Темный маг
Александра Лисина


Артур Рэйш #7Необыкновенная магия. Шедевры Рунета
В столице Алтории по-прежнему неспокойно: ритуальные убийства, жертвоприношения, невесть откуда взявшиеся тела и невесть куда подевавшиеся души… все сплелось в чудовищном клубке интриг, под тяжестью которых прогибается даже время. Но награда за победу велика. И немало найдется желающих за нее побороться. Однако найти ведущую к разгадке ниточку удастся далеко не каждому. И только боги знают, что на это способен лишь настоящий темный маг.





Александра Лисина

Артур Рэйш. Темный маг





Темный маг





Пролог


В Алтире шел дождь. Затяжной, нудный, порой даже с крупными пузырями на лужах. Начавшись полторы недели назад, он разогнал всех прохожих с улиц и погрузил город в унылые сумерки. Зато после изматывающей жары в столице наконец-то похолодало. Булыжные мостовые перестали походить на раскаленные сковородки. Разлившиеся на них лужи местами достигли внушающих уважение размеров. Однако на темной стороне начало лета ознаменовалось лишь продолжительным снегопадом, который укутал мерзлую землю белым пуховым покрывалом.

– Скучаешь? – вкрадчиво поинтересовалась темнота у меня за спиной.

Я улыбнулся краешком рта.

– Жду. Ты ведь предвещала скорую встречу?

Мою спину обдало легким ветерком, а затем над самым ухом раздался тихий смешок.

– И все-таки ты слишком дерзок для мага, – с притворным огорчением заметила Смерть, подобравшись вплотную. – Надо бы наказать тебя за непочтительность… но я подожду. О чем ты хотел спросить?

Я глянул вниз, на далекую площадь, которую созерцал из окна башни городской ратуши, и оперся плечом на полуразвалившуюся стену.

– Тебе известно, кто так настойчиво пытается открыть дорогу нежити в реальный мир?

– Почему я должна это знать?

– В последнее время граница стала нарушаться слишком часто, – уронил я. – Тьма волнуется. А те, кто раньше обитал на самом ее дне, стали подниматься на поверхность. Тебе не кажется это странным?

Смерть издала новый смешок.

– Тьма – это владения Фола, Артур. Его и надо об этом спрашивать. Но я бы на твоем месте не удивлялась – в последнее время некоторые из магов начали привлекать к себе слишком много внимания.

– Ты что-то знаешь о Поводыре? – насторожился я.

– Немного. Пограничные сущности, утратившие право называться живыми, но еще не ставшие по-настоящему мертвыми, меня не интересуют. Но на глубине таких обитает немало. И не все из них столь же велики и неповоротливы, как Поводырь. Хотя в отношении конкретно него ты прав – такая древняя тварь не должна была подниматься на поверхность. Поводырь слишком грузен для тех слоев, что доступны, к примеру, тебе. И если он решил всплыть, то лишь потому, что кто-то указал ему на достойную добычу.

– Ты знаешь, кто его призвал?

– Нет. – Мне показалось, что Леди в белом качнула головой. – Мне известно лишь о тех, кто уже мертв. А твой враг определенно находится среди живых. И он знает о тебе достаточно, чтобы опасаться.

Я помолчал.

– Как считаешь, почему именно Поводырь?

– Мертвыми легко управлять, – усмехнулась Смерть. – Гораздо легче, чем живыми. Даже для Поводыря нашлась своя приманка, а ведь он стар… и очень силен. Быть может, даже сильнее, чем некоторые боги. Тем не менее твой враг нашел способ и его сделать послушным, заставив выполнять работу, на которую у него самого не хватило времени или сил.

– Исходя из твоих слов, мне стоит повнимательнее присмотреться к коллегам, способным, как и я, подолгу находиться на темной стороне…

– Присмотрись ко всем, – негромко посоветовала Смерть. – Иногда ответы находятся совсем не там, где их ищут.

Я только хмыкнул: вот прямо обожаю иносказания и обтекаемые формулировки! Затем ощутил легкое прикосновение к щеке и на всякий случай прикрыл глаза, но Смерь уже уходила. Только слабым ветерком обдула затылок, словно прощаясь, после чего ощущение чужого присутствия исчезло, и я вновь остался в ратуше один.

– Что ж, по крайней мере, одно мы выяснили точно, – пробормотал я, стирая со шлема выступивший иней. – У меня есть живой и неплохо подкованный в темном искусстве враг. Но если он живой, значит, это человек. А раз он смертен, следовательно, его можно убить.




Глава 1


– Народ, у нас проблема, – сообщил я, с трудом забросив на постамент тяжелый каменный осколок. – Надо придумывать другой способ сборки, потому что этот скоро станет бесполезным.

Нырнувший за новым обломком серебристый ручеек удивленно булькнул и выглянул наружу. А когда я указал ему на «проблему», Ал выбрался из-под камней целиком и принял человеческий вид.

Две недели интенсивной работы даром не прошли – за это время мы успели собрать статую Фола до колен. И это было хорошо. Но поскольку высотой она теперь доставала мне до плеча, то всего через пару-тройку рядов я уже не смогу забрасывать камни наверх.

По достоинству оценив возникшую трудность, алтарь снова озабоченно булькнул и надолго завис, пытаясь найти решение. Я его понимал – дерево на темной стороне разрушалось довольно быстро, а на нижнем слое, как я недавно выяснил, ОЧЕНЬ быстро, так что о деревянной лестнице можно было забыть. Строить ее из камня? В принципе возможно. Но это требовало времени и сил – это раз. И два – я сильно сомневался, что мы наскребем по округе достаточное количество материала, чтобы выстроить леса до самого потолка, да еще и сумеем сделать их надежными. Подъемный механизм тоже отпадал – он требовал применения веревок, а они сгнивали здесь еще быстрее, чем дерево. Разве что использовать кожаные ремни? Хм, в общем-то неплохой вариант. Осталось придумать, как и на чем их закрепить. И сделать так, чтобы они удержали вес осененных божественной благодатью камней.

– Перекур? – предложил я, когда Ал перевел на меня растерянный взгляд.

Мой «зеркальный» приятель замедленно кивнул. После чего совсем уж человеческим жестом поскреб серебристый затылок и снова в задумчивости уставился на нашу общую проблему.

Я же, отступив в сторону, уселся прямо на пол и принялся разминать затекшую шею.

День был долгим, работать мы начали вскоре после завтрака, а сейчас, если мое ощущение времени верно, в верхнем мире должно было уже темнеть. Передышку нам сегодня понадобилось сделать трижды, потому что Ал по-прежнему не справлялся с нагрузкой, а в последние полторы свечи мне пришлось взять часть его работы на себя, так что в итоге мы вымотались оба.

Пользуясь тем, что в зеркальной броне холод нижнего слоя не доставлял никакого беспокойства, я прислонился спиной к стене и с любопытством взглянул на сидящую посреди храма куклу. В эти дни Мэл вел себя осторожнее, чем обычно, почти все время молчал и старался лишний раз не показываться на глаза. А принесенную мною новую кожаную одежку хоть и надел, но без особого энтузиазма. И, судя по тому, что за последнее время он опять подрос, вскоре ее снова придется менять.

Сейчас бывший Палач был занят тем, что размеренно и методично водил лезвием своей секиры по выросшему из лужи точильному «камню». После того как Ал перестал обжигать моего служителя и разрешил беспрепятственно перемещаться по храму, это стало любимым занятием духа. Вот и сегодня Мэл всю первую половину дня занимался сперва одной рукой, доводя лезвие до бритвенной остроты, а теперь терпеливо и умело затачивал вторую.

Осторожно коснувшись поводка, я почувствовал идущее от куклы слабое, едва уловимое удовлетворение, какое бывает после хорошо проделанной работы, и Мэл, словно почувствовав, быстро поднял голову. Мы на мгновение пересеклись взглядами, поводок ненадолго напрягся, но быстро опал, словно Мэл хотел что-то сказать, но неожиданно передумал.

Я, если честно, не понимал, что с ним происходит. Убедившись, что избавляться от него не планируют, Мэл неожиданно стал замкнутым, молчаливым и подчеркнуто послушным. Рослый, обзаведшийся полноценным рельефным торсом и достававший мне уже по середину бедра дух почти все свободное время проводил теперь на нижнем уровне. В доме я его в эти две недели вообще не видел. Во время выходов в город он умело прятался. Но при этом, куда бы я ни пошел, Мэл неотступно следовал за мной по пятам, методично убивая любую нежить, которая попадалась поблизости.

Более того, я стал замечать, что мой новый дух начал умышленно отстраняться от поводка и, как мне казалось, давил в себе любые проявления эмоций. Иначе говоря, снова превращался в ту самую бездушную машину для убийств, которую я один раз уже уничтожил.

И меня это не устраивало.

С кряхтением поднявшись, я подошел к настороженно взирающей снизу вверх кукле и, скрестив ноги, уселся напротив. Так, чтобы наши глаза оказались почти на одном уровне.

– Что ты о себе помнишь?

От простого вопроса Палач самым неожиданным образом растерялся. Паучьи ноги, наполовину погруженные в серебристую жижу, нервно переступили, издав приглушенный щелчок. Руки-лезвия опустились, макнув кончиками в расплавленное серебро. Не до конца отросшие пальцы второй пары рук сжались в кулаки. После чего мой новый служитель настороженно спросил:

– Что ты хочешь знать?

Говорил он тихо, все еще немного пришепетывая, но понять его было можно без особого труда.

– Все, – спокойно ответил я. – В том числе и то, кто тебя создал и как именно ты стал таким, как сейчас.

Мэл вновь тревожно переступил лапами.

– Я мало помню. Особенно то, что было в последние годы.

– Но меня-то ты вспомнил?

– Тебя сложно забыть, – согласился Палач. – Это ведь ты меня убил.

Я хмыкнул.

– Так ты поэтому не хотел возвращаться? Зазорно служить убийце?

– Нет, – неожиданно качнул головой он. – Я помнил о тебе с первого дня, как осознал себя заново. И решение служить принял осознанно.

– Хм… прости, я не понял: ты САМ выбрал, кому будешь служить?

– Существу моей специализации нужен хозяин, – спокойно подтвердил Палач. – Без этого я не способен нормально функционировать.

– В каком смысле?

– В прямом. Тебе знаком термин «безумие»?

Я ошарашенно воззрился на служителя. Но Мэл ответил все таким же спокойным взглядом. При этом поводок между нами внезапно напрягся, задрожав, как натянутая струна. И, нутром ощутив, что за этим напряжением кроется нечто гораздо большее, чем простая тревога, вслух я сказал лишь одно:

– Поясни.

Палач помолчал, а затем начал говорить, тщательно подбирая слова.

– Когда меня создали, я знал и понимал лишь одну функцию – выполнять приказы. Мне говорили «убей», и я убивал. Говорили «найди», и я находил то, что просили. Хозяин сперва был один. Затем другой, третий. Убивать приходилось часто, и с годами количество заказов только росло. Но со временем я обнаружил, что с каждой новой смертью сила чужих приказов становится все слабее… Это сложно объяснить, – тихо добавил Мэл, щелкнув костяшками лап. – Сперва, когда звучал приказ, я не мог ни о чем думать. Стремление исполнить волю хозяина было так велико, что это занимало все мои мысли. Когда задание было выполнено, я засыпал и снова ни о чем не думал. А когда просыпался, то старый приказ забывался, и все начиналось сначала. Но потом мой сон стал короче и тревожнее, наступал не сразу и был не настолько глубоким, чтобы я успел все забыть. В какой-то момент я осознал себя вещью. Затем я понял, что меня считают опасной вещью. Еще через какое-то время в моей голове появились первые вопросы. А потом я услышал голоса…

– Ты начал слышать Тьму? – недоверчиво переспросил я, и Мэл невесело кивнул.

– Каждое пробуждение. Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, они сопровождали меня неотступно. Сперва это был обычный шепот, затем громкая речь, а после – уже почти крик, который утихал, лишь когда я выполнял очередной заказ.

Я нахмурился:

– Хочешь сказать, голоса уходили, когда ты кого-нибудь убивал?

– На время. Но когда оно заканчивалось, они возвращались с удвоенной силой. И однажды настал момент, когда даже сон перестал меня спасать.

Я помолчал, вспоминая встречу с Уэссеском и свои первые выводы о Палаче.

Получается, некросы где-то напортачили, когда создавали новый вид духа-служителя. Палач и впрямь получился сильным, выносливым, почти неуязвимым для обычного оружия, но при этом, как ни парадоксально, он оказался плохо приспособлен к Тьме. Раз уж он начал слышать голоса, раз не сумел справиться с неумолимо подступающим безумием… что-то точно пошло не так. А ведь, наверное, он пытался бороться. Самым простым из доступных ему способов. Заметив, что каждая новая смерть приносит облегчение, он, естественно, взялся за секиры и принялся искать в окружении хозяев тех, кого мог, не нарушая приказа, убить. Поначалу это были нечестные на руку партнеры, затем мелкие воришки, хамы и, наконец, просто бедолаги, которым не повезло расстроить хозяина.

Вот, выходит, в чем была истинная причина ослабления поводка?

– Ты кому-нибудь об этом говорил? – спросил я, заново осмыслив свое представление о Палаче.

Мэл качнул головой:

– Хозяин не приказывал говорить.

– Но он же следил за твоим состоянием. Как можно было упустить момент, когда ваша связь нарушилась?!

– Хозяева были слабы, – едва заметно пожал плечами Палач. – Некоторые вообще не слышали голосов. А голоса со временем стали такими громкими, что однажды я перестал слышать своих хозяев.

Я нахмурился еще больше.

Если голоса мучили его так же, как в свое время меня, то за годы пребывания на темной стороне не имеющий от них защиты дух и впрямь мог сойти с ума. Руки бы оторвать тем умникам, кто его создал… вместе с головой. Только подумайте, сколько бед способна натворить огромная, бесстрастная, умеющая перемещаться с устрашающей скоростью и не ведающая сомнений тварь? А если она при этом еще и безумна? Более того, сама понимает, что сходит с ума, отчаянно не желает этого, пытается бороться и вынуждена постоянно искать повод кого-то убить?!

Взглянув на Мэла совсем другими глазами, я тихо спросил:

– Что было после того, как Тьма поглотила тебя полностью?

– Не помню, – так же тихо ответил Палач. – Но потом появился ты, и Тьма рассеялась. Поэтому я пошел за тобой.

– Ты надеялся, что это поможет сохранить рассудок?

– С тобой я почти не слышу голосов, – признался он. – Тьма отступает, когда ты рядом. Я снова мыслю, порой даже чувствую себя живым. Хотя и сейчас память вернулась ко мне не полностью.

– Что же именно ты хочешь вспомнить?

– Себя, – отвел взгляд Мэл. – Хочу понять, кем я был до того, как стал Палачом.

Я вздрогнул.

Что значит, кем был?! Обычно, если мы находим свободного духа, он и так прекрасно знает, кто он. Он мыслит, помнит свою прошлую жизнь и соглашается на служение добровольно, иначе его будет трудно удержать. Да, порой это магов не останавливало. И чисто теоретически если найти заблудившегося духа, а затем лишить его памяти… если внушить ему, что он – бессловесный раб, а затем превратить в послушную куклу… то возможно все. Даже то, что Тьма однажды достучится до усыпленного некросами разума и, вместо того чтобы пробудить, заставит его сойти с ума.

Да, мы давно уже не привлекаем к работе мертвых насильно, потому что, даже став духом, человек сохраняет право на свободу воли и принятие решений. Более того, чтобы его удержать, надо специально подгадывать с заклинанием в момент смерти. А когда это проще всего сделать? Правильно, когда именно в твой руке зажат ритуальный кинжал. Но если с Палачом поступили именно так, то тогда становится понятной его забывчивость и неудержимая страсть к зеркалам. Переборов во Тьме заклинание забвения и осознав себя как личность, он, судя по всему, однажды задался вопросом, кто же он такой. Откуда взялся. И почему выглядит безликой тварью, способной своим видом отпугнуть кого угодно. Наверное, поэтому он так старательно собирал чужие лица вместо трофеев – просто искал среди них свое собственное лицо! Много десятилетий искал! Но, будучи безумным, не пытался сотворить его заново, а раз за разом лишь надевал на себя чужую кожу, как будто это могло спасти его личность от разрушения.

– Ты думаешь, что когда-то был человеком? – совсем тихо спросил я, только сейчас в полной мере осознав, с кем мне довелось столкнуться.

Мэл бесстрастно кивнул.

– Мои воспоминания обрывочны, момента смерти я вообще не помню, но, думаю, я был магом. Возможно, даже темным. И очень хотел бы знать, кто и за что так со мной поступил.



Когда мы покинули первохрам, в реальном мире царила ночь.

Не желая привлекать к себе внимание, я уже давно возвращался на привычный слой не сразу, а сперва уходил из центра города и только потом всплывал наверх. Так было безопаснее. И меньше риска наткнуться на жрецов. А ну а то, что при этом нам приходилось кружить по призрачному Алтиру… что ж, зато мы с Мэлом побывали почти во всех крупных кавернах. И вычистили их от нежити, сделав темную сторону столицы гораздо чище и намного спокойнее.

