защищал.

– Но ты ведь действительно и пяти минут не можешь продержаться на беговой дорожке при среднем темпе, – спокойно ответил он, когда я обмолвилась о несправедливом, по моему мнению, отношении Цехеля. – У тебя незначительный недостаток мышечной массы, но твой организм способен выдерживать гораздо большие, чем сейчас, нагрузки. Ты просто ленива, Эрика.

После небольшой передышки и обеда наступало время учиться – в основном знакомиться с Лонгой и соседними с нею мирами с помощью книг и просмотра записей местных каналов, после чего Сафар спрашивал меня, что я видела и что поняла. Правда, как мне показалось, интересовал его не объем получаемой информации, а то, каким образом я ее усваивала.

– Удивительно, ты провалила большинство тестов, что я давал тебе прежде. Ты вопиюще неграмотна во многих вопросах, не способна сама включить головид, не говоря уже о том, что просто не знаешь простейшие понятия из повседневной жизни! – Кажется, «пищеблок» Сафар мне простить так и не смог. – Но при этом ты достаточно хорошо понимаешь, о чем говорят на политических диспутах, да и экономика тебе дается на удивление хорошо. Когда говоришь с тобой на сложные или отвлеченные абстрактные темы, ты легко поддерживаешь разговор!

Я захихикала, радуясь, что док мной доволен.

– А ты думал, что раз я не оканчивала университет, как все эти умные тети и дяди из головида, то я совсем глупа? Во-первых, со мной занимались, хотя некоторые вещи так и не удалось вложить в мою пустую голову. Они там просто не задерживаются. Во-вторых, я читала книжки.

– Знаю я, какие ты книжки читала. Небось свои любимые сказки, – проворчал Сафар, которому каждый вечер приходилось настраивать для меня санро, загружая туда книги, да еще и терпеть мои жалобы, что мне неудобно читать. Аудиокниги я упорно отказывалась слушать, так как всегда была чувствительна к интонациям, хорошо ощущая фальшь или отсутствие интереса у рассказчика.

– Не только сказки. Но вообще старые истории с Земли. Они многому учат, знаешь ли. Ведь люди-то не меняются, поэтому история повторяет свой ход: всё те же интриги, всё те же проблемы, что и на нашей прародине колониальных времен. Огромные расстояния, которые вынуждены были покрывать эмигранты и торговцы, новые земли и культуры, а также новые возможности, за которые ведется жесткая схватка. Ну и борьба старого мира, цивилизованного и высокоразвитого, с колониями, уже отстоявшими свою независимость и желающими властвовать самим.

– И какую же роль во все этом играет Лонга? – заинтересованно спросил Дали.

– Лонга чем-то напоминает Китай. Они ведь не были дикарями, скорее, считали таковыми других. Но, столкнувшись с варварами, неожиданно превосходящими их по военной силе, изменились, не потеряв при этом собственных амбиций, и спустя уже несколько веков вновь стали доминирующей державой. Такова и Лонга. И это в том числе заслуга Ядгара Альге. Император совершенно не подпадает под образ любимчика публики, но его власть на Лонге практически полновластна.

В тот вечер я впервые заговорила с Сафаром о своем новом хозяине, а на следующий день впервые увидела Ядгара Альге – уже не в смутных образах, мелькающих в головах его подчиненных, а на экране головида.

Те видео, что давал мне посмотреть Сафар, почти никогда не касались напрямую личности моего будущего хозяина. И, думаю, на это были свои причины. Во-первых, Альге, судя по всему, не был публичным политиком, но его имя мелькало то там, то тут. Притом говорили о нем, как обычно о мертвецах: или хорошо, или ничего. И я даже не уверена, что из-за жесткой цензуры. Просто он, как мне показалось, на самом деле виделся лонгийцам тем человеком, который не только достоин ими править, но и сможет вернуть этому миру былое величие. Во-вторых, я полагаю, те, кто занимался подбором видео для меня, специально избегали моего заочного знакомства с Ядгаром Альге, хотя цели такого решения были для меня не ясны.

Но однажды я все же смогла его увидеть. Это была запись передачи, где рассказывали о каком-то небольшом, но крайне важном с политической точки зрения конфликте между Лонгой и одной из планет сектора – Тиари. До сражений на самих планетах не дошло, было лишь несколько стычек боевых кораблей. Полноценной войны удалось избежать благодаря тому, что Альге, вместо того чтобы продолжать ввязываться в вялые столкновения с тиарийцами, эффективно и чрезвычайно жестоко продемонстрировал силу, уничтожив ту часть космического флота противника, которая якобы случайно проводила боевые учения рядом со звездной системой Лонги и так же «случайно и слегка» нарушила границы. Альге эту случайность не оценил.

О событиях трехлетней давности и шла речь в документальной передаче, которая, насколько я могла судить, была снята не более полугода назад. Среди кадров о событиях того конфликта мелькнуло награждение капитана одного из боевых крейсеров, «предотвративших угрозу вторжения», и в нем я с удивлением узнала командира «Грифона». Того самого, которого я каждый день видела за соседним столиком в пищеблоке. Награждал его некий адмирал, а рядом явно скучал светловолосый мужчина в неприметном синем мундире.

Ядгар Альге! Признаюсь, я его не сразу узнала. В памяти того же Карима он казался крупнее, старше и гораздо внушительнее, но все-таки это был он!

– Стоп! Стой! Пауза! – крикнула я, забыв, какой голосовой командой останавливается запись, и параллельно панически тыча в сенсорный пульт. К моей большой удаче, видео остановилось, а не вырубилось, позволив разглядеть Альге поближе.

Так же, как Токсана в свое время заселялась французами, итальянцами и голландцами, Лонга была колонизирована выходцами из Испании, Португалии и ближневосточных стран, и уже второй волной – китайцами и корейцами. Это отразилось не только на причудливой мешанине имен, традиций и верований, но и на внешности лонгийцев. Были они в большинстве своем темноволосы и изящны, с миндалевидными, как у Сафара, или раскосыми, как у Карима Ли, глазами и смуглой кожей.

Ядгар Альге на первый взгляд совсем не походил на коренного лонгийца. Не такой массивный и огромный, каким он казался глазами Ли, он все равно возвышался над адмиралом и капитаном «Грифона» на целую голову. В нем не было присущей местным изящности и грациозности – он был поджарым и мускулистым, с широкими плечами профессионального пловца. Твердая линия челюсти, широкие скулы, глубоко посаженные светлые глаза. Возраст между тридцатью и сорока, если Альге, конечно, не прибегал к радикальному омоложению. Правителя Лонги сложно было назвать красивым, но он, безусловно, производил впечатление. Хотя бы той уверенностью и властностью, с которой он держался, даже будучи на заднем плане.

Синий мундир с жестким воротником по-военному строго застегнут на все пуговицы, но пепельно-русые волосы небрежно растрепаны. Это была, пожалуй, единственная вольность во внешности Альге. Мой будущий хозяин казался полной противоположностью Нибеля. Как там про него говорил Юрий? «Сложный характер»? В это верилось. Едва ли Альге будет столь же снисходительным ко мне и моим слабостям, как был Нибель.

Задумавшись, мрачно выключила головид и в этот день к занятиям больше не возвращалась, сославшись на усталость и головную боль. Будущее и так пугало меня своей неизвестностью, но при мысли, что моя судьба будет в руках человека, подобного Ядгару Альге, становилось не по себе. Скорая встреча страшила, и теперь я мечтала, чтобы этот полет на «Грифоне» никогда не заканчивался. Готова была смириться даже с присутствием Юрия на своих занятиях и вниманием Дейго и его приятелей, благо что дальше грубых шуток они не заходили.

Карим Ли тоже перестал меня беспокоить, тем более что мы с ним почти не виделись. Складывалось впечатление, что он нарочно избегал встреч, тяготясь моим присутствием. Меня это вполне устраивало, так как до тайн Ли мне дела не было, что бы ему по этому поводу ни казалось.

Так продолжалось почти до самого конца путешествия. Но за день до нашего прибытия на Лонгу я умудрилась попасть в неприятности.

В тот вечер я сидела в лазарете одна, док куда-то ушел по своим делам. Читать особо не хотелось, как и слушать музыку, игры на головиде я так и не освоила, зато смогла втихую позаимствовать в приемном покое карандаши и ненужные бланки. Ну, я надеялась, что ненужные… Как бы там ни было, мое внезапно вспыхнувшее желание порисовать казалось мне в тот момент важнее, чем возможное недовольство дока.

Художественными талантами я похвастаться не могла, но это не остановило меня от желания изобразить на бумаге Сафара Дали. Правда, получилось так себе. Роскошные кудри Сафара в моем исполнении превратились в баранье руно, глаза косили, а нос с симпатичной горбинкой теперь напоминал огромный горный пик. При этом сходство с оригиналом, к несчастью, все же сохранилось, так что теперь мое желание отблагодарить тая Дали за внимание казалось злой насмешкой. Едва ли он обрадовался бы такому подарку…

Я так увлеклась попыткой изобразить дока, что, когда в лазарет вошел Карим Ли, это застало меня врасплох. Но то, что он пришел сюда с не самыми добрыми намерениями, я поняла сразу.

Дверь за спиной лонгийца бесшумно закрылась, и впервые за время нашего знакомства я остались с ним наедине. Карим был привычно мрачен и напряжен, его хищное и злое предвкушение заставляло меня сжиматься от присутствия мужчины еще больше, чем обычно.

– Доктор Дали пока вышел, тай, – тихо, не поднимая глаз, сказала, боясь лишним словом или движением вызвать неудовольствие Карима.

– Я вижу, что его здесь нет. Но я здесь не для этого. Просто… хотел познакомиться с тобой поближе.

Я уже переоделась ко сну в просторную пижаму, но сейчас она не казалась хорошей преградой от недоброго взгляда Ли. Прислонившись к соседней койке, он стоял довольно близко и при желании мог коснуться меня.

– Знаешь, я весьма сильно удивился, когда узнал, что император приказал Юрию прихватить тебя с собой. Не могу понять желание находиться с эспером. А Цехелю вроде как твои способности нипочем? – Я молчала, и Ли усмехнулся. – Но зато ты, наверное, вдоволь успела покопаться в чужих мозгах. Нужно же тебе чем-то задобрить нового хозяина… Может, расскажешь мне парочку чужих секретов, а? Небось с Юрием ты многим делишься. Меня обсудить успели?

Карим, как и Юрий, был приближенным Альге, но эти двое не особо ладили между собой. А еще Ли, вероятно, имел тайны от своего покровителя и поэтому мою способность читать мысли считал угрозой для себя. Он не знал, что без лишней необходимости я старалась не заглядывать в чужие мысли, особенно тех людей, которым не нравилась. Но глупо было бы думать, что мне поверят. Поэтому я лишь отрицательно покачала головой, продолжая механически черкать карандашом по бумаге.

Резкий рывок, и листы полетели в сторону.

– Ты меня игнорируешь, рабыня?!

Его рука сжалась на моем горле, пока не сильно, но достаточно, чтобы испугать меня.

– Это не так, тай, – прохрипела, глядя на него снизу вверх.

– Думаешь, я позволю Юрию насмехаться надо мной, а?

Я вскинула на Карима взгляд и заметила, что карие глаза его лихорадочно блестят, а зрачки неестественно широко расширены.

«Он что-то принял», — дошло наконец до меня. Опустила ладони поверх его рук, пытаясь успокоить, остановить… Но мысли Ли были настолько полны всепоглощающей обидой и яростью, что я не могла сквозь них прорваться. От его ненависти и страха мне стало плохо. Обычная подозрительность под воздействием наркотика превратилась в паранойю, и теперь единственным выходом он видел унижение той, что оскорбляла его самим фактом своего существования. Сейчас я видела себя глазами Карима. Тонкая, гибкая девушка с большими темными глазами на испуганном бледном личике.

«Сука… смазливая сука. Я покажу ей, как лезть, куда не нужно! Ядгар простит… он должен… Когда я ему объясню, какую змею он хотел пригреть у себя на груди. Я сделаю ему одолжение, поставив девчонку на место!»

Ненависть в Кариме не угасла, лишь смешалась с возбуждением. Мой страх и отвращение, которому я позволила вырваться наружу, не отпугнули его, напротив, завели еще больше.

Ему нравилось чувствовать полную власть надо мной, а мои попытки вырваться забавляли. В какой-то момент он ослабил хватку, освободив горло, и я неловко вскочила на ноги. Но не успела сделать и несколько шагов к двери, как Карим снова поймал меня, схватив за волосы на затылке, и уткнул лицом в больничную койку. Мужская рука пробежалась по дрожащей спине, скользнула по оголившемуся животу, и пальцы проникли под резинку пижамных штанов.

– Ты ведь не будешь против, если мы немного развлечемся? Тебе наверняка не впервой это… Ведь Цехель к тебе за этим приходит, да, Эрика? И док совсем не просто так носится вокруг тебя…

Карим прижался ко мне, позволив почувствовать свое возбуждение, и, опаляя шею жаром, зашептал:

– Молчишь? Даже не трепыхаешься, хотя я вызываю у тебя отвращение… Для рабыни это естественно…

Издевательски медленно, никуда не торопясь, лонгиец начал стаскивать с меня штаны, оголяя бедра. Пищание сканера двери заставило его замереть, а меня – облегченно выдохнуть.

– Думаешь, док сможет нам помешать? Не беспокойся, я заблокировал дверь, так что он не сразу сюда попадет. А я настроен закончить начатое! Да что такое… Ты?!

Мое положение не позволяло увидеть, что происходит, но звук шагов я услышала. И через мгновение была свободна. Ноги не держали, и я сползла на пол, растерянно глядя на Юрия, заломившего руку стоявшего на коленях Карима.

– Снова обдолбался, да? И где только нашел… – с отвращением прошипел Цехель. – Император будет недоволен, узнав об этом. Полагаю, твое поведение станет последней каплей, после чего он вышвырнет тебя вон.

– А ты этого и ждешь, гардарийский пес? – скалясь, прохрипел Карим. – Думаешь, тебе можно трахать его рабыню, а мне нет?

Юрий заломил руку лонгийца сильнее, и тот застонал.

– Знаешь, как говорят: не пойман – не вор… – Цехель холодно усмехнулся. – Мне бы хватило ума не трогать Эрику перед камерами, установленными в лазарете. А вот ты попался, гаденыш. Теперь тебе уже не выкрутиться перед Альге.

Он заставил Ли подняться на ноги, практически протащив его до двери, а затем вышвырнул в коридор.

– Иди к себе, Карим, – приказал он. – И будь уверен, что я не забуду сообщить капитану о твоем проступке. Не удивлюсь, если он посадит тебя в карцер.

– Пусть рискнет. – Пошатываясь, лонгиец поднялся на ноги. – Если не хочет потом объясняться с императором, то…

Юрий не дослушал, закрыв перед ним дверь. Приблизившись ко мне, опустился рядом, опасаясь прикасаться ко мне.

– Ты как? – Беспокойство в его голосе казалось на удивление искренним.

Я прижала ладони к лицу, не в силах сейчас видеть кого-то перед собой. Меня трясло, но глаза неожиданно были сухими. Лишь комок в горле мешал нормально дышать.

– Эй, ты что, плакать не собираешься? А я уж настроился тебя утешать… Или я все-таки зря пришел?

Он что-то говорил еще, но я уже не слушала, пытаясь справиться с запоздалым осознанием, чего мне удалось избежать. Мысли в голове лихорадочно мелькали. Что он здесь делает? Как здесь оказался?!

– Вы… вы эспер, тай?

– Что?!

Я глянула сквозь щелочку между пальцами, чтобы вдоволь полюбоваться на удивление на лице Юрия.

– Вы эспер, – уже увереннее сказала я. – Притом более сильный, чем я, раз ваши мысли и эмоции для меня недоступны. Вы почувствовали, что мне нужна помощь, и пришли.

– Я… да нет же!

– Не говорите, что вы оказались здесь случайно, – продолжала упрямиться.

Юрий облегченно улыбнулся, увидев, что я прихожу в себя. Он встал, стянул с койки покрывало и осторожно, чтобы не спугнуть меня, накинул его на мои плечи.

– Не случайно, – признался он. – Но все не столь драматично, как ты думаешь. Просто я подключился к камерам в лазарете и иногда проверял, все ли у тебя в порядке. Не одному же доку любоваться тем, как ты, пока думаешь, что никого нет рядом, пытаешься научиться ходить на руках.

Я густо покраснела.

– И всего-то было… пару раз.

– Четыре, если быть точным, – широко улыбнулся Юрий, – но это действительно мило, несмотря на то, что ты не достигла никакого успеха.

