Эмма Мухина и Тайна одноглазой Джоконды Валерий Михайлович Роньшин Тайны Эммы Мухиной #5 Детективная повесть из цикла «Тайны Эммы Мухиной» известного писателя В. Роньшина о приключениях девочки-школьницы, наделенной уникальным талантом раскрывать самые запутанные преступления. Ее способности ценят профессионалы на самом верху. И как всегда рядом с ней ее верные друзья и помощники – одноклассник Володька Воробьев и пес Гафчик. Юным читателям скучать не придется. Для среднего школьного возраста. Валерий Роньшин Эмма Мухина и Тайна одноглазой Джоконды © Роньшин В. М., 2020 © Лапшина Д. Ю., ил., 2020 © ООО «Издательство АСТ», 2020 Глава I. Пятерка по химии Эта история началась с того, что я проспала первый урок. Обычно по утрам меня будят родители. А тут они, как нарочно, одновременно уехали в командировку. Маман укатила в Крым, а папочка улетел в Нарым. Или наоборот?.. В общем, не важно. Короче, я осталась дома одна и благополучно продрыхла до девяти утра. Когда я проснулась, часы показывали две минуты десятого. Конечно, можно было вскочить, быстренько собраться и помчаться в школу. Тем более что школа находилась в двух шагах от моего дома. Но на фига мне это надо?.. По расписанию первый урок – химия. А химичка – страшная зануда. Она обязательно начнет возникать. А раз так, то какая разница – выслушивать ее нотации из-за пяти минут опоздания или из-за двадцати пяти. «Опаздывать так опаздывать, – решила я. – Приду к самому концу урока». Хорошо бы, конечно, вовсе не ходить на первый урок. Но сегодня химичка должна была объявить результаты контрольной работы. А я сдала чистую тетрадь. Вернее, не совсем чистую. Заголовок я все же написала: «Контрольная работа». Но дальше заголовка дело у меня не пошло. А все из-за этого дуралея – древнекитайского философа Чжуан Цзы. Я про него недавно фильм смотрела. Полнейшая чушь. Но одна фраза мне понравилась. Чжуан Цзы советовал своим ученикам: «Если сомневаешься, делать тебе что-либо или не делать, – лучше не делай». А я как раз сомневалась, делать домашнее задание по химии или нет. Ну и не стала. И вдруг – контрольная. А мой приятель и сосед по парте Володька Воробьев, у которого я всегда списывала, как назло заболел. А больше и списать-то не у кого. Впереди меня сидели двоечники – братья Тупицыны. Позади – круглая отличница Элька Синичкина. Задавака, каких свет не видывал. Каждое лето она вместе с родителями отдыхала то ли на Канарских, то ли на Балеарских островах. И поэтому вечно задирала нос. А уж когда ее пригласили поработать моделью в модельном агентстве, Элькин нос и вовсе в потолок уперся. Меня, кстати, тоже приглашали работать. Правда, не в модельное агентство, а в уголовный розыск. Начальник МУРа[1 - МУР – Московский уголовный розыск.] так мне прямо и заявил: «Приходи, Мухина, к нам на Петровку опером работать. Не пожалеешь. У нас куча всяких льгот. К примеру, если тебя убьют в перестрелке, то похороны будут с оружейным салютом и за государственный счет…» Вы спросите: почему нас с Элькой, двух девчонок-восьмиклассниц, пригласили работать?.. Все очень просто. Синичкину позвали в модельное агентство, потому что у нее талия, как у осы, и ноги чуть ли не от шеи начинаются. Ну а меня в уголовный розыск позвали, потому что я раскрыла несколько преступлений. Вспоминая об этом, я прямо обалдеваю от собственных приключений. Честное слово. Опасности подстерегали меня буквально на каждом шагу. Я крутилась, как вентилятор; носилась, как реактивный истребитель; разгуливала под бандитскими пулями, словно под проливным дождем… Когда я рассказала в классе о своих похождениях, у всех просто челюсти до колен отвисли. У всех, кроме Синичкиной. Эта выпендрежница чуть от злости не лопнула, увидев, что меня слушают, разинув рты, а на нее – такую красотку – никто внимания не обращает. И она специально начала меня громко перебивать: «Наша Эммочка научилась врать раньше, чем говорить» или «Мухина только и делает, что врет». И чего она злится?.. Жила бы да радовалась. В школу ее папаша на элитном «мерсе» привозит, из школы брат на элитном «харлее» увозит. Сама Элька каждый день наряды меняет. И это еще не все. На днях она прошла отборочный тур среди московских моделей и поехала в Питер на конкурс «Супермодель России»… Впрочем, я, как всегда, отвлекаюсь. Итак, на контроше по химии я повернулась к Синичкиной и шепотом попросила: – Элька, дай списать. На что эта вешалка мне ответила: – Не фамильярничай, Мухина. Какая я тебе Элька? Я – Элеонора. – Слушай, Леонора, – начала я злиться. – Кончай выпендриваться. Ты не на подиуме. Дай списать контрошу. – Мухина, Синичкина, – прикрикнула химичка, – перестаньте болтать! А то сейчас обе в коридоре окажетесь. Я отвернулась. – Мухина, – раздался шепот. Я вновь повернулась к Эльке. – Ну чего тебе?! – Так уж и быть, Эммочка, дам списать. Но сначала отгадай загадку. – Какую еще загадку?! – Простенькая такая загадочка. Как раз по твоему интеллекту. Отгадаешь – получишь контрольную. Не отгадаешь – не получишь. Согласна? – Ладно, – пробурчала я. – Загадывай свою дурацкую загадку. – «Один прямо, четыре вместе». Что это такое? «Один прямо, четыре вместе», – мысленно повторила я. Интересно, что бы это могло быть? С минуту подумав, я так ни до чего и не додумалась. – Не знаю, – сказала я. – А что это? – А вот что! – показала мне Синичкина фигу. – Понятно, дорогая?! – Понятно! – ответила я и схватила Эльку за нос. – А-а-а! – заверещала она на весь класс. Тут и звонок прозвенел. В общем, пришлось мне сдать чистую тетрадь. Поэтому сегодня на химии обязательно надо появиться. А то контрольную не написала, еще и урок прогуляю… Да химичка меня за это живьем съест и косточек не оставит. Я нехотя встала, позавтракала и, закинув за плечи рюкзак, отправилась в школу. …Солнце жарило на всю катушку. Потому что была уже весна. Первая половина мая, если уж быть совсем точной. У входа в школу дремал разомлевший на солнышке охранник. Под два метра ростом и под сто кило весом. Кстати, неплохой парень. Он мне на Валентинов день кастет подарил. – Привет, Геша, – сказал я. Гена открыл глаза. – А, Эмка, привет. Как всегда, опаздываешь. – Не опаздываю, а задерживаюсь. – Хе-хе-хе, – засмеялся он и широко зевнул. – Слыхала? Паштетов со своей бандой еще один банк грабанул. Паштетов и его банда орудовали в Москве уже не первый месяц. Грабили они исключительно банки, щелкая банковские сейфы, как семечки. Когда на место преступления прибывала оперативная группа, она находила в сейфах лишь визитную карточку: «Паштетов». – И какой банк на этот раз? – поинтересовалась я. – «Столичный». В самом центре. – Надо же. – Я взялась за ручку двери. Но Гене, как видно, еще хотелось поболтать. – А про убийцу-вампира слыхала? – Нет. А кто это? – Да вот объявился один малый. Убивает только четырнадцатилетних девочек и высасывает из них кровь. Кстати, тебе сколько лет? – Как раз четырнадцать скоро будет. – Поздравляю. А он как раз в этом районе орудует. Так что имей в виду. Я сказала, что буду иметь в виду, и вошла в школу. Кабинет химии находился на втором этаже. До конца урока оставалось минуты три. Ох, сейчас химичка мне задаст. Я открыла дверь. Весь 8 «б» разом уставился на меня. Ну и химичка вместе со всеми. – Здрасьте, Ирина Петровна, – затараторила я. – Извините за опоздание. Ключ в замке застрял, а дома – никого… – Ничего, ничего, Эммочка, – с ласковой улыбкой ответила химичка. – Хорошо, что ты пришла. А то я уже начала волноваться, не случилось ли с тобой чего. Садись, пожалуйста. Меня словно пыльным мешком огрели. Что все это значит?.. В полнейшем недоумении я села на свое место. – А мы тут без тебя контрольную разбираем. – Химичка вытащила из стопки тетрадей, лежащих на столе, мою тетрадку. Ага, вот когда она решила отыграться. Ну, Эмка, держись! Химичка открыла тетрадь. – Прекрасная работа. Единственная пятерка на весь класс. Я подпрыгнула чуть ли не до потолка. Мысленно, разумеется. Как пятерка?! Ведь в тетради ничего нет. Пусто. Химичка, глядя на меня все с той же ласковой улыбкой, продолжала: – Молодец, Эмма. Ты делаешь успехи, девочка. Я не верила своим ушам. Нет, тут что-то не так. Либо у меня крыша поехала, либо у нее. Одно из двух. – Молодец, Эмма, – повторила она, подавая мне тетрадь. – Так держать. И, повернувшись, пошла к доске. Я быстро заглянула в тетрадь. И теперь уже не поверила своим глазам. На совершенно чистой странице (если, конечно, не считать слов «Контрольная работа») стояла большая красная пятерка. И в эту минуту раздался звонок с урока. Глава II. Разговор в пустом классе Все начали собираться, чтобы идти на второй урок в кабинет физики. Я тоже бросила в рюкзак тетрадку с пятеркой и потопала к выходу. Когда я проходила мимо химички, она негромко сказала: – Эмма… У меня екнуло сердце. – Что, Ирина Петровна? – Останься. Мне надо с тобой поговорить. Все вышли. Химичка заперла дверь на ключ. «Это еще зачем?» – подумала я. – Чтобы нам никто не мешал, – сказала химичка, словно отвечая на мой мысленный вопрос. За дверью, в коридоре, стояли шум и гам. А в кабинете стояла тишина. Мы молча смотрели друг на друга. – Ты бы, Эмма, рюкзачок сняла, – наконец произнесла химичка. – Разговор будет долгим. – А как же физика? – неуверенно