Сегодня мы тоже планировали прогуляться по городу и заодно продолжить изучение скрывавшихся под ним подземелий. Но Фол спутал нам все планы – стоило мне покинуть каверну, как метка на левом плече заметно нагрелась, а затем я с удивлением осознал, что верхний храм не пустует. Более того, там что-то происходит. Поэтому я отпустил Палача на охоту, а сам направился в главную залу, где перед статуей владыки ночи обнаружилось сразу несколько интересных призраков.

Гуляя по нижнему слою, я уже не раз видел жрецов – на этом слое служители Фола выглядели как сгустки Тьмы. Но не густой и плотной, как на более высоком уровне, а словно бы размытой, блеклой и совсем не похожей на те блестящие «чернила», которые я привык видеть.

Сегодня у алтаря Фола находилось сразу трое жрецов: двое обычных темных, стоящих по обе стороны алтаря, а третий – тот, что находился напротив статуи, – был наполнен Тьмой гораздо больше остальных, из чего я заключил, что в храм наконец-то вернулся отец-настоятель. Где уж он пропадал на протяжении нескольких недель, я не знал, а спрашивать не захотел. Мало ли какие дела могли быть у отца Гона за пределами Алтира? Но вот то, что рядом с ним находилось несколько магов, было уже интересно.

Окруженных скромным ободком темной ауры призраков оказалось двое – один поменьше ростом и поизящнее, второй, напротив, повыше и помассивнее. Видимо, мужчина и женщина. Причем стояли они так, словно между ними находился кто-то третий. Возможно, светлый, чью ауру я не мог разглядеть с нижнего слоя. Или же простой человек, которого зачем-то пустили на проводимый в храме ритуал.

То, что это был именно ритуал, я понял, когда жрецы молитвенно сложили руки на груди и отступили в тень, а отец-настоятель опустился перед алтарем на одно колено и низко склонил голову, при этом безостановочно шевеля полупрозрачными губами. Звуков до меня, естественно, не доносилось, поэтому о происходящем можно было лишь догадываться. Но когда женщина-маг сделала жест, словно подталкивала вперед невидимку, затем подошла к нему со спины и властно положила руки ему на плечи, а Тьма вокруг них заволновалась, до меня наконец дошло – да это же посвящение! И, кажется, я уже знал, над кем его могли проводить!

Отступив за колонну, я осторожно поднялся на верхний уровень, изменил угол наклона линз, чтобы можно было видеть лица, и еще осторожнее выглянул.

Ну, конечно! Перешедший на темную сторону отец Гон, бормочущий молитву на лоэйнийском. Двое его помощников, едва слышно повторяющие слова за настоятелем. Отчетливо сгустившаяся Тьма вокруг статуи Фола. Напротив нее – полупрозрачная, окруженная светлым ореолом тень, в которой я с некоторым трудом признал Нельсона Корна. Еще дальше белесыми «призраками» виднелись герцог Искадо с братом. А перед самым алтарем стоял тепло одетый мальчишка, которого привела во Тьму и настойчиво там удерживала леди Лора Хокк, которую я, если честно, вообще не ожидал здесь увидеть.

Неужто Корн посчитал, что лучшего учителя для мальчишки не найти? У Хокк ведь уже есть ученица! Или ей доверили только провести Роберта на темную сторону, тогда как его настоящим учителем будет не она, а господин Эрроуз? Вон он, стоит чуть дальше и внимательно следит за ходом ритуала. Впрочем, его могли пригласить просто для массовки. И на случай, если мальчишке внезапно схудится, а Лора не сумеет удержать контроль над ситуацией.

Убравшись обратно за колонну, я призадумался над причинами, которые побудили Фола позвать меня на обряд.

То, что Корн все-таки прислушался к моему совету, было хорошо. А вот то, что он привел сюда светлых, уже не очень, потому что темные обряды – это дело исключительно жрецов и претендентов на посвящение. Но думаю, герцог Искадо проявил особую настойчивость в этом вопросе, а лорд Аарон Искадо вряд ли согласился бы отпустить сюда сына без твердой уверенности, что с ним ничего не случится.

Глупо, конечно. Если и случится, то маги все равно не помогут. Однако раз отец Гон посчитал присутствие родственников на обряде допустимым, значит, это не противоречило правилам храма.

Неожиданно заметив, что поверх моей брони так и остался зеркальный доспех, я поскреб ногтем нагрудную пластину и едва слышно бросил:

– Ал, ты привлекаешь внимание.

Поверхность «сопли» тут же стала темной, как ночь, но сама броня никуда не делась. И это, мягко говоря, напрягало. Прекрасно помня, в какую ловушку загнал меня алтарь в прошлый раз, я не испытывал ни малейшего желания снова оказаться запертым в металлическом гробу, поэтому настойчиво постучал по доспеху костяшками пальцев.

– Ал, возвращайся. Верхний уровень не для тебя, помнишь?

Вместо ответа доспех замерцал и неожиданно… исчез. Прямо со мной вместе. И я едва не вздрогнул, когда обнаружил, что внезапно остался не только без руки, но и без остального тела. В том смысле, что неожиданно перестал его видеть. Шум, правда, поднимать не стал – только задумчиво повертел невидимой рукой и пробежался такими же невидимыми пальцами по нагрудной пластине – если верить ощущениям, все было на месте. Даже секира, которая возникла в руке по первому же требованию. Причем невидимая секира, потому что алтарь зачем-то растянул «соплю» и на нее. И, судя по всему, больше не планировал оттуда исчезать.

«Ладно, завтра спрошу», – подумал я, убедившись, что каменеть или лишать меня подвижности иным способом броня не торопится. После чего снова выглянул из-за колонны. А затем, решив использовать неожиданный подарок, спокойно вышел на открытое место и встал так, чтобы видеть все детали проводимого ритуала.

Не скрою, мне было любопытно узнать, что из этого выйдет и примет ли Фол такого странного адепта. Все-таки мальчишка, да еще светлый… вон, остатки ауры болтаются… значит, его дар еще не угас до конца. Сомнительное приобретение для темного бога, если честно. Но у Фола, как всегда, имелось собственное мнение.

Когда сгустившаяся вокруг статуи Тьма ожила, я буквально кожей почувствовал, как по мне скользнул чужой, безумно тяжелый и отнюдь не равнодушный взгляд. У меня аж спина взмокла от ощущения таившейся в этом взгляде нечеловеческой силы. Однако назад я не отступил. Ничего, не в первый раз. Выживу.

Взгляд тем временем скользнул дальше и, судя по тому, как замер Роберт Искадо, ненадолго задержался на нем.

Надо отдать мальчишке должное – головы он не опустил и глаза закрывать не стал в отличие от жрецов и обоих темных магов. Маячившие за их спинами светлые, хоть и находились в реальном мире, не выдержали и отступили на несколько шагов. А вот Роберт остался стоять прямо и неотрывно смотрел на окутанное мраком изваяние. И мне показалось, что на губах Фола в этот момент промелькнула одобрительная усмешка.

– Думаешь, он достоин? – вдруг без предупреждения шепнула Тьма у меня за спиной.

Сердце екнуло от неожиданности, но головы я все же не повернул. А когда на затылке появилось ощущение легкого холодка, едва заметно кивнул.

– Смелый мальчик. Из него получился бы прекрасный маг Смерти.

– Да будет так, – дохнуло мне холодком в затылок. И, прежде чем я успел что-то сказать, по темной стороне словно ветер пронесся. Причем не просто слабенький ветерок, а настоящий ураган. Меня, правда, ледяной порыв почти не зацепил, а вот жрецы, Хокк с Эрроузом, которых с силой стегнуло по глазам, одновременно отшатнулись и инстинктивно закрыли лица руками. В тот же момент перед застывшим у алтаря мальчиком повисло белое облачко, смутно похожее на силуэт женщины в плаще с низко надвинутым капюшоном. Наклонившись, Она легко поцеловала ошеломленного пацана в лоб и с едва различимым смешком исчезла. Буквально за миг до того, как маги успели прийти в себя.

На том месте, где его кожи коснулись Ее губы, расцвела до боли знакомая печать – круг, перечеркнутый крест-накрест. Но метка Смерти почти сразу исчезла. Одновременно с этим статуя Фола тоже перестала подавать признаки жизни. Клубившиеся вокруг нее щупальца Тьмы развеялись. В храме ощутимо посветлело. После чего отец-настоятель поднялся с колен и с задумчивым видом взглянул на впавшего в ступор мальчишку.

– Святой отец? – раздался во Тьме хриплый голос Грэга Эрроуза.

Отец Гон перевел на него такой же задумчивый взор.

– Что произошло? – так же хрипло спросила Лора Хокк, на кожаном доспехе которой выступил толстый слой инея.

– Фол откликнулся на нашу просьбу, – после небольшой паузы ответил жрец и снова взглянул на мальчика. – Как вы себя чувствуете, молодой человек?

Роберт Искадо вздрогнул, когда голос отца Гона долгим эхом загулял по пустому храму. Но все-таки отмер. Пришел в себя. С усилием моргнул. После чего растерянным жестом потер зудящий лоб, глубоко вздохнул, но вместо того, чтобы ответить отцу Гону, неожиданно повернулся. И посмотрел прямо на меня. Абсолютно спокойным и удивительно мудрым взглядом, от которого у меня во второй раз за ночь тревожно екнуло сердце.




Глава 2


Из храма я ушел вскоре после того, как настоятель признал, что обряд прошел благополучно и Роберт теперь официально посвящен сильнейшему темному богу. Хокк и Эрроуз, отозвав отца Гона в сторону, о чем-то еще недолго поговорили, после чего жрец с помощниками ушел, так меня и не заметив. Молчаливого Роберта вернули в обычный мир, где его тут же обступили отец, дядя и Корн. Причем по тому, как активно шевелятся их губы, я понимал, что парня наверняка засыпали вопросами. Но Роберт, как ни странно, не захотел никому отвечать. И лишь когда отец набросил ему на плечи теплый плед и повел к выходу из храма, он снова зашарил глазами по тому месту, откуда за ним следил я.

Мог ли он увидеть меня во Тьме? Мог ли знать, кто присутствовал на обряде? И какое отношение ко всему этому имела леди Смерть? Я не имел ни малейшего понятия. Но одно знал совершенно точно – у Роберта Искадо этой ночью окончательно угас магический дар. А еще мальчишка оказался единственным среди участников обряда, кто почти не замерз на темной стороне.

После всех этих загадок спал я тревожно и видел очень странные сны. Неопределенные, рваные, но такие настойчивые, что в конце концов мне пришлось уйти во Тьму и досыпать уже там, чтобы к следующему утру не выглядеть как зомби. Правда, вернувшись в кабинет вскоре после наступления рассвета, я отправился в первохрам не сразу, а сперва выудил из тайника бумаги с собственной родословной и только после этого провалился на темную сторону.

Как выяснилось, Ал за это время так и не решил проблему с лестницами, поэтому нормально мы сумели поработать только до обеда. Дальше я, как и предсказывал, перестал дотягиваться до верха недоделанной статуи, после чего работа намертво встала.

Использовать осколки в качестве табуретки алтарь категорически отказался И не только потому, что не хотел, чтобы я топтал их грязными сапожищами, – просто в прошлый раз нам так и не удалось скрепить их серебристым «раствором». А без него они никак не хотели держаться вместе. Других камней в призрачном городе было днем с огнем не сыскать, а таскать их из реального мира я не пожелал – я все-таки маг, а не вол. Тем более ни один мешок не выдерживал на нижнем слое дольше нескольких мгновений, магия там не работала, а вручную заволакивать сюда тяжелые валуны я не нанимался.

После этого Ал предложил использовать в качестве тягловой силы Мэла, но тут вновь возникла проблема веревок. Когда стало ясно, что решить ее в ближайшее время не удастся, алтарь даже попробовал создать лестницу из себя самого, но по непонятной причине мой вес она выдерживать отказалась, а любая попытка подняться по «зеркальным» ступеням заканчивалась для меня самым настоящим провалом. Да, в буквальном смысле слова. Видимо, это был запрещенный прием, и боги его почему-то не одобрили. В итоге мы так ни до чего не додумались, и, пока алтарь ломал свою металлическую голову, я решил заняться более важным делом.

Поскольку первохрам оказался единственным доступным мне помещением, где можно было за один раз и никого не посвящая в мои проблемы выложить полученные от Уорда документы, то я попросил Ала придумать защиту, чтобы бумага на нижнем слое не рассыпалась в прах. Алтарь скривился, но когда я сказал, для чего это нужно, он все-таки согласился помочь. Когда же я приволок с нижнего слоя загодя прихваченные папки, он долго ходил вокруг да около, изучая использованную мною защиту. Поскреб затылок, подумал, а затем обеими руками взялся за документы и в одно мгновение уничтожил все защитные заклинания. Хрупкая бумага, как следовало ожидать, тут же обратилась в прах, а у меня от неожиданности вырвалось неприличное восклицание.

Бездна! Они же были в единственном экземпляре! Я даже не все просмотрел, не говоря о том, чтобы внимательно изучить!

– Ты что наделал? – тихо спросил я, поняв, что в одночасье лишился ценной информации.

Ал сделал успокаивающий жест. И прежде чем я от души обложил его по батюшке, выпустил из-под ног серебристый «лизун», который смахнул оставшийся от бумаг пепел, после чего тоненьким ручейком отнес его в центральную лужу, откуда за нами с интересом следил Мэл. Знаком велев Палачу подвинуться, Ал поманил меня за собой и, остановившись у края внезапно забурлившего озера, указал на пошедшую крупными волнами поверхность.

Когда на ней стали одна за другой проступать буквы и цифры, у меня слегка отлегло от сердца. Когда эти буквы стали складываться в знакомые имена и названия, я понял, что информация все же сохранилась. А когда вместо сплошного текста на озере стали появляться линии, кружочки и черточки, связывающие между собой многочисленных членов нашего большого рода, я с удивлением понял, что Ал существенно облегчил мою задачу.

Всего за несколько ударов сердца жидкое серебро показало мне все родовое древо немаленького отцовского рода, начиная с далеких-предалеких предков и заканчивая конкретно мной. Еще через несколько мгновений рядом появилось второе древо – материнское. При этом все буквы и цифры на нем были на редкость четкими, крупными. Такими, чтобы я мог рассмотреть их, не наклоняясь. А если и отсутствовали там цветовые метки Уорда, то алтарь заменил их на другие знаки, которым дал отдельную расшифровку в сторонке.

– Ого, – пробормотал я, по достоинству оценив масштаб проделанной Алом работы. – Кажется, я зря дал тебе по морде. Ты умеешь быть полезным.

«Зеркальный» фыркнул, после чего буквы и цифры на луже внезапно потемнели, а затем стали выпуклыми, чтобы их было легче читать. Я в ответ благодарно кивнул, и Ал ушел, оставив меня разбираться с фамильным древом в одиночестве.

Отцовскую родословную я за эти две недели уже успел просмотреть и убедился, что ничего особенного в ней не было. Среди родственников по отцу встречались преимущественно обычные люди и лишь в последние несколько поколений благодаря удачному замужеству моей прапрапрапрабабки среди них появились светлые маги. Поскольку магический дар мы заимствовали из другого рода, да и времени с его приобретения прошло сравнительно немного, то дар был не самым сильным и проявлялся не в каждом поколении. Скажем, у нашего с Леном отца его не было. А вот у деда и его кузена был. В плане наследования отследить его оказалось довольно просто – Ал пометил всех светлых магов в нашем роду звездочками, так что я мог не сомневаться, что именно леди Айрис де Ленур… вернее, ее супруг, взявший фамилию жены, облагодетельствовала наш род светлым даром.

С темными магами дело обстояло гораздо печальнее. В некоторых ветвях родового древа темные маги иногда все-таки проскакивали, однако во всех случаях это были залетные гости, чей дар всего через два-три поколения рассеивался среди потомков. Проще говоря, никого из этих магов, как и их прямых наследников, уже давно не было в живых. Причинами смерти Уорд, к сожалению, не интересовался, но по датам рождения и смерти можно было сделать вывод, что большинство умирали в молодом или среднем возрасте. У части одаренные наследники растворились в других родах, вместе с чистотой крови утратив и магический дар. И лишь один из них дожил до глубокой старости, однако наследников после себя не оставил, из-за чего та ветвь тоже некстати оборвалась.

Собственно, в данный момент времени я остался единственным, у кого магический дар сохранился в полной мере. Но поскольку по отцовской линии я его получить не мог, то наибольшее внимание следовало уделить именно материнскому родовому древу. И вот тут-то, что называется, меня поджидал сюрприз.

Род леди Элеоноры де Латэй оказался не просто древнее и в разы больше, чем род де Ленур, – его древо было по-настоящему огромным. Причем Уорд каким-то чудом докопался до сведений аж семисотлетней давности! И не исключено, что даже он не все узнал, потому что некоторые ветви попросту пустовали, под какими-то веточками стояли вопросительные знаки, а где-то опытный следователь сделал пометки, что не сумел найти концов, но с учетом прошедшего времени это было неудивительно.