Я все-таки не выдержала и разревелась. Так и застал нас Дали – сидящими на полу в обнимку.




Глава 2. Приручение


На следующий по корабельному времени день я упорно отказывалась выходить на завтрак и обед. Даже с кровати доку еле удалось меня поднять, и то только обещанием, что никаких тренировок и уроков сегодня не будет. Впрочем, их, наверное, и так отменили бы – спустя каких-то десять часов мы должны были прибыть на Лонгу. Это стало еще одной причиной моего плохо настроения.

– Ты сегодня необычайно вялая и апатичная, – заметил Сафар, измеряя мне температуру – ему показалось, что лоб горячий. – Хотя, наверное, стоило ожидать после вчерашнего-то. Прости, я чувствую свою вину. Нельзя было оставлять тебя одну надолго. Дверь-то я запер, вот и расслабился, зная, что никто посторонний в лазарет попасть не может. Забыл, что не только у меня и капитана, но и у Ли с Цехелем есть коды доступа ко всем отсекам.

– Тай Ли и тай Цехель… они настолько важные господа?

Сафар почесал в затылке.

– Ну… Я всего лишь корабельный врач, многого не знаю. Так, кое-какие слухи доходили. То, что Юрий Цехель родом с одной из планет Космосоюза, ты, наверное, уже слышала?

– Да, с Гардарики.

– А знаешь ли ты, что данных об этом мире почти нет? Так, одни слухи. В основном о массовых генетических экспериментах, что проводили там лет семьсот назад, еще до запрета подобных вмешательств в геном человека. Не представляю, что они там пытались воплотить в жизнь, но не удивлюсь, если у Цехеля есть и другие таланты помимо способности экранироваться от эсперов. Как бы то ни было, он на Лонге уже давно и принимает приказы непосредственно от самого Альге.

– А Карим Ли?

– О-о-о, это весьма важный господин. Из влиятельной военной династии, приближенный Альге и, как говорят, его друг детства. Поэтому ему и прощалось многое. О том, что у него какие-то проблемы с наркотиками, я не слышал, если честно, но не сильно удивляюсь.

– Почему?

Сафар хмыкнул.

– Потому что власть развращает. Впрочем, совсем пропащих людей ни до чего важного не допускают, и раз Карим все-таки здесь, значит, ничего по-настоящему глупого он до этого не делал. Но Ядгар Альге не склонен прощать ошибки, так что можешь не беспокоиться, Ли не останется безнаказанным.

– Мне все равно, – равнодушно ответила я, – просто не хочу его видеть.

– Не грусти. Представь лучше, что мы скоро сменим скучные коридоры корабля на красоты великой Лонги! – нарочито весело сказал Сафар.

Я выдавила улыбку, даже не пытаясь сделать ее более искренней.



В лазарете не было окон – «иллюминаторов», как постоянно поправлял меня док, поэтому мне не удалось насладиться видом планеты из космоса.

Никаких личных вещей у меня с собой не было, так что сборы заняли минут пять. Все тот же полюбившийся мне комбинезон, на ногах вместо больничных тапочек тяжелые ботинки размера на три больше нужного – самые маленькие, что нашлись на корабле. Как настоящий мужчина, Юрий не позаботился о том, чтобы достать мне одежду до или хотя бы после похищения. Я потуже затянула шнуровку на ботинках и нелепо пошлепала к выходу, где меня уже ждал док. Сам он остался в белом халате и, судя по всему, тоже ничего с собой не брал.

Мы дошли до ангара, где стояли корабли поменьше. «Шаттлы», – тут же поправила я себя, вторя интонациям дока. Там меня ждал Юрий, и до меня дошло, что Дали собирается остаться на «Грифоне».

– Вы что, не летите на Лонгу? – спросила испуганно, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в руку дока.

– Прибуду чуть позже, с остальной командой. – Дали отвел глаза, не желая встречаться со мной взглядом.

– Но вы ведь потом приедете ко мне? – не отставала я.

Тот замялся, но я уже успела прочесть ответ в его мыслях. И застыла, почти не дыша, пытаясь смириться с ощущением потери.

– Эрика, у дока своя работа, – раздраженно проворчал Цехель, положив руку мне на плечо, и легонько потянул к шаттлу. – А нам пора.

Я позволила себя увести и не сопротивлялась, кода Юрий застегнул на мне ремни. Лонгу я все-таки увидела, но в тот момент не могла насладиться прекрасным видом нового мира. Хотя бы потому, что мой мир, который в последние дни вертелся вокруг Сафара Дали, был разрушен. Вновь.



Лонгийский космопорт не отличался от тех, в которых мне уже приходилось бывать. Как и флаер, на который мы пересели с челнока, – он был почти полной копией тех, что выбирал для себя Нибель, разве что более невзрачным, невыразительного стального цвета. Альге не любил показухи.

Гардарик усадил меня на сиденье и плюхнулся напротив, вытянув длинные ноги почти на весь салон. Несмотря на нарочито расслабленную позу, сам он излучал напряжение и, кажется, был чем-то раздражен. С вялым удивлением, прорвавшимся через мое оцепенение, я заметила, что он снял с себя почти все украшения, оставив тоненькое серебряное колечко в ухе. Теперь, без привлекающих внимания цацек, он казался старше и неожиданно опаснее, как будто звенящие и блестящие побрякушки до этого скрывали его истинную хищную суть.

Заметив мой взгляд, он тут же вопросительно посмотрел в ответ, но я уже отвела глаза. Юрий недовольно нахмурился и нажал на коммуникатор, прикрепленный к его сиденью.

– Шейл, пролетая над столицей, будь добр, снизься немного и никуда не торопись. Хочу показать нашей гостье город сверху.

– Будет сделано, тай, – коротко отрапортовал пилот.

Флаер плавно взмыл вверх, беря курс на город.

– Ты знаешь, как называется зимняя столица Лонги? – Не дождавшись от меня никакой реакции, Юрий ответил сам: – Кадис, в честь самого древнего испанского города. Римляне, правда, называли его немного иначе – Гадес. Ты же вроде любишь земную мифологию? Значит, наверняка помнишь, что Гадесом римляне называли царство мертвых и самого бога, который им правил. Так что тебя, думаю, можно в какой-то степени считать прекрасной девой Прозерпиной… О, вот и город! Посмотри вниз: скоро мы будем пролетать над центром Кадиса. Он очень красив в ночных огнях.

Мы уже минули стрелы небоскребов, и теперь я смогла увидеть то, что недавно так жадно разглядывала на головиде. Площади и дворцы, изящные буддийские пагоды и скорбно-строгие католические храмы, рядом с которыми в небо возносились высокие минареты мечетей. Та еще диковинка в современном мире – почти на всех планетах неоислам был признан запрещенной религией. Лишь в по-восточному пестрой Лонге умудрялись совмещать столько противоречащих друг другу верований. Но сейчас этот вид не радовал и не восхищал меня.

Юрий несколько разочарованно следил за моим равнодушным взглядом и наконец не выдержал.

– Тебе нравится? Эрика? Не молчи… Не игнорируй меня!

«Ты меня игнорируешь, рабыня?» — вновь раздался в моей голове голос Карима, и я, схватившись за горло, панически заозиралась. Его здесь нет, нет, он остался на «Грифоне»…

Пытаясь справиться с воспоминаниями, обхватила себя руками и начала раскачиваться. Юрий поспешно расстегнул ремни на своем сиденье и, пересев ко мне, попытался обнять. Я старалась оттолкнуть его, но он не давал вырваться.

– Ну чего ты, маленькая? Эрика, тс-с-с, перестань…

Остальное я помню плохо. Мы еще летели какое-то время – мне показалось, целую вечность, потом Цехель подхватил меня на руки и куда-то понес. Там было еще хуже. Много людей с назойливыми и суетливыми мыслями и грязными эмоциями. Меня о чем-то спрашивали, трясли, все время повторяя мое имя, но наконец-то оставили в покое. В комнате с мягкими стенами и полом. Как знакомо. Я свернулась в клубочек и закрыла глаза, отгораживаясь от всего мира. Док, почему ты так легко позволил мне уйти…

Я так тщательно изолировала свой разум от всего происходящего снаружи, что определила, что рядом со мной кто-то находится, не по мыслям и чувствам, а по запаху легких цветочных духов.

– Вы ничего ей не давали? – прозвучал рядом низкий женский голос.

– Конечно нет!

Это был Юрий.

– Хорошо. Конечно, тай Дали успел изучить реакцию эспера на некоторые лекарства, но лучше не стоит рисковать, не зная, чем вызвано ее состояние.

Услышав упоминание дока, я всхлипнула.

– Реакция есть. Хорошо, – довольно сказала женщина. – Юрий, помоги мне ее усадить.

– Мне точно стоит к ней прикасаться?

– Она была агрессивна?

– Нет, но… Едва ли ей нравится, когда я до нее дотрагиваюсь, – признался гардарик. – Думаю, мне стоит уйти, доктор Кронберг.

– Послушайте, тай Цехель, что это за внезапные сантименты? – насмешливо вопросила женщина. – Вы, возможно, единственный на всей Лонге, кто может касаться Эрики без угрозы вызвать у нее новый приступ. Она сейчас очень чувствительна к чужим эмоциям и мыслям, и даже мое присутствие для нее весьма травматично. Но другого выхода нет – рискнуть оставить ее так я не могу.

Меня осторожно приподняли за подмышки и как большую куклу прислонили к стеночке. Я неохотно разлепила глаза и взглянула на доктора. Это была невысокая стройная женщина с длинными рыжими волосами, уложенными в корону, совершенно не походившая на тот образ, что я сложила по словам Юрия. Смотрела доктор Кронберг на меня очень внимательно и серьезно, но не строго. Как на человека, а не как на подопытную мышь.

– Эрика, ведь так? Меня зовут Алана Кронберг, и я тот врач, который поможет тебе выжить среди этих идиотов.

– Эй! – возмутился Юрий. – Это ведь не про меня, да?

– Мы подумаем, – ответила доктор Кронберг, одобряюще мне улыбаясь. Но тепло, что от нее исходило, не могло меня согреть. – Я, к сожалению, простой человек и не умею читать чужие мысли. Но я вижу, что тебе плохо, и хочу тебе помочь. Скажи, как я могу это сделать?

– Никак, – прошептала я.

– Она заговорила! Впервые за три часа! – встрепенулся гардарик.

– Заткнись, Юрий, – не прекращая улыбаться, приказала эта странная женщина. – Я не могу, тогда кто сможет, Эрика?

Надежда возродилась во мне.

– Док…

Кронберг недоуменно нахмурилась.

– Док?

Я с упованием кивнула, и Алана снова обернулась к Юрию. Тот насмешливо откашлялся.

– Полагаю, она говорит о Сафаре Дали.

– Тае Дали?

– Да, они сблизились на корабле. Фактически она не отлипала от него все путешествие.

– Расскажи подробнее.

Юрий коротко поведал о том, чему был свидетелем, и упомянул несколько деталей, о которых он точно не знал, подтвердив мое подозрение, что он гораздо чаще следил за мной, чем мне думалось раньше.

Алана сначала слушала его абсолютно спокойно, хоть и внимательно, но в какой-то момент я почувствовала, как в ней возникло понимание, озарившее ее душу вспышкой радости.

– Да это же импринтинг практически в чистом варианте! Эрика находилась в сенсибельном состоянии, и в этот момент тай Дали стал для нее фулкрумом.

Юрий терпеливо вздохнул.

– А теперь по-человечески, Алана.

– О, а я поняла! – прошептала я, надеясь получить благосклонность этой женщины, в чьих руках, возможно, сейчас была моя судьба. – Вы ведь про запечатление, да, доктор? Я привязалась к тому, кого сочла достаточно безопасным и способным меня защитить.

Кронберг негромко рассмеялась.

– Вот, сразу видно человека, не раз бывшего жертвой моих коллег. Традиционно импринтинг происходит на ранних этапах жизни, но мы говорим о другом его виде, связанном с сильными переживаниями в критичный для человека период. Притом изучали его именно на эсперах, и вы явно склонны к запечатлению. А в твоем случае, насколько я понимаю, ты не только сама привязалась к Дали, но и его к себе привязала? Так ведь, Эрика?

– Как есть правду сказали, док, – ответил вместо меня Юрий. – И что нам теперь делать?

Доктор Кронберг еще раз внимательно осмотрела меня и, незаметно подмигнув, расстроенно ответила:

– Ничего не поделаешь. Придется попросить Сафара Дали приехать. Импринтинг такая штука, с которой лучше не шутить.

– Вот же тай Дали обрадуется, – мрачно пробормотал Цехель. – Но сразу не получится доставить. Прежде чем тащить во дворец корабельного дока, допуская его к столь важному объекту, как Эрика, на постоянной основе, я должен согласовать это с Альге.

Я почти не обиделась на «объект», радостно вскрикнув.

– Ну и быстро же ты приходишь в себя, лиса, – укоризненно сказал он.

– Если бы ты не был таким бесчувственным, то не думал бы глупостей, – фыркнула Кронберг, поднимаясь и расправляя красную юбку на стройных коленках. – Эрика была искренна. На самом деле нет необходимости и дальше держать ее в таком ужасном месте. Я провожу девочку в ее комнаты, а ты пока займись делом.

– Я дам людей в сопровождение, доктор Кронберг, – послушно сказал Юрий, и голубые глаза его сверкнули едва заметной насмешкой.

– Только не Дейго, – пискнула я и тут же сжалась.

– Дейго отдыхает, – добродушно произнес Цехель.

Когда он ушел, Кронберг протянула мне руку. Чуть замешкавшись, я приняла ее, вставая. Ноги держали на удивление неплохо, хотя еще полчаса назад у меня не было сил даже на плач. Видимо, сама мысль, что, возможно, я уже завтра увижу Сафара, наполняла меня спокойствием.

– Вижу, ты и Цехелем научилась крутить? – улыбаясь, спросила психиатр.

– Что? – я искренне удивилась. – Он гардарик. Я не могу влиять на его чувства.

– Вот это меня и удивляет, – загадочно ответила Кронберг.



Хмурые вооруженные громилы, что сопровождали нас по повелению Юрия, производили настолько грозное впечатление, что я всю дорогу не отрывала взгляда от спины доктора, опасаясь лишний раз на них взглянуть, и в итоге ничего не разглядела во дворце. Поэтому, когда двери перед ними закрылись и мы с Кронберг остались наедине, я не удержалась от облегченного и немного нервного смешка. Алана удивленно на меня посмотрела, но комментировать не стала. Она скинула с ног туфли и, ступив на ворсистый ковер, раскинула руки, обращая внимание на окружавшую нас роскошь.

– Это твой новый дом, по крайней мере на ближайшее время. Если что не нравится, скажи мне, я попрошу переделать.

Покои оказались гораздо больше тех, что были у меня на Токсане. И, судя по нескольким дверям, состояли не из одной комнаты. Светлые стены, высокие потолки – здесь легко дышалось, и это было важнее всего для меня. Я всегда испытывала жгучую ненависть к закрытым пространствам. А тут к тому же было огромное окно во всю стену – оно наверняка было защищено специальным энергоэкраном, но все равно давало хотя бы иллюзию свободы.

– Снимай уже свои ужасные ботинки.

Я послушно стащила тяжелую обувь, осторожно наступила на удивительно мягкий ковер босыми ногами. И тут же, не удержавшись, понеслась к окну, прилипнув носом к стеклу. Мы были на высоте примерно пятого или шестого этажа, а под нами раскинулся необъятный потрясающий парк. Даже не парк – лес! Правда, лес я до этого видела только на картинках, но именно таким его и представляла.

– Голодна?

– Ага, – буркнула я, не отрывая взгляда от вида за окном. Интересно, а олени здесь водятся?

Очнулась я, когда служанка принесла поднос и поставила его на столик. Алана отправила ее обратно, собственноручно занявшись сервировкой.

– Не знаю, что ты любишь, но тут еды хватит на пятерых, так что выбрать есть из чего.

Я неохотно отошла от окна и села на подушки рядом с доктором. Ели мы в полном молчании. Алана легко уловила мое желание переварить все впечатления дня. Так я и сидела, задумчиво глядя в свою тарелку и послушно съедая все, что Кронберг мне подкладывала.

Нашу идиллию разрушил звук открывающейся двери.

– Я же просила нас не беспокоить, – недовольно пробурчала Алана, резким жестом убирая салфетку в сторону. Но увидев вошедшего человека, несколько побледнела и склонилась. – Тай Альге…

– Доктор Кронберг, – ответил правитель Лонги. Голос у него был под стать внешности – рокочуще-низкий.