спросила я. – На физику можешь не ходить. Я с Надеждой Васильевной договорилась. Я сняла рюкзак и положила на стул. Химичка закурила сигарету. – Вы хотите поговорить о контрольной? – с опаской поинтересовалась я. – О пятерке, которую поставили?.. – Нет, Эмма. – Она выпустила струю дыма. – Может, это звучит и непедагогично, но я готова поставить тебе десять пятерок, лишь бы ты помогла мне разобраться в одном очень странном деле. У меня с души прямо камень свалился. Ах вот оно что! И как это я сразу не догадалась. Дело в том, что когда у какой-нибудь училки возникали проблемы, она тут же вспоминала о девочке-детективе Эмме Мухиной. До химички ко мне со своими заморочками уже обращались – математичка, географичка, биологичка и даже физрук, у которого из квартиры средь бела дня украли две гири по пятьдесят килограммов. Правда, потом выяснилось, что гири вовсе не украли; просто жена физрука выкинула их на помойку. – Слушаю вас, Ирина Петровна, – сказала я. Химичка нервно загасила сигарету и приступила к рассказу. – Мы с мужем Виталиком живем вместе уже восемь лет. И до недавнего времени в нашей жизни ничего странного не случалось. Работа, дом, работа. Летом ездим на дачу. Зимой катаемся на лыжах. В общем, обычная жизнь. Но вот на прошлой неделе я опоздала в школу. Проспала свой урок. Просто не в состоянии была проснуться… – Химичка закурила новую сигарету. – Понимаешь, Эмма? – Еще как понимаю. У меня так тоже часто бывает. – А у меня это началось с прошлой недели. – Что – это? – решила уточнить я. – Крепкий сон. Когда мне было три года, папа шутя подкинул меня к потолку. А поймать не сумел. С тех пор я страдаю хронической бессонницей. Всю жизнь плохо сплю. А с прошлой недели вдруг начала спать прямо как сурок. – Выходит, ваш сон нормализовался. – Вначале и я так думала. Пока однажды не нашла в кармане мужа упаковку снотворного. Она многозначительно посмотрела на меня. – Ну и что? – пожала я плечами. – Может, вашего мужа Виталика тоже в детстве папа уронил… – Никто его в детстве не ронял, – сумрачно ответила химичка. – И у него великолепный сон. – А вы бы тогда спросили, зачем ему снотворное. – Не так все просто, Эмма… – Химичка загасила вторую сигарету. И тут же потянулась за третьей. – Вечерами, перед сном, мы пьем чай в большой комнате у телевизора. Я завариваю чай на кухне, а затем на сервировочном столике везу в комнату. А на прошлой неделе Виталик мне и говорит: «Давай я буду заваривать чай». Признаться, меня это немного удивило, но вместе с тем и порадовало: каждой женщине приятно, когда за ней ухаживают. И с того дня он стал заваривать сам… В коридоре прозвенел звонок. Беготня и крики стихли. Химичка продолжала: – Как только я в первый раз пригубила чай, который заварил муж, я сразу же почувствовала странный привкус. Сначала я ничего не сказала Виталику. Но с каждым днем привкус ощущался все сильнее. Тогда я все-таки решила поговорить с мужем. Он как ни в чем не бывало ответил, что добавляет в заварку немного мяты для аромата. Но это была не мята. – Откуда вы знаете? – Ну я же, Эмма, химик по образованию. И с отличием окончила университет. А у нас на последнем курсе проводились практические занятия. Студенты должны были кончиком языка определить химический состав жидкости, налитой в мензурку. Вот поэтому, как следует распробовав чай, я поняла, что никакая в нем не мята, а сильнодействующее снотворное – гутомидол… Химичка загасила очередной окурок и закурила очередную сигарету. В воздухе можно было уже топор вешать. Даже два топора. – Вот тогда я и догадалась, что упаковка со снотворным в кармане Виталика предназначалась для меня. Но с какой целью он подмешивает мне в чай снотворное? Я решила выяснить и этот вопрос. И вчера выяснила. Вечером мы, как обычно, сели пить чай. Я под благовидным предлогом отправила мужа на кухню и, пока он ходил, быстро вылила свой чай в цветочную вазу. Спать мы легли довольно рано. Я сразу притворилась спящей. И когда кукушка прокуковала двенадцать раз… – Какая кукушка? – не поняла я. – У нас в спальне висят старинные часы с кукушкой. Они достались мне от бабушки. Моя бабушка… – Не отвлекайтесь, Ирина Петровна. – Да, да. Так вот, когда кукушка прокуковала двенадцать раз, Виталик тихонько встал, оделся и вышел из квартиры. Вернулся он только под утро, разделся и снова тихонько лег. Она замолчала. – М-да, – сказала я. – Странная история. – Вот и я про то говорю, – вздохнула химичка. – Все происходящее кажется мне каким-то таинственным, непонятным, совершенно запутанным, а порой даже чудовищным. – Ну уж вы загнули, Ирина Петровна. – Нет, нет, Эммочка, – запротестовала она. – Я чувствую, здесь кроется какая-то ужасная тайна. Ну вот куда, куда он ходит по ночам?! Как ты считаешь?! – Трудно сказать. Надо за ним последить. – Я бы последила. Но, честно признаться, я… я боюсь. – Да, лучше вам самой не следить. Слежка дело тонкое. Это вам не формулы на доске писать. Тут нужен профессионал высшего класса. Такой, как я. Химичка умоляюще заглянула мне в глаза. – Эммочка, я тебя очень прошу. Выследи моего мужа. – Ладно. Опишите, как он выглядит. – У меня есть его фотография, – поспешно полезла она в сумочку. – Фотка ни к чему. Все равно в темноте лица не увидать. Опишите лучше одежду. – У Виталика зеленая куртка. Я ее купила в… – Ясно. Дальше. – И зеленая кепка. – Понятно. А где вы живете? – На Новом Арбате. Недалеко от метро «Арбатская». – Машина у вас есть? – Нет. – А если он такси возьмет, мне ведь тоже придется брать. – Берите все, что угодно. Я вам оплачу. – О?кей, – сказала я. – Сегодня ночью я займусь вашим мужем. Глава III. Гафчик говорит «А» Пропустив химию с физикой, я решила заодно не ходить и на остальные уроки. Гулять так гулять! Придя к этому решению, я с чистой совестью свалила из родной школы. На улице все так же сияло солнце. И все так же дремал охранник. – Пока, Геша, – сказала я ему. – Уже отучилась? – спросил он, приоткрыв один глаз. – А мне учиться ни к чему. Я и так все знаю. И, закинув за плечи рюкзак, я вприпрыжку побежала по весенним улицам Москвы. До ночи у меня был еще целый вагон времени, и я пошла в гости к своим лучшим друзьям: Воробью и Гафчику. Воробей – это мой одноклассник Володька Воробьев. Ну а Гафчик – это просто Гафчик, лопоухая дворняга, которую я зимой подобрала у дома. Стояли крутые морозы, и бедный пес замерз как собака. Я притащила его домой, накормила, напоила, расчесала и дала имя Гафчик. А когда пришли с работы родители, я познакомила их с новым жильцом. И – началось… Папочка топал ногами так, что прибежали соседи снизу. А маман, на мое робкое замечание, что собака – друг человека, заявила, что не потерпит у себя в квартире беспородных друзей! Хватит с нее и беспородного мужа (мой папочка приехал в Москву из поселка Малые Грязи). Короче, дело кончилось тем, что я отнесла Гафчика к Володьке. У Воробья родичи то ли геологи, то ли археологи; вечно торчат в каких-то экспедициях. И Гафч с удовольствием стал дрыхнуть на их двуспальной кровати. Оба моих друга встретили меня радостными возгласами. – Гаф-гаф! – лаял Гафчик. – Привет, Мухина! – орал Володька. – Здорово, ребята! – отвечала я, теребя по загривку то одного, то другого. – Воробей, а что это классная говорила, будто ты болеешь?! – Ага, болею! – улыбался Володька. – У меня воспаление хитрости. Мне в школу некогда ходить, я провожу научный эксперимент. Все ясно. Воробей так устроен, что ему надо постоянно менять занятия. Володьке скучно все время одним и тем же заниматься. Поэтому он то на скрипке пиликает, то в телескоп на звезды пялится, то дюдики запоем читает. А вот сейчас – как вы слышали – он проводит научный эксперимент. – А что за эксперимент? – поинтересовалась я. – Учу Гафчика разговаривать. – Чего-о?.. Да у тебя, Воробей, не воспаление хитрости, а воспаление глупости! – Это у тебя, Мухина, воспаление глупости! – закипятился Володька. – Никто же не проверял опытным путем, можно собаку научить говорить или нет! – Никто не проверял, потому что и так понятно: нельзя! – Ах, нельзя?! Во все времена, Эммочка, мракобесы типа тебя твердили: это нельзя, то невозможно! А истинные ученые смело ставили научные эксперименты и совершали великие открытия! – Ну, хорошо. – Мне надоело спорить. – Гафчик уже разговаривает? – Ишь какая ты быстрая. Пока мы с ним только алфавит проходим. Пройдем алфавит, начнем складывать буквы в слова… Гафчуля, иди сюда. Гафч подбежал к Володьке. – Гафчик, скажи «а», – приказал Воробей. – Гаф! – сказал пес. Володька гордо посмотрел на меня. – Слыхала?! Он сказал «а»! – Да он просто гавкнул: гаф! – Это ты просто гавкнула. А Гафчик сказал «а». – Воробей наклонился и почесал Гафча за ухом. – Молодец, Гафчуля. А теперь скажи «р». – Р-р-р, – зарычал пес. – Ну что?! – победно воскликнул Володька. – Убедилась?! – А сейчас он просто рычит. – Гафчик, – обратился Воробей к собаке, – она нам не верит. Ну скажи этой дурочке еще какую-нибудь букву. – У-у-у… – завыл Гафч. – Вот, пожалуйста, буква «у», – прокомментировал Володька. – Пускай он лучше скажет букву «ю», – предложила я. – До «ю» мы еще не дошли. – Тогда букву «б». – Слушай, Мухина, – снова начал закипать Воробей. – Эксперимент в самом начале. Естественно, Гафчик пока не все