Однако поразило меня другое – во-первых, весь этот грандиозный, древний и без преувеличения могущественный род к настоящему времени практически вымер. Большинство его ветвей оборвалось чуть более ста лет назад, во времена правления Эрнеста Кровавого, поскольку среди наших родственников оказалось много потомственных некросов и магов Смерти. Когда-то это были разветвленные и весьма уважаемые рода. У каждого была весьма приличная история, немалое состояние и, как я полагаю, большое влияние в обществе. Но одна-единственная ночь начисто обрезала эти ветви, навсегда вылущив из нашего наследия любой темный дар.

Ветвь де Латэй, к которой принадлежала моя мать, оказалась побочной по отношению к этим мертвым родам. Я бы даже сказал, параллельной, поскольку от основного рода, давшему Алтории множество известных темных имен, она отошла задолго до того, как их уничтожили. По сути, сейчас эта ветвь осталась единственной от некогда большого и цветущего древа. И уцелела лишь потому, что на протяжении долгого времени развивалась самостоятельно, а все ее представители заблаговременно отселились в дальние провинции. И среди них на протяжении всех семи столетий не было ни одного темного мага, который мог бы передать свой дар следующим поколениям.

Вторая странность заключалась в том, что род де Латэй состоял практически из одних женщин. Да, они часто выходили замуж, но по непонятным причинам почти не рожали мальчиков. Некоторые из дам, что вполне естественно, заключали браки и с магами. Кое-кто даже не побоялся выйти замуж за темного мага. Но у всех без исключениях женщин де Латэй первыми рождались девочки и лишь после этого мог появиться на свет один или, крайне редко, два сына. При этом если мальчик был обычным или светлым магом, то он, как правило, проживал долгую и спокойную жизнь. Однако если кто-то из них наследовал темный дар, то с ним раз за разом происходила одна и та же история: мужчины или погибали в молодости, или были бездетными, или же их потомки тихо и незаметно утрачивали дар, благодаря чему в свое время так и не привлекли внимания короля.

Сейчас в роду де Латэй мужчин, не считая меня, осталось всего четверо. Трое из них проживали на юге и счастливо воспитывали семерых дочерей. У одного несколько лет назад родился сын – светлый маг с довольно слабым, по мнению Уорда, даром. Темных магов… даже в побочных ветвях… среди них не было вот уже на протяжении четырех поколений. А единственным, кто сумел обрести темный дар, являлся я. Очень интересно, правда?

У наших с Леном родителей, кстати, первой родилась тоже девочка, которую назвали Элейн – в честь прабабки по материнской линии. Она, как говорят, благосклонно относилась к внучке и не дожила до рождения правнучки каких-то нескольких дней. Но наша маленькая сестра умерла, не прожив, судя по дате, и года. И я, пока не увидел бумаги Уорда, об этом даже не подозревал.

Другие родственники по линии матери, насколько мне известно, были категорически против брака Элеоноры де Латэй и столичного графа. А после того как молодые покинули юг, ее мать сообщила письмом, что отлучает дочь от семьи и просит никого из них более не беспокоить. Деда к тому времени уже не было в живых, прадеда и прабабки – тем более, так что эту часть семьи я никогда не знал. И не особенно расстроился, когда поискал даты смерти и обнаружил, что отказавшаяся от собственной дочери леди Олиена де Латэй уже лет семь как пребывала в могиле.

Со стороны отца родственники у нас, конечно, остались, так что дом после смерти родителей скорее всего отошел им. Но поскольку отношения у отца с его собственными родителями и братом в последние годы стали довольно напряженными, то я ими не интересовался. Только уточнил по сфере, что живы и здоровы, а сейчас наглядно убедился, что темных магов среди них тоже нет, и очень крепко задумался.

Если обобщить все, что я узнал, то получалось, что темный дар мне попросту не от кого было получить. Ни в роду отца, ни среди родственников матери не имелось ни одного мага или магички, которые могли бы стать для моего дара полноценным источником. Даже если вспомнить теорию Рейно Лерса о наследовании магического дара у темных, все равно получалась белиберда. Уорд изучил родословную моего отца на протяжении шести поколений, род матери – на целых восемь, но ни там, ни там не нашлось подходящего донора!

Мое родство с де Ленур и де Латэй отрицать было глупо – я походил на отца и брата до такой степени, что подозревать мать в каких-то грехах было не только низко, но и нелепо. Но если я – действительно сын своих родителей и если Ларри Уорд не ошибся, то как могло получиться, что я, не имея в предках ни одного темного мага по прямой линии, вдруг обрел полноценный темный дар?

Скажете, самородок? Да бросьте, такого не бывает! К тому же не только Орден, но и жрецы в голос утверждали, что здесь важна именно наследственность. Но тогда что? И как? Предположить, что во мне внезапно проснулся дар, который спал беспробудным сном около семи веков? Да, в свое время Лерс доказал и такую возможность, но время спада для магического дара, по его сведениям, составляло всего два-три, реже четыре поколения. Не больше! Семь – это слишком много! Но даже если Лейс чего-то не учел, то почему мой дар открылся в зрелом возрасте, хотя по всем канонам этого не должно было случиться? К тому же по-настоящему он проявил себя всего несколько месяцев назад. И то лишь после того, как к этому приложил руку могущественный темный бог.

Мои мысли сами собой вернулись к Роберту Искадо.

А ведь если подумать, то мы с ним похожи. Серьезная жизненная трагедия, близость смерти, а может, и безумия, последующий обряд перед алтарем владыки ночи… не слишком ли много совпадений? Правда, у мальчишки имелось отягчающее обстоятельство – до того, как пройти обряд посвящения, он был еще и светлым. Но не для того ли Фол позвал меня сюда, чтобы я задумался о нашем сходстве?

Стоило, пожалуй, проверить родословную этого парня. И заново пересмотреть теорию Рейно Лейса, потому что тут что-то не сходилось. Причем настолько, что это ставило под сомнение теорию зарождения магии вообще. По крайней мере, ту ее часть, что касалась темного дара.



Когда Ал осторожно тронул меня за плечо, я пребывал в таком глубоком раздумье, что отреагировал далеко не сразу. А когда все же очнулся от дум и увидел его посветлевшее лицо, насмешливо хмыкнул:

– Неужто ты нашел решение проблемы?

Ал кивнул. После чего бодрым шагом направился в сторону и, остановившись у постамента Ирейи, выразительным жестом указал на валяющиеся в изобилии обломки.

Я смерил «зеркального» выразительным взором:

– Ты, наверное, спятил.

«Пока работаем здесь, – написал на полу Ал. – Время терять незачем».

– Чудесно, – с преувеличенным энтузиазмом воскликнул я, поняв, куда клонит эта зеркальная морда. – Просто чудесно! Ты предлагаешь мне по очереди выкладывать другие статуи, пока мы не придумаем, что делать с этой?!

Ал снова кивнул.

– Она все равно большая, – скривился я, оценив размеры окружающих нас каменных гор. – Хоть и меньше, чем Фол, но в лучшем случае ее получится выложить до бедер. А потом что? Бросать все на середине и заниматься следующей?

Ал кивнул в третий раз.

– Тьфу на тебя, – чуть не сплюнул я, но вовремя вспомнил, где нахожусь, и сдержался. Если в верхнем храме раздраженный плевок еще мог быть прощен жрецами, то под ноги могущественной темной богини плевать точно не стоило.

Оглядев заваленный грудами камней постамент, я заколебался. Свободного прохода к нему не было. Чтобы туда добраться, пришлось бы топтать ногами останки божественного вместилища. А женщины – существа капризные и порой мстительные. И мне совсем не улыбалось разгребать потом кучу неприятностей, которые возникли лишь из-за того, что я случайно наступил богине на лицо.

Ал, впрочем, решил эту проблему – зажурчав, он стек на пол бесформенной лужей, забрался под камни, оттащил их в стороны и создал узкую тропинку до самого постамента. Добравшись до него, я с изрядной долей сомнения уставился на первый поданный алтарем обломок. И прежде чем его коснуться, на всякий случай пробормотал:

– Мне бесконечно жаль, прекрасная леди, что вас придется трогать руками, но буду безмерно благодарен, если вы не станете усложнять мне из-за этого жизнь.

Ирейя, само собой, не отозвалась. Но когда первый осколок коснулся моих перчаток, никто не стрельнул в меня шаровой молнией, не обжег огнем сквозь доспех, не попытался заморозить и даже не отвесил ментальный подзатыльник. Хотя в зале, как мне показалось, все же слегка понизилась температура и появилось ощущение чужого присутствия, которое, впрочем, быстро исчезло, словно богиня коротко взглянула на меня и, что-то для себя решив, снова отвернулась.

Работать с ее статуей оказалось не в пример легче, чем со статуей Фола. Камни здесь были намного крупнее, но при этом, как ни удивительно, оказались менее тяжелыми и сил вытягивали гораздо меньше. Так что мы с Алом без перерыва проработали остаток дня и остановились, лишь когда громко щелкнул прихваченный мною из дома хронометр.

Я с некоторым недоверием взглянул на прибор, но колбы и впрямь показывали приближение полуночи. А я не только не устал, но даже не проголодался толком. Хотя, быть может, откат придет позже? Кто этих женщин знает? Вдруг это всего лишь уловка, чтобы мы побыстрее справились с задачей?

«Перерыв?» – тут же соткались на полу передо мной серебристые буквы.

– Да, пожалуй, – задумчиво согласился я, складывая на постамент последний обломок. После чего оглядел то, что у нас получилось, по достоинству оценил выложенные из камня изящные ступни, наполовину прикрытые куском такой же каменной туники, и с тихим смешком признал: – Красивые ножки. Такие грех не закончить в ближайшие несколько дней.

«До завтра», – снова написал Ал и широким ручейком вытек из-под обломков. После чего вернулся на свое законное место, обратился в наковальню и застыл неподвижной глыбой, снова позабыв снять с меня зеркальную броню.

Насчет вчерашнего я его, кстати, спросил. Но из сбивчивых объяснений понял одно – пока в первохраме оставалась хотя бы одна серебряная капля, алтарь действительно мог выходить за его пределы. Правда, только внутри живого носителя. Вопрос заключался лишь в расстоянии. Поскольку в первый раз Поводырь утянул меня слишком глубоко от храма, то, чтобы сохранить мне жизнь, Алу пришлось перейти в мое тело полностью. Причем пока я болтался на глубине, все было терпимо. Но как только я поднялся ближе к поверхности, алтарь, оставшись без связи с первохрамом, начал быстро тяжелеть, а я на это оказался не рассчитан. Соответственно на верхнем уровне принял на себя почти весь его вес и непременно бы сдох, если бы не сумел вовремя вернуться в храм.

Мои подозрения насчет того, что алтарь не на всяком слое способен переходить в жидкое состояние, тоже подтвердились. Как выяснилось, чем глубже во Тьме, тем проще Алу было менять форму. Собственно, эта каверна – максимально допустимый уровень, где он мог делать это без носителя. На моем привычном слое он бы моментально обратился в камень или железку. А в реальном мире, подозреваю, мы бы и вовсе не сдвинули его с места, потому что силы в этой болванке хранилось немеряно. Даже с учетом того, что за тысячу лет Ал серьезно ослаб.

Вопрос о том, почему для первохрама выбрали именно этот уровень, отпал сам собой – просто спуститься ниже живому человеку было бы крайне затруднительно. Собственно, каверна стала своеобразным компромиссом между пожеланиями Фола и возможностями его жнецов. Но даже так они едва не прогадали, потому что, кроме меня, за целую тысячу лет никто не сумел сюда добраться. И еще бы столько же времени не пришел, если бы владыка ночи не расщедрился на благословение.

Одним словом, получалось, что носить зеркальную броню за пределами храма я все-таки мог. Причем сколь угодно долго, не опасаясь при этом оказаться намертво в ней запаянным. Но дальше одного пешего дня пути от столицы и ниже доступных мне слоев Тьмы Ал советовал не заходить. По крайней мере, до тех пор, пока не войдет в полную силу.

Насчет невидимости он тоже согласился, что штука полезная, и сообщил, что теперь я могу использовать ее по собственному усмотрению. Для этого достаточно было лишь высказать свое желание вслух. Но поскольку наличие второй брони делало меня в определенной степени от него зависимым, то с новшествами я решил поосторожничать. И этим же утром стряс с алтаря обещание, что он по первому же требованию избавит меня от своего присутствия и не станет вмешиваться в мои дела, пока я не посчитаю нужным его об этом попросить.

Уже уходя, я вдруг вспомнил о Мэле, который на протяжении всего дня упорно держался в тени. И едва не споткнулся, обнаружив, что стремительно возвращающая прежний облик кукла тоже щеголяет в серебристом доспехе. Более того, в это самое время Мэл как раз пытался придать себе невидимость, и у него, надо сказать, неплохо получалось. Так что ему не надо было большую часть времени проводить на нижнем слое – теперь, чтобы следовать за мной на темной стороне, ему достаточно было попросить алтарь об услуге.

– Спасибо, Ал, – бросил я, оглянувшись на наковальню. – Я был не прав: ты действительно очень полезен.

Алтарь никак не отреагировал. Но когда я поднялся по лестнице и вышел в призрачный город, на снегу все же проступило мимолетное: «Пожалуйста».




Глава 3


На этот раз я проснулся оттого, что на прикроватной тумбочке яростно вибрировала зачарованная монетка. Звук от нее шел такой, словно изнутри на столешницу набросился злобный термит и теперь грыз ее, грыз… вместе с моими мозгами. Так что волей-неволей пришлось открыть глаза, сесть, накрыть дрожащую монетку рукой и, бросив взгляд на улицу, где еще толком не рассвело, буркнуть:

– Йен… кто бы сомневался?

Пока я собирался, Мэл метнулся в храм – предупредить Ала, что сегодня нас скорее всего не будет. А быть может, и завтра-послезавтра тоже, потому что монетка все это время вибрировала без перерыва, из чего следовало заключить, что дело предстояло серьезное. Собственно, только поэтому я не стал медлить и, наскоро перекусив, всего через четверть свечи взялся за прикрепленный к монете поводок. А когда, ориентируясь на него, создал тропу, то изрядно удивился, обнаружив, что она ведет снова не в кабинет Йена.

Хорошо еще, что я привык сходить с тропы заранее, пользовался метками и, прежде чем выйти в реальный мир, всегда изучал обстановку с темной стороны. Как оказалось, Норриди изволил пребывать далеко от западного Управления и при этом выглядел безнадежно мокрым, несчастным и в момент моего прихода раздраженно мерил шагами большую лужу, в которой, на мой взгляд, не имелось ничего интересного.

Дело происходило на Шестнадцатой улице – узкой, извилистой и грязной до неприличия. Как вскоре выяснилось, здесь издавна плохо работала ливневка, поэтому после продолжительных дождей все подступы к домам были основательно подтоплены, из-за чего даже лошади местами бродили по щиколотку в воде.

Здание, возле которого Йен бесцельно ходил туда-сюда, оказалось самым обычным. Серое, мокрое, в три с половиной этажа, если считать чердак. Первый этаж – каменный, второй, что нетипично для Алтира, почти целиком сделан из дерева. Зато крыша выглядела абсолютно новой, чистой и совсем недавно была покрыта свежей черепицей, которая даже на темной стороне оказалась почти целой.

Углядев внутри дома многочисленные бело-черные ауры, многие из которых целеустремленно, как это бывает при обыске, перемещались по комнатам, я мысленно присвистнул. После чего прыгнул сперва к одной своей метке. Затем к другой, дважды оборвав след. На всякий случай велел Мэлу внутрь не соваться. И, выйдя в реальный мир за целых полквартала от нужного места, дальше пошел пешком, придерживая потяжелевшую от воды шляпу.

Когда я вывернул на затопленную улицу, тревожно озирающийся Йен встрепенулся и помахал рукой, привлекая внимание. Но я не стал бежать к нему сломя голову. А сперва дождался, когда мимо прокатит экипаж с характерной эмблемой Управления на дверце, вскочил на закорки и, без труда преодолев плещущееся на улице грязное «море», спрыгнул у крыльца дома номер восемь, лишь чудом не угодив в большую лужу.

– Почему так долго? – проворчал Йен, тут же устремившись внутрь. Мокрый, взъерошенный, как воробей под дождем. Недовольный, естественно. Но так и не соизволивший сообщить, какого демона он все это время торчал под дождем вместо того, чтобы спокойно обсохнуть в доме.

Впрочем, вскоре этот вопрос отпал сам собой – как выяснилось, на втором этаже уже давненько прорвало трубу… к счастью, обычную, водопроводную, а не канализационную. Поэтому обстановка в доме почти не отличалась от того, что творилось на затопленной улице. Более того, никого, кто в это время болтался внутри, похоже, не беспокоила льющаяся с потолка вода, а деловито снующие туда и сюда маги даже не пытались остановить нескончаемый дождь, который чьими-то усилиями лил не только снаружи, но и внутри.