Я поднялась следом и не отрываясь смотрела на своего нового хозяина, автоматически подмечая те детали, что нельзя было уловить через головид. Теперь я могла согласиться с Каримом: Альге действительно был подавляющим, одним своим присутствием делая огромную комнату в разы меньше. Сегодня он был точно в таком же синем мундире, что и на видео, но сейчас китель был небрежно распахнут, позволяя увидеть черную рубашку под ним. Темные тона одежды придавали коже императора болезненно-землистый оттенок, да и в целом он выглядел уставшим и невыспавшимся.

– Не могли бы вы оставить нас одних, доктор?

– Но…

Пристального взгляда Ядгара Альге хватило, чтобы эта бойкая женщина, легко дерзившая Юрию, замолчала. Покорно кивнув, она поспешно вышла, оставив меня наедине с моим новым хозяином. Расстояние, что было между нами, не могло защитить меня от пронизывающего холода, исходящего от лонгийца. Холода, парализовавшего мою волю, но, к сожалению, не способного отключить мой дар. О, как же хотела я сейчас быть обычным человеком! Потому что присутствие Альге было почти невыносимо для меня.

В полной тишине он подошел ко мне так близко, что я наконец-то смогла понять, какого же цвета у него глаза – серые, почти стальные. Очень подходят его сути. Подумав об этом, совсем некстати вспомнила рассказ Юрия о Гадесе, боге подземного мира, укравшем Прозерпину. О жестоком, безжалостном повелителе царства мертвых.

Наверное, стоило поклониться, как доктор Кронберг, или вовсе опуститься на колени, как должно рабыне перед своим хозяином. Но для этого нужно было выйти из-за стола, а значит, оказаться еще ближе к Альге. Так что я предпочла остаться на месте, ожидая, что предпримет мой господин.

Альге оценивающе смотрел на меня, как тигр на излишне мелкую, но все же интересную добычу, решая, стоит ли ее ловить. Сердце мое билось быстро-быстро, во рту пересохло. Не хватало воздуха – казалось, я вообще не могла дышать все это время. Наконец он отпустил меня своим взглядом, и я наконец спокойно вздохнула.

Император обогнул стол и уселся на то место, где минуту назад сидела доктор Кронберг. Брезгливым взглядом окинул стол со следами нашей незаконченной трапезы.

– Убери, – приказал он.

Руки у меня чуть дрожали, но, собирая посуду обратно на поднос, умудрилась ничего не разбить – все же сказывалась многолетняя практика. Хозяин… мой бывший хозяин любил, когда я ухаживала за ним лично. Освободив стол, вновь замерла перед Ядгаром Альге, раскинувшим длинные руки по спинке дивана. Он поморщился.

– Не стой столбом. Садись.

Аккуратно присела на край, неловко поджав босые ноги. Ну и вид у меня… Нибель всегда требовал, чтобы я безупречно выглядела в его присутствии. Радовала глаз. А сейчас я могла бы порадовать глаз только очень невзыскательного зрителя.

«Эрика. Это имя дали тебе родители или твой прежний владелец?»

Мысленный вопрос Альге прозвучал так ясно и четко, как будто он сказал это вслух. Меня удивляло, что он никак не экранировал свое сознание, а то, что он способен так хорошо транслировать мысли – без всяких помех, отсекая ненужное, – было еще более поразительным. Показалось, что он сказал это вслух, хотя губы его не шевелились.

– Так меня назвали при рождении.

«Ты не можешь отвечать мысленно?»

— Это практически невозможно… – я запнулась, не зная, как к нему обращаться, и решила выбрать наиболее нейтральное, – господин. Лишь двое из всех известных эсперов это могут. Я же больше эмпат, чем телепат.

Я не почувствовала его разочарования в ответе.

«Но ты можешь транслировать свои чувства, и это, пожалуй, еще большее чудо. Обратная эмпатия… Я был весьма заинтригован, услышав о ее существовании».

– Почему? – Не могла сдержать своего удивления, и Альге произнес уже вслух:

– Потому что знать, что думает человек, можно и без участия эспера. Современная медицина и психиатрия, пожалуй, может расколоть кого угодно. Как бы люди ни прятали свои тайны, они рано или поздно выходят наружу. А вот испытать то, что чувствует кто-то другой, – совершенно уникальная возможность. Непосредственно прикоснуться к чужой душе… О, не могу даже представить, каково это! Скажи, как это работает?

– Я немного теряюсь…

– Не надо углубляться в теорию. Расскажи мне о самом механизме обратной эмпатии. Что для этого нужно? Я должен прикоснуться к тебе?

– Не обязательно прикасаться, но так эффект будет более интенсивным.

Он тут же протянул широкую крупную ладонь, от которой я едва не отпрыгнула, как от ядовитой змеи, но вовремя сдержалась. В серых глазах вспыхнул насмешливый огонек.

– Ты так напугана, едва ли не дрожишь. Я тоже испугаюсь, когда ты коснешься меня?

– Если не сможете различить мои чувства и свои.

«…А большинство людей, впервые испытывающие на себе мои способности, обычно этого не могут».

– Будет забавно. Как в аттракционе, – задумчиво сказал Альге. – Ну же, давай! Мне не терпится познать тебя.

Нарочитая двусмысленность его слов должна была смутить меня еще больше, но я неожиданно для себя начала злиться: ненавижу, когда мной играют! Что ж, если он хотел испытать меня, – пусть… Я не стала сдерживаться. Злость придала мне решительности, и я вложила свою ладонь в его. Кожа на руках жесткая и шершавая, но неожиданно теплая. Пальцы его на удивление осторожно обхватили мои, и я словно оказалась в космосе, холодном и безмолвном. Маленькая, слабая, я осталась лицом к лицу с этой пустотой, неожиданно жадной и алчущей. Желающей того, чем я обладала, – способности чувствовать. Бояться, ненавидеть, любить… Пустоте было все равно, что именно брать. Она хотела всю меня.

Прежде чем меня выбросило обратно, я успела уловить в этой бескрайности некий размытый образ – единственное яркое и теплое пятнышко во мраке души лонгийца. Но Альге разорвал наш контакт, не дав понять, с чем я имею дело. Все еще ощущала ментальное присутствие лонгийца, так же, как холод и пустоту внутри него, но теперь гораздо слабее. С изумлением, которого не могла скрыть, я изучала его лицо – лучики морщинок в уголках глаз, складку между бровей. Лицо человека, как и все остальные люди, улыбающегося или хмурящегося в зависимости от настроения, но при этом почти не способного на истинные чувства.

Нет, все же полностью безэмоциональным он не был. Сейчас я явственно ощущала его изумление – как отголосок моего собственного – и удовлетворение, которое я точно не испытывала. Он был доволен тем, что произошло; ни капли беспокойства или тревоги человека, ощутившего прикосновение эспера.

«Лучше, чем я думал».

Мимолетная мысль, не предназначенная мне. Единственная, которую я смогла услышать, – Ядгар Альге великолепно владел ментальным контролем. Значит, подловить его я могла во время сильного душевного расстройства или же, напротив, в момент радости. То есть, в случае с этим лонгийцем, практически никогда.

Альге вытащил из кармана мундира платок и приложил к моим губам собственническим жестом.

– Держи.

Только теперь я почувствовала вкус крови на губах и легкую саднящую боль. Ну надо же, прокусила губу! Придерживая платок, напряженно размышляла, будет ли наглостью задать Альге вопрос. Видимо, наша связь еще не окончательно разорвалась, потому что он уловил мою нерешительность.

– Ну же, говори. Я тебя не съем, – снисходительно успокоил он.

– Вы… вы вампир, господин?

Вот теперь, кажется, я действительно сумела ошарашить императора. Темные брови вскинулись вверх.

– Вампир?

– Энергетический вампир, – поспешно объяснила, – не думайте, я не верю в настоящих вурдалаков, которые пьют кровь.

Ну, на самом-то деле немного верила, но вслух признаваться в этом не хотела.

Молчание – напряженное, странное, которое я не могла прочесть. А потом он рассмеялся.

– Это самая странная вещь, которую я слышал за последнее время. Лен и на треть не был так забавен, как ты.

Я терпеливо ожидала, когда Альге успокоится. Тем более теперь, когда я узнала его лучше, я видела, что этот смех – не больше чем рябь на воде. Он прекратился так же неожиданно, как и начался.

– Я рад, что получил тебя. Ты не только хорошее вложение, ради которого стоило рискнуть в Трейде, но и возможность мне самому получить удовольствие.

– Мой страх приносит вам удовольствие? – намного более дерзко, чем пристало при моем статусе, спросила я.

– Разве только страх есть в тебе? – Альге улыбнулся одними губами, тогда как глаза его были все так же холодны. А на дне – алчущий и опасный огонек. – Я не вампир, и даже не энергетический… Но возможность почувствовать мир твоими глазами… Это на самом деле захватывает. Когда ты привыкнешь ко мне…

Он оборвал свою мысль и резко встал.

– Впрочем, это лишь неожиданный и приятный бонус к покупке.

– Вы не платили за меня деньги, а украли, – напомнила я, – формально я все еще принадлежу наследнику Нибеля.

Альге недовольно поморщился.

– Да, Юрий, как всегда, исполнил поставленную перед ним задачу, не думая о последствиях, и создал мне проблемы. Он опять выкрутится, доказав, что это был лучший способ их решения. В любом случае ты сейчас не в секторе Трейда, а на Лонге, значит, подпадаешь под наши законы. Если мне понадобится взять тебя с собой за пределы мира, все же придется уладить вопрос с документами на владение.

Упоминание Юрия заставило меня вспомнить, что Цехель обещал поговорить с Альге о доке. Спросить или не спросить? Альге, правда, больше не намерен развлекать глупую рабыню. Он направился к двери, но на полпути что-то вспомнил и вернулся обратно. Протянул ко мне руку, заставив отшатнуться. Неужели снова хочет, чтобы я применила обратную эмпатию?!

– Платок, – насмешливо сказал император, поняв причину моей паники.

Я взглянула на скомканный в ладони безвозвратно испорченный кусочек ткани и поспешно вернула его лонгийцу.

Чувствовала я себя на редкость вымотанной, поэтому сразу направилась в спальню, которую мне успела показать доктор Кронберг. Правда, она так и не научила меня нормально пользоваться ванной комнатой, поэтому, когда Альге ушел, я не смогла ни наполнить себе ванну, ни включить воду нормальной температуры в душе. Еще минут пять меланхолично понажимав на кнопочки, плюнула на это дело и отправилась спать. Что характерно, ни сорочки, ни пижамы я не обнаружила, а спать в малоизученном месте, вполне возможно, полном камер слежения, не решилась. Так что осталась в комбинезоне с «Грифона» и, забравшись на застеленную кровать, уснула, укрывшись пледом.

Мне снился космос, безбрежный, бездонный. Снились Гадес и река Стикс, на переправе которой вместо Харона меня ждал рыжеволосый гардарик. И сам владыка ада с холодным и строгим взглядом, и прекрасный юноша в белом медицинском халате с лирой за спиной. Он пришел, чтобы спасти меня, хотя, помнится, я убеждала его в том, что Орфею нет места в истории о Прозерпине…

Проснулась я от громкого спора. Раньше, чем успела понять, что происходит, дверь спальни распахнулась, и на пороге возникла девушка лет шестнадцати. В весьма дурном расположении духа, и злилась она именно на меня.

Служанкой девица не была, как и рабыней – едва ли хмурый стражник за ее спиной стал бы терпеть такое поведение невольницы. Одета как благородная – в белое платье из плотного бархата, по лонгийской традиции достаточно закрытое, не оголяющее даже ключицы. Так что ниже шеи это была вполне скромная молодая леди. Ну разве что ботиночки на высокой платформе немного грубоваты для столь элегантного наряда. Но вот что творилось с ее головой… Темные длинные волосы, старательно начесанные, торчали в разные стороны, щедро сбрызнутые лаком. Большие глаза были подчеркнуты густо наведенными стрелками и мрачными фиолетовыми тенями, придающими девице некоторый потусторонний вид. И, будто этого было мало, она нанесла на правый висок причудливый разноцветный узор, который я сначала приняла за татуировку.

– Эй, ты! Тебе наверняка запрещали сюда заходить! Быстро вышел! – прошипела визитерша воину, и тот, наградив ее про себя парочкой грубых эпитетов, исчез из моего поля зрения.

Девица развернулась ко мне и обвиняюще наставила палец.

– Ты! Я не позволю тебе шарить у меня в голове и докладывать обо всем ему!

Я еще не успела окончательно проснуться, поэтому спросила первое, что пришло в голову:

– Кому? И вы кто?

– Я твоя госпожа! – заявила она, горделиво встряхнув космами.

Пока мой разум просыпался, способности уже вовсю и бесконтрольно работали. «Заразившись» ее высокомерно-ершистым настроением, я почти зеркально вскинула голову и дерзко произнесла:

– Насколько знаю, у меня один господин, и я не могу вас так называть, тайнэ.

Мой тон задел ее гораздо сильнее, чем предполагалось, и раньше, чем я успела что-то понять, она подскочила ко мне и отвесила оплеуху.

Я не сдержала своей боли и обиды от неожиданного и ничем не заслуженного наказания. Не смогла, да и не хотела, и девица отшатнулась, испуганно всхлипнув и приложив ладонь к пухленькой щечке. Ворох мыслей – обиженных, злых и, самое главное, растерянных – пронесся в хорошенькой головке. Совсем не этого ожидала юная хамка, собираясь поставить на место зарвавшуюся рабыню, приобретенную отцом…

Отцом?

Значит, это дочь Ядгара Альге. Не похожа на него ни внешне, ни характером – взрывным и несдержанным. Она, видимо, знала, что я эспер, но едва ли подозревала об обратной эмпатии, иначе сейчас не хлопала бы так растерянно ресницами, не понимая, что такое вдруг произошло. К моему счастью, не понимая. Причинение боли такой высокородной особе мне могли не простить.

– Не смей ко мне приближаться, поняла?! – еще раз взвизгнула девица и выбежала, хлопнув дверью.

С добрым утром, Эрика. Хорошего дня.

Я рухнула обратно в кровать и укрылась одеялом, но заснуть не смогла. Не знаю, как долго я бессмысленно пялилась на балдахин, но спустя какое-то время услышала шум в гостиной. Протопав к двери, робко выглянула и облегченно вздохнула. Всего лишь убиравшая вчерашний беспорядок служанка. Точнее, рабыня, судя по клейму на шее.

Уже более уверенно я зашла в гостиную.

– Привет.

Хрупкая смуглолицая девушка вздрогнула и оглянулась.

– Доброе утро…

– Эрика, – подсказала я, понимая, что она просто не знает, как ко мне обращаться. Я тоже невольница, но на мне нет клейма, и поместили меня в роскошных комнатах. – А ты?

– Асаки. Я… я должна буду помогать тебе.

Я довольно улыбнулась. Обо мне позаботились, приставив отдельного человека. У Нибеля мне иногда помогала Оста, но ее вряд ли можно было назвать моей личной прислугой. И не то чтобы я собиралась злоупотреблять помощью Асаки, но иметь рядом с собой человека, которого не нужно постоянно бояться, уже неплохо.

– Здорово! – совершенно искренне ответила я. – А ты мне не покажешь, как пользоваться ванной комнатой?

С первого раза я, конечно, не запомнила нужную последовательность нажатий на кнопочки, но мне хватило и того, что я наконец могла немного понежиться в горячей ванне. К тому же принесли чистую одежду – более простую, чем я носила у Нибеля, но Асаки сообщила, что ко мне позднее зайдут, чтобы снять мерки и пошить одежду по фигуре.

Завтракала в своих новых хоромах, довольная тем, что меня никто не беспокоил. Потом успела снова задремать, устроив себе гнездо подле окна во всю стену, – я не скоро устану от открывавшегося вида на зеленый простор. А в одиннадцатом часу утра меня посетил Юрий.

– Тай Цехель, – поприветствовала его кивком, не зная, то ли радоваться знакомому лицу, то ли беспокоиться о тех неприятностях, что обычно следовали за гардариком, – а где тай Дали?

– Уже не терпится повиснуть у него на шее, да? – фыркнул Юрий.

– Я бы никогда не позволила себе такого непочтительного поведения…

Гардарик закатил глаза.