буквы выговаривает. Ты вон вообще только в пять лет начала разговаривать. – Откуда ты знаешь?! – От верблюда! – Ах от верблюда… – Я схватила с дивана подушку и огрела Володьку. Воробей тоже схватил подушку… Короче, началась наша обычная бесиловка. Гафч с восторженным лаем носился вокруг нас, норовя уцепиться зубами то за Володькину штанину, то за мою тапку. Мы не успокоились, пока не перевернули всю комнату вверх дном. А потом пошли на кухню – закусить. В холодильнике нашелся лишь кусочек сыра. Мы по-честному разделили его на три части. – Мухина, – сказал Володька, уминая свою часть, – ты не забыла, что мы сегодня идем в ночник? – Ой, забыла. А во сколько? – В двенадцать. – В двенадцать я не могу. У меня неотложное дело. – Какое может быть неотложное дело в двенадцать ночи?! Я, между прочим, уже билеты купил. Сама ведь предложила. Это была правда. Как только я узнала, что мои родичи линяют в свои командировки, я тут же предложила Воробью пойти в ночной клуб «Конфетка». Сами знаете, когда родители дома, не очень-то по ночникам походишь. А про «Конфетку» мне знакомые девчонки все уши прожужжали: клевый музон, улетные песенки, стильная обстановочка… И вот теперь из-за химичкиного мужа все может обломиться. Хотя почему – обломиться? Я же могу и позже подойти. – Слушай, Воробей, – сказала я. – Давай сюда один билет. Я позже подгребу. – А что у тебя за дело? – спросил Володька. – Понимаешь, мне надо… – начала было я, но вспомнила, что химичка просила никому ничего не рассказывать. – В общем, надо. Потом скажу. – Нет, говори сейчас, – настаивал Воробей. – А то обижусь. Чтоб он не обиделся, пришлось применить испытанное средство. Чмок – чмокнула я Володьку в одну щеку. Чмок – в другую. Ну Воробей и поплыл, качаясь по волнам. А я погнала домой, готовиться к ночной слежке. Глава IV. Человек в зеленой куртке И вот уж полночь близится, и я стою на Новом Арбате. Полностью экипированная – извините за умное слово – для ночной слежки. На мне черная куртка, черные джинсы и черные очки. На пальцах правой руки поблескивал кастет – подарок охранника Геши (на случай, если кто-нибудь привяжется). Ровно в полночь дверь подъезда химичкиного дома отворилась, и на улицу вышел высокий мужчина в зеленой куртке и зеленой кепке. Судя по всему, это и был химичкин муж Виталик. Он воровато огляделся и попилил в сторону метро «Арбатская». Я двинулась следом. Дойдя до подземных переходов неподалеку от ресторана «Прага», он спустился, но не в тот переход, что вел к метро, а в другой, выходящий на бульвары. Перейдя по подземке дорогу, Виталик, не сбавляя скорости, направился к Пушкинской площади. Интересно, куда он так торопится?.. Чуть ли не бегом мы прошли Тверской бульвар, дошли до Пушкинской и, теперь уже по Тверской улице, пошли к Триумфальной площади. Пересекли площадь наискосок – от Театра сатиры к гостинице «Пекин» – и порулили дальше… Я была в полном недоумении. Химичкин муж возвращался обратно к Новому Арбату. Вот будет прикол, если мы, сделав круг, снова окажемся у метро «Арбатская». «Может, он просто любитель ночных прогулок? – пришло мне в голову. – Точнее – ночных пробежек. А жене подсыпает снотворное, чтобы она за него не волновалась и спала спокойно…» Не успела я так подумать, как Виталик резко свернул направо. К зоопарку. Та-ак. Версия с прогулками-пробежками отпадает. Теперь мы все дальше и дальше уходили от химичкиного дома. Интересно, долго он еще намерен петлять по городу?.. Меня уже начинала доставать эта беготня. Пора завязывать. Дослежу как-нибудь в другой раз. Я уже хотела идти в «Конфетку», но тут мы очутились… у Ваганьковского кладбища. И я сразу поняла, что это и есть конечная цель наших хождений. Вы спросите, как я поняла?.. Внутренний голос подсказал. И еще я поняла, что сейчас начнется самое интересное. Химичкин муж с минуту потоптался у закрытых ворот, а затем медленно двинулся вдоль кладбищенской ограды. Шел-шел и вдруг – бац! – исчез. Как в воздухе растаял. Приглядевшись, я увидела в ограде дырку. Понятно. Он проник через эту дыру на кладбище. Мне ничего другого не оставалось делать, как последовать его примеру. И я последовала. На кладбище стояла жуткая тишина. А на небе висела бледная луна. Кругом, куда ни глянь, кресты да надгробные памятники. Я не труслива, поверьте. Но хочу заметить: кайф не большой – ночью на кладбище оказаться. Впереди, между могилами, мелькала фигура химичкиного мужа. Он шел очень уверенно, как будто ему здесь все хорошо знакомо. Наверное, так оно и было. Я же кралась вслед за ним, все время спотыкаясь и чертыхаясь. «Может, он тот самый вампир-убийца, о котором говорил охранник Геша?» – мелькнула мысль. Хотя нет. Вампиры обычно днем спят в своих гробах и только по ночам выползают наружу пить кровь. А Виталик вечерами пил чай с химичкой, да и днем где-то работал. Мы зашли в самый мрачный угол кладбища. Так мне, по крайней мере, показалось. Виталик остановился у большого черного креста. Я подкралась ближе и спряталась за гранитной фигурой с крыльями. Ш-ш-ш… – шелестел ветер ветками кладбищенских деревьев. Тук-тук-тук… – стучало мое сердце. И тут могила, у которой стоял химичкин муж, – раскрылась. И из нее вырвался столб белого света. У меня сердце и вовсе как пулемет застучало: туктуктуктуктук… А Виталик сделал шаг вперед и погрузился в могилу по пояс, потом по грудь, затем по плечи и, наконец, скрылся в могиле с головой. И в этот момент я четко поняла, кто такой химичкин муж. Фантом!.. Я в Интернете читала про женщину, у которой умер брат. И вот спустя десять лет идет она по переходу метро с «Менделеевской» на «Новослободскую», а навстречу ей пилит умерший брат. Женщина чуть не рехнулась. А брат мимо прошел, даже не поздоровался. Это и был фантом. Такой же, как химичкин муж Виталик. Да-а, бедная Ирина Петровна. Восемь лет с фантомом прожила. Из могилы все так же лился белый свет. Почему она не закрывается?.. Может, еще фантомы должны подойти?.. А если посмотреть: что там?.. Да, вот такая я дура. Везде мне надо свой нос сунуть. Даже в могилу. Я сделала шаг вперед. И тут же, испугавшись, шаг назад. «Ты жалкая трусиха, Эмка», – сказала я себе. И повторила попытку. На деревянных ногах я подошла к краю могилы и заглянула внутрь. Дна я не увидела. Свет бил откуда-то из глубины. А в эту глубину вела самая обыкновенная железная лесенка. Вы можете, конечно, считать меня круглой идиоткой, но я полезла по лесенке в могилу. Глава V. Украденное досье Я ожидала увидеть на дне могилы все что угодно, но только не то, что увидела. А увидела я узкий коридор с выкрашенными желтой краской стенами. На дощатом полу лежала потрепанная дорожка. На потолке горело множество ламп дневного света (от них-то и шло из могилы белое свечение). В полном недоумении я пошла по коридору. Коридор повернул сначала направо, потом налево и наконец закончился обшарпанной дверью с табличкой «Штаб-квартира»; в нижней части таблички от руки была сделана приписка корявым почерком: «Звонок не работает. Стучите». Я постучала. – Входите, входите, – раздался из-за двери доброжелательный мужской голос. Я вошла. И оказалась в просторной комнате с мягкой мебелью. В одном из кресел сидел лысеющий коротышка лет пятидесяти, в мятых брюках и таком же мятом пиджаке. Он дымил сигаретой. При моем появлении коротышка бодро вскочил. – А-а! Ну наконец-то! – воскликнул он, подбегая ко мне и хватая за руку. – Ждем не дождемся! Что за фантастическая белиберда?! Коротышка церемонно усадил меня в кресло, сам сел напротив и, указывая на столик, разделяющий нас. – Не желаете ли клубнички? На столе стояла тарелка с клубникой. – Угощайтесь, угощайтесь, – суетился коротышка. – Очень вкусная клубничка. Я на рынке брал. Тут рядом с кладбищем неплохой рынок. Я машинально взяла одну ягодку, вторую, третью… Клубника и в самом деле была вкусная. Тут дверь отворилась, и в комнату вошел химичкин муж. И сел в свободное кресло. – Итак, – сказал он, – давай знакомиться. Как зовут тебя, нам известно. Как зовут нас – не важно. Здесь, – обвел он рукой комнату, – не принято называть свои настоящие имена. Поэтому зови меня, к примеру… Сергеем Ивановичем. А его, – указал он на коротышку, – Иваном Сергеевичем. Понятно? – Понятно, – ответила я, хотя мне было ровным счетом ничего не понятно. – Как ты, наверное, уже догадалась, – продолжал Сергей Иваныч, – это вовсе не тот свет. Это тайная штаб-квартира одной из секретных служб России. – Из всех секретных служб наша служба самая наисекретнейшая, – заметил Иван Сергеич, покуривая сигарету. – Ага-а, – начинало до меня потихоньку доходить. – Значит, все было заранее подстроено? – Я посмотрела на Сергея Иваныча. – И вы никакой не муж Ирины Петровны?! – Совершенно верно, – кивнул Сергей Иваныч. – Да и сама Ирина Петровна – никакая не Ирина Петровна, а наш кадровый агент. После такого сногсшибательного сообщения мне оставалось только почесать затылок. – На первый взгляд может показаться, что мы сделали из мухи слона, заманив тебя сюда столь громоздким способом, – продолжал Сергей Иваныч. – Но это вынужденная мера предосторожности. Дело в том, что в нашей секретной службе произошла утечка информации. И нам надо было срочно выяснить, не пасет ли кто тебя. – Пасет? – с недоумением повторила я. – Ну, то есть нет ли за вами слежки, – пояснил Иван Сергеич. – А-а… – Так вот, – продолжил Сергей Иваныч, – когда я водил тебя по городу, наши люди проверяли, нет ли за тобой хвоста. Хвоста пока нет, – сделал он ударение на слове «пока». – Поэтому мы решили открыть тебе нашу «могилу», зная, что ты обязательно в нее полезешь. – А откуда вы знали? – Мы про вас, Эмма Игоревна, мно-о-го чего знаем, – сказала Иван Сергеич. – Знаем, к примеру, что вы помогли нашей разведке обезвредить опасную террористку Дженни Ли; знаем, что с вашей помощью Интерпол арестовал крестного отца международной наркомафии Хромого Макса; еще нам известно о вашем участии в операции по уничтожению базы-лаборатории профессора Федякина; и о том, как вы лично взяли Сатану-младшего с его бандой черных колдунов, мы тоже знаем[2 - Все эти приключения описаны в других книгах об Эмме Мухиной.]