– Бытовика уже вызвали, он пока не приехал, – не дожидаясь моей реплики, буркнул Йен и, подняв воротник, прошмыгнул под низвергающимся со стены водопадом. – Нам в подвал. Там посуше. Только смотри под ноги – ступеньки скользкие, можно навернуться на раз-два.

Пройдя вслед за Норриди полутемный коридор… свет там, само собой, зажечь никто не догадался… я походя заглянул в одно помещение, другое, третье и быстро понял, что дом на самом деле не жилой. Мебели в комнатах практически не было. Повсюду царила разруха и запустение. Единственным более или менее приличным помещением оказалась спальня, сейчас – изрядно подмоченная и безнадежно испорченная льющейся из коридора водой. И вкупе с новенькой крышей, а также с недавно покрашенным фасадом это выглядело более чем странно.

Отложив расспросы на потом, я следом за Йеном свернул налево и, придержав скрипучую дверь, под которую целеустремленно текли настоящие ручьи, всерьез усомнился, что внизу будет лучше, чем на первом этаже. Судя по количеству воды, в подвале должно было уже образоваться целое озеро. Быть может, даже болото. И скользкие до отвращения, опасно узкие каменные ступени только укрепили меня в этом предположении.

Но как ни странно, я ошибся – оказывается, вода, которая с веселым журчанием переливалась со ступеньки на ступеньку, скапливалась в глубокой щели у основания лестницы и с неприятным хлюпаньем стекала куда-то вниз. Вероятно, по специально сделанному желобу. Как в душе. Затем исчезала неизвестно куда, благодаря чему пол в подвале выглядел почти сухим.

Йен, перепрыгнув через щель в полу, целеустремленно порысил дальше. К единственной имеющейся здесь старой, но еще довольно крепкой двери, из-под которой пробивался слабенький свет.

Постучав по ней костяшками пальцев, Норриди крикнул:

– Шеф! Я его привел!

– Пусть заглянет, – отозвался изнутри знакомый голос. – Только магией чтоб не пользовался. Это может быть опасно.

Я удивленно вскинул брови, но когда Йен посторонился, занял его место, с любопытством приоткрыл деревянную створку и… отшатнулся, потому что изнутри меня окатило такой волной ярчайшего света, что я едва не ослеп. Торопливо захлопнув проклятую дверь, я отвернулся, прикрывая ладонью слезящиеся глаза. И, уткнув нос в ближайшую стену, смачно выругался, без стеснения помянув и самого Корна, и его дурацкие шутки, и даже ни в чем не повинную дверь, которая от удара жалобно скрипнула.

Это ж надо было додуматься – звать меня туда, где вовсю бушует светлая магия?! Правильно я сюда Мэла не пустил – духам и иным созданиям темной стороны в таком месте делать нечего.

– Рэйш, ты живой? – без особого интереса поинтересовался изнутри Корн.

– Да пошли вы…

– Жаль, – так же равнодушно отозвался шеф, и в комнате ненадолго стало тихо. – Значит, придется тебе подняться наверх. Здесь от тебя толку не будет.

А я, с трудом проморгавшись, мрачно воззрился на беспокойно топчущегося рядом Йена.

– Что тут вообще творится?

– Без понятия, – нервно отозвался Норриди, кинув на дверь беспокойный взгляд. – Корн как туда зашел, так сам не свой стал. Магам запретил туда лезть, даже своим. Следакам разрешил попробовать, но там слишком ярко – глаза слезятся так, что работать невозможно. Поэтому он один.

– Что внутри-то? – так же хмуро осведомился я, на всякий случай отступая от двери подальше.

– Труп.

– Чей?

– Да Фол его знает, – неприязненно отозвался Йен. – Я только краешком увидел: вроде мужик. Только распотрошили его, как свиную тушу, кровищи на полу – море. И башки нет. Но приборы там не работают, поэтому Корн надиктовал обстановку сам, а я только записал с его слов.

Я помотал головой, все еще будучи не в силах до конца избавиться от пляшущих в глазах цветных пятен.

– Так. А наверху что?

– То же самое, – мрачно буркнул Норриди и развернулся к лестнице. – Ну, почти. Идем. На чердаке тебе должно быть полегче.

– Почему?

– Сам увидишь. Наши уже там – все объяснят по ходу.

Нахмурившись и передав Мэлу по поводку, чтобы не приближался к дому, пока все не выяснится, я молча последовал за другом на первый этаж. Затем по коридору, минуя несколько комнат, где бестолково толклось сразу несколько светлых магов и целая толпа следователей, до ближайшего поворота и затем – на другую лестницу, которая вскоре привела нас на чердак. Там, как следовало ожидать, была еще одна дверь, только в отличие от подвала из-под нее сочился не ослепляюще яркий свет, а беспросветная Тьма, при виде которой я озадаченно замер.

Кроме нас и одинокого чувака в форме городской стражи, который караулил дверь снаружи, на чердаке никого не было. Ни магов, ни следователей, хотя Йен обещал, что все будет иначе. Тем не менее я даже через линзы не увидел посторонних аур, но, возможно, лишь потому, что за дверью даже на темной стороне царил такой кромешный мрак, что в нем моментально гасли любые проблески света.

– Дальше не ходи, – предостерег я Йена, нутром чуя, что творится что-то нехорошее. И Норриди послушно остановился. – Кто сейчас внутри?

– Триш, Хокк и Тори.

– И давно они там?

Норриди неожиданно помрачнел.

– Около свечи.

– Почему так долго?

– Откуда я знаю?! Я не маг! – ни с того ни с сего огрызнулся Йен. Но быстро взял себя в руки и уже спокойнее добавил: – Сперва наши пытались все заснять там через визуализатор, но, как и внизу, ничего не вышло – линзы прямо с порога перестали работать. И внутри было слишком холодно, чтобы следаки могли там долго находиться. Хокк сказала, что проверит все сама, и увела туда Триш. Какое-то время они еще откликались на голос, сказали, что там труп. На этот раз – женский. Но вскоре Хокк велела нам уходить. Я увел всех, кроме Тори. Какое-то время мы ждали, но Хокк и Триш больше не отозвались. Тори пришлось пойти следом, чтобы выяснить, в чем дело. Больше я его не видел и не слышал. Хокк и Триш тоже не объявлялись. Еще через полсвечи спустился вниз. Спросил у Корна, что делать. Корн велел вызвать подмогу и внутрь никого, кроме тебя, не пускать, а снаружи поставить оцепление. Поэтому Лиз сейчас внизу, Брил и Торн роются на втором этаже. А я мечусь вверх-вниз, как идиот, и не понимаю, что происходит. Может, хоть ты мне объяснишь?!

Я нахмурился еще больше и взялся за ручку двери.

– Позже.

– Имей в виду, Арт, – нервно предупредил Норриди. – Если и ты оттуда не вернешься, мне придется вызывать ребят из спецотдела.

– Не придется, – сухо отозвался я, после чего толкнул едва слышно скрипнувшую дверь и, понимающе хмыкнув при виде рванувшей изнутри поземки, шагнул на затопленный Тьмой чердак.

Захлопнув дверь, чтобы холодный воздух не вымораживал лестницу и растерянно застывшего на ней Йена, я отступил на шаг в сторону и огляделся.

Забавно. Если бы я не знал, что по-прежнему нахожусь в реальном мире, то мог бы решить, что вижу темную сторону: все помещение под крышей было выстелено тонким слоем серебристого инея, от пола до потолка. Иней лежал везде – на стенах, на опорных балках и даже в щелях между досками. Окно было одно-единственное, но предусмотрительно затянуто какой-то очень плотной пленкой, так что свет сюда не проникал. Но даже если бы пленки не было, это не спасло бы ситуацию, потому что пространство на чердаке оказалось до краев заполнено густой, сочной, почти непроглядной Тьмой, которой здесь было совсем не место.

Сказать, что она доставляла мне неудобства – нет. Пожалуй, я чувствовал себя здесь комфортно. Как на темной стороне. Царящий вокруг холод едва ощущался, ветра не было, а окружившая меня тишина показалась даже приятной. И в ней я не чувствовал ни беспокойства, ни тревоги, ни тем более паники.

Отсутствие голосов слегка удивило, но не насторожило – без них было намного лучше. Клубящаяся вокруг Тьма успокаивала. Умиротворяла. Ласкалась, как верная любовница. И дарила почти забытое ощущение дома, в который я вернулся после долгих скитаний. Да… мне было хорошо здесь. Даже, пожалуй, слишком. И именно это ощущение заставило меня встряхнуться и, призвав свою собственную Тьму, разогнать сгустившийся на чердаке мрак.

Внешняя Тьма расступилась медленно и неохотно, едва ли не впервые отказавшись подчиняться. Причем разошлась она недалеко. Всего лишь до стоящего в центре, накрытого белоснежной скатертью стола, на котором лежало чье-то обезглавленное тело.

С хрустом оторвав примерзшие к полу сапоги и сделав несколько шагов, я окинул окровавленный труп внимательным взглядом.

Женщина. Судя по состоянию кожи, довольно молодая. Ухоженная. Ни синяков, ни царапин, ни грязи под ногтями нет. Значит, перед смертью не сопротивлялась. Умерла скверно – на впалом животе зияла широкая рана, откуда какой-то маньяк вытащил кишки и разложил по бокам от тела, как какой-то жутковатый натюрморт. Еще одна рана – чистая и аккуратная – виднелась напротив сердца. Добили жертву всего одним ударом. Быстрым и очень точным. А вот голову убийца, похоже, отрубил уже после того, как женщина испустила дух – крови из обрубка шеи натекло сравнительно немного. И вся она успела кристаллизоваться.

С хрустом наступив на какой-то предмет, я наклонился и, прочертив носком сапога широкую полосу в инее, обнаружил на полу шлепок расплавленного черного воска. Чуть дальше, присмотревшись, обнаружил еще один такой же «нарост». Затем третий, четвертый… и уже с возросшим интересом проковырял в инее несколько новых дыр. Углядев на воске наполовину стершиеся знаки, даже на корточки присел, пытаясь понять, что же это такое. А потом сообразил, что слишком долго не слышу коллег, которые, если верить Йену, уже давно должны были не только описать труп, но и вернуться, и снова поднялся, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Триш? Хокк? – позвал я, не увидев вокруг ничего, кроме вяло клубящейся Тьмы. – Тори, ты живой?

Но никто почему-то не отозвался.

Я нахмурился, затем на всякий случай изменил угол наклона линз, «состаривая» помещение до максимума, но и так почти ничего не различал дальше двух шагов. Что за чепуха?

Когда я сделал несколько шагов в сторону, Тьма недовольно забурлила, зашепталась, облепила мои плечи и настойчиво потянула назад, словно не хотела пускать. Но я стряхнул невидимые лапы и все же добрался сперва до затянутого черной пленкой окна, затем прошелся вдоль одной стены, вдоль другой. Нашел плотно закрытую дверь, на которой изнутри успели намерзнуть целые сугробы. Наконец вплотную подошел к столу и, уже ничего не понимая в происходящем, перешел на темную сторону.

Здесь было чуточку посветлее, чем наверху, да и Тьма оказалась не такой насыщенной, поэтому пропавших коллег я увидел сразу. А увидев, выругался и почти бегом кинулся в угол, где рядком, устало прислонившись друг к другу, полулежало три неподвижных тела.

Судя по слою снега, который нападал через невесть когда успевшую образоваться дыру в новенькой крыше, лежали они здесь уже давно. Йен сказал, что их не было всего свечу, но время на темной стороне текло иначе, так что для магов это могли быть и три свечи, и четыре, и сколько угодно еще. Особенно если эти ненормальные осмелились уснуть. Это я мог сутками без последствий находиться на темной стороне. Это мне Фол подарил несколько бесценных привилегий. А для неопытного мага вроде Триш или тем более Тори сон во Тьме мог стать смертельно опасным.

Какого демона Хокк вообще позволила им тут разлечься?!

Торопливо приложив пальцы к шее окоченевшего мальчишки, я рывком оторвал его от пола и выбрался в реальный мир. Недовольная моим возвращением Тьма негодующе взвыла, но от настойчиво лезущих в глаза лап я снова отмахнулся и, пинком открыв дверь, сгрузил едва дышащего мальчишку на руки обалдевшему стражнику:

– К целителям его! Живо!

Не дожидаясь, пока мужик придет в себя, я снова метнулся на темную сторону, таким же образом с хрустом выдрал из обледеневшего сугроба Триш и, одним прыжком вернувшись, всучил ее растерявшемуся от неожиданности Йену:

– Согрей ее. И как можно быстрее!

– Как?! – донесся до меня испуганный вопль.

– Как хочешь, – буркнул я, уже растворяясь во Тьме. – Можешь обнять – это наверняка поможет. А еще лучше поцелуй. Для нее это будет лучшее лекарство.

Вернувшись на темную сторону в третий раз, я наклонился, чтобы подобрать с пола Хокк, но неожиданно обнаружил, что ее слишком крепко вморозило в лед, и сплюнул.

– Какого демона, Хокк?! Куда ты смотрела?!

Беспамятная магичка даже не дрогнула. А когда я кулаком принялся сбивать с нее ледяные наросты и с хрустом выдирать замерзшее тело из снежного плена, то внезапно обнаружил, что у Хокк до опасного предела истончилась аура. Но при этом она оказалась подозрительно широкой, словно магичка пыталась накрыть ею кого-то еще. А вернее, прикрыть. Заслонить от вымораживающего прикосновения Тьмы. И даже сейчас, когда защищать и подпитывать больше никого было не нужно, ее аура слепо тыкалась в мои ладони и до последнего пыталась отдать те крохи, которые у нее еще оставались.

«Что же с вами произошло, если ты не смогла с этим справиться?» – подумал я, поднимая с пола беспамятную женщину. Голова Хокк безвольно мотнулась, ее аура почти погасла, и я не придумал ничего лучше, чем на время привязать ее к своей. Подпитывая и удерживая в мире живых так же, как она недавно пыталась удержать Тори и Триш. И ведь удержала, чтоб ее… обоих сумела сберечь, хотя истратила на это почти весь запас жизненных сил.

Когда я вынырнул с темной стороны, Йен сидел на последней ступеньке лестницы и, крепко прижав к груди Триш, тихо укачивал ее, как маленького ребенка. Стражник, которому я поручил Тори, видимо, утопал вниз. К светлым. Йен же почему-то уйти не рискнул. А может, просто вспомнил, что магия светлых для нас почти бесполезна. За время моего отсутствия он успел побледнеть и даже посинеть от сочащегося из-под двери холода, но девчонку из рук не выпустил. Даже укутал в собственную куртку, чтобы побыстрее согреть. О том, что ей была необходима не одежда, а живое человеческое тепло, он, конечно, не догадывался, но судя по тому, что Триш слегка порозовела и начала нормально дышать, Йен все сделал правильно. Не зря я оставил ее именно ему. Рядом с кем-то другим она могла и не захотеть остаться.

– Что произошло? – хрипло спросил Йен, подняв на меня тяжелый взгляд.

Я вместо ответа с беспокойством взглянул на покрытое тонким ледком лицо Хокк. Прислушался к ее рваному дыханию и, поняв, что времени у нее еще меньше, чем казалось поначалу, помчался вниз по лестнице, радуясь про себя уже тому, что трубу прорвало на втором этаже, а не на третьем. И здесь не обледенели крутые ступеньки, с которых на такой скорости ничего не стоило навернуться.

– Арт, ты куда?! – крикнул вслед недоумевающий Йен.

Я не ответил. И, оттолкнув некстати попавшегося на пути незнакомого следователя, что было сил рванул вниз. В подвал. Где находился не только хороший целитель, но и целое море яркого, болезненно сильного, но безумно горячего света, в котором так отчаянно нуждалась замерзшая до полусмерти магичка.

Ворвавшись в подвал, я пинком распахнул рассохшуюся дверь, едва не снеся ее с петель, и, благоразумно уткнув лицо в волосы Хокк, заскочил внутрь. Ослепительно яркий свет снова ударил по глазам так, что из-под век против воли брызнули слезы. Успевший образоваться на одежде иней с тихим шипением стал испаряться. Остывшая во Тьме кожа мигом разогрелась. Затем мне стало жарко. Еще немного, и бешеный свет начнет образовывать на шкуре крупные волдыри. Но еще до того, как он начал причинять боль, я опрометью выскочил обратно, прерывисто выдохнул и, с трудом открыв слезящиеся глаза, взглянул на лежавшую у меня на руках женщину.

Хокк выглядела так, словно я вынес ее из преисподней: одежда на ней дымилась, от растрепанных волос шел пар, кожа на лице из бледно-синей в один миг превратилась в красную, распаренную, словно коллега только что побывала в бане. Зато сама Хокк больше не походила на обледеневшую статую. Она обмякла, будто из нее вынули все кости, измученно ткнулась носом в мою дымящуюся куртку, и, стоило мне перехватить ее поудобнее, тихо-тихо застонала. А когда я осторожно усадил ее под стеной и аккуратно похлопал по щекам, даже приоткрыла один глаз и с видимым усилием прохрипела:

– Рэйш… мерзавец…

– Дыши, Хокк, – оскалился я, подозревая, что выгляжу сейчас не лучше ее. – Давай, можешь даже выругаться. Это полезно.