– Я шучу, Эрика. Прости, вчера так и не смог попасть к императору, зато сегодня утром меня вызвали на ковер вместе с доктором Кронберг. Думаю, ты легко догадаешься, о ком он нас выспрашивал. Кажется, вчера ты сумела произвести на него впечатление. А вот получить у него разрешение на присутствие здесь Сафара было непросто. Если бы не Алана Кронберг, удивительная женщина, ничего бы не получилось. Но она как всегда запутала всех своими умными словечками, и тай Альге согласился. Я уже сообщил доку, что он может паковать вещички и приниматься за новую должность – твоего персонального врача.

– Он сильно расстроился? – тревожно спросила я.

– С чего бы? Работать на императора, к тому же вместе с тайнэ Кронберг, огромная честь. И тебя он будет рад видеть, – мягко сказал гардарик, но тут же расплылся в препротивнейшей улыбке, – наверняка уже соскучился по своей пиявочке.

Я не обиделась, уже смирившись, что странных шуток мне не понять. Да и новость о том, что увижу дока, приятно грела душу.

Цехель задумчиво подергал кончик рыжей косы, огляделся вокруг и спросил:

– Кстати, чего ты тут сидишь в тишине? Включила бы музыку или головид.

– Я ничего не нашла.

Оказалось, головид был скрыт в обычной стене напротив дивана и активировался пультом, встроенным в боковую панель стола. Увы, он не был подключен к сети и не имел ни одной записанной программы или фильма, и Юрий разочарованно выключил устройство.

– Ладно, обойдемся пока без такого рода развлечений. Я к тебе вечерком зайду, если получится, принесу книги и фильмы. Небось исторические любишь и про любовь?

– Про природу, – вежливо ответила я и наконец решилась спросить Юрия о том, что меня интересовало: – Тай Цехель, а вам тут можно находиться?

– Можно, – коротко отчеканил он, не желая распространяться, почему получил такую возможность. Но меня сейчас заботило другое.

– А кто еще может заходить ко мне?

Юрий помолчал.

– Дай подумать. Конечно же, император Альге, доктор Кронберг, твоя служанка, стражники… Правда, последним приказано не беспокоить тебя без необходимости, да и им особо не хочется лишний раз попадаться на глаза твоей всеведущей персоне. Ну и Сафару Дали как твоему лечащему врачу будет дан доступ к твоим покоям.

– И все?

– Да. Остальные – только в сопровождении указанных лиц. – Гардарик внимательно взглянул на меня. – Тебя кто-то побеспокоил? Стража не сообщала мне, что были проблемы.

– Ну… – Я замялась, не зная, насколько откровенно могу говорить, и решила рассказать все-таки полную, хоть и подкорректированную версию. – Утром ко мне забежала девушка, совсем молоденькая, ударила меня и затем ушла.

Заметив, как Юрий поджал губы, тут же поспешно дополнила:

– Я ей ничего не делала и никак ее не оскорбляла. Честно-честно!

Рыжий махнул рукой.

– Не оправдывайся, я не собираюсь ни в чем тебя обвинять. Темноволосая девушка со странной прической и, скорее всего, ярко накрашенная? – Я робко кивнула. – Это тайнэ Зарина Альге, дочь императора. У нее… м-м-м… будем считать это сложным переходным возрастом. Она что-нибудь говорила или ограничилась рукоприкладством?

– Что-то про то, что не даст за собой следить, – промямлила я.

– Не беспокойся, тебе не придется с ней пересекаться. Со своей дочерью тай Альге может справиться и без помощи эспера, – усмехнулся Юрий. – Я прикажу, чтобы дверной сенсор перенастроили, и она не сможет попасть к тебе. И еще раз напомню охране о том, что доступ в твои комнаты строго ограничен и исключений нет даже для родственников и приближенных императора.

– У него есть еще дети? – осторожно спросила, внимательно следя за реакцией Цехеля. Хоть я и привыкла к нему немножко, все равно было сложно, не зная, что у него в мыслях и на душе, понимать его. Я будто шла по тонкому льду, не представляя, как он отреагирует на тот или иной вопрос. Так и сейчас: до этого вполне расслабленный гардарик, развалившийся на мягком диване подобно огромному коту, услышав мой вопрос, заметно напрягся. Усевшись, он недовольно посмотрел на меня, устроившуюся внизу на мягком ковре персикового цвета.

– Неужели ты думаешь, что я могу вот так запросто сплетничать с тобой о семье императора?

– Нет, но…

«Он мой хозяин, и для того, чтобы не совершить серьезную ошибку, мне нужно хоть что-то о нем знать». Я не произнесла это вслух, но, кажется, угадать ход моих мыслей несложно и без всякой телепатии.

– Не советую тебе задавать подобные вопросы, тем более самому Ядгару Альге, – совершенно серьезно посоветовал Цехель. – Ты же эспер. Наблюдай, слушай, и всё узнаешь сама. Не мне тебя учить.

Рука его протянулась ко мне, как будто он собирался коснуться лица или волос, но тут же упала.

– Не хмурься так, Эрика. Хотелось бы и мне знать, о чем ты думаешь и что чувствуешь, – устало сказал Юрий.

– Так спросите, тай, – предложила неожиданно для себя самой. То, что Юрий, на корабле то и дело прикасавшийся ко мне – дергая ли с насмешкой за нос или снисходительно трепля по голове, – сейчас побрезговал мной, внезапно задело.

Гардарик заколебался, но все же не справился со своим любопытством.

– Ну так и что же?

О чем я могла ему рассказать? Об одиночестве, порой гложущем меня? О том, как глупо и бессмысленно злилась я на него за то, что однажды он проник в мой маленький уютный мирок и разрушил его? Или о страхе, что в какой-то миг я не справлюсь со своим даром и спячу, слечу с катушек, став сломанной вещью для своего хозяина?

Едва ли Цехель хотел услышать это.

– Я очень люблю фильмы про китов и дельфинов, – сказала наконец я.

– Китов? Дельфинов?

– Да. Это земные млекопитающие, живущие в океане и издающие такие странные звуки…

– Я слышал, можешь не пытаться повторить, – торопливо заверил Юрий. – Но при чем здесь киты?

– Вы же сказали, что вечером принесете фильмы. Было бы здорово, если бы там были про китов, дельфинов и касаток. Ну и игры тоже можно взять.

– Про китов? – саркастично спросил рыжий, раздраженно перекидывая косу назад за спину.

И чего он прицепился именно к китам?

– Не обязательно. Но что-нибудь не очень сложное.

– Я понял, – кивнул он, поднимаясь. – Кстати, хочу разбавить твой розовый мирок, заполненный китами, дельфинами и единорогами…

– Касатками.

– Неважно! В общем, я думаю, тебе будет полезно узнать кое-что о реальном мире. Тем более что это касается тебя напрямую.

Он упрямо взглянул куда-то вверх, точно бросая вызов невидимому наблюдателю.

– Ты должна знать, что сегодня тай Альге отдал приказ о задержании Карима Ли. Конечно, заниматься этим буду не я, конфликт интересов, сама понимаешь.

Я не стала скрывать недоумения.

– Но из-за чего?

Юрий усмехнулся.

– Вот тут я тебе точно не скажу, хотя есть у меня кое-какие догадки, связанные с тем, что именно сегодня утром император получил запись с камер наблюдения лазарета на «Грифоне». Вряд ли его заинтересовал факт невменяемого состояния Ли или его поведение само по себе. Для того чтобы арестовать Карима Ли, нужно подозревать его в чем-то гораздо более серьезном. К примеру, в предательстве… Скажи, Эрика, тебе не приходилось залезать в голову Карима?

– Нет. Я старалась держаться от него подальше, – совершенно искренне сказала я.

– Да уж, Карим явно не тот человек…

Коммуникатор на руке Юрия, спрятанный в широком вычурном браслете, засветился, привлекая его внимание. Прочтя пришедшее сообщение, он недовольно скривился.

– Мне пора, прости. Увидимся вечером. Не скучай!

Скучно мне не было. День я провела, изучая свое новое обиталище, играясь с настройками в ванной комнате, едва не залив весь пол, и просто валяясь на ковре, радуясь приятному ничегонеделанию. Ближе к вечеру Асаки привела портного, просканировавшего меня с помощью забавно пищащего аппарата, и уже к завтрашнему дню мне обещали новый гардероб.

Юрий так и не появился, нарушив обещание. Зато к ужину Алана Кронберг привела с собой дока, подняв мне начавшее портиться настроение.


Ядгар Альге

Он сидел в своем кабинете, привычно зарывшись в документы, когда на его персональный ком пришло сообщение о том, что у Эрики гости. Надев санро, Альге подключился к системе. Дела могут подождать ради… нет, не развлечения. Прежде всего новый эспер был для Альге не забавой, а частью важного и очень личного проекта.

Девушка, валяющаяся на диване вниз головой, закинув ноги на его спинку, неловко вскочила. При виде доктора Кронберг на лице ее возникло разочарование, но, заметив смазливого молодого врача, зашедшего следом, она вспыхнула такой искренней радостью, что Ядгар пожалел о своем отсутствии там. Как было бы приятно искупаться в этом тепле, сейчас полностью доставшемся мальчишке! Что ж, он умеет ждать. Рано или поздно, как обещала Кронберг, эффект случайной привязки Эрики к этому Дали ослабнет, и тогда ее можно будет заменить на другую, полезную лично Ядгару.

Несколько минут понаблюдав за происходящим в комнате девушки, император не без сожаления отключился. Как бы ни хотелось ему устроить удобно расположившейся у головида компании сюрприз, нежданно нагрянув, позволить себе он этого не мог.

Прикоснувшись вчера к эсперу, Ядгар не только испытал эмоции и чувства, недоступные ему уже давно. Он впервые за долгое время ощутил желание защитить кого-то помимо сына. Эрика была чем-то похожа на его Замира – хрупкая птичка, которую так легко обидеть, стоит слишком сильно сжать ладони.

Она наверняка поможет ему. Лучшее лекарство для его сына, которое существует в огромной Вселенной, возможно, единственное, которое может ему помочь. А значит, Эрику нужно беречь, в разумных пределах, конечно… Поэтому в отличие от Юрия император не желал, чтобы девушка участвовала в допросе Карима Ли. И пусть сыворотка правды на Ли не действовала – а к более жестким мерам Ядгар пока не хотел прибегать, – он знал, что его старый друг недолго сможет скрывать свои тайны, какими бы они ни были. Даже если он участвовал в заговоре…

Что ж, это был не первый раз, когда императору приходилось давить змей, пригревшихся у него на груди.



Было грустно, что Юрий исчез после того дня, когда рассказал мне о Кариме, но в моей жизни хватало и других переживаний. И их источником, как ни странно, стала Алана Кронберг. Невысокая хрупкая женщина, выбравшая для себя непростую профессию психиатра, обладала просто бульдожьей хваткой, когда дело касалось работы. Сейчас объектом ее научного интереса стала я, и это на редкость осложняло мне жизнь.

Еще когда Кронберг привела дока ко мне, я заметила, как внимательно следит она за каждым моим движением, словом, улыбкой. Она изучала меня… а я изучала ее. Все больше и больше понимая, как опасна эта женщина.

Потому что, несмотря на симпатию ко мне, мыслями своими она больше не хотела делиться. В тот вечер, когда Сафар был с нами, я предпочла этого не заметить, просто наслаждаясь присутствием дока. Но на следующий день, когда Алана зашла меня проведать, решила прояснить волнующий вопрос.

– Вы вживили защитный чип? – прямо спросила я Кронберг.

Та неосознанно коснулась виска, потерев его.

– Несколько лет назад.

– Но подключили именно сейчас.

– Так делаю всегда, когда начинаю новую работу с эспером, – мягко объяснила доктор.

Я взглянула исподлобья.

– Разве полная честность – не залог доверия? Как я могу доверять вам, если вы прячетесь от меня?

– Доверие предполагает наличие веры, а не знания. Пока ты могла читать меня как открытую книгу, едва ли мы могли приблизиться к тому, чтобы начать доверять друг другу. Но… ведь чувства твои я обмануть не смогу?

Мы стояли у окна, глядя на густой ливень, почти полностью скрывший от нас лес. В этой части Лонги была уже середина осени, по меркам Токсаны довольно прохладная. Но здесь, внутри, было тепло и уютно. Я искоса взглянула на Алану. Та излучала уверенное спокойствие, но где-то глубоко за ним я ощущала холодный интерес.

– Вы ведь сегодня пришли не просто скрасить мне день?

Женщина кивнула.

– Нет. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя.

Я прислонилась лбом к прохладному стеклу, словно пытаясь раствориться в каплях дождя по ту сторону.

– Так и думала. Будете изучать?

– Да. И помогать тебе с адаптацией. Хотя ты неплохо справляешься. Я даже удивлена. Сядем?

Я мрачно проследовала за ней и плюхнулась на диван. Кронберг уселась в кресло рядом. Что ж, очевидно началось время психотерапевтических сеансов.

– Мне действительно хотелось бы лучше узнать тебя. Расскажешь?

– Что бы вы хотели услышать?

– О том времени, когда ты впервые узнала о своем даре. Как это было.

Я пожала плечами.

– Не помню… Сейчас мне кажется, что всегда о нем знала. Это ведь было так естественно – уметь чувствовать и понимать родителей без слов… Что вас так удивило?

– То, что ты помнишь своих родителей. Тебя забрали, когда тебе было… шесть?

– Да.

– Большинство переживших в этом возрасте травмирующую разлуку с родителями предпочитают вытеснять свои воспоминания о них. Твои отец и мать тоже были… несвободными?

Скрестила руки на груди.

– Вы спрашиваете, но я вижу, что вам и так известен ответ. Нет, они были свободными людьми. Довольны?

– Ты сейчас злишься?

– Вам показать?

– Нет-нет, – поспешно ответила Кронберг, вспомнив о моей способности к обратной эмпатии. – Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть тебя. Просто детские воспоминания очень важны. Впервые имя рабыни Эрики всплывает на невольничьем рынке на одной из планет сектора Трейда, но по тем документам, что скачал Юрий в поместье Нибеля, мы знаем, что тот тоже интересовался твоей семьей. Ты знала об этом?

– Да. Он говорил. Была небольшая вероятность, что кто-то из моей семьи тоже получил дар. Но ему пришлось разочароваться. Тогда он сообщил, что у них все в порядке. Денег за меня хватило, чтобы вылезти из бедности и наладить жизнь.

Кронберг тут же ухватилась за это.

– Тебя не украли и не отобрали силой, а продали собственные родители. Наверное, ты обижена на них?

– Давно уже нет, – почти честно, – тем более не на мать.

– Расскажи о ней.

Доктор Кронберг хотела вывернуть мою душу. Узнать уязвимые точки. Конечно, я могла бы молчать и упираться. Я так и делала когда-то раньше. Но закончилось тем, что ко мне начинали применять все более и более сильнодействующие средства: гипноз, нейролептики… Возможно, Кронберг так бы не поступила, но ей вполне хватало упорства замучить меня одними разговорами. Лучше было кинуть ей кость, рассказать о том, что давным-давно отболело и уже не тревожило.

– Я не так много запомнила. Многие вещи о ней смогла понять, лишь став взрослой. Она была из маленькой этнической общины на Деймосе, планете сектора Ноа. Община была православно-греческой, почти не пускающей чужаков.

– Тебе это рассказали позже?

– В детстве я часто путала общий язык с греческим. Поэтому, когда я выросла и попыталась что-то узнать о матери, искала место, где все еще говорят на греческом языке. Конечно, не сама. Мне помогла одна из служанок, поискав в сети. Но… забрали меня не из этой колонии. Очевидно, мама сама покинула общину и переселилась в сектор Трейда, где и познакомилась с моим отцом. Я помню, что место, где я жила в детстве, напоминало мне огромный муравейник – так много людей… Странно, тогда это почти не пугало.

– А твой отец? Кем он для тебя был?

Воспоминания не были приятными.

– Кем? Громкоголосым чужаком, вечно злившимся на меня и маму. Вот уж по кому я не скучаю. Что-то тогда у него не ладилось в делах… К тому же помимо меня и матери ему нужно было заботиться о моем старшем брате и младшей сестренке.

– Заботиться, – бесстрастно повторила доктор. – Ты пытаешься оправдать его. Тебе легче думать, что он поступил так из какой-то благородной цели.

– Да, так легче, – не стала спорить.

Доктор сцепила руки на коленях, задумчиво рассматривая меня.

– Ты вроде бы говоришь о важных и непростых для себя вещах, а в глазах твоих скука.

– Потому что мне скучно, тайнэ. Спрашиваете о семье, ждете моих откровений, слез.