. Я кинула в рот пару ягод. – Да-а, все-то вам известно. – Профессия у нас такая – все про всех знать, – усмехнулся Сергей Иваныч. – Мы даже знаем про тебя то, чего ты сама про себя не знаешь. – И чего же я такого про себя не знаю? – Ты – девочка-феномен, – значительно сказал Сергей Иваныч. – Девочка-уникум, – добавил Иван Сергеич. Я хихикнула. Уж больно это у них высокопарно прозвучало. – Да, да, не смейся, – с серьезным видом произнес Сергей Иваныч. – Твои психофизические данные были заложены в спецкомпьютер и обработаны спецпрограммой. И оказалось, что ты обладаешь врожденными способностями для работы в секретной службе. Это большая редкость. Как некоторым людям от природы дан талант сочинять стихи, рисовать картины, так тебе, Эмма, от природы дан талант хитрить, изворачиваться, выходить сухой из воды… В общем, ты имеешь все те качества, которыми должен обладать настоящий суперагент! – Офигеть! – сказала я и еще раз почесала затылок, не понимая: вроде бы меня похвалили, а если вдуматься – обругали. – Вот и мы себе сказали «офигеть!», когда получили данные компьютерных исследований. Естественно, все сведения были тут же помещены в архив «Д», где у нас хранится сверхсекретная информация. Доступ в архив имеет ограниченный круг тщательно проверенных людей. За архивом осуществляется круглосуточное наблюдение. Однако… – Сергей Иваныч сделал паузу и положил в рот клубничку, – твое досье бесследно исчезло. Как в воду кануло. – Как сквозь землю провалилось, – добавил Иван Сергеич. В комнате повисла тишина. И висела… висела… висела… висела… Иван Сергеич мрачно курил сигарету. Сергей Иваныч столь же мрачно жевал клубнику. Я тоже помрачнела, чувствуя, что у меня в очередной раз начинаются заморочки. – Интересно, кому понадобилось мое досье? – Нам это тоже интересно, – сказал Иван Сергеич. – По-видимому, кто-то что-то замышляет. Этот кто-то знал об исследованиях, но не знал конкретно об объекте исследований. То есть о вас, Эмма. Вот он и решил выкрасть досье. И теперь, узнав о ваших уникальных способностях, постарается воспользоваться ими в своих грязных целях… – Поэтому, – подхватил Сергей Иваныч, – мы разработали операцию под кодовым названием «Двойник». Тебе придется на время уехать из Москвы в Петербург. А твое место займет наш человек. – То есть ваш двойник, – добавил Иван Сергеич. – Но у меня нет двойника. – Зато у нас есть. – Сергей Иваныч повысил голос: – Чмонин, зайдите к нам. Глава VI. Секретное задание Тотчас в комнате появился длинный тип с аккуратно подстриженными усиками. Он вытянулся по стойке смирно и тонким, почти женским голосом доложил: – Капитан Чмонин по вашему приказанию прибыл! – Знакомьтесь, Эмма, – кивнул на капитана Иван Сергеич. – Ваш двойник. – Это двойник?! – вытаращила я глаза. – А что, не похож? – Конечно, не похож. Дяденька, да еще с усами. – Усы мы ему сбреем, – сказал Сергей Иваныч. – Да и все остальное тоже не проблема. При современном развитии гримерного дела загримировать одного человека под другого – раз плюнуть. – Но он же выше меня! – Укоротим, – махнул рукой Иван Сергеич. – Идите, капитан. – Есть! – козырнул Чмонин и вышел из комнаты. Я с сомнением покачала головой. – Ну не знаю. Скоро вернутся мои родители. Вы думаете, они меня от Чмонина не отличат? – Твои родители вернутся не скоро, – сказал Сергей Иваныч. – Их послали в командировки по нашему приказу. – Да, но они тринадцатого мая, в мой день рождения, обязательно буду звонить. И не на мобильник, а на домашний телефон. – Это не проблема. Мы переадресуем твой домашний номер на наш спецмобильник. Так что родители будут звонить тебе в Москву, а ты будешь отвечать на их поздравления из Питера. – А со школой как быть? – И тут тоже никаких проблем, – сказал Иван Сергеич. – Вы же в новую школу перешли. И, по нашим сведениям, ни с кем особо там не дружите. – Ни с кем, кроме Володьки Воробьева, – уточнила я. – Мы с ним вместе еще в старой школе учились. А уж Воробей-то в два счета расколет вашего Чмонина. Сергей Иваныч и Иван Сергеич задумались. – А может, ему все рассказать?! – предложила я. – Володька отличный парень! Не проболтается! – Ни в коем случае, Эмма, – отклонил мое предложение Иван Сергеич. – И вообще, дайте нам честное слово, что вы никому ничего рассказывать не станете. От этого зависит успех операции. – Даю слово, – с неохотой сказала я. – Ладно. – Сергей Иваныч ударил себя по колену. – С Воробьевым мы что-нибудь придумаем. А сейчас давай поговорим о тебе, Эмма. Как будто до этого мы говорили не обо мне. – Да все ясно. Я еду в Питер и жду, когда закончится операция «Двойник». Так?.. – Не совсем, – сказал Иван Сергеич. – Вы, Эмма, не просто едете в Питер, а направляетесь туда для выполнения задания. Я скорчила кислую гримасу. – Какого еще задания? – Секретного, – ответил Иван Сергеич. А Сергей Иваныч спросил: – Ты что-нибудь знаешь о Муму? – О Муму?.. Так вроде глухонемую собачку звали в рассказе Толстого. – Ну, во-первых, не Толстого, а Чехова. А во-вторых, мы имеем в виду не глухонемую собаку, а глухонемого убийцу по кличке Муму. – Немого, Сергей Иванович, – поправил Иван Сергеич Сергея Иваныча. – Да, да, немого. – Нет, об убийце я ничего не слышала. – А между тем это один из опаснейших киллеров России. Орудует он исключительно ножом. Тихонько подкрадывается к жертве и мычит ей в ухо: «Му-му». – Вроде как «ку-ку», – пояснил Иван Сергеич. – Шутит так. – Жертва испуганно оборачивается, а Муму р-раз ее ножичком!.. – Сергей Иваныч сделал характерный жест. – Кошмар, – пробормотала я. – Несколько месяцев назад, – продолжал Сергей Иваныч, – убийцу арестовали и приговорили к смертной казни. Приговор должны были привести в исполнение в тюрьме под Омском. Но Муму удалось бежать… Сергей Иваныч замолчал. Иван Сергеич тоже помалкивал. – И что вы хотите от меня? – не понимала я. – У нас имеются точные сведения, что Муму сейчас в Петербурге. Тебе надо найти его, Эмма. – Сергей Иваныч сделал многозначительную паузу. – И привести приговор в исполнение. – Убить, что ли?! – Привести приговор в исполнение, – мягко повторил Сергей Иваныч. – Вы с ума сошли! – воскликнула я. – Чтоб я убила человека!.. – Никакой Муму не человек, – убежденно сказал Иван Сергеич. – Это маньяк. – Ну… не знаю, – нервно чесала я переносицу. – Мне надо подумать. – Пока ты будешь думать, он еще кого-нибудь зарежет, – веско заметил Сергей Иваныч. – А почему вы меня выбрали для такого дела? Я же девочка. Мне еще даже четырнадцати нет. Что, взрослых мало?.. – Хватит, Мухина, чушь молоть! – В голосе Сергея Иваныча появились стальные нотки. – С этой минуты ты больше не девочка. Ты – тайный агент 013. И Родина поручает тебе ответственное задание. Гордись оказанным доверием! – Я горжусь, но… – Никаких «но»! Сейчас ты отправишься в Санкт-Петербург. В гостинице «Невский Палас» на твое имя забронирован номер. Если возникнет что-то экстраординарное, свяжешься с начальником петербургской контрразведки. Но это только в самом крайнем случае. Мы дадим тебе пароль для связи. Вопросы есть? – Вопросов нет, – ответила я, понимая, что спорить с Сергеем Иванычем бесполезно. Иван Сергеич вытащил из кармана клочок бумаги и карандашный огрызок. Послюнявив кончик огрызка, что-то накорябал на клочке. И предупредил: – Вслух не читайте. В записке было написано: «Пароль: „К вам дама“. Отзыв: „Из Амстердама?