– Пошел ты… к Фолу!

– Значит, не помрешь, – ухмыльнулся я, откинув с ее изможденного лица седую прядку. А убедившись, что она действительно пришла в себя и с устрашающей скоростью начала выкачивать из меня силы, успокоенно отвернулся. – Корн! Эй, Корн… может, вы все-таки скажете, что за дерьмо здесь творится?!

Из комнаты на этот раз не донеслось ни звука. То ли шеф не услышал, то ли ему было все равно. Собственно, он даже не возмутился, когда я так грубо нарушил его уединение. Но если вспомнить, что творилось с темными магами во Тьме, и предположить, что со светлым сейчас могло происходить нечто подобное…

– Фолова бездна, – пробормотал я, со смешанным чувством уставившись на пробивающийся из-под двери свет. – Корн! Да не может быть, чтобы вы тоже опростоволосились!

Мгновение поколебавшись, я все же поднялся и, не придумав ничего лучше, вернулся на темную сторону. После чего уже беспрепятственно вошел в пышущую не таким ярким, но все же достаточно неприятным светом комнату. Прищурившись, отыскал глазами скорчившегося в углу мага, больше похожего на бледную тень. В три шага добрался до него, вытянул руки и буквально выдернул во Тьму, после чего торопливо поволок к выходу, надеясь, что за это время шеф не скиснет окончательно.

Холод темной стороны обжег его так же, как и меня неистовый жар чужой, бушующей в подвале магии. Корн болезненно дернулся, что-то просипел, но двигаться самостоятельно был не в состоянии, поэтому мне пришлось тащить его волоком – грубо, неаккуратно, как мешок с песком. И лишь выбравшись за пределы комнаты, с руганью вытягивать его обратно в реальный мир.

– Р-рэйш… – выдохнул начальник ГУССа, грузно свалившись мне под ноги. – Какого демона?!

– Пришел в себя? – вместо ответа осведомился я. И, наклонившись, рывком усадил надсадно кашляющего мага, чтобы не задохся. – Будем считать, что да. Как самочувствие?

Корн снова закашлялся и обессиленно прислонился спиной к стене. Неожиданно исхудавший. Бледный. Мокрый насквозь, словно я только что искупал его в проруби. И, кажется, с трудом соображающий, что с ним вообще произошло.

Впрочем, надо отдать ему должное, думал шеф действительно быстро. А восстанавливался, похоже, еще быстрее, потому что всего через пару ударов сердца его взгляд стал осмысленным и по обыкновению острым. А когда он повернул голову и увидел устало обмякшую Хокк, в этом взгляде появилось нечто такое, от чего даже у меня сердце кольнуло нехорошим предчувствием.

– Где народ? – сухо осведомился шеф, с трудом поднявшись на ноги. Его ощутимо качнуло, но Корн все же заставил себя выпрямиться и требовательно на меня взглянул.

– Наверху.

– Погибшие? Раненые?

– Тори в беспамятстве. Триш тоже. Все трое истощены, но жить будут. Про остальных Йен ничего не говорил.

Корн бросил на Хокк быстрый взгляд, но та даже не пошевелилась. Кажется, снова потеряла сознание… хотя нет, просто уснула, потому что мои силы так и продолжали убывать с достойной уважения скоростью.

Шеф это, вероятно, тоже заметил, потому что внезапно скривился и бросил:

– Укороти поводок, а то тоже свалишься. И к целителям ее тащи. Долго на такой подпитке ей не продержаться.

Я молча поднял магичку с пола и следом за ним двинулся к выходу. К целителям так к целителям, он в этом лучше понимает. Но было бы совсем замечательно, если бы сам Корн тоже где-нибудь отлежался – мне совсем не улыбалось во второй раз тащить его за шкирку, если он перестарается и сомлеет на полпути.

Впрочем, я недооценил его выдержку и ослиное упрямство. Корн все же выбрался из подвала на своих ногах и, выслушав короткий доклад от облегченно вздохнувшего Йена, так же коротко велел:

– Норриди, остаетесь за старшего. На чердак и в подвал никого не пускать. К телам не прикасаться. Когда закончите с осмотром, немедленно ко мне.

– Так точно, – растерянно отозвался Йен. А когда Корн развернулся и довольно твердой походкой двинулся к выходу, тихонько у меня спросил: – Арт, в чем дело?

– Понятия не имею, – так же тихо ответил я. – Тащи сюда Триш и Тори – надо отвезти их в Управление. И еще я бы посоветовал тебе опечатать двери в подвал и на чердак. Поставить там по дежурному магу. И не снимать оцепление с дома, пока мы не разберемся, что произошло.

– Мне что, одному тут придется заканчивать? – озадаченно переспросил Норриди.

– Нет, я скоро вернусь.

– А с Корном что?

Я проводил уходящего шефа внимательным взглядом и поспешил его нагнать. После чего вышел на улицу, аккуратно сгрузил Хокк в первый попавшийся экипаж со значком главного сыскного Управления на дверце. Туда же положил так и не пришедшую в сознание Триш, которую Йен вынес на улицу на руках. Тори, как ни странно, к этому времени успел очухаться и выбрался из дома сам, хоть и с явным трудом. Но я все равно загнал его в кеб вместе с остальными. Аура у мальчишки выглядела слабой и тонкой, как никогда. И Фол знает, какие последствия останутся после пребывания на проклятом чердаке, так что пусть лучше его осмотрят целители. Так спокойнее.

Корн все это время с угрюмым видом стоял рядом, не обращая внимания на усилившийся дождь. Естественно, вымок до нитки, хотя в этом не было необходимости. Наверняка замерз. А когда магов загрузили в кеб, нагло уселся рядом со мной. На козлы. И всю дорогу до Управления молча там просидел, ни разу не возмутившись тем, что я не жалею бедную лошадь и бессовестно нарушаю скоростной режим.

Когда покрытый грязью кеб остановился перед Управлением, у дверей нас уже встречала целая бригада целителей, которых тот же Корн заранее предупредил по переговорнику. Триш и Хокк бережно подхватили под руки и унесли в лечебное крыло. Тори на негнущихся ногах ушел следом за ними. Корн, ни на кого не глядя, быстрым шагом направился в свой кабинет, по пути отдав несколько распоряжений и велев докладывать ему каждый час о состоянии здоровья магов. Ну а я… вместо того чтобы вернуться на место преступления, увязался за ним. Правда, тихо, осторожно. По темной стороне. Именно поэтому я сумел увидеть, с каким лицом шеф заходил в свой кабинет. И успел его подхватить, когда этот упрямый, кажущийся железным человек все-таки утратил над собой контроль и, неожиданно потеряв сознание, со всего размаху грохнулся на пол.




Глава 4


Целителя на помощь я звать не стал – Корн бы мне этого не простил. К тому же в его столе нашлось сразу три накопительных амулета, причем достаточной емкости, чтобы восполнить потраченные в подвале силы. Времени на это, правда, понадобилось немало – мне пришлось почти полсвечи проторчать в кабинете, дожидаясь, пока аура шефа вернет себе приличный вид. Но когда его веки дрогнули, предвещая скорое пробуждение, я все же не стал искушать судьбу – ушел. И поскольку уже пообещал Йену, то темной тропой вернулся в злополучный дом, чтобы более внимательно осмотреть чердак и обезглавленное тело, оставленное неизвестным убийцей.

К тому времени бытовики все же залатали поврежденную трубу. Но комфортнее после этого не стало, потому что под ногами при каждом шаге все равно хлюпала вода, и лишь наверху было более или менее комфортно.

Разумеется, Норриди был категорически против, чтобы я во второй раз туда совался. Но других темных магов в доме не осталось, ждать их прибытия не хотелось, а наспех выставленная светлыми защита препятствием для меня не являлась. Так что я внимательно исследовал не только чердак, но и темную сторону подвала. А когда закончил и ближе к полудню все-таки вынырнул в реальный мир, то обнаружил, что следователи уже закончили с осмотром и благополучно укатили в Управление, а в доме, кроме Йена, никого не осталось. Ну, если не считать терпеливо ждущего на темной стороне Мэла, стоящего на улице оцепления и дежурного мага из ГУССа, которого Норриди по моему совету все-таки решил не отпускать.

Разумеется, когда я вернулся, Йен высказал много «теплых» и «ласковых» слов по поводу моего отношения к приказам. И даже использовал при этом несколько новых выражений, что для него было нетипично. Впрочем, буянил он недолго, потому что прекрасно понимал – кому-то эту работу все равно пришлось бы делать. И раз уж преступление произошло на нашем участке и сразу трое темных магов по непонятной причине выбыло из строя, то почему бы эту работу не сделать мне? Тем более если нам все равно надо было достать оба трупа и отправить их на изучение в Управление.

Доложив в ГУСС по переговорнику, что с домом мы закончили, Норриди собрался на доклад к Корну, но совершенно неожиданно получил целых две свечи отсрочки. О причинах нам, естественно, никто не сообщил, но образовавшееся время я решил провести с пользой. И если Йен отправился к себе – разбираться с бумажками, то я дождался труповозки и прямо на ней вернулся в ГУСС, чтобы сдать тела в руки штатных трупорезов и снять наконец с Хокк привязку к собственной ауре.

К моему удивлению, она еще в себя не пришла, хотя дежурный целитель сказал, что волноваться не о чем. К Хокк он меня, естественно, не пустил, поэтому привязку пришлось обрывать несколько не по правилам. А вот с Тори побеседовать мне все-таки разрешили, поэтому, избавившись от трупов и подписав необходимые бумаги, я не поленился детально его расспросить, чтобы понять наконец, что же все-таки случилось в доме. Пока я работал с парнем, целитель сообщил, что Триш тоже пришла в себя и способна вынести небольшую беседу, поэтому, закончив с Тори, я заглянул в соседнюю комнату и пообщался с бледной, как поганка, девчонкой. Которая, кстати, ужасно расстроилась, узнав, что ее наставница до сих пор находится без сознания.

– Она не должна была меня прикрывать, – горестно прошептала Триш, откинувшись на подушке. – Я ведь теперь полноценный мастер.

– Когда ты успела? – удивился я.

– На той неделе экзамен сдала. Значок на днях должны выдать. А Хокк…

– Жива твоя Хокк. Через пару деньков уже на ноги встанет.

– А как Тори? – шмыгнула носом Хелена.

– И он в порядке. Сказали, что утром отпустят домой. Его зацепило меньше всех.

– Скорее, позже всех, – вздохнула девчонка. – Он ведь последний туда зашел. И если бы Хокк смогла его вовремя выгнать, он бы не пострадал. А Норн не ушел, когда ему велели. Упрямый… дурачок. Решил, что мы без его помощи не обойдемся, а в итоге только хуже сделал. Вы уж поговорите с ним, мастер Рэйш: нельзя так себя вести на темной стороне. Если старший мастер отдал приказ…

Я хмуро кивнул.

Да, мальчишка здорово напортачил, не послушавшись Хокк сразу. Если бы он ушел, как было велено, Йен встревожился бы намного раньше. И меня позвал сразу, а не выжидал почти полсвечи. Так что мальчишка по делу получил от меня сегодня втык. И от Йена завтра выговор схлопочет. А то и от Корна до кучи, которого, кстати, уже пора было навестить.

– Отдыхай, поправляйся, – бросил я напоследок, обернувшись к удрученно поникшей девчонке. – И не вини себя – у тебя шансов выкарабкаться оттуда в одиночку не было. Но раз вы оба живы, значит, Хокк не зря собой пожертвовала. Хотя по большому счету она могла бы этого и не делать.

Да, раз уж Триш получила звание мастера и ее ученичество закончилось, то Хокк больше не несла за нее никакой ответственности. За Тори она тем более не могла отвечать: его упрямство – это наша головная боль. В смысле, моя и Йена. Но Хокк посчитала себя в ответе за детей. И вместо того чтобы оставить их наедине с Тьмой и самой сходить за помощью, она осталась с ними. И до последнего отпаивала собственными силами, надеясь… на что? Или на кого?

К сожалению, спросить пока было не у кого.

Зато наконец стало понятным, почему Корн счел возможным повесить на ее шею второго ученика. Освободившись от Триш, которую, судя по всему, шеф сделал уже не ученицей, а полноценной напарницей, Хокк вполне могла заняться малолетним Робертом Искадо. И пусть он не был полноценным магом, пусть от нее требовалось всего лишь научить мальчишку выживать на темной стороне, но действующий маг Смерти подходил для этой цели гораздо лучше, чем простой некрос или сидящий в кресле начальника, бесконечно занятый делами мастер Грэг Эрроуз.

Вероятно, герцог Искадо согласился на кандидатуру Хокк, исходя из того, что главной задачей нового учителя было не только научить юного лорда правилам поведения во Тьме, но и аккуратно подвести его к мысли, что темная сторона не для него. А кто лучше всех мог бы деликатно и ненавязчиво указать мальчишке на его слабости? Да еще так, чтобы он при этом не почувствовал себя оскорбленным? Конечно, женщина. Причем неглупая женщина, которая нашла бы способ сделать так, чтобы мальчик больше не стремился искать во Тьме запавшую ему в душу леди Мелани Крит.

Отдав должное изобретательности его сиятельства, я наконец покинул лечебное крыло и с чистой совестью поднялся на третий этаж. К Корну. И не особенно удивился, обнаружив, что к его кабинету подтянулся не только Йен, но и Грегори Илдж, и Грэг Эрроуз, и даже Хьюго Рош с южного участка. Более того, Йен зачем-то прихватил с собой Лизу Шарье, которая чувствовала себя здесь явно неуютно. И нервно сжимала в руках тонкую папку, в которой, похоже, находились ее выводы по поводу последнего убийства.

– Заходите, – наконец раздался из кабинета усталый голос Корна, и народ потихоньку потянулся внутрь.

Я, пропустив вперед Лизу и Норриди, зашел последним и тут же наткнулся на тяжелый, полный подозрения взгляд шефа. Но сделал вид, что не понимаю причины столь пристального внимания к своей персоне, и устроился в отдельно стоящем кресле у подоконника, куда Корну было очень неудобно поворачивать голову и откуда я мог следить за всем, что происходит в кабинете. В обоих, разумеется, мирах.

– Садитесь, – буркнул шеф, когда народ неуверенно замялся возле оставшихся кресел, не решаясь занять их без приказа. – Берите пример с Рэйша – он, по-моему, вообще с этикетом не знаком.

– Святая правда, – не моргнув глазом подтвердил я, когда Лиза удивленно покосилась в мою сторону. Остальные молча сели кто куда нашел и вопросительно уставились на хмурое, как грозовая туча, начальство. Корн, в свою очередь, посмотрел на Йена и коротко велел:

– Норриди, докладывайте.

– Прошлой ночью, примерно в первую свечу после полуночи, в Управление городской стражи поступил вызов из дома номер девять на Шестнадцатой улице, – послушно начал Йен. – Проживающая там пожилая леди пожаловалась на яркий свет в окнах первого этажа дома напротив, и это якобы помешало ей уснуть. Светопреставление длилось недолго – всего около десятой части мерной свечи, но леди все равно решила обратиться в городскую стражу и, хоть ничего плохого с виду не случилось, заявила о нарушении правопорядка.

Корн поставил локти на стол и, оперевшись подбородком на скрещенные ладони, прикрыл глаза.

– Почему она не дождалась утра, если, с ее слов, ничего плохого не произошло?

– Леди не поладила с новыми жильцами этого дома, – кашлянул Норриди. – И решила таким образом их проучить.

– Кто хозяева?

Йен выудил из-за пазухи стопку сложенных вдвое листов и подглядел в шпаргалку.

– Ирэн и Брюс Ольерди. Семейная пара. Ей слегка за сорок. Ему почти пятьдесят. Детей нет. Ранее проживали на севере Алтории. Согласно данным из Регистрационной палаты, приехали в город на постоянное место жительства около двух месяцев назад и сразу приобрели дом на Шестнадцатой.

– Раз по ним появились данные в Регистрационной палате, значит, кто-то из них маг?

– Леди Ирэн Ольерди отметилась как целитель. Средний по силе. Средний по возможностям. Прошения в Орден магов для предоставления постоянной работы не подавала, но ранее никаких криминальных действий ни за леди Ирэн, ни за ее мужем не фиксировалось. Хотя, если верить соседям, они не больно-то ладили друг с другом, и в последнее время из дома нередко доносились звуки ссор.

– Где они сейчас? – не открывая глаз, спросил Нельсон Корн.

– Неизвестно, – слегка поморщился Йен. – Согласно показаниям соседки, которой проводившийся целых два месяца ремонт действовал на нервы, хозяева покинули дом два дня назад, предварительно взяв кеб. Куда они отправились, она не знает – Ольерди были не слишком общительными соседями. А после того как пожилая леди закатила им скандал и потребовала проводить ремонт потише, и вовсе стали ее игнорировать.

Корн замедленно кивнул.

– Что вы еще узнали касательно дома и его хозяев?