– Слез? Не жду. – Кронберг улыбнулась кончиками губ, но глаза ее оставались серьезными. Так спокойна… Мне хотелось вывести ее из себя. – В отличие от остальных я не считаю тебя слабой или глупой. Ты отлично можешь контролировать свои эмоции, когда считаешь нужным это делать.

– Мне льстит, тайнэ. – Склонила голову. Почти без насмешки.

– Если ты не желаешь говорить о своих родителях, мы можем сменить тему разговора.

– Хотите поговорить о моих хозяевах?

– А ты хочешь перехватить контроль над разговором? – с точно такой же интонацией спросила Кронберг. Я фыркнула: как же легко она меня раскусила! – Хорошо. До того как попасть на Лонгу, ты десять лет принадлежала токсанскому олигарху Нибелю и три года до этого – Тиору Файдо.

О, старик Файдо – он оставил после себя не лучшую память. Вот уж о чьих мыслях я хотела бы навсегда забыть. Он был конкурентом Нибеля и однажды не очень удачно ему подставился. В этом, очевидно, была какая-то система: каждый новый мой хозяин был виновен в гибели предыдущего.

– Ты любила кого-нибудь из них?

Любила? Что за глупая мысль. Пожала плечами.

– Не знаю. Я плохо понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Даже эспер не всегда может разобраться в своих чувствах, да? – пробормотала Кронберг себе под нос, делая не самый верный вывод из моих слов. – Но, не понимая саму себя, ты знаешь, что испытывают к тебе другие люди. Я заметила, что ты легко находишь общий язык с людьми. Дали, Юрий, твоя служанка… Асаки так боялась вначале, но прошел всего один день, и она уже смотрит на тебя с искренней симпатией, видя в тебе милую младшую сестренку.

Алана склонилась ко мне и негромко, создавая ощущение, что мы с ней секретничаем, спросила:

– Ведь не так уж сложно вызвать любовь к себе, да, Эрика? Тем более столь хорошенькой и покладистой девушке, как ты. Наверняка твои хозяева тебя просто обожали?

Я тоже подалась вперед и теперь прямо глядела в голубовато-серые глаза.

– А вас ведь это задевает, да, доктор Кронберг? Лично задевает. Но вам нечего беспокоиться. Тай Цехель меня нисколько не интересует.

Женщина непроизвольно отшатнулась назад. Я скрыла довольную улыбку, поняв, что смогла ее уязвить. И для этого мне не нужно было знать ее мысли. Достаточно было раз увидеть, сколь колко и ершисто говорила она с Юрием, при этом испытывая в его присутствии совсем другие эмоции. И то, что она так настойчиво интересовалась моей способностью влиять на чувства других… О, это было не только ради того, чтобы понять, как работает обратная эмпатия. Она завидовала… немного, но все же завидовала и опасалась, что я сумею очаровать Цехеля так, что он перестанет интересоваться ею. Даже умные взрослые женщины порой влюбляются, как молоденькие девчонки, умело это скрывая.

Смущение, злость, восхищение… Коктейль чувств Кронберг был поистине разнообразен, я бы сказала, вкусен.

– Ты мне нравишься, Эрика. Так что я дам тебе один совет, хотя это не входит в мои обязанности. Не играй с чувствами других и не привязывай к себе мужчин, если не знаешь, чем это может закончиться.

Мне надо было смолчать, притвориться, что мне все еще скучно, но, наверное, этот разговор задел меня гораздо больше, чем я хотела.

– Вы спросили, любили ли меня мои хозяева… – Я непроизвольно обхватила плечи руками. Мне показалось, что в комнате резко похолодало. – Так я отвечу вам. Любви не было. Один смотрел на меня так грязно, что я и сейчас испытываю тошноту, думая об этом. Была ли в том любовь? Нет, похоть. Старику нравились дети, но меня он опасался трогать. Не хотел ломать свое столь дорогое имущество. Другой был привязан ко мне, но не больше, чем к домашнему животному. И если я ошибалась или доставляла ему беспокойство, то подвергалась наказанию. Ничего личного – лишь дрессура. Вызвать любовь у хозяина? Смешно. Глупо. Такие люди… богатые, имеющие власть и силу, не умеют искренне любить. Они могут только пользоваться. Так было и так будет всегда.

Дождь за окном уже закончился, но радугу мне так и не довелось увидеть. Сгущались сумерки, предвещая наступление ночи.

Еще четыре дня ничего особенного не происходило. Не было ни посетителей, ни дел. Два раза заходил Сафар, да Алана упрямо продолжала мучить меня своими сеансами. Мы больше не говорили с ней о прошлом, но она много спрашивала о моих мыслях, желаниях, интересах. Иногда со стороны это казалось простым разговором двух приятельниц, но мы обе знали, как обманчива эта видимость. Там, за вязью слов, велась совсем другая игра.

Встречи с доктором Кронберг держали меня в тонусе, но и без них бы я не скучала. Слова Юрия о том, что я должна меньше спрашивать и больше слушать, крепко запали в душу. Мне нужно было выведать все частности о моем нынешнем хозяине, который любезно не смущал меня своим присутствием все это время. Давая мне передышку… или желая застать врасплох.

Идея Юрия была хороша, но «слушать» мне особо было некого. Кронберг закрылась от меня, а док был далек от жизни дворца. Зато у меня была Асаки. Служанка. Но господа вряд ли подозревают, насколько хорошо слуги обычно осведомлены об их жизни. Кто обращает внимание на рабов, всегда таких покорных и безмолвных?

Я не спрашивала Асаки напрямую о том, что мне было важно на самом деле. Просто, изображая обычное женское любопытство, интересовалась ее жизнью во дворце. Как ей живется, не слишком ли лютуют хозяева… Сложновато было выуживать нужную информацию из спутанных мыслей девушки, но спустя какое-то время картинка стала вырисовываться.

Ядгар Альге оказался человеком, держащим своих подчиненных в строгости, не давая им ни малейшего шанса сделать из себя марионеточного правителя при мудрых советниках. При этом подле него были не только те, кто из лести или страха вторили своему повелителю, но и возможные оппозиционеры, хотя никакой реальной власти им не давали и контролировали каждый их шаг. Как говорили на древней Земле, «держи своих друзей подле себя, а врагов еще ближе».

Но о политике у служанки были весьма смутные представления, да и императора «вживую» она видела всего пару раз. Зато о его личной жизни и семье знала гораздо больше.

У моего хозяина, как оказалось, интересное и бурное прошлое. Ядгар был женат три раза, и, учитывая его возраст и возраст Зарины, его старшей дочери, женился он довольно рано. В какой-то момент первая жена исчезла – то ли уехала, то ли умерла, и спустя некоторое время Ядгар женился снова. Вторая жена продержалась два года и была убита после покушения, так и не подарив Альге ребенка. По мнению Асаки, в смерти второй жены императора были виноваты внешние враги Лонги, но я полагала, что несчастная супруга Альге могла просто чем-то помешать мужу. Нынешняя жена моего хозяина продержалась дольше всех, и она же снискала наибольшую нелюбовь к себе как придворных, так и слуг. У Ядгара, насколько я поняла, тоже не было особых чувств к супруге. Но она сумела сделать то, что не удалось двум предыдущим, – родить ему наследника, настолько хорошо оберегаемого, что его никто и не видел. Да и знали о нем немногие: даже те, кто жил во дворце, могли довольствоваться лишь слухами. Достоверно было известно одно: ребенку должно было быть примерно шесть лет.



Я так часто и помногу думала о Ядгаре, что почти желала его увидеть. Иногда мне казалось, что я чувствую на себе его внимание, его присутствие, его взгляд. А иногда я была уверена, что мой хозяин забыл обо мне – как о забавной, но не слишком нужной игрушке, играть которой хлопотно, а выкинуть жалко. Но, видимо, рановато я поместила себя в чулан. Наша вторая встреча получилась еще более странной, чем первая.

В тот день непогодилось не только на улице, но и у меня на душе. Ничего не радовало, и присутствие Кронберг, всегда бодрившее, словно очень крепкий кофе, не могло расшевелить меня. Будто сонная муха бродила я между гостиной и спальней, то валяясь на диване, не включая головид, то возвращаясь в постель, где лежала, завернувшись в одеяло и лениво перебирая свои мысли. И сама не заметила, как вечер сменился ночью, а я заснула. Спала тревожно, урывками, несколько раз просыпаясь и вновь проваливаясь в сон. Мне снилась Токсана, дом, в котором я жила. Особняк, полный любимых закутков, бассейн с его прохладной водой, библиотека с любимыми, много раз прочитанными книгами…

В какой-то момент легкий сон без сюжета и смысла начал превращаться в кошмар. Знакомые коридоры, по которым я бродила, наполнились скользящими тенями, следующими за мной по пятам, а потолок над головой начал трескаться, осыпаясь хрупкой яичной скорлупой. Я бежала, пытаясь найти выход, но все двери были закрыты. Одна стальная серая дверь в конце незнакомого коридора поддалась на мои усилия и распахнулась. Я не глядя шагнула в темноту и провалилась в холодную жадную пустоту…

И села в кровати, оглушенная биением собственного сердца. Дыхание было судорожным и сбившимся, а лицо – влажным от пота, как будто я не спала в своей кровати, а на самом деле убегала от кого-то. Странно, но хоть сон оборвался, чувство угрозы так и не исчезло. Я вцепилась в одеяло и огляделась. В комнате было темно, но человека, слабо освещенного тусклым светом дальнего садового фонаря, я смогла узнать. Впрочем, я узнала бы его и с закрытыми глазами.

– Господин…

– Кошмары?..

«В вашем присутствии — да», – подумала, но вслух сказала другое:

– Я не ожидала вас видеть в такой час. Как давно…

– Я здесь? Десять или пятнадцать минут. Я зашел, думая, что ты, возможно, не спишь. Ты поздно встала утром, дремала половину дня… Удивительно, как смогла после этого заснуть ночью.

То, что он так хорошо знал о проведенном мною дне, сказало многое. Нет, Ядгар не забыл обо мне. Просто затаился, выжидая и наблюдая.

– Когда все дни проводишь в четырех стенах, хочется вырваться из них. Хотя бы в сны.

– Значит, ты заскучала.

Темный силуэт переместился к кровати. Император уселся рядом, и я подавила в себе желание отодвинуться.

– Завтра я уезжаю в один из загородных домов. Ты поедешь со мной.

– Вы здесь для того, чтобы сообщить мне об этом, господин?

– Нет. – Неожиданное признание. – Я поздно освободился от работы, но сон ко мне не шел. Мне захотелось тебя увидеть. Поймать, когда ты расслаблена и разморена. Но вот я здесь, и ты снова напряжена, как струна.

Глухой стук упавшей обуви, и матрас прогнулся под весом императора, вздумавшего улечься на широкую кровать. Прямо в одежде и поверх одеяла. Непонимающе пялясь в темноте на своего хозяина, я так и не задала вопрос, вертевшийся на языке: «Какого черта вы делаете?!»

– Иди сюда.

– Что… Зачем?

Мне, настороженно пытавшейся уловить чувства и мысли Альге, на мгновение показалось, что я ослышалась. И не то чтобы я не ожидала, что господин захочет… Нет, если честно, именно сейчас и не ожидала, несмотря на более чем располагающую для этого ситуацию. Слишком уж он был спокоен, и хотя нотки откровенно мужского интереса проскальзывали в эмоциях, в намерения они так и не вылились.

– Я жду.

Тень недовольства Альге заставила меня завозиться и поспешно выползти из-под одеяла. Он протянул руку, схватив меня за локоть, и подтащил к себе. Я почти легла на него, уместив свою голову на твердом плече.

– Как трепещет твое сердце, – шепнул Ядгар мне на ухо. – Но почему я не чувствую тебя, как в прошлый раз? Ты закрываешься от меня, Эрика?

– Да, – сдавленно ответила, пытаясь отвлечься от близкого присутствия чужого человека рядом.

– Для чего? Боишься, что узнаю что-то о тебе?

Я засопела, не желая признаваться, насколько он прав. От Альге пахло кофе и терпким парфюмом, и этот незнакомый аромат неожиданно выводил из равновесия. Как будто мало мне было почти невыносимого ощущения, что рядом со мной не человек лежит, а нечто, принявшее его форму. Лучше бы я и вовсе не могла прикоснуться к его душе, как к Юрию!

– Тебе плохо, неуютно? – продолжал допытываться император.

Кивнула, но он скорее почувствовал, чем увидел мой кивок. Я и так сейчас уязвима, а открывшись еще больше, и вовсе потеряла бы контроль над своими эмоциями. Снова провалилась бы, растворилась в пустоте его души.

– Ты должна привыкнуть ко мне, моему присутствию… откройся мне.

Я упрямо молчала.

– Это приказ, Эрика. Разве ты не должна слушаться меня?

– Не я должна бояться открыться, а вы, – сказала неожиданно для самой себя. – Вы не поставили себе чип. Разве вам не страшно, господин, что, расслабившись, вы утратите контроль над своими мыслями, и я прочту вас? Проникну в память, узнаю ваши желания и страхи?

Рука, обнимающая меня, болезненно сжалась на плече.

– Кто научил маленькую рабыню быть столь дерзкой? – Интонации Альге, до этого лениво-повелительные, стали резче. – Может быть, я совсем не против этой ночью позволить себе немного лишнего. Даже если ты узнаешь то, что я захочу потом скрыть… я ведь всегда смогу отрезать твой язычок, чтобы ты им не болтала ненужного.

Сердце пропустило удар. Послышался легкий смех.

– Я почти почувствовал, как зашевелились волосы на твоей голове. Но ты все-таки удержала свою защиту.

– Так вы нарочно пугали меня?

– Да. Но, как видишь, не сработало. – Притворный вздох. – Придется пойти на крайние меры. Если прикосновения к обнаженной коже усиливают эмпатический контакт между эспером и другой стороной, что будет, если я тебя поцелую?

Не успела пискнуть, как оказалась прижата к постели, а Альге навис надо мной. И не дернуться – так крепко он держал меня. Я закрыла глаза, сдавшись, смирившись с тем, что произойдет. В то, что он остановится после поцелуя, я не верила. И чем быстрее он закончит, достигнув разрядки, тем быстрее покинет меня.

Но лонгиец, как нарочно, не спешил. Я чувствовала его теплое дыхание на своей щеке, но обещанного поцелуя все не было. Спустя несколько томительных секунд, пытавшихся притвориться вечностью, Ядгар наконец коснулся меня… лизнув в нос. Глаза мои против воли удивленно распахнулись, а плотно сжатый рот чуть приоткрылся. Чем Альге и воспользовался. Поцелуй его оказался терпким, даже горьким, а движения горячих сухих губ хоть и были осторожными, но не нежными и просящими. Мне казалось, что он не просто целовал меня, а пил с губ мою волю, оставляя полностью беспомощной. Он брал то, что принадлежало ему, и не испытывал сомнений.

И все же, не позволяя мне сомкнуть губы или отвернуться, Ядгар не торопился, давая возможность привыкнуть к его прикосновениям. Ожидая ответа.

То, что ему недостаточно было моей покорности, неожиданно разозлило меня, и злость эта ударила изнутри по уже трещавшему ментальному барьеру. «Лучше бы ты жену так целовал!» С яростью так подумав, я поняла, что вот-вот полностью потеряю контроль над собой.

В этот же момент поцелуй внезапно прекратился, а Ядгар отодвинулся и сел.

– Свет! – приказал он, и комнату залило белым светом, на секунду ослепив мои привыкшие к темноте глаза. – Что ты сказала?!

– Что я сказала? – недоуменно повторила, глядя на Альге сквозь щель меж ладоней.

– Про мою жену.

– Я… я ничего не могла сказать.

Уж он-то должен был понимать, что мой рот был несколько занят.

Глаза Альге вспыхнули.

– Великолепно! Повтори еще раз!

Упрямо замотала головой, не понимая, о чем он говорит, но уже заранее не соглашаясь. Он схватил меня за запястья и дернул на себя, причиняя боль. Его горячие ладони обхватили виски, заставляя держать голову прямо и смотреть ему в глаза.

– Ты сейчас подумала о моей жене. Точнее, транслировала мне мысль о ней… и сделала это неосознанно, да? Повтори.

– Но я так не умею, я уже говорила…

– Повтори! Или… назови мое имя!

– Ядгар… Ядгар Альге, – пробормотала, не желая верить, что я на самом деле сумела передать ему свои мысли.

Лицо императора исказилось в нетерпеливой гримасе.

– Не вслух.

– Я не могу!

Пальцы его сжались еще сильнее, будто собирались расколоть мой череп.

– Мне больно!

– И будет еще больнее. Ну же… проси отпустить себя, если хочешь жить!