“» – Ясно? – Ясно. Иван Сергеич поджег записку зажигалкой и, бросил пепел в пепельницу. Затем вытащил из кармана фотку. – Вот фотография Муму. На снимке был скромного вида молодой человек с голубыми глазами и вьющимися волосами. – Это – Муму?! – поразилась я. – А ты ожидала увидеть монстра из фильма ужасов? – усмехнулся Сергей Иваныч. – Запомни на будущее, Эмма: у самых отъявленных негодяев, как правило, самая ангельская внешность. – А где его в Питере искать? – Если б мы знали, – вздохнул Иван Сергеич. – Единственная зацепка – певица Лола, выступающая в ночных клубах города. По нашим сведениям, Муму любит слушать, как она поет. Сергей Иваныч посмотрел на часы и пружинисто поднялся с кресла. – Время вышло! Тебе пора отправляться на задание. Иван Сергеевич, выдайте агенту 013 специнвентарь. Иван Сергеич выдал мне «макаров» с глушителем, железнодорожный билет, спецмобильник, пачку денег и пачку «Мальборо». – Я не курю, – отказалась я от сигарет. – Бери, бери, 013, – сказал Сергей Иваныч. – Пригодятся. Это не обычные сигареты. Затянувшись такой сигареткой, человек моментально отключается на пять минут. В общем, Иван Сергеич и Сергей Иваныч проводили меня до выхода из могилы, вернее – из штаб-квартиры секретной службы. И я, совершенно обалдевшая от всего увиденного и услышанного, полезла по лесенке. Глава VII. Царапина на плече Наверху, у черного креста, меня ждал капитан Чмонин. – Мне приказано доставить вас на вокзал, – сказал он. Возле дыры, в которую я пролезла на кладбище, стоял «Лендровер». Мы сели в джип и погнали по ночной Москве. По дороге Чмонин подробно расспросил меня, с кем я общаюсь в классе; как отвечаю на уроках; во что одеваюсь, идя в школу; и т. д. и т. п. Когда мы были уже на полпути к вокзалу, меня вдруг как током дернуло. Блин! Володька же в «Конфетке» ждет!.. С этими кладбищенскими заморочками все начисто из головы вылетело. Я повернулась к Чмонину. – Слушайте, капитан, надо заскочить в одно место. – Никак нет! – отчеканил Чмонин. – Мне приказано доставить вас на вокзал. – Да здесь недалеко. В ночной клуб. Понимаете, я должна там встретиться с одним парнем. С Володькой Воробьевым. Если я сейчас не приду, он же завтра на вас наезжать станет: где была?.. почему не пришла?.. Капитан Чмонин начал напряженно соображать. Я прямо слышала, как у него в голове шарики о ролики терлись. – Мне приказано доставить вас на вокзал, – упрямо повторил он. – Я не могу нарушить приказ. – Вы его и не нарушите. Мы просто на минутку заскочим в клуб. А после поедем на вокзал. – Я глянула на часы. – Тем более что до отхода поезда еще куча времени. – Не «куча времени», а двадцать девять минут, – уточнил Чмонин. «М-да… – подумала я, – тяжелый случай». – Послушайте, капитан, – вновь принялась я ему втолковывать. – У вас есть приказ отвезти меня на вокзал. Правильно?.. – Так точно! – Но у вас нет приказа не заезжать в ночник. Понимаете?.. Чмонин опять начал напряженно соображать. Тяжело ему это дело давалось. – Мне приказано доставить вас на вокзал, – скрипнув зубами, сказал он. – А не заезжать в ночной клуб у вас был приказ? – Никак нет! – Вот видите. Раз не получали, значит, можно заехать. Что не запрещено, то разрешено. Верно?! Чмонин ничего не ответил. По-моему, он не врубился в мою последнюю фразу. – Давайте, капитан, рулите налево. Во-он в тот переулочек. Через пару минут мы подкатили к «Конфетке». У входа торчал Гафчик. Как преданный пес, он всюду сопровождал своего хозяина. – Привет, Гафч, – потрепала я его рыжую голову. – Гаф, – ответил Гафчик. – Вы только долго не задерживайтесь, – сказал Чмонин. – А то мне приказано… – Знаю, знаю! Вам приказано доставить меня на вокзал. – Так точно! Я вошла в ночник, где мигали огни и гремела музыка. Воробья я нашла в баре, на втором этаже. Он сидел у стойки и изображал из себя крутого парня. Небрежная поза, в руке стакан с коктейлем «Удар по мозгам». Я взяла свой любимый яблочный сок и подсела к Володьке. – Привет, Воробей, – сказала я. Володька сунул мне под нос свои часы. – Смотри, сколько времени, Мухина! Ты где так долго пропадала? – На кладбище. – На каком еще кладбище?! – На Ваганьковском. – На Ваганьковском кладбище в час ночи?! Ты что, меня за дурака принимаешь?! – Ага, за дурака, – решила я немного подразнить Воробья. Но Воробей на провокацию не поддался. – И что ты там делала? – спросил он. Я схватила его за горло и угрожающе прорычала: – Мертвецов ела! Я пожирательница мертвецов!.. – Хватит дурачиться, Мухина. Я серьезно спрашиваю. Покосившись на бармена, я зашептала: – Воробей, сейчас я тебе та-а-акое расскажу. Только, чур, никому. – Могила, – тоже шепотом ответил Володька. – Небось опять влипла?! – Да еще как! Ты даже представить себе не можешь, в какую передрягу я попала на этот раз. И я все-все-все Володьке выложила. Конечно, я дала слово никому ничего не рассказывать. Но слово-то мое. Хочу даю – хочу назад забираю. Воробей слушал, не перебивая. И чем дальше я рассказывала, тем больше он хмурился. Когда я закончила, Володька сидел мрачнее тучи. – Да, Эммочка, – сказал он, – только с тобой могла произойти такая несусветная чушь. И замолчал. Я знала, что Воробей не просто молчит. Он думает. Пока он думал, я вдруг обнаружила, что сижу напротив зеркала. Я тут же начала разглядывать свое отражение. Лицо у меня была очень даже ничего. Да и фигурка тоже. Я бы вполне могла принять участие в конкурсе «Супермодель России». Но на конкурс в Питер пригласили Эльку; а меня отправляют в тот же Питер совершить убийство. Да-а, вот такая селяви. – Что-то здесь не то, – сказал наконец Володька. – Что – не то? По-моему, все то. – А ты, Мухина, пошевели мозгами, если, конечно, они у тебя имеются. Секретная служба посылает тебя в Петербург убить киллера Муму. Но ведь спецслужбы уголовниками не занимаются. Уголовниками занимается Уголовный розыск. Скажешь, не так?! – Да какая мне разница, Воробей?! Это их проблемы. Лично я не собираюсь искать Муму, а уж тем более его убивать. Просто прокачусь в Питер, «Джоконду» в Эрмитаже погляжу… – «Джоконда» в Лувре, а не в Эрмитаже… – Воробей, не дави на меня своей эрудицией. Я без тебя знаю, где висит «Джоконда». Вчера, если хочешь знать, ее привезли из Парижа в Петербург. Ну а секретная служба… Я замолчала, потому что к нам подошла официантка. – Еще будем заказывать, молодые люди? – спросила она и протянула руку забрать пустые стаканы. – Ай! – дернулась я. – Извини, девочка, я нечаянно. Я посмотрела на свое плечо. На плече появилась царапина. Официантка оцарапала меня своими наручными часиками. Точнее, ремешком от этих часиков. Я заметила, что ремешок у нее был какой-то странный – весь утыканный маленькими острыми шипами. – Ничего, пустяк, – сказала я. – Воробей, идем попрыгаем. И мы пошли в танцзал. Глава VIII. Володька шутит В зале все мигало, сверкало и переливалось. А на сцене рэперша читала рэп под бит: Мой кофе – остыл! Мой поезд – ушел! Моя цифра – шесть! Мои мысли – сор! Моя история – чушь! Вам ее не понять! Моя птица – ворона! Мне на все – плевать! Ну и так далее в том же духе, только задом наперед: Мой цвет – зеленый! Моя птица – ворона! Мои мысли – сор! Мой кофе – остыл! Мой поезд – ушел!.. И тут меня бросило в жар. – Володька, – сказала я, – мой поезд ушел. – А твой кофе остыл?! – засмеялся Воробей. – Да подожди ты ржать!.. Мой поезд ушел в Питер! Володька посмотрел на часы. – Пока еще не ушел. Но вот-вот уйдет. – Как же я так лоханулась?! И Чмонин не предупредил! Дрыхнет, наверное, в машине! – Да и фиг с этим поездом. Поедешь завтра на другом. Какая разница?! – Ты не понимаешь, я Чмонина подвела… Ой, ну как же я могла забыть про этот дурацкий поезд! – Только без паники, – сказал Воробей. – У меня есть отличная идея. Стой здесь. Я сейчас. – Ты куда?.. Но он уже убежал. А может, и правда зря я паникую. Ничего ведь не изменится, если я поеду в Питер дневным поездом. А Чмонин доложит начальству, что я уехала ночным… Делов-то… Рядом со мной снова появился Володька: – Порядок, Мухина. Поезд без тебя не уйдет. – Кончай треп, Воробей. А куда ты бегал? – Здесь в коридоре висит старый телефон-автомат. В рабочем состоянии. Вот я по нему и позвонил в полицию и сказал, что в скорый поезд «Москва – Петербург», который сейчас должен отходить, заложена бомба. – Хорош прикалываться. – А я не прикалываюсь, – серьезно ответил Воробей. – Ты сказал, что в поезде бомба?! Володька кивнул. – Ну ты даешь! Тебе что, коктейль «Удар по мозгам» по мозгам ударил?! – Успокойся, Эммочка! Не заводись по пустякам. – Ничего себе «пустяки»! Ты представляешь, что сейчас творится на вокзале?! Здание оцеплено, все пассажиры эвакуированы, кинологи с собаками по вагонам рыщут… На фига ты это сделал, Воробей?! Володька вздохнул. – Я хотел, чтобы ты не огорчалась. – Он еще раз вздохнул. – Да, глупо как-то получилось. – Вот именно. Ну ты и отмочил номер. Володька виновато опустил голову. А повинную голову, как известно, меч не секет. Вернее, не сечет. – Ладно, Воробей, – сказала я. – В принципе, ничего страшного. Вот если бы ты действительно заложил в поезд бомбу, тогда другое дело. А так поищут-поищут и успокоятся. А пассажиры потом будут хвастаться, как они сели в поезд, в котором могла быть бомба. – Ты думаешь? – приободрился Володька. – Уверена. Пошли еще попрыгаем. Мне теперь спешить некуда. Поезд как минимум часа через два отправят, а то и через три. Пока вагоны обыщут, да пока все снова сядут… Мы еще потанцевали и вышли на улицу. У заднего колеса «Лендровера», свернувшись калачиком, дрых Гафчик; а на заднем сиденье джипа, тоже свернувшись калачиком, дрых капитан Чмонин. Володька растолкал Гафча, я – Чмонина. Когда капитан узнал, сколько уже времени, он чуть не спятил. – И зачем я вас только послушался, Эмма! У меня же был приказ! Вы понимаете – приказ!.. – Спокойно, – сказала я. – Все будет о?