– За те два дня, что прошли со времени отъезда Ольерди и вплоть до вызова в Управление, никаких происшествий на Шестнадцатой улице и в частности возле дома под номером восемь не происходило. Данные городской стражи по западному участку и показания жильцов соседних домов это подтверждают. Помимо всего прочего, леди Ультис… та пожилая леди, что не поладила с четой Ольерди… частенько поглядывала на их дом из окна. Я так полагаю, караулила момент, когда вернутся хозяева, чтобы еще раз потребовать от них прекратить шумные работы в послеобеденное время, когда старая леди изволит принимать дневной сон. Причем караулила их не только она – такой же приказ был дан служанке, которая следила за домом, когда хозяйка была вынуждена отвлечься. Но и она никого не видела – никто в дом за эти дни не входил, никто не выходил. Когда же прошлой ночью сквозь окно в спальне госпожи Ультис стал пробиваться свет, терпению леди пришел конец. И она отправила служанку в Управление городской стражи в надежде, что беспокойным соседям хотя бы входную дверь сломают, когда будут рваться в пустой дом.

– Поскольку после дела Роберта Искадо в Управлении городской стражи все еще действует приказ об обязательном привлечении сотрудников УГС на все дела, подозрительные на использование магии, то вызов сразу поступил к нам. Дежурный следователь немедленно поставил в известность меня, и команда следователей прибыла туда ровно через четверть свечи после обращения… и почти сразу туда подъехали ваши люди.

– Все верно, – наконец соизволил открыть глаза Нельсон Корн и обвел тяжелым взглядом присутствующих. – А случилось это исключительно потому, что той же ночью на пост нашего дежурного поступил тревожный сигнал: в Орден магов прилетели два вестника, сообщив о гибели двух столичных магов. По тревоге были подняты сотрудники ГУССа. Дежурным магом установлена предположительная точка на карте, откуда могли быть отправлены вестники, поэтому на место преступления мы прибыли почти одновременно с вашей командой, Норриди. Поэтому же я велел вам работать совместно с нашими специалистами.

Я покосился на уставшее лицо шефа и невольно ему посочувствовал. Лето – самое проблемное время в любой государственной структуре. Лето – это время отпусков. Но в то же время никто не гарантирует, что в столице не случится какой-нибудь катастрофы. И если сотрудники разъехались по другим городам и странам, то на срочный вызов, само собой разумеется, отправятся те, кто окажется поблизости. Даже если они только что сменились с дежурства и благополучно дрыхли после долгого трудового дня. Да что там говорить! В этой ситуации даже высокому начальству приходится спуститься с небес на землю и заняться работой обычного следователя, потому что людей даже в ГУССе попросту не хватало.

Вот, выходит, почему он полез в подвал сам, а не поручил это скользкое дело кому-то попроще?

– У вас еще есть что сказать, Норриди? – осведомился Корн, когда в комнате воцарилась тишина.

Но Йен неожиданно мотнул головой. А затем со своего кресла поднялась ужасно смущающаяся Лиза Шарье.

– Если позволите, я немного дополню…

Корн сделал разрешающий знак.

– Спасибо, – тихонько вздохнула девчонка и раскрыла папку, принявшись перебирать лежащие там листы. – Поскольку мы были первыми, кто вошел в дом, думаю, будет нелишним поделиться впечатлениями. Итак…

Она нашла наконец тот лист, который искала, и нервно сжала его в руке.

– Уровень магического фона вокруг дома на момент приезда составлял всего семнадцать с половиной единиц. Это на две с половиной единицы выше, чем в среднем по району. Внутри дома этот показатель оказался повышен до тридцати семи единиц, причем колебания на первом, втором и третьем этажах оказались совсем незначительными. Тогда как в подвале и на чердаке… это данные, которые мы получили при замерах у входа… там насыщенность магического фона составила целых девяносто четыре единицы.

– В обоих случаях? – впервые подал голос Грегори Илдж.

– Да, – кивнула Лиз, и вот тогда Илдж быстро переглянулся с Рошем и Эрроузом. – Цифры абсолютно одинаковые, хотя магия на чердаке и в подвале использовалась противоположная по знаку.

– Полярные заклятия[1 - Полярные заклятия – разновидность светлых и темных боевых заклинаний высшего уровня, отличающихся высокой поражающей способностью. Официально запрещены к использованию Орденом магов. (Здесь и далее примеч. авт.)]? – тихо бросил в пустоту Рош и выразительно покосился на Корна.

Шеф мрачно зыркнул из-под насупленных бровей.

– Лиза, вы закончили?

– Нет, шеф, – мотнула головой девушка. – Поскольку внутрь вы запретили нам заходить, то данных о насыщенности магического фона по подвалу и чердаку у меня нет. Ни один прибор, включая кристаллы записи и визуализаторы, рядом с этими двумя помещениями не сработали – там оказалось слишком много помех. Одна из записывающих линз и вовсе вышла из строя. Однако другие помещения нам все-таки удалось осмотреть, и оказалось, что на внутренней поверхности стен и на перекрытиях всех трех этажей сохранились старые… вероятно, оставшиеся еще после прежних владельцев… защитные заклинания.

Вот теперь на девчонку посмотрели все.

– Мы проверили по базе, кто владел домом до Ольерди, – снова смутилась она, оказавшись на перекрестье взглядов. – И выяснили, что в последние десять лет там никто не жил. При этом дом был записан на имя некоего Роджера Эстиори, проходящего по документам как совладелец суконной мастерской, расположенной на левобережье. Однако когда я отправила соответствующий запрос, то оказалось, что владельцем является совсем другой человек. А на господина Эстиори в нашей базе нет не то что никаких данных – там даже не указано, что он вообще существует. Ни записи о дате его рождения, ни данных в палате Регистрации, ни сведений о родителях или детях… так что, по-видимому, господин Роджер Эстиори – миф. И тем не менее у этого мифа имелось немало недвижимости в столице.

Корн встрепенулся:

– Где именно?

– Мы нашли еще пять домов, когда-то зарегистрированных на это имя, – тихо сказала Лиза и заглянула в другой листок. – По одному в восточном, южном и северном участках Алтира. Один в центральном районе. Еще один дом оказался куплен в пригороде столицы. Где-то на севере. И еще я узнала, что все эти дома были проданы… с разными интервалами: от двух до десяти лет назад… и теперь у них совсем другие владельцы.

– Настоящие? – уточнил Грэг Эрроуз.

– Да, мастер, – кивнула Лиз. – Насколько я успела выяснить, теперь в этих домах проживают самые обычные люди.

– Нам нужны адреса! – одновременно выдали Рош, Илдж и Корн.

Я мысленно похвалил сообразительную девчонку, а Лиз тем временем положила на стол шефа тот самый лист, который так долго держала в руке. Но вместо того чтобы вернуться на место и сесть, ожидая заслуженную похвалу от начальства, она неожиданно задержалась и снова кашлянула.

– Вы нашли что-то еще? – с резко возросшим интересом посмотрел на нее Корн.

– Я взяла на себя смелость проверить, нет ли между этими людьми какой-то связи, – кивнула магичка. – Конечно, времени было мало, и я не все успела посмотреть. Но как минимум одно сходство у этих людей имеется.

– Какое же?

– Во всех семьях, что проживают сейчас в этих домах, есть светлые маги, – тихо сказала Лиза. И вот тогда у меня что-то неприятно царапнуло в душе, а на лице Корна проступило странное выражение.

– Что вы сказали?! – едва слышно переспросил он, воззрившись на девчонку как на привидение.

Лиз нервно отступила на шаг.

– Светлые, господин Корн. В каждой такой семье есть как минимум один светлый маг примерно того же уровня, что и леди Ирэн Ольерди.

– Они еще живы?! – свистящим шепотом осведомился шеф, впившись в девчонку таким взглядом, что та испуганно попятилась.

– Я-а-а… не знаю. Я пока не все выяснила.

– Илдж!

– Я узнаю, – быстро проговорил начальник восточного участка и, подскочив с кресла, умчался в коридор. Но через некоторое время вернулся и успокоенно доложил: – Данных о смертях по этим адресам в ближайшие пару лет не поступало. Ни по магам, ни по обычным смертным.

– Хорошо, – снова прикрыл глаза Корн. – Норриди, пусть ваши ребята попытаются выяснить, кто и когда поставил на доме Ольерди защитные заклинания. Илдж, Рош, дайте ему людей – на западном участке не хватает специалистов. На чердак и в подвал пока не заходить. В том числе и по темной стороне. А остальные дома возьмите под круглосуточное наблюдение. И выясните все, что можно, об их бывших и нынешних владельцах.

– Сделаем, – синхронно наклонили головы темные маги. А когда Лиз, которой Корн знаком разрешил вернуться на место, снова села, Рош все же рискнул уточнить:

– Нел, ты думаешь, что скоро надо будет ждать еще смертей?

Корн прерывисто вздохнул.

– Сегодня ночью в Орден, как я уже сказал, прилетело два вестника Смерти. И один из них, если кто не догадался, принадлежал леди Ирэн Ольерди. Полагаю, это ее тело мы привезли с Шестнадцатой улицы. А второй вестник принадлежал твоему коллеге – Дертису Эрсу, которого я лично на той неделе отправил в отпуск и который клятвенно мне пообещал, что раньше, чем через месяц, он в Управлении не появится.

Я замер.

Кто? Дертис?! Не тот ли это некрос, который когда-то приходил меня арестовывать? Неглупый такой мужик слегка за пятьдесят? Бывший напарник Криса, которого пару месяцев тому укокошил умрун? Если так, то теперь я понимаю, почему Корну сейчас так невесело. Двойное убийство. Прямо как тогда. И одной из жертв снова стал сотрудник главного Управления…

– Теперь я хочу послушать тебя, Рэйш, – неожиданно оборвал мои размышления Нельсон Корн, и все головы в кабинете, как по команде, развернулись в мою сторону. – Ты ведь уже побывал в лечебном крыле? Взял показания у коллег?

Я настороженно кивнул.

– Тогда, будь добр, изложи свои выводы. Тем более ты единственный, кто сумел не только войти на чердак, но и безнаказанно оттуда выйти. А еще ты единственный, кто смог устоять после этого на ногах. И мне крайне интересно узнать, как именно ты это сделал.




Глава 5


Подниматься с кресла, как Лиз, я не стал – незачем. Да и оказавшееся за спиной окно пришлось более чем кстати – бьющий с улицы свет бросал густую тень на мое лицо, так что в некотором роде я был защищен от чужого любопытства. По крайней мере, считывать мои эмоции коллегам было не слишком удобно.

О том, что очередь на этом собрании обязательно дойдет и до меня, я, естественно, тоже догадывался, поэтому последние две свечи занимался не только тем, что уточнял картину произошедшего. Правда, прежде чем ответить Корну, я все же помедлил, просчитывая про себя все нюансы. А когда открыл рот, то повел речь не о том, что ожидал услышать наш общий шеф.

– Если не возражаете, я бы хотел начать с момента, когда на чердак вошли мастера Хокк, Триш и Норн. Разговор с Триш и Норном я записал на кристалл, но в моем изложении это будет выглядеть намного короче. Показаний Хокк у меня нет, – на всякий случай добавил я. – Она еще не в состоянии разговаривать. Но думаю, что смогу дополнить пробелы в рассказе Триш и Норна, и картина получится почти полной.

Корн, подумав, кивнул:

– Мы тебя внимательно слушаем.

– Насчет визуализаторов и записывающих кристаллов повторяться не буду – на чердаке они попросту отказались работать. Насыщенность магического поля в помещении тоже измерить не удалось. По той же причине. Однако у Тори был с собой амулет правды. Естественно, в защитном чехле, который, как вы знаете, способен выдержать напряженность магического поля в двести пятьдесят единиц. Опасным для мага считается уровень в двести единиц, так что защита на чехол накладывалась с запасом. Тем не менее после непродолжительного пребывания на чердаке амулет попросту сгорел вместе со всеми остальными приборами, которые имелись в тот момент у Хокк, Триш и Тори.

– Что произошло с магами внутри?

– Они провалились на темную сторону, – спокойно сообщил я.

– Что ты сказал? – озадаченно переспросил Корн.

– Их утянуло во Тьму. Непроизвольно. Как вошли, так и ухнули в яму, откуда потом не смогли выбраться.

– Чтобы Хокк и вдруг не сумела вернуться?! – не поверил шеф. А Грэг Эрроуз неожиданно нахмурился.

– Рэйш, ты хочешь сказать, на чердаке образовался «колодец»[2 - «Колодец» – побочный эффект высшего заклинания, приводящий к разрыву границы миров и искажению пространства.]?

Я так же спокойно кивнул.

– С такой напряженностью магического поля это неудивительно, – пробормотал Хьюго Рош. – Если поле превысило величину в двести единиц, то вашим магам крупно повезло, что они остались в живых и сохранили разум. Если я правильно помню, в «колодцах» резко ускоряются процессы старения и в разы сокращается время, которое требуется для полного магического истощения.

– Совершенно верно. Их спасло только то, что «колодец» был достаточно узким и занял не всю комнату, а только ее центр. При прочих равных условиях чем больше величина «колодца», тем сложнее в нем выжить. Если бы Хокк упала туда одна, скорее всего она бы успела сообразить, в чем дело, и смогла бы выбраться до того, как у нее закончились резервы. Но следом за ней туда рухнула Триш и, будучи более слабой, непроизвольно вытянула на себя силу наставницы. А затем в ловушку попался и мастер Тори Норн, и дело стало совсем плохо.

– Почему они не вызвали подмогу по переговорнику? – нахмурился Грегори Илдж. – Времени ведь было достаточно.

– На темной стороне мы не носим лишних приборов, – вместо меня ответил Эрроуз. – Но даже если они и взяли с собой переговорник, то, полагаю, он сгорел еще быстрее, чем амулет правды.

– Я посмотрел технические характеристики, – подтвердил я. – Максимальная величина магического поля для этой группы приборов – сто восемьдесят шесть единиц. Для визуализатора – всего пятьдесят. Так что при всем желании мои коллеги не смогли бы увидеть «колодец». А с учетом того, что на его поверхности до предела истончилась граница между мирами и все вокруг было заполнено Тьмой, думаю, у ребят просто не осталось шансов. В реальном мире они пробыли сравнительно недолго, поэтому повышенный магический фон серьезно им навредить не успел. Но «колодец» оказался для них полной неожиданностью, поэтому Хокк сделала то единственное, что ей оказалось под силу, – разделила свои резервы на троих и позволила более слабым магам протянуть за счет ее жизненных сил до моего прихода.

– Простите, мастер Рэйш, – снова подал голос Илдж. – Я не слишком хорошо разбираюсь в аномалиях темной стороны, но почему ваши коллеги не смогли выбраться из так называемого «колодца»?

– Потому что его стены представляют собой искривленное пространство-время наподобие того, что формируется на границе темной тропы. Попав в эту трубу, можно двигаться только в двух направлениях – вперед или назад. Так происходит на тропах. Однако в «колодцах» движение возможно только в направлении «вверх-вниз», и один край «трубы» в нашем случае оказался… скажем так, запаян. А второй находился так высоко, что без специальных приспособлений до выхода было не добраться.

– Видимо, в вашем арсенале такие приспособления есть, раз вы сумели выбраться из «колодца»?

Я невозмутимо кивнул.

Конечно. Если уж я на прямых тропах не испытываю дискомфорта, то какая разница, как расположены стены – горизонтально или вертикально? Они везде для меня одинаково проницаемы, так что в «колодце» я особой разницы не почувствовал. И как зашел туда, так и вышел, почти не ощутив, что на моем пути образовались какие-то стены.

Единственное, о чем я умолчал, это о том, что магическое истощение в таких «колодцах» случается не само по себе, а лишь по той причине, что внутри «труба» гораздо длиннее, чем может показаться на первый взгляд. И чаще всего ее дно находится не просто на темной стороне, а уходит довольно глубоко. Не на самый нижний слой, конечно, но все же заметно глубже, чем к этому привыкли среднестатистические темные маги. Скажем, на мой привычный уровень, где при длительном пребывании Хокк, Тори и Триш вполне могли превратиться в насквозь промерзшие кочерыжки.

– Что насчет трупа? – вернул нас к более важной теме Корн.

Я коротко описал, в каком виде обнаружил тело, и в заключение добавил:

– Думаю, вы были правы и на чердаке действительно убили леди Ирэн Ольерди. Магическую метку я, правда, не нашел – там было слишком много крови. И опознать жертву в лицо тоже не смогу – убийца предусмотрительно оставил ее без головы. Но, судя по срокам появления вестников смерти, вряд ли стоит сомневаться в личности дамы. Как и в том, что это, скорее всего, было ритуальное убийство.

После моих слов Илдж замер, Йен недоверчиво хмыкнул, а Рош и Эрроуз одновременно потемнели лицами.

– Считаешь, это была жертва? – тихо переспросил Корн, тоже, вероятно, полагая, что ослышался.

Я достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок бумаги и бросил магам.

– Эти символы я нашел на полу вокруг стола, где убили леди Ольерди. Их двенадцать.

– Мне они незнакомы, – спустя пару мгновений сообщил Эрроуз, пробежавшись глазами по моим каракулям.