В нем ощущалась такая холодная целеустремленность, что я искренне поверила в тот момент, что ему ничего не стоит убить меня своими руками. Страх, первобытный, иррациональный, обрушился на меня.

«Ядгар, Ядгар… отпусти меня! Отпусти… отпусти…» – я все повторяла это про себя, как молитву, чувствуя, как боль разливается в голове, а перед глазами темнеет. И в какой-то момент точно струна лопнула, и мысли мои, бьющиеся в клетке черепа, обрели свободу.

«Ядгар!»

Император вздрогнул, услышав свое имя, и наконец разжал ладони. Я рухнула на кровать, сжавшись в комочек и сотрясаясь дрожью.

– Доктор настоятельно не рекомендовала мне использовать боль и страх как побудительный мотив, – словно издалека услышала я голос императора, – и я, если честно, не намеревался. В конце концов, удовольствие – гораздо лучшее средство для достижения цели, не так ли? Но в тебе, глупой маленькой птичке, так много злости и ненависти, которую ты тщательно прячешь за маской слабости, что мне легче заставить тебя бояться и ненавидеть.

Я всхлипнула, не отвечая, но Ядгар Альге вряд ли ждал от меня какой-то иной реакции.

– Тебе ведь дали седьмой уровень по шкале Кейгеля? Средний уровень дара, хоть и с некой уникальной чертой – умением отражать свои чувства и транслировать их другим. Но только чувства, не мысли. Досадное ограничение, но, как подумалось мне, вполне преодолимое. Тем более что Кронберг уже успела подтвердить, что твой настоящий уровень гораздо выше. Девятый или даже десятый.

Он что-то говорил еще, но я не слушала, полностью погрузившись в жалость к себе. Почему, почему он так жесток ко мне? Разве я это заслужила? Разве я не была послушна? Так плохо мне не было… ах, да, с нашей последней встречи.

Внезапно меня перехватили за талию и легко подняли, заключив в объятия. От удивления я затихла, уткнувшись носом в мужскую грудь.

– Ну и чего ты ноешь? Успокойся, все уже прошло. Я не собирался убивать тебя, это было бы глупо.

Сейчас я вся была открыта перед ним, от ментального блока давно уже ничего не осталось, поэтому прикосновение Альге стало для меня потрясением. Как будто бы меня в ледяную воду окунули. Пустота его души вновь вбирала меня, но сейчас, возможно, это то, что было мне нужно. Отдать ей свою боль, свой страх… забыться, растворившись в другом человеке. В этот раз я не боялась, что он поглотит меня, что я исчезну – наоборот, я хотела этого. Внезапно для себя ощутила спокойствие, обмякнув в жестких руках Ядгара. Наверное, так ощущают себя неизлечимо больные, чувствуя приближение смерти.

Сколько мы так сидели? Несколько минут, час? Мне сложно было осознавать что-то во внешнем мире, пока рядом со мной был император. Одним своим присутствием он занимал весь мой мир. В какой-то момент я то ли заснула, то ли потеряла сознание, а когда открыла глаза, Альге уже не было, а из окна слабо пробивался тусклый утренний свет. Я лежала в кровати, перебирая воспоминания прошедшей ночи и поражаясь, сколь странным, противоречивым и пугающим человеком был мой хозяин. И я называла его по имени, хотя он сам приказал это сделать. Ядгар… Ядгар Альге.

Человек, который смог залезть мне в голову, пробить тщательно выстроенную мной стену, за которой я скрывалась от людей. Правда, некоторых я впускала сама. Так было с Дали и так… так когда-нибудь могло бы произойти с Юрием, пусть сейчас гардарик оставался для меня загадкой. Кронберг была не права. Я не играла их чувствами. Я пыталась найти опору вовне, даже зная, что не имею на это права.

В комнату зашла Асаки и, увидев, что я не сплю, доброжелательно улыбнулась.

– Хорошо, что ты уже проснулась. Будить тебя по утрам – настоящее испытание. Никогда не встречала кого-то, так любящего поспать.

– Угу, – вяло промычала я.

– Вставай. Сегодня мне сказали, что ты уезжаешь из дворца на неопределенное время. Твои вещи я уже приготовила, осталось поднять тебя.

Я перевернулась на живот, одним глазом поглядывая на служанку.

– Ты едешь со мной?

– Нет, я остаюсь. Ну же, вставай!

– Не хочу, – ответила, пряча голову под подушкой.

«Глупая девчонка! Делает что хочет, а ругать за опоздание будут меня. Лишь бы порку не получить…» – уловила я расстроенные мысли девушки. И поспешно вскочила. Приносить неприятности Асаки мне не хотелось.

– Прости.

– За что ты извиняешься? – поджав губы, спросила рабыня. – Иди в душ, я пока заправлю постель.

Торопливо кивнув, я отправилась в ванную комнату и там, под прохладными струями воды, позволила себе снять маску сонной лености. Плохо, как же плохо мне было! Словно всю силу и энергию из меня выкачали. События ночи окончательно истощили меня. Хотя… ведь ничего плохого не произошло. Все хорошо. Хозяин мной доволен. Я оказалась более ценным приобретением, чем он думал.

Вытираясь у зеркала, заметила отметины на лице – на висках и подбородке. Следы от пальцев Альге. Сейчас это были красноватые точки, но вскоре они начнут темнеть, уродуя и так опухшее от ночных слез лицо. И такие же отметины на запястьях. Почувствует ли Альге сожаление, глядя на меня? Едва ли. Он ценил не мою внешность, хотя я знала, что ему приятно было смотреть на меня. Интересно, похожа я на его женщин или же нет?

Насмешливо улыбнулась самой себе. Глупо в моем положении думать о таких вещах, как вкусы хозяина на женщин, о том, насколько я похожа на его жену. Все равно это ничего не меняет. И целовал он меня не из-за моей привлекательности – просто ему, как и всем мужчинам, было любопытно, что можно испытать в одной постели с эспером. Юрий тоже спрашивал об этом, но в отличие от Альге ему не удастся вкусить эту сторону связи. А император… почувствовал бы он разочарование, узнав, что я не способна дарить наслаждение в постели? Или ему было все равно, какие эмоции он у меня вызывает? «В тебе, глупой маленькой птичке, так много злости и ненависти…» Это он произнес без отвращения, что-то другое было за его словами. Но что?..

Меня одели в дорожное платье, гораздо более закрытое, чем я носила в своих комнатах. И, будто этого было мало, на голову напялили платок, а лицо занавесили непрозрачной тряпочкой, оставив открытыми глаза. Очевидно, не хотели демонстрировать меня окружающим.

– Хорошо хоть сейчас не лето, – пробурчала я недовольно, попытавшись почесать нос под чадрой. Асаки легонько шлепнула меня по руке.

– Радоваться надо, что тебя так ценят.

– Не завидуй, – легкомысленно ей подмигнула, хотя на душе было тяжело, – ты-то можешь ходить куда хочешь, и на тебя никто не обращает внимания.

Видимо, я не смогла скрыть горечь в голосе, так как Асаки не стала со мной спорить, лишь легонько погладила по плечу в бессловесной поддержке. Я буду скучать по ней. Надеюсь, мы уезжали ненадолго.

В сопровождении трех охранников, в одном из которых я узнала темнокожего верзилу Дейго – вел он себя гораздо сдержаннее, чем на корабле, – меня проводили к взлетной площадке на крыше дворца. Нас уже ждал флаер, на вид более мощный, чем тот, на котором мы летели из космопорта. Да и внутри было просторнее. В кабине были доктор Кронберг и Сафар Дали, радостно улыбнувшийся при виде меня. Просияв ему в ответ, бросила хмурый взгляд на психиатра.

– Как ты? – спросила она, приглашая присесть рядом. И я села – со стороны Сафара.

– Хорошо, тайнэ, – послушно ответила, отметив про себя, что она что-то знает о произошедшем.

– Я слышала, ты оказалась способной к обратной телепатии. Поздравляю! Жаль, меня не было рядом, – подтвердила мои подозрения Алана.

– Благодарю, тайнэ, – снова предельно вежливо отозвалась я, не стараясь скрыть антипатии. Не слишком объективной, так как доктор на самом деле беспокоилась обо мне, но имеющей место.

Выглянув в окошко, заметила, как к флаеру приближаются два человека. Оба высокие, но если один был худым и долговязым, то второй на его фоне казался тяжеловесным. Император и… Юрий? Он летит с нами?! Возбужденно заерзала, вызвав недоуменное любопытство Сафара, пытавшегося выглянуть через мое плечо.

Остановившись рядом с трапом, Альге давал Цехелю какие-то указания. Они стояли далеко, к тому же металлическая перегородка снижала слышимость, мешая мне узнать, о чем разговор, но Юрий выглядел недовольным. Однако он кивнул, коротко что-то ответил и получил из рук императора некий предмет. Альге начал подниматься по трапу, а гардарик, к моему сожалению, остался снаружи. Как будто почувствовав мой взгляд, поднял глаза и посмотрел прямо на меня. По лицу его скользнула легкая улыбка, и, оглядевшись украдкой, он быстро помахал мне. Энергично замахала в ответ – надо же, я умудрилась соскучиться по этому невыносимому человеку.

– Будь сдержаннее, Эрика, – резануло по моим чувствам недовольство Аланы, – и можешь снять чадру, здесь все свои.

Ядгар Альге зашел в кабину вместе с двумя телохранителями и, не утруждая себя привествованием поспешно вскочивших людей, уселся в отдельно стоявшее кресло. Выглядел он, к моему тайному торжеству, утомленным и невыспавшимся. Когда мы взлетели, он откинул спинку кресла, закрыл глаза и задремал.

На борту царила тишина – никто не хотел потревожить покой императора и тем самым вызвать его раздражение. Охрана пялилась то в окно, то на меня, плохо скрывая любопытство. Кронберг надела очки санро и быстро набирала что-то на виртуальной клавиатуре, не обращая внимания на внешний мир. Сафар нацепил наушники и, закрыв глаза, опустил голову на спинку сиденья. Одной мне было не за чем коротать время – никто не позаботился о том, чтобы включить головид или захватить книгу. Поэтому я повернулась к окошку, с тоской наблюдая за молочной пеленой облаков под нами. Даже землю не было видно!

Готова была совсем уж сдохнуть от тоски, когда меня легонько тронули за плечо, привлекая внимание. Обернулась и увидела, как Сафар протягивает мне один из наушников. Открыла рот, чтобы поблагодарить, но он тихо шикнул, взглядом указав на спавшего Альге. Понятливо кивнув, я смущенно улыбнулась. Надо же, как приятно принимать заботу. И хотя быстрая рваная музыка, доносившаяся из наушника, мне не очень нравилась, настроение улучшилось.

Часа через три флаер начал снижаться, и я уткнулась носом в стекло, с восторгом и изумлением обозревая раскинувшиеся под нами горы. В Кадисе стояла глубокая осень, и лес за окнами дворца почти оголился; тут же зеленели луга у подножия гор, и небо не хмурилось серыми тучами, а ярко синело.

Мы приземлились на площадке из скальной породы. Вслед за Сафаром я вышла на свежий воздух, наслаждаясь открывшимся видом. Вокруг были горы, а за нами возвышался настоящий замок. Как в сказке!

– Пойдем, – негромко сказала Алана, потянув меня за руку, – потом наглядишься.

Я послушно двинулась вслед за ней, постоянно озираясь и оглядываясь, пока наконец не споткнулась, вызвав недовольное шипение Кронберг.

– Оставь, – вмешался император, неожиданно снисходительно и добродушно, – можете не торопиться. Эрика мне будет нужна ближе к вечеру. Пусть пока обживается.



Моя новая комната была меньше, чем во дворце, но от ее обстановки я пришла в неописуемый восторг. На стенах – красочные гобелены, окна частично украшены витражами, каменный пол застелен шкурами. Будто я и правда принцесса в средневековом замке!

Пользуясь тем, что в комнате кроме меня никого не было, вскочила на кровать и несколько раз подпрыгнула. Остановилась, когда едва не задела макушкой высокий балдахин. Отдышавшись и справившись с головокружением, вышла на застекленный балкон, попыталась открыть окна. Но те – весьма предсказуемо – были заблокированы.

– Наслаждаешься? – отвлекла меня вопросом вошедшая Кронберг. Выглядела она на удивление рассеянной. – Хорошо. Не хотелось бы, чтобы ты скучала. Ты же любишь читать? Тут есть библиотека. Думаю, тебе она понравится.

– Мне дадут туда доступ, тайнэ?

– Ты можешь посещать все общие залы и комнаты как обычная гостья. С охраной, конечно же. Мы находимся в личном владении императора Альге, и здесь нет посторонних. Только мы, слуги и охрана. Если хочешь, сейчас прогуляемся по замку, а потом вместе пообедаем на летней террасе. Она обогревается, холодно нам не будет.

– Благодарю. – Я совершенно искренне была ей признательна.

Проведя меня по вполне современным ярко освещенным коридорам, доктор Кронберг показала библиотеку – огромный роскошный зал, заполненный тысячами книг. Я бы хотела остаться тут жить, но пошарить по полкам мне не дали, сказав, что я могу вернуться сюда завтра. Потом мы осмотрели картинную галерею, побродили по залу с выставленными там всяческими трофеями и дорогими безделушками, подаренными когда-то императору. И, когда я уже совсем притомилась, вышли на открытую террасу с видом на горы и долину внизу.

Слуги принесли подносы с едой, и мы в полном молчании принялись за поздний обед. На то, что мне удастся отмолчаться, я особо не надеялась – не таким человеком была Алана Кронберг, чтобы дать просто насладиться новыми впечатлениями.

Она то и дело внимательно на меня поглядывала, озабоченно хмурясь, а когда принесли чай, и вовсе придвинулась ближе. Ее прохладные руки коснулись моего лица, отведя спутанные пряди назад и оголяя прикрытые до этого виски.

– У тебя болит голова?

– Из-за синяков? Нет.

– Не только из-за синяков, хотя неплохо было бы показать их Сафару… Мальчик невнимателен, сам мог и не заметить. Но я сейчас говорю не об этом. Недавнее использование обратной телепатии… Ты делала это впервые, я права?

– Да.

– Это могло повлиять на дар, вызвать стресс. А от перенапряжения у эсперов случаются головные боли и порой даже судороги.

– Спасибо, я чувствую себя хорошо, тайнэ Кронберг. – Я вежливо отстранилась от чужих рук.

– Верю, но… Если вдруг почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи мне. Я подберу лекарство.

– Вы весьма внимательны.

– Я должна быть внимательной, – как-то отстраненно и грустно улыбнулась Алана, – это моя работа. – Вертя в руках хрупкую фарфоровую чашку, она глядела куда-то в сторону.

– Вы чем-то расстроены?

– Да. Немного.

– Дело во мне?

– Нет… В какой-то степени, – призналась доктор. – Знаешь, ты отличаешься от всех эсперов, с которыми мне приходилось сталкиваться. И дело не в твоей силе и не в обратной эмпатии… хотя в ней немного тоже. Я немного слукавила, сказав, что это просто работа. Мне сложно видеть в тебе только пациентку. Все время влезает что-то личное.

– Если вы про то, что я сказала о Юрии Цехеле, то я нижайше прошу прощения, тайнэ.

Алана усмехнулась, но было видно, что ей сейчас не смешно.

– Конечно, ты здорово задела меня тогда. Так вот, между нами, девочками… Мы с Юрием были раньше любовниками. Несколько месяцев, до его отъезда в сектор Трейда. Но после возвращения он общается со мной как с доброй знакомой, не более. Это немного неприятно, знаешь ли.

Я вежливо слушала, стараясь не показывать свое отношение. Зачем она мне это рассказывает? То, что Алана заговорила о себе, сбросив профессиональную маску психиатра, казалось странным. Хочет вызвать доверие и сочувствие? Или на самом деле говорит сейчас искренне?

– Дело не в тебе, я понимаю. А в том, каков Юрий – легко увлекающийся, легко остывающий. Я так не могу. Привязываюсь к людям, хотя это порой сильно мне мешает. Но раньше я умела легко разделять работу и личные отношения. А с тобой – не могу. Слишком уж противоречивые чувства ты у меня вызываешь – и положительные, и отрицательные. Порой я жалею тебя, порой восхищаюсь, иногда завидую или злюсь. Как сегодня утром. Мне казалось, глупо и иррационально казалось, что ты подвела меня, сделав скачок в своем развитии самостоятельно, без моего участия. И это задело профессиональную гордость. Вот и сейчас болтаю тут всякое… как с подружкой.