кей. Едем на вокзал. На прощание я чмокнула в теплый нос Воробья, затем в холодный нос Гафчика, и мы с Чмониным погнали на вокзал. Всю дорогу капитан доставал меня своими упреками. На вокзал мы примчались как раз к отходу моего поезда. Точнее, он уже тронулся. Я рванула вслед за уходящим составом. Проводница пятнадцатого вагона, в который у меня был билет, закрывала дверь. Я на ходу запрыгнула в тамбур. – Девочка, ты кто? – обалдела проводница. – Эмма Мухина, – представилась я. – Ваша пассажирка. – Гаф-гаф-гаф! – раздался с платформы знакомый лай. За уходящим поездом несся… Гафчик. Видно, маленькому Гафчу так понравилось целоваться, что он решил ехать со мной в Питер. Догнав пятнадцатый вагон, Гафчик прыгнул прямо в мои подставленные руки. Я прижала к груди лохматый комок, чувствуя, как учащенно бьется Гафчиково сердце. – А это еще что за собака? – вновь обалдела проводница. – Тоже ваша пассажирка, – сказала я. – Вернее, пассажир. Глава IX. Поездка в Питер Проводница забрала у меня билет. Я думала, что она начнет возникать из-за Гафчика: «Где билет на собаку?.. Где намордник?..» Но проводница только сказала: – Проходи, девочка. Твое место в последнем купе. При этом она как-то странно на меня посмотрела. Или мне это показалось?.. Мы с Гафчем порулили в самый конец вагона. Из полуоткрытых дверей купе слышались возбужденные голоса: «Какой кошмар!.. Ужас!.. Ужас!..» В моем купе сидел высокий мужчина. Таких красивых мужчин я видела только в кино. Он был в элегантном костюме. – Добрый вечер, – поздоровалась я. – Скорее уж «доброе утро», – с улыбкой ответил мужчина. – Ничего, что я с собакой? Вы ее не бойтесь. Она не кусается. Гафчик выглянул из-за моей ноги и дружелюбно вильнул хвостиком, как бы подтверждая, что он не кусается. – Я тоже не кусаюсь, – опять улыбнулся мужчина. – А как зовут такого шикарного пса? – Его зовут Гафчик, – представила я своего четвероногого друга. – Входи, Гафч, дяденька не кусается. Мы вошли в купе, и я села на свое место. Гафчик тут же забрался под стол и улегся там, положив морду на мои ботинки. – Вы до Питера? – спросил мужчина и протянул мне пакетик с солеными орешками. – Угощайтесь. – Спасибо. Да, до Питера. – Хотите угадаю, зачем вы туда едете? – неожиданно предложил он. А вдруг он сейчас скажет: «Вы едете в Питер, чтобы совершить убийство». – Ну угадайте, – осторожно согласилась я. – Вы едете в Питер, чтобы принять участие в конкурсе «Супермодель России». Угадал? – А вот и нет. Я еду смотреть «Джоконду». – Тоже неплохо, – одобрил мужчина. – Давайте знакомиться. А то я с вашим Гафчиком знаком, а с вами нет. – Меня зовут Эмма, – сказала я. – Эмма Мухина. Мужчина рассмеялся. – Что, смешная фамилия? – Да нет. Просто меня зовут Немухин. Эдуард Немухин. – Шутите? – Клянусь. Я тоже засмеялась. – Мухина с Немухиным встретились в одном купе. Прикольно. – Да, прикольно. – Немухин перестал смеяться. – Встретились Немухин с Мухиной в одном купе, поболтали о том о сем и легли спать. А утром в купе заглянул проводник. «Скажите, проводник, – спрашивает у него Мухина, – Петербург скоро?» А тот ей отвечает: «Какой я тебе проводник, девочка? Я – Ангел небесный». – Почему Ангел? – спросила я, хотя прекрасно поняла, куда клонит Немухин. – А потому, что ночью наш вагон должен был взлететь на воздух. И мы бы с вами оказались на небесах… Разве вы ничего не знаете? Я сделала наивное лицо. – Так я же опоздала на поезд и решила ехать на следующем. Прихожу на вокзал, смотрю – а мой поезд еще не ушел… А что случилось? – В полицию позвонил неизвестный и сообщил, что в наш поезд заложена бомба. Вы бы видели, Эмма, что творилось. Вокзал оцепили, пассажиров эвакуировали, кинологи с собаками все вагоны прочесывали… – Офигеть, – сказала я. – Да, представьте себе. Хорошо еще, что бомбу быстро нашли и обезвредили. – Какую бомбу? – Которую террористы заложили. – Вы хотите сказать, что в поезде обнаружили бомбу? – Ну да. Прямо в нашем вагоне. – В нашем вагоне?! – Мало того, в нашем купе. – В нашем купе?! – Да. Как раз под вашей полкой. Тут уж я действительно офигела. Вот так фокус. Выходит, Воробей, сам того не подозревая, спас мне жизнь. И не только мне, но и многим пассажирам. – По идее, бомбу надо в первый вагон закладывать. Или в середину состава, – принялся рассуждать Немухин, словно заправский террорист. – Кто ж ее в последнее купе последнего вагона закладывает. Странные какие-то террористы. Такое впечатление, что они не поезд хотели взорвать, а лично вас, Эмма. – Немухин посмеялся над своим предположением. Но мне было не до смеха. Я почему-то сразу подумала, что так оно и есть. Да, неизвестные террористы хотели взорвать именно меня. И скорее всего, это как-то связано с похищением моего досье из архива секретной службы… Немухин продолжал говорить, я кивала, не слушая, а в голове крутилась мысль: «За мной началась охота! За мной началась охота!..» Вот блин! Что ж мне так в жизни не везет?! Хотя – почему не везет? Я же не взлетела на воздух… – Пора, наверное, спать, – невежливо перебила я Немухина. – Конечно, конечно, – суетливо поднялся он. – Вы укладывайтесь и гасите свет. А я пойду покурю. Немухин вышел. Я постелила себе постель, вырубила свет и нырнула под одеяло. Тудух-тудух… – стучали колеса, – тудух-тудух… Эх, как хорошо день начался. Солнечное утро. Пятак по химии… А затем пошло-поехало: химичкин рассказ, слежка за «Виталиком», Ваганьковское кладбище, секретная служба, задание убить киллера Муму… Постепенно мысли стали путаться, и я уснула. Сон мне приснился смешнее не придумаешь. Будто бы уже наступил день моего рождения. И я пригласила к себе в гости Сергея Иваныча с Иваном Сергеичем, Гафчика с Володькой и капитана Чмонина с немым убийцей Муму. Взявшись за руки, они водили вокруг меня хоровод и напевали: Как на Эмкины именины Испекли мы каравай. Вот та-а-кой вышины, Вот та-а-кой ширины… При этом все (включая и Гафчика) показывали, какой ширины и вышины был каравай. Каравай, каравай, Кого хочешь убивай… И как вы думаете, кого я убила?.. Капитана Чмонина, вот кого! Утром за окном шел нудный дождик. Это означало, что Питер уже близко. Я сходила умылась, причесалась и снова вернулась в купе. Гафч все еще дрых под столом. Немухин собирался завтракать. Из вагона-ресторана ему принесли здоровенную пиццу. – Только-только приготовили, – говорил официант. – Можно сказать, с пылу с жару. Смот-рите не обожгитесь. – Вы прекрасны, как роза, Эмма, – сделал мне комплимент Немухин. – Прошу к столу. Один я такую огромную пиццу не осилю. «Все-таки хорошо иметь смазливую внешность, – подумала я. – Комплименты делают, угощают…» Официант, пожелав нам приятного аппетита, удалился. Мы уже хотели приняться за пиццу, но она в самом деле оказалась с пылу с жару. Прямо огненная. Пришлось ждать, пока остынет. И Немухин вернулся к прежней теме: – Такого разгула преступности в столице никогда не было: убийства, ограбления… Теперь еще и поезда пытаются взрывать. Прямо не Москва, а Чикаго тридцатых годов. И когда только московская полиция со всем этим покончит. Говорят, в Питере с преступностью давно уже покончено… Едва он произнес последнюю фразу, как дверь отворилась и в купе вошли два амбала с бульдожьими физиономиями. – Вас приветствует питерская преступность! – рявкнул один. – Гоните бабки! – рявкнул другой. Глава Х. Я становлюсь телохранительницей Конечно, я была всего лишь девчонкой, и мне полагалось задрожать от страха. Но я не задрожала. Те из вас, кто читал о моих похождениях, сразу поймут почему. А для остальных поясню – я попадала еще и не в такие переделки. Один из бандитов лениво жевал жвачку; другой держал в руке недопитую бутылку пива. Мы с Немухиным молчали. – Че молчите, будто крови в рот набрали?! – гаркнул тот, что жевал жвачку. – А мы глухонемые, – сказала я. Оба бандита заржали. – Гля-ка, Жвачка, юморная школьница попалась, – сказал тот, что с бутылкой. – Тебя как звать-то, чудо в перьях? – Никак меня не звать, – ответила я. – Валите отсюда, козлы. Бандюги слегка опешили. – Слышь, Пиво, по-моему, она грубит, – сказал Жвачка. Пиво подошел ко мне и в упор уставился придурошным взглядом. – Тебя че, детка, в школе не учат, как надо со старшими разговаривать?! – Он ткнул меня пальцем в солнечное сплетение. – А ну не трогай ее! – Немухин вскочил со своего места. – А то по рогам получишь! – Это от кого же я, интересно, по рогам получу? – повернулся Пиво к Немухину. – Уж не от тебя ли, фраер? – От меня, – смело подтвердил Немухин. В эту минуту в купе заглянул еще один мордоворот. – Жвачка, Пиво, – приказным тоном сказал он, – больно долго копаетесь. Пора сваливать, скоро Питер. – Да тут крутой выискался, – указал Жвачка на Немухина. – Может, его замочить, а, Паштет?! – Зачем мочить… – Паштет недобро усмехнулся. – Он нам свой лопатник и так отдаст. А не отдаст, я ему всю вывеску разукрашу. Дай-ка сюда бутылек, Пиво. Пиво допил остатки пива и протянул пустую бутылку Паштету. Бандит ударил бутылкой об угол двери и, выставив вперед острый осколок, пошел на Немухина. Но Паштет допустил ошибку: повернулся ко мне спиной; видимо, не беря в расчет какую-то там девчонку. И зря, между прочим. Я схватила с тарелки горячую пиццу и запихала бандюге за ворот рубашки. Да еще для верности расплющила кулаком. Жестоко, конечно, поступила; ну а как еще прикажете с бандитами поступать? – А-а-а-а! – завопил Паштет. В ту же секунду Немухин продемонстрировал ему великолепный хук[3 - Хук – боковой удар рукой.] правой. Бандит – брык! – и скопытился. Жвачка и Пиво явно не ожидали такого поворота событий. Жвачка разинул рот от изумления. Пиво вытаращил глаза. Ну а я тем временем надела