– Мне тоже, – согласился я. – Но есть мысль, что жертва понадобилась для привлечения темной сущности, которую можно было бы использовать для других целей.

Ну да. К примеру, Слепого Поводыря, с которым я уже однажды имел «удовольствие» познакомиться. Смерть сказала, что его кто-то призвал. Так почему это не мог быть один и тот же человек?

– Зачем? – напряженно уточнил Рош.

– Откуда мне знать? Это же не я убил Ирэн Ольерди.

– А почему ты решил, что сущность темная?

– А разве кто-то из светлых принимает человеческие жертвоприношения? – изумился я.

Рош осекся, Эрроуз скривился, а вот на лице Корна неожиданно проступила задумчивость.

– Ты не прав, Рэйш. Или прав, но лишь частично. Потому что со вторым трупом тоже не все гладко.

– Вы успели его осмотреть? – быстро спросил я, кинув на шефа подозрительный взгляд.

– Я же не всю жизнь просидел в этом кресле. Навыки оперативной работы пока не утратил. Но я, как теперь понимаю, оказался примерно в таком же положении, как и твои коллеги. Поэтому и недооценил опасность, когда… скажем так… позволил себе зайти в подвал без напарника.

– То есть у света тоже есть ловушки, похожие на наши «колодцы»? – нейтральным тоном уточнил я.

– Не ловушки, – едва заметно поморщился Корн. – Хотя насчет трупа все верно: Дертиса тоже выпотрошили, как перепелку. Сперва вскрыли живот, затем убили ударом в сердце. И я подозреваю, что он до последнего находился в сознании. Грэг, дай-ка мне листок.

Темный молча встал и положил на стол шефа измятую бумагу.

– Да, – через некоторое время признал тот. – В подвале были такие же знаки. И в точно такой же последовательности. Но я, хоть убей, не представляю, как надо было перевернуть ритуал, чтобы принести в жертву светлого мага и после этого получить «колодец» во Тьму. Или, убив темного мага, создать такой мощный всплеск света, что рядом с ним стало физически невозможно долго находиться.

– Что вы видели? – жадно подался вперед Илдж, когда шеф ненадолго умолк.

– Свет, Грэг… очень много света. Повсюду. Им пропитались даже камни. Пол. Стены. Он сочился из всех щелей. Такой яркий, словно там недавно случилось пришествие светлого бога. И если бы я своими глазами не видел тело и не шлепал сапогами по кровавым лужам, то сказал бы, что в той комнате кто-то получил благословение.

– Тогда, может, кому-то таким же образом удалось не призвать на чердаке некую сущность, а заполучить темное благословение? – тихонько кашлянул я.

Корн бросил в мою сторону быстрый взгляд.

– Думаешь, такое возможно? Два благословения одновременно?

– Без понятия. Надо спросить у жрецов.

– Займись этим, – велел шеф, когда я откровенно задумался. – Настоятель тебе благоволит. Попробуй вытянуть из него какие-нибудь сведения.

– Если бы он знал, что происходит, то сейчас здесь сидело бы не семь, а восемь человек, – возразил я.

– Все равно займись. Может, отец Гон в курсе насчет таких вот «неправильных» жертвоприношений. Или сможет подсказать, в какие книги нам стоит заглянуть, чтобы узнать, что это был за ритуал.

– Хорошо, попробую, – без особого энтузиазма согласился я. – Но меня гораздо больше интересует, почему в качестве жертвы был выбран именно Дертис? Понятно, что темные маги на дороге не валяются и большинство из них состоят на службе в Управлении. Но, на мой вкус, для ритуала лучше подошел бы кто-то помоложе, посильнее. Или же тот, кто с меньшей вероятностью оказал бы сопротивление. Дертис ведь был неплохим магом. И вряд ли он согласился бы по своей воле пойти вместе с убийцей.

– Мои люди уже занимаются этим, – глухо уронил Корн. – И по поводу леди Ирэн и ее пропавшего мужа мы тоже работаем. Но Дертис, как ни крути, был удобной мишенью – пока он находился в отпуске, его бы не хватились.

– Думаете, дело только в этом? – засомневался я.

– Я пока ничего не думаю. Но надеюсь, скоро мы будем знать точно. А насчет того, почему Дертис не оказал сопротивления, я могу дать ответ, – вздохнул шеф и неожиданно потер пальцами виски. – Четверть свечи назад мои маги дали предварительное заключение по результатам вскрытия тел, которые ты привез, – в крови обоих нашли следы вытяжки сколаниса[3 - Сколанис – местное растение, в соке которого находится сильнодействующий яд, резко повышающий внушаемость жертвы.].

Я замер.

– И много?

– Достаточно, чтобы Дертис добровольно взошел на алтарь и подставил горло под нож. Но и это еще не самое скверное, – невесело посмотрел на нас шеф. – Оказывается, у леди Ирэн кто-то забрал не только голову, но и другой важный орган: у нее оказалась вырезана матка. И с учетом того, что мы узнали, есть предположение, что она была беременна, так что на самом деле это не двойное, а тройной убийство. И в жертву принесли не ее саму, а ее нерожденного ребенка.



– Рэйш, задержись, – устало сказал Корн, когда совещание подошло к концу и народ, получив указания относительно этого скверного дела, начал расходиться. – У меня к тебе пара вопросов.

Перехватив обеспокоенный взгляд Йена, я пожал плечами и уселся обратно в кресло, дожидаясь, пока остальные выйдут. Но когда за ними закрылась дверь, Корн почему-то долго молчал, рассеянно просматривая какие-то бумаги на столе. И лишь когда в коридоре затихли звуки шагов… когда напряжение в комнате достигло апогея… он поднял голову и одарил меня задумчивым до крайности взглядом.

– Знаешь, Рэйш, я очень хочу понять, почему там, где появляешься ты, обязательно гибнут мои люди.

– В каком смысле? – подобрался я.

– Сперва я отправил в Верль Лойда, чтобы узнать, верны ли дошедшие до нас слухи насчет Палача. Там он встретил тебя и погиб. Потом ты вдруг без видимых причин объявляешься в столице, и через несколько дней умирает Крис. Затем сходит с ума Шоттик. Наконец, прошлой ночью на вашем участке происходит очередное убийство, и одной из жертв оказывается Дертис… тебе не кажется, что тут слишком много совпадений?

Я едва заметно поморщился.

– Да бросьте, Корн. Если бы вы действительно считали меня виновным, этот разговор состоялся бы не сейчас и совсем в другом месте.

– Может, у меня просто нет доказательств?

– Может, и так. – Я скептически посмотрел на шефа. – Но мне почему-то кажется, что вы думаете совсем не об этом.

Корн замедленно кивнул.

– Я навел о тебе справки. Архивные записи, данные Регистрационной палаты, данные Ордена, сведения из Верля… скажи, почему нигде не указано, что Этор Рэйш не был твоим родным отцом?

Я вопросительно приподнял одну бровь:

– Разве это важно?

– Конечно. Потому что если это действительно так, то получается, что ни я, ни Орден совершенно ничего о тебе не знаем. Кто ты, откуда взялся и почему старик Рэйш вообще решил тебя усыновить.

Я задумчиво качнул ногой.

Вопрос был сложным. Учитель его, к сожалению, до конца не продумал, поэтому Корн, покопавшись в бумагах, очень быстро пришел к тем же выводам, что и Лойд. Но я при всем желании не мог здесь ничего изменить. И поскольку проблема моего происхождения рано или поздно все равно кого-нибудь бы заинтересовала, то я не видел смысла врать или отпираться.

– Скажем так, – едва заметно улыбнулся я, отдавая дань проницательности шефа. – Когда мне было гораздо меньше лет, чем сейчас, я остался без семьи и без крова. Взамен судьба подарила мне темный дар, с которым я совершенно не умел обращаться. Скорее всего это закончилось бы довольно быстро и печально, поскольку найти толкового мага на окраине – совершенно безнадежная задача. Но мне повезло: мастер Этор встретился на моем пути до того, как я умудрился убиться сам или успел убить кого-то еще. Более того, он счел возможным взять меня в ученики. И поскольку на тот момент он уже вышел из состава Ордена, то мое ученичество на протяжении многих лет было неофициальным. Это упущение учитель исправил лишь незадолго до своей смерти, поэтому на данный момент мое звание мастера Смерти является совершенно законным. Что же касается моего усыновления… это было не мое решение. Но оформили его совершенно законно.

– Я в курсе, – неприязненно буркнул Корн, продолжая буравить меня глазами. – Мне интересно другое: тебе известно, кем приходился мастеру Этору Рэйшу Лойд?

Я невозмутимо кивнул.

– В последний день пребывания в Верле он меня об этом известил.

– И как ты воспринял это известие?

– А как я мог его воспринять? – хмыкнул я. – Мне и сейчас нет до этого никакого дела.

– Зато Лойду, я так полагаю, было, – прищурился шеф. – По крайней мере, он очень настойчиво интересовался твоей личностью незадолго до того, как я отправил его в Верль. И мне было неприятно наткнуться на его имя в журналах регистрации нашего архива. Особенно напротив дел, которые по идее не должны были иметь к тебе никакого отношения.

Хм. Что же такого необычного Лойд успел на меня нарыть? С семейством де Ленур он бы меня не связал – в последний визит в архив я исправил оплошность Уорда и вернул в дело Артура де Ленур недостающие листы, переведя безумного графа из категории «без вести пропавших» в категорию «сумасшедшие». Так что на случай, если кто-то захочет это проверить, Оливер Гидеро обеспечил меня превосходным алиби. А другого компромата на имя Артура Рэйша там не было.

– Что тебе известно об ограблении городской ратуши в тысяча двести сорок восьмом? – сухо спросил шеф после небольшой паузы.

Я воззрился на него в искреннем недоумении:

– Ничего.

– А о двойном убийстве в сорок пятом?

– Тем более не в курсе, – нахмурился я, и амулет на столе шефа дважды подмигнул зеленым огоньком. – Это имеет какое-то отношение к мастеру Этору?

– Едва ли. В то время он уже покинул столицу и отбыл в неизвестном направлении, погрузив фамильный особняк в многолетний стазис и не оставив никаких координат для связи.

– Тогда почему вы об этом спрашиваете?

– На всякий случай, – устало растер лицо Корн. А затем посмотрел мне в глаза и тихо спросил: – В отчете тригольских сыскарей говорится, что ты присутствовал на месте гибели Лойда. Как и то, что на темной стороне возле того трактира было обнаружено множество убитых гулей. Лойд интересовался тобой до командировки. Он буквально вытребовал у меня это дело, чтобы отправиться в Верль. Зная его, я почти не сомневаюсь, что ему захотелось с тобой познакомиться. И он наверняка был не в восторге, узнав, что именно тебе его дед завещал все свое имущество. Я даже не исключаю, что вы могли по этому поводу… ну, к примеру, поспорить. Поэтому не могу не спросить, Рэйш: ты имеешь какое-то отношение к его смерти?

– Нет, – спокойно отозвался я, и амулет на столе шефа охотно подтвердил правдивость моих слов. – Когда я пришел в трактир, Лойд был уже мертв.

– Но тебе известно, что там произошло?

Вот тут я ненадолго задумался.

– Скажем так: у меня были некоторые подозрения по поводу этой во всех смыслах нелепой смерти. Но подтвердить их или опровергнуть, находясь в Верле, я не смог. А возвращаться туда ради этого очень бы не хотел.

– Хорошо, я тебя услышал, – чуть наклонил голову шеф. – Тогда у меня второй вопрос: что, по-твоему, произошло с умруном?

Я хмыкнул.

– А почему вы считает, что мне об этом что-то известно?

– Ну, ведь именно ты вел это дело вместе с Хокк и Триш.

– Вы отстранили меня от расследования, – напомнил я, на что Корн смерил меня подозрительным взглядом.

– Хочешь сказать, что ты вот прямо так взял и послушался? После того как не раз демонстрировал, что плевать хотел на мои приказы?

– Ну почему сразу плевать… иногда я их выполняю. Вот сейчас, например, сижу и внимательно вас слушаю вместо того, чтобы…

– Заткнись, Рэйш, – тяжело вздохнул шеф, поняв, что ничего путного не добьется. – Дело до сих пор не закрыто. Новых смертей пока не было, других следов пребывания умруна в городе тоже не нашли, но если бы ты знал, как меня раздражает неизвестность! Подобные сущности не приходят из ниоткуда и не исчезают в никуда, не исчерпав возможности «кормушки» до последней чистой души. А умрун исчез. И если бы ты сейчас сказал, что убил эту тварь, я бы со спокойной душой закрыл проклятый «висяк» и забыл о нем до скончания веков!

Я вежливо промолчал.

– Мыслей по поводу того, что за взрыв произошел тогда на темной стороне, у тебя, наверное, тоже нет? – без особого энтузиазма поинтересовался Корн.

Я с готовностью кивнул:

– Ни малейших.

– И о том, что это вообще было, я так полагаю, ты мне ничего не расскажешь…

– Корн, у вас сложилось неверное представление о моих способностях, – нейтральным тоном заметил я.

– Ну разумеется. Сперва убитый Палач, потом моргул, вампиры… теперь еще темные «колодцы». Сообщи, будь добр, если я кого-то позабыл или о чем-то еще не знаю, – недобро улыбнулся шеф. – Так что – да, ты прав: поначалу у меня сложилось о тебе неверное впечатление. Да и сейчас я, похоже, просто так сижу и трачу на тебя свое время, будто заняться больше нечем.

Я демонстративно поднялся с кресла.

– Это все, о чем вы хотели поговорить?

Шеф смерил меня совсем уж нехорошим взглядом.

– Естественно, нет. Но раз уж ты любишь игнорировать приказы, то позволь, я дам тебе небольшой совет.

– Я весь внимание.

– В следующий раз, когда соберешься дурить кому-то голову, будь добр – не демонстрируй открыто, что умеешь утаскивать светлых магов на темную сторону, – тихо сказал Корн, глядя мне в глаза. – Это может не понравиться Ордену.

Я спокойно встретил его взгляд.

– Все маги, которых я туда утащил, вернулись обратно живыми. Или вы хотите меня в чем-то обвинить?

– Нет, – качнул головой шеф. – Но, возможно, тебе будет интересно узнать, что мы забрали у вашего УГС дело Шоттика, и на данный момент следствие по нему почти закончено. Нам удалось установить, откуда в его ауре взялась метка убийцы. И мы нашли место, где это произошло. Леди Элен Норвис, можно сказать, отомщена. Но в ее деле остались пробелы. И не так давно мне показалось, что именно ты сможешь пояснить некоторые нестыковки в показаниях свидетелей. Но сейчас я вижу – нет. Ты не поможешь. Так что у меня больше нет причин тебя задерживать. Можешь возвращаться к работе. Дело Ольерди по-прежнему числится за вами.

Я так же спокойно пожал плечами и развернулся к выходу.

Про Шоттика Йен, естественно, мне уже рассказал. Но опасаться передачи дела в ГУСС не стоило – Корн все равно не найдет против меня улик. Что же касается Ольерди… Все равно я не собирался бросать это дело на полпути. Да и Йен будет рад – он обожает трудные загадки. А если в процессе расследования он сможет хотя бы какое-то время работать с Триш, то и вовсе счастливее человека в столице будет не найти. Но все же Норриди дурак, если даже сейчас не рискнул заглянуть в лечебное крыло. И будет дурак вдвойне, если не пригласит девчонку хотя бы на одно свидание.

– Эй, Рэйш! – окликнул меня Корн в последний момент.

Я неохотно обернулся.

– А в храм все же сходи, – посоветовал он. – Чем Фол не шутит – вдруг и правда жрецам что-то известно?

– Я попробую выяснить. Но не гарантирую, что отец-настоятель пойдет нам навстречу.

– Кстати, о настоятеле… Ты, случаем, больше ничего не хочешь мне рассказать? – неожиданно поинтересовался шеф.

Я усмехнулся:

– Пожалуй, что нет. Разве что посоветовал бы вам переложить накопительные амулеты в верхний ящик стола.

– Зачем?

– Там защита попроще, – невозмутимо ответил я и, не дожидаясь ответной реплики Корна, вышел.




Глава 6


– Здравствуй, Артур, – поприветствовал меня отец Гон, неслышно появившись из Тьмы. – Ты хотел меня видеть?

Я отвернулся от алтаря Фола и кивнул, исподволь рассматривая отца-настоятеля. Тот выглядел похудевшим и уставшим, словно накануне проделал очень долгий путь или был вынужден соблюдать строгий пост. А может, и то и другое сразу. Но в его взгляде не было ни подозрительности, ни настороженности, которая не могла там не появиться, если бы он все-таки узнал, какие сведения я от него утаил. Поэтому я расслабился и коротко наклонил голову:

– И вам доброго дня, святой отец. Вы правы: я действительно хотел поговорить.

Знакомая келья на темной стороне встретила нас тишиной и приятной прохладой. Устроившись на своем обычном месте, отец Гон дождался, когда я сяду напротив. А потом положил руки на каменный стол и одарил меня вопросительным взглядом.

– Что именно тебя интересует, брат?