Кронберг горько усмехнулась, устало потирая лоб.

– Я не понимаю, зачем вы все это мне говорите, тайнэ, – наконец сказала я, нарушив гнетущее молчание. – Но вы мне тоже частенько не нравитесь.

Доктор от удивления даже замерла.

– Так откровенно, Эрика. Не ожидала от тебя.

Я спокойно пожала плечами:

– Но вы же хотели моего доверия? Вот вам оно. Поверьте, рано или поздно я начинала ненавидеть всех своих психиатров. И то, что я чувствую к вам лишь легкую антипатию, говорит о том, что вы лучшая, с кем мне приходилось иметь дело. И да, вы первая, кому я говорю так откровенно о своих чувствах. Можете гордиться собой.

– Надо же… – в замешательстве пробормотала Кронберг. – Что ж, это на самом деле прогресс в терапии. С тобой все так сложно и непонятно, что порой кажется, мне легче отказаться от тебя, несмотря на то что тай Альге неплохо платит. А потом я думаю про уникальную возможность изучить обратную эмпатию… и про свою ответственность. Не только перед Альге, но и перед тобой. Я ведь действительно хочу помочь.

– Я знаю.

– Конечно же знаешь, – задумчиво улыбнулась Алана. – Сегодня… я пока не имею права говорить о том, зачем тебя привезли сюда, но это очень, очень важно. Поэтому постарайся не подвести императора. Сделай, что в твоих силах, но будь осторожна. И… иди пока, отдохни часок. Ты выглядишь бледноватой, а тебе, возможно, придется сегодня использовать свой дар.

Я встала и почтительно поклонилась.

– Спасибо, тайнэ. И… меня злит, что вы порой видите во мне просто интересный медицинский казус, который нужно изучить. И все же иногда вы, как и Юрий, смотрите на меня как на человека. Пусть необычного, но все же человека, равного себе. Наверное, это потому, что вы оба из миров Союза. В любом случае я благодарна вам за возможность быть иногда… не знаю… не просто рабыней.

Кронберг неожиданно вспыхнула и отвернулась, а ее противоречивые эмоции буквально оглушили. И чего это она?

– Ну, пойду, – буркнула я и поспешно сбежала.

Вроде и не собиралась спать, но стоило прилечь на кровать, как меня тут же вырубило. Растолкала меня сама доктор, выглядевшая напряженной, но по крайней мере она уже не фонила смущающими меня эмоциями.

– Нам пора.

Я умылась, пригладила волосы. Видимо, заразилась волнением психиатра – в ногах чувствовалась легкая слабость. Яростно потерев щеки, покинула наконец свою комнату, следуя за спешащей Аланой.

Мы поднялись на лифте наверх и оказались на вершине башенки. Интересно, кто здесь живет? В моих фантазиях в таких местах обитали прекрасные плененные принцессы…

Как оказалось, я была почти права. Только здесь жила не принцесса, а принц.

В небольшой затемненной комнатке нас уже ждал император. Один, без привычной стражи. Он задумчиво стоял около стеклянной стены, по ту сторону которой находилась еще одна комната.

– Подойди сюда, – приказал он.

Я послушно приблизилась. Кронберг осталась у двери.

– Посмотри. Этот мальчик – мой сын. Замир Альге. Ему шесть лет.

Было странно слышать теплые интонации в голосе императора. Да и чувства… Я впервые ощущала что-то помимо холода. Это было необычно – такой Альге. Перевела взгляд с императора за стеклянную перегородку, куда он и смотрел.

В комнате, очень светлой и нарядной, на пушистом ковре сидел мальчик. Вокруг него лежали игрушки – какие-то машинки, плюшевые животные, но они не привлекали его внимания. Он собирал конструктор – самый простой, из деревяшек. Башня была уже почти в рост сидящего ребенка и начала качаться под своим весом. И вот – неловкое движение, и она рушится. Я ожидала, что малыш расстроится или разозлится, будет плакать или топать ногами. Но он моргнул и начал собирать башню снова.

Стекло было не просто утолщенное, а имеющее какие-то свойства, полностью блокирующие способности эспера. Я не могла ощущать настроение ребенка, но по странным замедленным жестам, по неподвижности лица, делающей его похожим на куклу, поняла, что с ним что-то не так. Да и выглядел мальчик странно. Не просто бледным – почти прозрачным. Видны были синие жилки вен, просвечивающие сквозь тонкую светлую кожу, благо Замир сидел близко к нам. Белые волосы – гораздо светлее, чем у Альге, а бровей почти не видно. Альбинос?

– Не хочешь узнать, что с ним?

– Он… болен?

– Можно сказать и так. – Альге ничуть не обиделся на мой бестактный вопрос. – Когда он родился… уже был необычным. Постоянно плакал, часто болел и почти не ел сам. Поздно стал ползать и ходить и все никак не начинал разговаривать. Врачи решили, что это задержка в развитии, а когда ему исполнилось три, фактически поставили диагноз аутизм. В самой худшей его форме. Тем более что ребенок, который и раньше резко реагировал на присутствие людей – прятался или начинал плакать, – в этом возрасте совсем замкнулся в себе. А потом один из врачей предположил, что у него дар. Что он эспер, очень рано проявивший себя и не справившийся со своим даром. У тебя такое было?

– Нет… Не так все плохо, – призналась я, хотя помнила, что ребенком была капризным и эмоциональным. И да, очень поздно научилась говорить, но благодаря своему дару рано начала осознавать, что от меня хотят.

– Обычно все иначе даже у вас, эсперов. Поэтому я и пригласил доктора Кронберг на Лонгу. Она, знаешь ли, лучший из психиатров, разбирающихся в эсперах. Не согласись она мне помочь, пришлось бы, пожалуй, ее выкрасть.

В другое время я, наверное, улыбнулась бы, почувствовав волну паники и возмущения от доктора. Но сейчас все мое внимание привлекал ребенок по ту сторону стекла.

– Доктор Кронберг тоже подтвердила мои опасения, что Замир – необычный случай. А значит, лекарства и другое применяемое для коррекции лечение тут не помогут. И предложила использовать метод, применяемый когда-то в мирах Космосоюза. Использовать другого эспера.

– Почему сейчас его не применяют?

– Эсперы – редкость в Союзе, а уж у нас, где каждый из них кому-то принадлежит, достать себе второго довольно сложно. Но не мне. У меня уже был один, Лен. Но он не справился. И умер.

Ядгар Альге сказал это спокойно, будто смерть человека ничего для него не значила. Хотя… не личности, раба. Я вспомнила того смешного глупого человечка, увиденного когда-то в памяти Карима Ли, и мне стало горько.

– Вы убили Лена за то, что он не справился?

Император наконец посмотрел на меня.

– Нет, конечно нет. Я не убивал его. Это сделал Замир. По крайней мере мы так думаем. Лен провел с моим сыном всего неделю, и однажды, после очередного сеанса, совершенно бесперспективного, бестолковый эспер просто выпрыгнул в окно, точнее попытался. Но так как стекло было защищено, он только сломал себе шею от силы удара. Безумно глупая смерть даже для такого дурачка. Но уж кем-кем, а самоубийцей он не был. Мозгов бы не хватило.

Я облизала внезапно пересохшие губы.

– У Лена не получилось. Почему вы думаете, что получится у меня, господин?

– Ты сильный эспер. У Лена был примерно пятый уровень по Кейгелю. К тому же ты владеешь обратной эмпатией, а теперь еще и умеешь передавать свои мысли другому человеку. Если ты не сможешь достучаться до моего сына, это не сможет сделать никто.

– Я могу умереть. Как Лен, – прошептала, не скрывая своего страха.

Ядгар Альге не стал спорить.

– Возможно. Но мы постараемся, чтобы этого не произошло. Доктор Кронберг будет следить за твоим состоянием. Да и ты гораздо умнее Лена, сама сможешь почувствовать, если что-то не так. А теперь иди к нему. Хочу увидеть, на что ты способна.

Мне было страшно, но иного выбора не было. Я вошла внутрь. В светлую, по-детски яркую комнату, где сидел беловолосый мальчик с неподвижным и мертвым взглядом.



Когда за мной закрылась дверь, подумала, что абсолютно не представляю, что должна делать. Точнее, мне ничего не объяснили. И чего от меня ждут? Я нервно оглянулась, но, естественно, увидела стену, а не Альге и Кронберг за стеклом.

Ребенок не обратил на меня никакого внимания и продолжал строить свою башню. Подходить к нему не хотелось, особенно после рассказанной императором истории, но других вариантов я не видела. Старательно обходя игрушки и пытаясь ничего не задеть, подошла к Замиру и села с другой стороны от возводимой башенки.

Сказать что-нибудь? Нет, нарушать тишину не хотелось. Взгляд упал на разбросанные детальки, и, прежде чем подумала о последствиях своих действий, я уже подняла одну из них. Рука мальчика замерла. Значит, меня он все-таки заметил. Критично оглядев постройку в локоть высотой, нашла подходящее место и приладила туда «кирпичик». Торопливо подыскивала второй, когда ребенок вдруг с неожиданной силой ударил рукой по башне, разрушая ее. Внезапная ярость его действия никак не отразилась на лице или эмоциях, которых, впрочем, я и до этого не чувствовала. Интересно, я не могла его «прочитать», потому что он и правда не злился и не переживал, или просто он установил эмпатический блок? Я впервые встречала кого-то, подобного себе, поэтому не знала, что считать нормой, а что отклонением. Свой ментальный блок я хоть и неохотно, но все-таки сняла, однако пока не пыталась использовать обратную эмпатию.

Замир между тем поднялся и пересел в другую часть комнаты, потеряв интерес к конструктору. Теперь он возил смешным желтым грузовиком по полу, все так же не обращая на меня внимания.

Я вновь подошла к нему, уже более опасливо, и села чуть подальше, не пытаясь вмешиваться в игру.

– Привет. Я Эрика.

Конечно же, он не ответил. Я и не ожидала, что будет так просто. И что мне теперь делать? Сколько мне тут еще торчать? Час, два… до самого утра? Становилось скучно. Я легла на ковер, не отрывая от мальчишки взгляда.

– Я знаю, что тебя зовут Замир и что ты такой же, как я. Это странно. Никогда не видела кого-то похожего на себя.

Слышит ли он меня? Осознает ли, что я рядом? Нет, так не пойдет. Бесполезно ему говорить о том, кто я такая. Нужно показать.

Я закрыла глаза, окончательно избавившись от защиты и открывшись миру. Вот он, тусклая светящаяся точка в пустом пространстве, прикоснуться к которой я была не способна. Блок… все-таки он поставил блок – крепкую стену, не позволявшую внешнему миру потревожить его. Стена эта была толстой и не столько защищала, сколько ограничивала и запирала от других. Да, он был заколдованным принцем в башне, только башню эту он построил сам.

Могла бы я сломать эту стену? Интуиция твердила, что силой тут действовать бесполезно, да и небезопасно. А вот найти лазейку и затем разрушить защиту изнутри было вполне возможно. Но стоило ли?

Ведь никто не возводит такую ментальную защиту просто так. Замир желал безопасности, и лишать ее ребенка я просто не имела права. Даже если это именно то, чего хотел от меня император. Нужно оставить мальчика в покое, а не вторгаться в его маленький мирок.

Так что я не стала ничего предпринимать. Просто лежала, слушая мерное детское дыхание и шуршание игрушечных колес грузовичка по полу. В какой-то момент второй звук исчез, а затем я почувствовала прикосновение маленьких прохладных пальчиков. Они скользили по моему лицу, изучая его черты. Линия бровей, нос, губы… Когда пальцы Замира коснулись уголков моих губ, стало щекотно, и я, не удержавшись, чихнула и открыла глаза, встретившись с его взглядом. Совсем не мертвым, нет. Удивленным. Он прижимал ладонь к себе, как будто опасался, что я попробую откусить ее. Это было так забавно, что я улыбнулась. Мальчик вновь потянулся ко мне, я подалась вперед… и упала обратно, когда беспощадная боль затопила мое сознание, заставляя выгнуться дугой.

То, что происходило вслед за этим, казалось далеким и никак не относящимся ко мне. Вот в комнату вбежала Кронберг, кинулась к испуганно сжавшемуся ребенку и оттащила его от меня. Затем вернулась ко мне, говорила что-то, щупала пульс, заставила подняться и дойти до дверей. И уже там, по ту сторону, я рухнула на руки Альге. Он не стал сажать меня на стул, а прислонил к прохладной каменной стене. Сказал что-то, я услышала звуки, но смысл слов не уловила. Я помотала головой, пытаясь прийти в себя, и тут же пожалела. Череп словно раскололо на части изнутри.

– Больно, больно… – Я подняла застланные слезами глаза. – Пожалуйста, заберите это!

Альге обнял меня, и ставший почти привычным холод его сознания затопил мой разум, принося облегчение. Пульсирующая боль становилась все слабее и слабее, пока вовсе не затихла.

– Тебе нужно к врачу.

– Нет, я… нормально.

– У тебя кровь.

Я коснулась лица и почувствовала влагу на нем. Кровь все еще текла из носа. Надо же, и правда…

Альге легко поднял меня на руки, собираясь унести, но я вцепилась пальцами в его плечо.

– Замир!

Император сразу понял, что я пыталась сказать.

– С ним Кронберг. Она позаботится о нем.

– А вы?..

Я не смогла скрыть возмущение в своем голосе, но Альге, кажется, и не думал на меня сердиться, хотя мой вопрос его явно не обрадовал.

– Он не очень хорошо реагирует на мое присутствие рядом, – коротко ответил лонгиец.

Значит, он может только наблюдать за сыном из-за стекла? Если бы мне хоть немного нравился Альге, я бы, наверное, ему посочувствовала.

Все так же не отпуская меня, он спустился вниз на лифте. Прошел мимо двоих вытянувшихся стражников, даже не подумав передать им меня. Я уткнулась лбом в мужское плечо, скрывая внезапный и неуместный приступ смеха. Возможно, это была нездоровая реакция на стресс, но мысль о том, что император катает на ручках свою рабыню, показалась мне очень забавной.

– Ты дрожишь, – заметил Альге.

– Мне нехорошо, – сдавленно прошептала я, не поднимая лица.

– Да? А я более чем уверен, что ты сейчас смеялась.

Я замерла.

– Нет. Не смеялась.

– Смеялась. Ты не удосужилась скрыть свои чувства.

Чрезвычайно сконфуженную и смущенную меня донесли до кабинета врача. В кабинете находился Сафар Дали, забравшийся с ногами на стол и рубившийся в игры на головиде. Увидев императора, он поспешно вскочил, поклонившись.

– Тай Альге…

Мой господин сгрузил меня на стол для осмотров.

– Эрике стало плохо.

Док включил медсканер, вручную замерил мое давление и пульс, посветил в глаза каким-то фонариком и, вручив влажные салфетки, позволил смыть кровь с лица. Кровотечение уже остановилось, но голова еще побаливала, да и слабость не проходила. Пока Дали возился со мной, Альге уселся в кресло и погрузился в ручной ком. Док как раз получил результаты моего осмотра, когда император обратил на него внимание.

– Всего лишь болевой шок, – объяснил Дали, вкалывая мне что-то в плечо.

– Причины?

– Организм в целом в порядке, разве что давление повышено. Но это последствие, реакция на стресс, а не причина. Возможно, анализ крови что-то покажет, но я сомневаюсь.

– Ясно, – кивнул Альге. – Выйди.

Дали кивнул и покинул кабинет. Мы остались одни.

– Расскажи, что ты делала в комнате Замира.

Запинаясь, я попыталась подробно описать, что происходило и что я делала. А точнее, не делала.

– Я… Мой господин, я не знала, что мне делать. Вы не сказали… – закончила я скомканно, пытаясь понять, собирается ли ругать меня Альге.

– Мы долго обсуждали с доктором вопрос о твоей подготовке. Видишь ли, Лену были даны весьма подробные инструкции, никто не собирался полагаться на дурачка. Но он не справился. И дело, возможно, было не столько в нем, сколько в изначальной ошибочности инструкций. Когда мне удалось достать тебя, Кронберг подтвердила твой высокий уровень и предложила позволить тебе действовать исходя из интуиции эспера. Поэтому тебе решили дать полную свободу действий. Ты легко подстраиваешься под настроение другого человека. Виртуозно, я бы сказал. При этом делаешь это даже с теми, кто вроде бы не должен поддаваться на твои чары. Юрий, Кронберг… не знаю, восхищен ли я тобой или разочарован ими, – задумчиво сказал император.

– Но с молодым господином у меня не получилось.