на пальцы кастет и продемонстрировала Жвачке не менее великолепный апперкот[4 - Апперкот – удар рукой снизу.] в челюсть. Жвачка вылетел из купе, как пробка из бутылки с шампанским. Тут только Пиво опомнился и выхватил из кармана складной нож. Вжик – сверкнуло лезвие. – Гаф-гаф-гаф! – раздался громкий лай, и из-под стола выскочил Гафчик. Прыгнув на бандита, он вцепился зубами в руку, сжимающую нож. – А-а-а-а! – теперь уже завопил Пиво, роняя нож на пол. Воспользовавшись Гафчиковой помощью, я провела молниеносный раунд-кик[5 - Раунд-кик – круговой удар ноги по верхней части тела противника.] по бандитской роже. И Пиво с первой космической отправился в коридор следом за Жвачкой. – Грандиозно, Эмма! – воскликнул Немухин. – Где вы научились так ловко драться?! – В детском саду, – ответила я. – Осторожнее! – снова воскликнул он. Я обернулась. Позади стоял Паштет. В руке бандит сжимал «кольт». – Хе-хе-хе, – скалился Паштет. – Советую не дергаться, детка. – А никто и не дергается, – сказала я, одной ногой выбив у бандита пушку, а другой заехав ему в зубы. Паштет полетел вслед за своей братвой. Немухин смотрел на меня с восхищением. – Эмма, чем больше я за вами наблюдаю, тем больше вы мне нравитесь. – Не время для комплиментов! Надо взять банду! Мы ринулись в коридор. Поезд резко тормознул. «Бандиты сорвали стоп-кран!» – догадалась я, падая на пол. На меня упал Немухин. А на него непонятно откуда свалился Гафчик. Короче, получилась куча мала. Пока мы друг из-под друга выбирались, поезд остановился. Мы снова ринулись в коридор. Бандитов, естественно, уже и след простыл. Мы побежали в тамбур. Двери всех купе были наглухо закрыты. Зато дверь тамбура была распахнута настежь. Состав стоял посреди леса. Щебетали птицы. А вдалеке, меж деревьев, мелькали спины убегающих бандитов. Я вскинула «кольт», доставшийся мне в качестве трофея, и прицелилась в одну из фигур. Но не смогла выстрелить в спину. Только сейчас я вспомнила, что у меня есть и своя пушка, «макаров» с глушителем. А я, дура, про него совсем забыла. Поезд плавно тронулся с места. И стал быстро-быстро набирать скорость. Вскоре и лес, и щебечущие птицы, и убегающие бандиты остались далеко позади. Мы вернулись в купе. – Гаф-гаф-гаф! – залаял Гафчик, чтобы привлечь наше внимание. У его лап лежал большущий пакет. Он был доверху набит деньгами. – Где ты его нашел, Гафч? – спросила я. Тут дверь отворилась, и в купе пожаловали новые гости. Поездная охрана. Они-то нам все и рассказали. Вагоны фирменного поезда «Москва – Санкт-Петербург» состояли из двухместных купе. Три бандита заходили в купе, где находились два пассажира, и спокойно их грабили. Потом банда переходила в следующее купе, и все повторялось. И ничего нельзя было сделать – в каждом купе бандиты имели численный перевес на одного человека. Вот так они и ограбили весь поезд, включая и поездную охрану из двух охранников. И только мы с Немухиным оказали банде сопротивление. Не успели охранники отвалить (записав наши показания и забрав пакет с деньгами), как в наше купе повалили пассажиры с одним-единственным вопросом: как это нам удалось отбиться от бандюг? – А мы их огорошили, – говорил всем Немухин. – А потом ошарашили, – добавляла я. Наконец мы заколебались отвечать на один и тот же вопрос и смылись в вагон-ресторан. Позавтракать. – Что будете заказывать? – обратился к Немухину официант. – А что обожает ваш суперсмелый пес? – в свою очередь обратился ко мне Немухин. – По-моему, он обожает сосиски, – сказала я, и увидев, как Гафчик облизнулся при этих словах, поняла, что попала в самую точку. – Тридцать сосисок, – распорядился Немухин, и снова обратился ко мне: – А что желает суперсмелая девочка? – Пиццу, – ответила я. – Мы же ее так и не попробовали. Вскоре официант подал на стол две пиццы; а под стол – тридцать сосисок. И мы приступили к завтраку; заодно с пиццей смакуя детали недавнего сражения. – Классно вы провели хук правой! – А ваш апперкот – просто сказка! Наконец с пиццами было покончено. Немухин вытер салфеткой губы и сказал: – Знаете, Эмма, я хочу вам сделать предложение. – Замуж я пока что не собираюсь, – сострила я. Немухин улыбнулся. – Я предлагаю вам стать моим телохранителем? Точнее – телохранительницей. – Вам нужен телохранитель? – Да. Человек моей профессии часто подвергается опасности. – А кто вы по профессии? – Коммерсант. В молодости я служил в морской пехоте и поэтому могу за себя постоять. Но сегодняшний случай показал, что все же разумнее иметь при себе еще одну пару крепких рук. – Почему бы вам тогда не нанять профессионального охранника? Зачем вам обыкновенная девчонка?.. – Не скромничайте, Эмма, вы любого профессионала за пояс заткнете. Как мастерски вы провели в тесном купе сложнейший раунд-кик. Да ни один профессионал на такое не способен. А то, что вы девочка, – это даже хорошо. Никому и в голову не придет, что моя юная спутница – охранник. – А как же школа? – Ах да, вы же еще в школе учитесь. Давайте тогда вот как договоримся… Вы сколько дней пробудете в Питере? – Неделю, наверное, – прикинула я. – Отлично! Я тоже неделю. А где вы остановитесь? – В гостинице «Невский Палас». – Прекрасно! И я там остановлюсь… Эмма, я вас прошу поработать моей телохранительницей хотя бы в Питере. – А какие у меня будут обязанности? – Ходить со мной по ночным клубам. – Фьюти-фьють… – присвистнула я. – Сейчас я вам все объясню, – поспешно произнес Немухин. – Дело в том, что я решил открыть в Москве ночной клуб. Но мне хочется оформить его так, чтобы он был особенный, не похожий на другие. Я уже осмотрел интерьеры московских ночников, а теперь хочу осмотреть интерьеры питерских. Вот мы с вами по ночам этим и займемся. А днем можете быть свободны. Идите в Эрмитаж, Русский музей, куда угодно… Вся оплата, разумеется, в евро и долларах. Ну как, договорились? «А почему бы и нет?» – подумала я. Мне ни разу не приходилось бывать во взрослых ночниках. Да меня бы и фейсконтроль не пустил во взрослый ночной клуб. А с Немухиным – пустит. – Договорились, – сказала я. Глава XI. Питерский сыщик Григорий Молодцов Гафчик так объелся сосисками, что был просто не в состоянии передвигаться самостоятельно. Пришлось его выносить из вагона на руках. – Ну ты и обжора, Гафч, – ворчала я. – И-и-и, – жалобно скулил Гафчик, глядя на меня осоловелыми глазенками. Если б сейчас рядом был Володька, он бы сразу стал доказывать, что Гафч сказал букву «и». Только я ступила на платформу, как тут же услышала требовательный окрик: – Мухина! Кто здесь Мухина?! С этими словами к приезжим обращался крепко сбитый мужчина в кожаной куртке. Чуть поодаль от него стояли и покуривали еще несколько таких же крепышей в точно таких же кожанках. Поначалу я решила, что это опять какая-нибудь бандитская братва. Но быстро сообразила, что раз они стоят рядом с полицейским «уазиком», то, значит, это не бандиты, а полицейские. «Уазик» был невероятно грязный, побитый, со множеством пулевых отверстий на ветровом стекле и дверцах. – Мухина! – продолжал орать крепыш. – Кто здесь Мухина?! Я подошла к нему. – В чем дело? – Не мешай, девочка, – отмахнулся он. – Но вам же нужна Мухина. А это я. Крепыш окинул меня недоверчивым взглядом. – Ты Мухина?! – Да, вот уже почти четырнадцать лет. – Нет, девочка, мне нужна другая Мухина, – сказал он. – Та, которая раскидала бандитов в поезде. – Так это я раскидала. Крепыш поморщился. – Ой, не морочь мне голову, дорогуша. К нам подошел Немухин. – Она вам голову не морочит. Эмма действительно расправилась с тремя бандитами. Ну и я ей немножко помог. – А-а, так вы Немухин?! – Да. А вы кто? – Григорий Молодцов! – небрежно представился крепыш. – Лучший питерский сыскарь. Меня еще называют – Суперопер. Небось слыхали обо мне и моих крутых ребятах из Ударной группы?! – Лично я не слыхала, – честно призналась я. – Я тоже, – сказал Немухин. – Хм. Странно. Ну да ладно, рассказывайте, как дело было. Охранники уже доложили, но я хочу знать подробности. Мы рассказали. – Хм, – снова хмыкнул Молодцов, выслушав наш рассказ. – Да я гляжу, вы лапшисты. – Кто – мы?! – спросили мы в один голос. – Лапшисты. – Молодцов вынул из кармана портсигар, на крышке которого была выгравирована надпись: «Григорию Молодцову – мастеру силового задержания». – Лапшу мне на уши вешаете. – Ну знаете!.. – возмутился Немухин. – Знаю, приятель, знаю, – сказал суперопер, доставая из портсигара сигарету и закуривая. – Григорий Молодцов все знает. Его на мякине не проведешь. Судя по вашим описаниям, в поезде орудовала банда Паштетова. Но этого просто быть не может. Паштетов – видный авторитет в криминальном мире. Он банки в Москве грабит. И до такой мелочовки, как грабеж в поезде, опускаться не станет. – Так вы что, нам не верите? – удивленно спросила я. – Не верю, – подтвердил Молодцов. – Ты думаешь, Григорий Молодцов лопух? Нет, дорогуша, не лопух. Я и книжки читаю, и в компьютерные игры играю. И не надо мне тут вкручивать, будто ты вырубила трех здоровенных мужиков. Я пожала плечами. – Можете не верить. Нам-то что. – А то, дорогуша, что все это очень даже подозрительно. – Ах, вам подозрительно! – возмутился Немухин. – Лучше бы спасибо сказали за то, что мы выполнили вашу работу. – Большое спасибо, – язвительно сказал Молодцов. – Большое пожалуйста, – язвительно ответила я. Разговор явно не клеился. – Ладненько, – выплюнул он сигарету на платформу. – Если вы такие шустрые ребята, что самому Паштетову рога обломали, то где его оружие?! Паштет никогда не расстается со своей пушкой. Это я точно знаю. – Не было у него никакой пушки, – сказала я. Мне совсем не хотелось отдавать этому типу «кольт», который я захватила в честной борьбе. Он мне еще самой пригодится, раз уж я теперь телохранительница. – Значит, не было пушки, – с усмешкой повторил Молодцов, глядя на оттопыренный карман моей куртки (где как раз и лежал «кольт»). – Ну-ну. А с какой целью вы прибыли в Питер? – Это что, допрос?! – вскинулся Немухин. – Какой же это допрос, – лениво произнес суперопер. – Допросы я по-другому провожу. – И как бы невзначай добавил: – А вы, случаем, не родственники? – Нет, не родственники, – сухо ответила я. «Дурум-бурум, бурум-дурум», – неразборчиво заговорила рация в кабине «уазика». Но крепыши все поняли. – Гриша, – позвал один из них Молодцова. – На Марата ювелирный грабанули! – Едем! – коротко бросил Молодцов. – Заводи колымагу. И, уже сидя в машине, прокричал нам с Немухиным: – Завтра в одиннадцать придете ко мне в Следственное управление. Лиговский, 145-ть. Усекли?! – Усекли, – ответила я, мысленно посылая его куда подальше. Полицейский драндулет лихо развернулся; мигалка замигала, сирена завыла; и «уазик» погнал по платформе, разгоняя провожающих и уезжающих, словно голубей. Ну а мы с Немухиным потопали в «Невский Палас». Глава XII. Взрыв в гостинице Гостиница «Невский Палас» находилась на Невском проспекте. По дороге нам попались два красочных рекламных плаката. На одном была изображена «Джоконда» со своей загадочной полуулыбкой, а на другом Элька Синичкина. У Эльки, в отличие от Джоконды, улыбка была до ушей. В первой рекламе говорилось, что в Эрмитаже экспонируется бесценный шедевр Леонардо да Винчи «Джоконда»; а во второй сообщалось, что в Мариинском театре проходит конкурс «Супермодель России». – Послушайте, Эмма, – сказал Немухин, когда мы уже подходили к гостинице, – я забронировал двойной номер. Это два номера, соединенные между собой. Не могли бы вы поселиться в одном из этих номеров? Раз уж вы моя телохранительница. – Хорошо, – согласилась я. – Тогда, если вы не возражаете, я скажу портье, что вы моя дочь. – Ладно, – кивнула я. Так мы и поступили. Сказали усатому портье, что я Эмма Немухина; забрали ключи от 203-го и 204-го номеров и поднялись на второй этаж. Немухин с Гафчем сразу же завалились спать, а я пошла прогуляться по городу. Питер я знала не хуже Москвы. У Володьки здесь жила дальняя родственница тетя Мотя, и мы частенько приезжали к ней на каникулы. Рекламные плакаты с Джокондой и Синичкиной были расклеены по всему центру. И я решила, не откладывая дела в долгий ящик, пойти в Эрмитаж и посмотреть на оригинал знаменитой картины. На Элькин оригинал я смотреть не собиралась. Насмотрелась в школе. Когда я подошла к Эрмитажу, то увидела, что желающих пообщаться с Джокондой было полным-полно. Здоровенная очередь тянулась аж через всю Дворцовую площадь до Невского проспекта. Поэтому я вошла в музей со стороны набережной и просто побродила по залам. После я еще забежала в Петропавловскую крепость и «Кунсткамеру». И, напоследок посмотрев в какой-то киношке какую-то суперфигню, вернулась в гостиницу. Немухин с Гафчиком еще дрыхли. От нечего делать, я стала переключать телеканалы. На одном канале шел дурацкий сериал, по другому рассказывали про птиц-кошкоедов, а по третьему Элька Синичкина давала интервью. Ну прямо никуда от этой вешалки не деться! – Мой папа, – наводила тень на плетень Элька, – простой инженер, а мама – простая учительница… Во врать-то!.. Да ее папаша – владелец сети ресторанов в Москве. А мамаша – владелица сети косметических салонов… Я уже хотела переключить телик на следующий канал, как вдруг раздался страшный грохот: БУ-БУ-УУУУУУХ!!! Я выскочила в коридор. На месте двери 205-го номера зияла огромная дырища. Все толпились возле этой дыры, но никто не решался в нее войти. Тогда я как самая храбрая вошла в номер. Точнее, в то, что осталось от номера. Смотреть тут было особо не на что. Вся мебель превратилась в щепки. Рядом со мной появился усатый портье, который тоже рискнул зайти в номер. – Вот так рвануло, – сказал он. – Страшно подумать, что могло бы случиться с девочкой. – С какой девочкой? – насторожилась я. – Этот номер был забронирован для тринадцатилетней девочки, – объяснил портье. – Она должна была сегодня приехать из Москвы, но почему-то не приехала. – А как фамилия этой девочки? – Дай бог памяти, – стал вспоминать он. – Что-то с насекомыми связанное. Мошкина, вроде бы… А, нет, не Мошкина. Мухина. Я вернулась в немухинский номер. На душе скребли кошки. Целая стая противных черных кошек. Это что ж такое получается?.. Если первую бомбу – в вагоне – с большой натяжкой, но все-таки можно было отнести к разряду случайностей, то на сей раз не могло быть никаких сомнений – бомба в 205-м номере предназначалась именно мне. Расчет убийцы был самый элементарный. Я приезжаю в Питер, занимаю 205-й номер, днем иду гулять по городу, вечером возвращаюсь, ложусь спать. А в половине двенадцатого – БУ-БУ-УУУУУУХ!!! – и я вместе с кроватью взлетаю к потолку. Но, очевидно, умереть мне пока что не суждено. Я, как Иван-дурак из сказки, которому все время везет. Но жизнь – это ведь не сказка. И если дальше будет продолжаться в том же духе, то рано или поздно я все равно подорвусь на какой-нибудь бомбе. Я легла на кровать, закрыла глаза и попыталась собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Ну, во-первых, откуда убийца мог знать, каким поездом я поеду в Питер?.. И во-вторых, откуда он узнал, что я поселюсь в «Невском Паласе»?.. Думала я об этом, думала, но так ни до чего и не додумалась. Получалась какая-то ерунда. Обо всем было известно только Сергей Иванычу с Иваном Сергеичем, да еще, может, капитану Чмонину. Но если б они хотели меня убить, то могли спокойно сделать это на кладбище. Для убийства там – идеальные условия. Ночь, кругом ни души – убивай на здоровье и прячь труп в любую могилу… «Нет, это, конечно, не они», – решила я. А тогда – кто?.. Снова таинственный похититель моего досье из архива «Д»? Выходит, плевать он хотел на мои уникальные способности. Ему позарез нужен мой труп. А зачем, спрашивается?.. В дверь требовательно постучали. – Кто там? – спросила я. – Открывайте, полиция, – услышала я знакомый голос. Я открыла. В номер, чуть не сбив меня с ног, влетел Григорий Молодцов. Он быстро отдернул занавески на окнах, заглянул в шкаф, под стол… – Что вы себе позволяете?! – закричала я. – У вас есть ордер на обыск?! – Спокойно, дорогуша, – суперопер сунул нос в туалет. – У Григория Молодцова на все ордер есть. И на обыск, и на арест… – Что вам надо? Говорите и выметайтесь! Я собираюсь ложиться спать. Молодцов оседлал стул спинкой вперед. – Я тоже собирался ложиться спать, дорогуша, когда мне позвонили и сообщили, что в отеле «Невский Палас» взорвалась бомба. Я примчался сюда, и что же я узнаю?.. Оказывается, взорванный номер забронирован на имя некой девочки – Эммы Мухиной. А в соседнем двойном номере проживает некий Эдуард Немухин со своей дочерью Эммой… И как ты все это объяснишь?! – Я ничего не собираюсь объяснять, – отрезала я. – Придется, дорогуша. На вокзале ты сказала, что твоя фамилия Мухина. В гостинице ты записалась под фамилией Немухина. Так кто же ты: Мухина или Немухина?! – А вам какое дело?! Я несовершеннолетняя. Паспорта не имею. Как хочу, так себя и называю. – Заба-а-вная де-е-вочка, – протянул Молодцов. – На вокзале ты говорила, что вы с Немухиным не родственники. А теперь выясняется, что ты его дочка. Я поняла: так просто Молодцов не отстанет. – Хорошо, я вам отвечу. Немухин попросил меня поработать его телохранителем. – Не лепи горбатого, дорогуша. Чтоб здоровенный мужик нанял в телохранители школьницу?! Ты думаешь, Григорий Молодцов идиот?! – Можете не верить, но я говорю правду. – Ладненько. Допустим, он нанял тебя в телохранители. А почему в отеле записал как свою дочь? Я вздохнула. – Ну это и ежу понятно. – Ежу, может, и понятно, а мне нет. – Молодцов принялся раскачиваться на двух ножках стула. – Телохранитель должен жить в одном номере с тем, кого он охраняет. Разве не так? – В таком случае, зачем ты забронировала двести пятый номер? – Это не я бронировала. – А кто? Я прикусила язык. Блин! Разговор поворачивался совсем не в ту сторону, в какую бы мне хотелось. – Мои родители. – Плохо врешь, Мухина-Немухина, – продолжал раскачиваться суперопер на стуле. – Я звонил в Москву и навел кой-какие справочки. Так вот, твои родители не могут себе позволить, чтобы их дочка жила в номере-люкс отеля «Невский Палас». Конец ознакомительного фрагмента. notes Примечания 1 МУР – Московский уголовный розыск. 2 Все эти приключения описаны в других книгах об Эмме Мухиной. 3 Хук – боковой удар рукой. 4 Апперкот – удар рукой снизу. 5 Раунд-кик – круговой удар ноги по верхней части тела противника. Текст предоставлен ООО «ИТ» Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/ron-shin_valeriy/emma-muhina-i-tayna-odnoglazoy-dzhokondy