– Не получилось? Я бы так не сказал. С Леном мы долго ждали хоть какого-то результата от терапии, а в итоге получили его труп. Ты же с первого раза смогла вызвать реакцию сына и осталась живой…

Он поднялся и прошел к окну.

– Ты думаешь, Замир специально причинил тебе боль? – спросил, не поворачивая головы.

Я глядела на прямую спину и не могла понять, что же думал этот человек в данный момент. На нем не было чипа, но контроль мыслей Альге был так совершенен, что я не могла уловить даже обрывок его размышлений. Но нотка неуверенности, грусть, скрытая где-то на дне его оледенелой души… Надо же, император может что-то чувствовать. Это поразило меня.

– Я так не думаю. – Покачала головой, хотя знала, что Ядгар меня не видит. – В тот момент… Замира что-то заинтересовало во мне. Он не снял свой блок, но смог увидеть меня – по-настоящему увидеть. Не только глазами, но и душой. Я удивила его и поразила, но не испугала. У него не было причины делать мне больно.

– Тогда почему он сделал? Или это его?.. Он отдал тебе свою боль? – напряженно спросил Альге.

Я уже думала над этим вопросом, поэтому мне было несложно подобрать ответ:

– Ребенок не выдержал бы столько боли, мой господин, что пережила я в тот момент. Нет. Все дело в том, что наш контакт просто пошел не так. Не знаю, какова должна быть связь между эсперами, но я сильно сомневаюсь, что она должна причинять такие страдания. И… я не могу пока сказать точнее, но как эспер молодой господин сильно отличается от меня.

Мне показалось, или Альге ничуть не удивился тому, что я сказала? Впрочем, разве с точки зрения эспера он сам не был странным – человек, почти не способный чувствовать и имитирующий чувства? Чем дольше я думала об этом, тем больше понимала, что проблемы Замира связаны с эмоциональной инвалидностью его отца. Как будто другая сторона зеркала. Возможно, что-то наследственное. «Ну или просто маленький принц был зачарован злой колдуньей за то, что бесчувственный король дурно с ней обошелся». Я не смогла удержаться от маленькой фантазии.

– Твое воображение поистине не знает границ,– насмешливо заметил император, и я с ужасом поняла, что очень «громко» подумала.

– Простите, – покаянно ответила, втянув голову в плечи.

– Не стоит. Просто тебе надо научиться контролировать свою новую способность. Ты ведь не хотела транслировать мне свои глупости, Эрика? – Альге неожиданно искренне улыбнулся, кажется, впервые за все то время, что я его знала.

Я яростно покачала головой.

– Хорошо… Кстати, я разрешаю тебе тренироваться в передаче мыслей со мной и использовать эту способность с Замиром. Но не с остальными.

Я кивнула, хотя ему и не было нужно подтверждение моего согласия. Он и так был в нем уверен.

– Отдыхай до завтра. Сегодня все прошло не слишком гладко, нужно время, прежде чем попробовать еще раз. И… – Альге подошел ближе и неожиданно погладил меня по спутанным кудрям, – если ты на самом деле поможешь моему сыну, вылечишь его, я награжу тебя.

– И как же? – без капли интереса спросила я, терпя ласку. К драгоценностям и дорогим тряпкам я была равнодушна. Но ответ императора внес сумятицу в мою душу.

– Я дам тебе свободу и достаточно денег, чтобы ты могла начать новую жизнь там, где захочешь. Можешь остаться на Лонге, можешь вернуться на Токсану или улететь в миры Космосоюза. Ты сможешь сделать все, что захочешь.

Свобода. Хотела ли я ее? Я давно запретила себе о ней думать. Хорошо, что Альге не ждал моего ответа, потому что я была не в силах сейчас ответить. Однако мои глаза и чувства сказали ему гораздо больше, чем могли бы сделать это любые слова.

Ядгар нагнулся и поцеловал меня в приоткрытые губы. Ему было очень любопытно попробовать мои чувства в этот момент… А я и не возражала. Столько надежды, что я испытывала сейчас, было чересчур много для одной маленькой меня.




Глава 3. Маленький принц


Тот день стал для меня переломным. Казалось бы, пережитая боль, страх, знание, что моей жизнью готовы пожертвовать, должно были окончательно отвратить меня от императора. Но, узнав его цель и услышав о награде, которую я получу, если достигну этой цели, я едва ли не впервые в жизни заинтересовалась по-настоящему. И взглянула на своего господина совершенно новым взглядом. Он не то чтобы стал лучше в моих глазах, но гораздо понятнее. Узнав его тайну и его слабость, я успокоилась. Какой бы уродливой и странной ни была его душа, он все же оставался человеком. Отцом, любящим своего сына настолько, что достал для него самую дорогую няню в мире. Иначе свою роль мне было сложно воспринимать.

Как и обещал Альге, большую часть времени я была предоставлена самой себе и могла делать, что захочу. Читать в библиотеке, бродить по оранжерее или бесцельно шататься по коридорам замка, тревожа стражу и пугая слуг. Правда, раз в день мне нужно было проходить осмотр сначала у Сафара, а затем у Кронберг. Но видеть дока мне всегда было приятно, и медосмотр я воспринимала как повод с ним встретиться. Что же до психиатра… Мы как бы достигли с ней некого компромисса. Я не задевала ее лично, а она задавала вопросы о моем состоянии, не касаясь прошлого. Хотя обе прекрасно понимали, как хрупок наш мир.

Единственной моей обязанностью было сначала через день, а потом ежедневно посещать Замира. Первое время я сидела у него не более получаса, уже через неделю меня оставляли в его комнатах на несколько часов. И это время могло бы стать поистине кошмарным, если бы хоть чем-то напоминало день моего первого знакомства с сыном императора. Но тогда, видимо, перепугалась не только я, но и мальчик, потому что он больше не пытался установить контакт со мной, делая вид, что меня вовсе нет рядом. Да и я к нему не лезла – второй раз испытать болевой шок, после которого я сутки лежала не вставая, мне не хотелось.

Так мы и проводили наши встречи: Замир делал вид, что меня нет, играя в свои игрушки, я же тихо скучала в уголочке. Возможно, продолжись так и дальше, не избежать мне недовольства Ядгара Альге, но на пятую нашу встречу произошли перемены.

Во-первых, в тот день я поднялась в башню к Замиру почти на час позднее. С утра сильно и без причины болела голова, и док счел необходимым провести почти полный медосмотр, занявший в два раза больше времени, чем обычно. Опухоли, инсульты и аневризмы были обычным делом для эсперов, поэтому к моим головным болям и слабости Дали относился более чем серьезно. Но со мной было все в порядке, и ему ничего не оставалось, как отпустить меня исполнять основные обязанности.

Так что к Замиру я почти ворвалась, едва не сбив его с ног. Мальчик, стоявший у двери, вероятно, давно поджидал меня, но стоило мне появиться, как он тут же развернулся и ушел в другой угол. Так, это что-то новенькое! Обрадованная, что меня начали замечать, я решила рискнуть и, не став привычно жаться у стеночки, пошла за ребенком. Плюхнулась на пол напротив него и вместо того, чтобы вмешиваться в его игру, затеяла свою. Строить очередное архитектурное сооружение, что так нежно любил Замир, мне было скучно, поэтому я выложила перед собой припасенную бумагу и фломастеры и начала рисовать. Горы на заднем плане, а впереди башня – с одним-единственным окошечком и рожицей, видневшейся оттуда. Рожица получилась грустной.

Замир отвлекся от постройки военного укрепления из деревяшек и принялся наблюдать за мной. Но стоило ему понять, что я заметила интерес, как он тут же сделал вид, что ему все наскучило. Небрежно бросив недостроенный конструктор, ребенок ушел к пуфикам, валявшимся на полу, и, усевшись на один из них, включил головид. На экране высветилась заставка какой-то игры, мне незнакомой, а затем возникла гоночная дорожка. Ого, гонки! На подобные игры мне обычно хватало мозгов, но реакция была не ахти, да и внимания порой недоставало, чтобы живой и целой добраться до финала. В этой же версии на дороге постоянно возникали разные препятствия – от громоздких роялей до безразлично жующих траву коз и коров. Какая-то жестокая игра, как по мне… Но при этом весьма увлекательная. Даже наблюдать за ней было интересно, тем более что игроком Замир был опытным и умелым, он ловко обгонял своих соперников и ни в кого не врезался.

Гонки требовали его полного внимания, поэтому, когда я подсела к нему, устроившись за спиной, чтобы не мешать, он этого, кажется, не заметил. Мы шли уже на пятый или шестой круг, когда перед гоночным болидом с неба неожиданно выпал громко трубящий слон. Я взвизгнула и вцепилась в плечо Замира, вместе с ним уворачиваясь всем телом от внезапно появившейся преграды.

Два события произошли одно за другим. Мы с грохотом врезались в слона, и на экране замигали слова о проигрыше. А затем – прежде чем я успела расстроиться по этому поводу – Замир развернулся и с размаху ударил меня по лицу.

Мы замерли. Он – тяжело дыша и дрожа всем телом, а я… не веря в то, что произошло. Меня никогда не били. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Обида всколыхнулась во мне, и я вскочила, резко отвернувшись и прикладывая ладони к горящей щеке.

– Я помешала тебе, да? – пробормотала сдавленным голосом, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. Да, он ребенок, притом необычный ребенок, и едва ли понимает, что творит, но… Я в тот момент не готова была это принять, не говоря уже о том, чтобы сделать вид, что ничего не произошло. – Тогда мне лучше уйти.

Шагнула к двери и вдруг почувствовала, что Замир вцепился в мою юбку, не давая уйти.

– Отпусти, – сказала я, не оборачиваясь, – я не нужна тебе. Отпусти.

«Прости». Голову будто пронзило молнией, заставив скривиться и схватиться за виски.

Это была не просто мысль, которую я случайно поймала, – Замир все еще держал блок. Нет, он целенаправленно отправил мне свою мысль, четко и ясно. Значит, он не просто эмпат – он способен, как и я, на обратную телепатию. Но если я научилась этому недавно, то Замир владел уже сейчас.

«Прости. Не уходи. Посиди со мной. Я дам тебе… поиграть». От направленной мыслеречи, точнее, от интенсивности передачи у меня вновь начала болеть голова.

«Потише, Замир, – попросила я так же мысленно. – И я не знаю этой игры. Тебе будет неинтересно».

Я обернулась, присаживаясь на корточки и глядя прямо в светлые глаза ребенка. Его лицо было все таким же бесстрастным, но я знала, что там, глубоко внутри себя, он все видит и понимает. Умеет чувствовать и привязываться.

– Я посижу еще полчаса, – вслух сказала я, не только для себя, но и для Кронберг, наблюдающей снаружи. – А потом пойду. Покажи, что у тебя еще есть из игр.



Вернулась к себе в задумчивом настроении. Мне было радостно, что я смогла достучаться до мальчика, но его способности пугали меня: он их не контролировал и легко мог причинить мне вред. Но… он не хотел этого. Теперь я знала это точно. Замир не был злым или жестоким, но он почти не способен понимать, что чувствуют другие люди. Мы были как зеркальные отражения друг друга – столь похожими, при этом все же чуть-чуть отличаясь: эмпат, не способный себя контролировать и сдерживать чувства, и телепат, причинявший другим боль своим даром.

Когда я уже собиралась переодеваться ко сну, в комнату заглянул стражник.

– Тай Альге приказал, если не спишь, привести тебя к нему, – хмуро сказал офицер. Я искренне удивилась. В последние дни я видела Ядгара мельком: даже находясь в своей загородной резиденции, он все время был в делах.

В личных покоях императора я оказалась в первый раз. Естественно, они были гораздо больше моих, но я не заметила какой-то особой роскоши. Разве что голографическое изображение нашей галактики на одной из стен и астрономический телескоп за открытыми дверями балкона выбивались из строгого, лаконичного, но при этом безликого дизайна, хоть что-то говоря о личных интересах Альге.

Сам он сидел развалившись в кресле на открытом балконе, держа в руках бокал вина и любуясь ночным небом. Романтично, но…

– Иди сюда, – приказал, едва услышав, что я вошла. Его холодный и скучающий голос тут же рассеял все романтические ассоциации.

Я послушно приблизилась.

– Садись, не стой столбом.

Аккуратно расправив юбку, присела на соседнее кресло, украдкой глядя на императора. Я решила, что он хочет расспросить меня о случившемся. Но вместо этого Альге заговорил о другом.

– Сегодня мне сообщили, что Карим Ли умер в своей камере. Самоубийство это было или убийство – пока неизвестно. Служба безопасности носом роет в столице, ища других участников заговора.

– Это действительно был заговор? – вежливо спросила, чувствуя, что от меня ждут какой-то реакции. На самом деле судьба Ли меня совсем не волновала.

– Есть основания считать, что Карима убили его же сообщники. Хоть он и не успел рассказать все и сдать остальных участников заговора, но тех данных, что нашли у него дома, было достаточно, чтобы уличить его в измене. Я тут вспомнил, что вы не очень ладили, он даже напал на тебя на корабле. Весьма непредусмотрительно и глупо с его стороны – так легко выдать свои опасения, что кто-то узнает о его измене… – Альге глотком допил вино и тут же налил себе новую порцию. – Скажи, ты знала, что он желал моего свержения?

– Нет. Я старалась не лезть в мысли Карима Ли.

– А если бы узнала, сказала бы об этом мне?

Я заколебалась, не зная, насколько можно быть честной.

– Говори как есть, не бойся. – Он развернулся ко мне, пристально изучая мое лицо.

– Нет. Если бы вы не спросили меня напрямую, я бы не сказала, – опустив глаза, я все же выговорила это четко и твердо.

Император мрачно улыбнулся.

– Верность и преданность – не то, что стоит ждать от рабов. Но мне не в чем тебя упрекать. – Он снова глотнул вина и тут же перевел разговор: – Откуда у тебя на лице синяк?

– Ваш сын сегодня ударил меня.

– Ударил слабый шестилетний ребенок, и у тебя уже синяк на лице? Ты действительно очень хрупкая, птичка, – усмехнулся Альге. – Расскажи, что произошло.

– Вы не знаете, мой господин?

– Я был занят, а до записи руки пока не дошли. Тем более не все можно увидеть на камерах, не так ли?

Стараясь не торопиться, я как можно более подробно и нейтрально описала ему, что произошло между мной и его сыном. Но, видимо, недостаточно нейтрально.

– Ты надулась и сердишься на Замира. Обиделась на шестилетку? – поддел меня правитель.

– Я не виновата в том, что глупый мальчишка проиграл! – Возмущение все же прорвалось в моем голосе. Я испуганно закрыла рот ладонью и вскочила, низко кланяясь: – Господин, простите. Я не хотела так говорить…

Император махнул рукой, явно забавляясь, и холод словно отступил, обнажив легкую рябь чувств.

– Садись… Я не злюсь на тебя. Ты сама порой как ребенок – но тем вернее, больше шансов поладить с Замиром. Скажи лучше: ты понимаешь, что легко отделалась? Я думаю, ты все еще помнишь вашу первую встречу… и чем она для тебя закончилась. И кстати, мы до сих пор не знаем точно, почему умер мой прошлый эспер.

Я затихла, осознав, что, даже если бы Замир ударил меня не рукой, а палкой, это все равно было бы лучше, чем полностью выжженные мозги.

– Получается, юный господин пожалел меня?

– Сдержался, хотя и был в тот момент сильно увлечен игрой. Это хорошо. Значит он, пусть пока и бессознательно, расположен к тебе. С Леном этого так и не произошло.

– Но почему? – вслух удивилась я. – Чем я так отличаюсь от вашего прежнего эспера?

– Во-первых, у тебя дар сильнее, чем у него, и ты владеешь обратной эмпатией.

– Ваш сын поставил блок. Едва ли я способна донести до него хоть что-нибудь.

– Практика показывает обратное, и я склонен верить в этом доктору Кронберг: от обратной эмпатии нет полной защиты. Даже когда ты контролируешь свои чувства, то все равно ощущаешься на физическом уровне совсем иначе, чем другие люди. С тобой… тепло. И Цехель об этом говорил, хотя уж он-то и вовсе должен быть не подвержен обаянию эмпатов. Думаю, мой сын тоже почувствовал это.

Я повела плечами, не понимая, как реагировать на его слова. Тепло? Пусть, но все же не в моих силах растопить холод моего господина.

– А во-вторых? – Решила перевести разговор. – Вы сказали, что я еще чем-то отличаюсь от Лена.




Конец ознакомительного фрагмента.


  
Текст предоставлен ООО «ИТ»
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/tais-soter/ptica-v-kletke