– Что вам известно о двойном убийстве, произошедшем этой ночью в Синем квартале?

Отец-настоятель нахмурился, но почему-то не ответил. А когда я собрался задать уточняющий вопрос, жрец неожиданно поднял руку, знаком велев замолчать. После чего прикрыл глаза, к чему-то прислушался, потом нахмурился еще больше, застыл как примороженный и лишь через пять ударов сердца снова посмотрел на меня.

– Что ты хочешь знать об этих смертях?

Тьма! Если бы Фол и меня извещал о деталях подобным образом, мне бы вообще не пришлось идти в храм. А что? Удобно: закрыл глаза, помолился чуток, получил уже готовые сведения и сиди себе, строчи отчет. Интересно, убийцу он мне сразу назовет или нам все же придется побегать по городу?

Во взгляде отца Гона неожиданно появилась смешинка.

– Не расстраивайся, Рэйш, – если бы я таким способом мог узнать все на свете, нам бы не понадобилось Управление городского сыска. Но, к сожалению, я вижу лишь общую картину. И то лишь потому, что это убийство, а не ограбление. К тому же у меня нет нужных навыков, чтобы отыскать и отдать преступника в руки правосудия.

– Вы что, мысли читаете? – буркнул я, на всякий случай проверяя защиту. Доспеха на мне, разумеется, не было – по крайней мере, в том виде, в котором жрец мог его заметить. Но все же ощущение уязвимости не проходило. И настоятель, подметив мой непроизвольный жест, тихонько хмыкнул.

– Это ни к чему. Не ты первый приходишь ко мне за помощью. И не ты первый спрашиваешь совета. Но прежде, чем ответить я на твои вопросы, я бы хотел, чтобы ты рассказал о том, что увидел в том доме.

Поколебавшись, я все же кивнул и коротко пересказал свои впечатления. А затем и предварительные выводы, которые озвучил на совещании Корн.

– Это не призыв темной сущности, иначе вы бы уже нашли следы ее присутствия в виде потревоженной границы миров и новых трупов, – покачал головой жрец, когда я закончил. – Тем более не божественное благословение, потому что, будь это так, храм бы о нем знал – любое божественное присутствие оставляет следы, и мы чувствуем их, даже когда они минимальны. А еще я почти уверен, что причиной смерти тех людей стали вовсе не полярные заклятия, как утверждают твои коллеги.

– Почему? – насторожился я.

– Полярные заклятия всегда накладываются одновременно и требуют присутствия двух магов: темного и светлого. Каждый из них создает свою собственную основу для заклинания, и они ни в коем случае не должны пересекаться. А это невозможно сделать, если использовать заклятия в замкнутом пространстве. Ты ведь сказал, что на внутренней поверхности стен и крыши того дома стоят защитные заклинания?

– Да. Старые, совсем простые, но энергии в них влили столько, что я даже вблизи от дома не ощутил, насколько все плохо внутри.

– Заклинания темные или светлые?

– Такие и такие.

– А помещения при этом были отграничены друг от друга магически? Комнаты? Лестница?

– Нет, – озадаченно брякнул я и тут же скривился. Тьма! Ну конечно! Пусть подвал и чердак располагались на максимальном удалении друг от друга, но раз внутри дома и между соседними помещениями не было цельной защитной сетки, то использование полярных заклятий было невозможно по определению!

– Боюсь, вас пытались ввести в заблуждение, – понимающе улыбнулся отец Гон при виде моей гримасы. – И заранее позаботились, чтобы снаружи дома магические возмущения не ощущались.

– Что же тогда убийца не позаботился убрать другие эффекты? Соседку насторожил бьющий из подвала свет, – возразил я. – И он был таким ярким, что прорывался даже сквозь окна первого этажа. Если бы не это, мы бы еще долго не узнали, что там что-то произошло.

– Возможно, преступник неправильно рассчитал уровень воздействия? Не подумал, что свет окажется так силен и пробьется наружу даже из подвала? Кстати, Корн не упоминал – есть ли в архивах Управления подобные дела?

Я качнул головой.

– Выпотрошенных и неопознанных тел сколько угодно, но чтобы это были маги, да еще по двое зараз – нет. Таких за последние несколько десятилетий не замечали ни в Алтире, ни в других крупных городах.

– Но ведь защита старая – ты сам сказал, – напомнил жрец. – Значит, убийца скорее всего готовился к обряду давно. Вы проверили другие дома?

– Пока в процессе.

– Пусть ваши маги обратят внимание на защиту. А для этого пусть попросят нынешних жильцов снять охранные заклинания полностью.

Я кивнул:

– Вы правы. Под новыми заклинаниями старые мы можем и не увидеть – без дополнительной подпитки они достаточно слабы, чтобы не вызывать возмущения магического поля, и достаточно надежны, чтобы выполнять свою задачу. Я такие раньше не видел и предпочел бы, чтобы новые жильцы временно съехали. Но даже так нет никакой гарантии, что у убийцы не найдется другого подставного имени и других зданий, где проживают ни в чем не повинные люди. Вопрос в другом – кому и зачем это понадобилось? Для чего было так долго готовиться? Выкупать дома, держать их пустыми? И почему для обряда потребовались именно маги?

Отец Гон тяжело вздохнул.

– Что тебе известно о перекрестных заклинаниях и о магии переходов?

– Ничего, – напрягся я. – Это тоже что-то из области запрещенного знания?

– Можно сказать и так. Только еще более закрытый раздел магии, который даже в Ордене магов не всем доступен.

– А чем переходные заклинания отличаются от полярных?

– Полярные заклятия – это оружие массового поражения, – отвел глаза настоятель. – Их итогом, как правило, становится или уничтожение живой силы противника, или же призыв могущественной сущности, способной сделать то же самое, только другими методами. Одно условие для безопасного применения этой группы заклинаний я тебе уже назвал – наличие свободного пространства. Второе условие – присутствие мощного источника энергии, который помог бы удержать и направить заклинание в нужную сторону. Наконец, третье – хорошая защита и освященные в храме амулеты, способные взять на себя магический откат. Или пленить призванную сущность и уничтожить ее после того, как она станет не нужна.

Я внутренне подобрался.

– Для переходных заклинаний, я так полагаю, подобных ограничений нет?

– Верно, – едва заметно кивнул отец Гон. – Но они и предназначены для другого. Собственно, смерть – лишь косвенное следствие этого вида магии, а основное ее предназначение – это извлечение и концентрация чужого магического дара с возможностью его дальнейшего хранения и использования… так сказать, про запас.

– Святой отец… – вздрогнул я. – Вы хотите сказать, что из наших магов перед смертью выкачали магический дар?!

– Боюсь, что так. Символы, которые ты видел на полу… они лотэйнийские, Артур. Очень древние. И по большей части предназначены для того, чтобы душа раньше времени не покинула тело. Так больше шансов, что магия перейдет к убийце полностью.

– То есть это храмовые символы? – мрачно посмотрел я на жреца.

Отец Гон покачал головой:

– Они запрещены храмом так же, как и полярные заклинания – Орденом магов. А придуманы были в такие далекие времена, что даже у нас не осталось записей о том, откуда они в действительности взялись. Это скверная магия, Рэйш. Чтобы ее использовать, нужно быть настоящим безумцем. И ты правильно сейчас думаешь о сколанисе – этот обряд чем-то похож на жертвоприношение, и отдача у него тем больше, чем сильнее жертва желает поделиться собственным даром с убийцей.

– Как он это делает? – окончательно помрачнел я. – И почему для обряда понадобилось два мага, да еще и с разным даром?

– Я не так много знаю о переходных заклинаниях, как ваш убийца, поэтому могу лишь предполагать. Но мне точно известно, что пика своей мощности они достигают именно на разнице потенциалов: светлое и темное, мужчина и женщина…

– Подвал и чердак, – процедил я.

– Совершенно верно. Суть этих заклинаний в том, что на пике они способны очень ненадолго, но все же объединить светлую и темную магию. Сделать это именно в фазу перехода от жизни к смерти, от света к тьме. И если суметь уловить этот момент и взять то, что в итоге получилось – чистую силу, без знака, то можно заполучить серьезное оружие в борьбе как против магов, так и против жрецов. Единственное условие – магия должна быть отдана добровольно. И желательно одновременно, чтобы не случилось перекоса в ту или иную сторону.

Я чуть не сплюнул. Вот же гадство! Не зря эту магию столько лет держали под запретом!

– Хорошо, я понял. Есть какой-то смысл в том, что на чердаке была убита именно светлая магиня, а в подвале – темный маг? И если да, то почему после убийства светлой леди на чердаке стала властвовать Тьма, а в подвале, рядом с убитым некросом, наоборот, Свет?

– Магия переходов сильна, – задумчиво уронил отец Гон. – Она способна выворачивать наизнанку пространство и одновременно связывать его в один уродливый узел. Скорее всего эти смерти не просто произошли в одно и то же время – думаю, убийца умышленно выбрал примерно равных по силе магов. Связал их не просто магией, но еще и узами крови для надежности. Так тесно, что в магическом плане эти двое стали почти едины. А затем выпотрошил обоих в физическом и магическом смысле, но не так, как мы привыкли видеть, – нет, он пропустил силу леди Ирэн через вашего некроса в подвал. А его магию провел через нее и выпустил на чердаке. Поэтому внизу был почти чистый Свет, а наверху – такая же чистая Тьма.

– Как такое возможно?! – опешил я. – И как их можно было связать физически, если у этих двоих не было ничего общего?!

Отец Гон отвел глаза.

– Ты ведь сам сказал: леди Ирэн была беременна…

– Это лишь предположение. Но если даже и так, то, следуя вашей логике, отцом ребенка должен был быть…

Я в шоке уставился на настоятеля, но он только грустно улыбнулся:

– Я лишь передал тебе то, что увидел. Но не думаю, что Фол ниспослал мне ложное видение.

– Дертис?! – все еще растерянно повторил я. – И леди Ирэн… это просто в голове не укладывается! Тогда становится понятным, почему были убиты именно эти два человека. Как и то, почему супруги Ольерди в последнее время ссорились. Возможно, муж узнал об измене? А может, мы неверно оценили причину, по которой господин Брюс Ольерди исчез со сцены. Скажите, святой отец, а для проведения ритуала обязательно нужно быть магом?

– Нет, – поджал губы жрец, когда я обратил на него выразительный взгляд. – Но я не думаю, что подобными знаниями мог обладать человек, не имеющий доступа в закрытые архивы. Да и зачем простому смертному столько энергии?

– Я бы тоже хотел это знать. Но гораздо больше меня интересует, в каком месте убийца создал магический узел? Если все было затеяно ради перекреста темной и светлой магии в одной-единственной точке, где ее можно было безнаказанно забрать, то мы должны были это заметить!

– Убийца мог за собой прибрать. В точке перекреста он мог вытянуть магию целиком, и остатки из подвала и чердака ему попросту не понадобились. А защитные заклинания активизировались в момент выброса магии и сработали как крышка на кастрюле, одновременно прикрыв всплеск возмущения магического поля и забрав на себя излишки. Где сейчас максимальная концентрация магии в доме?

– Подвал и чердак. В других помещениях фон почти ровный.

– Хорошо, тогда где бы она могла быть до того, как убийца забрал всю силу, которую высвободил во время ритуала? – пристально посмотрел на меня жрец. – Где вы нашли самые сильные разрушения?

Я снова вздрогнул.

– В коридоре второго этажа. Как раз посередине. Там еще водопроводная труба лопнула.

– Значит, убийца во время обряда стоял именно там, – кивнул настоятель. – И если он находился на втором этаже, когда умирали его жертвы…

– То в подвале и на чердаке был кто-то еще! Это значит, что метки убийцы будут именно у этих людей, а не у него! А еще это значит… – я снова помрачнел, – что его помощники скорее всего мертвы. От такого всплеска магии у них должны были все мозги расплавиться. Особенно у того, кто убивал леди Ирэн и попал под удар Тьмы. Святой отец, как по-вашему, для чего может понадобиться чистая сила в таком количестве?

Отец-настоятель пожал плечами:

– Смертному – ни для чего. Люди не умеют ею управлять, даже с помощью артефактов это смертельно опасно. А вот в отношении мага… для чего угодно, от подпитки какого-нибудь смертельного заклинания до попытки зомбирования населения или уничтожения целого города.

– То есть нам надо ждать новых трупов, а за ними – очередных проблем с нежитью? – хмуро предположил я, буравя жреца тяжелым взглядом.

Тот вместо ответа так же хмуро кивнул, после чего молча встал и двинулся к выходу, показывая, что аудиенция окончена.

– Святой отец, можно еще вопрос? – вдогонку спросил я, и жрец ненадолго обернулся. – Когда я был в том доме, мои коллеги пострадали от Тьмы, которой слишком много скопилось на чердаке. Скажите, у светлых была такая же проблема?

Жрец на мгновение задумался.

– Когда темный маг приходит во Тьму, он отдает ей свои силы, чтобы выжить. Светлый, приходя в Свет, напротив, их получает. Если Света становится слишком много, то маг пресыщается и теряет волю к жизни. И когда это происходит, лучшее, что можно сделать, – это как можно быстрее опустошить его резерв, чтобы маг почувствовал близость смерти и вспомнил, что он еще жив.

– Спасибо, святой отец, – пробормотал я. – Я запомню.

Отец Гон кивнул и ушел, не удосужившись в этот раз даже попрощаться.



Остаток дня я потратил, чтобы самолично обойти дома, владельцем которых некогда числился мифический Роджер Эстиори, и своими глазами убедиться, что Лиз правильно обратила на них внимание.

Все дома оказались старыми, когда-то роскошными и довольно дорогими, но в отсутствие должного ухода сейчас они тихо-мирно доживали свои годы, спрятавшись в глубине некогда пышных садов. Двум из них повезло больше остальных – они располагались в престижных кварталах, и заботливые хозяева поддерживали особняки в приличном состоянии. Тот, что отыскался почти в центре столицы, и вовсе выглядел так, словно его отстроили заново. А вот дом в Фиолетовом квартале находился на последнем издыхании – как выяснилось, он лишь недавно обрел новых хозяев и те еще не успели привести в порядок здание, без малого тридцать лет простоявшее без должного ухода.

Зато защита там действительно была. Причем такая же простая и эффективная, как в доме Ольерди. Не везде я сумел ее рассмотреть как следует – охранные артефакты новых владельцев существенно этому мешали. Не везде я успел в тот момент, когда эту же самую защиту изучали люди Корна, по просьбе которых хозяева согласились ее отключить. Но все же картина вырисовывалась довольно интересная, поэтому, закончив с осмотром и убедившись, что ни в одном из домов за последние несколько лет не происходило кровавых преступлений, я вернулся в Управление. И, нахально заняв кресло застрявшего в лечебном крыле Тори, на несколько свечей оккупировал одну из сфер.

Йен к тому времени снова куда-то уехал, забрав с собой Лиз. Сенька сбежал домой. Следователи разбирались с добытыми на месте преступления кристаллами. Так что мне никто не мешал. Поэтому, когда за окном стемнело, на улицах зажглись магические фонари, а в животе мучительно забурлило, напоминая о пропущенном ужине, в моей голове начала вырисовываться более или менее ясная картина.

О том, кто такой этот самый Роджер Эстиори, в базе и впрямь не имелось практически никаких сведений, кроме того, что лет пятнадцать назад он якобы приобрел, а затем продал суконную мастерскую некоему Агнусу Бриджу. Однако в архивах ГУССа нашлась информация о том, что впервые господин Эстиори приобрел недвижимость в столице намного раньше того срока, о котором говорила Лиз. А именно – примерно шестьдесят лет назад на его имя был оформлен один из особняков в Белом квартале, но он по непонятным причинам был почти сразу перепродан не имеющей магического дара пожилой, но весьма состоятельной паре, внуки которой до сих пор проживали в этом доме, и, если верить базе, среди них так и не появилось ни одного мага.

Потом господин Эстиори исчез из столицы на пару десятилетий. А затем приобрел в Алтире еще один дом. На северном участке. Домом он владел на протяжении шестнадцати лет, после чего благополучно продал. Остальные четыре здания он приобрел не так давно, покупал их по одному, в разные годы, в разные сезоны и за разные суммы. У разных и на первый взгляд ничем не связанных друг с другом людей. Затем так же хаотично продавал, почему-то предпочитая заключать сделки с представителями семейств, где имелись светлые маги.

Изучая бывших владельцев этих домов, я покопался в их родословных и через некоторое время обнаружил, что во всех семьях светлый дар был давним и устойчивым, поскольку уже не первое десятилетие проявлялся в каждом поколении. Проще говоря, загадочный господин Эстиори, продавая дома, мог не сомневаться, что наткнулся не на самородков, чей дар мог внезапно угаснуть, а на полноценную династию. И даже через двадцать-тридцать-сорок лет в доме по-прежнему будут проживать нужные ему люди.

Конечно, могло случиться и такое, что семьи, которых чем-то не устроил купленный дом, могли впоследствии съехать. Но, во-первых, маги довольно редко стремились покинуть столицу. А во-вторых, дома и впрямь были настолько достойными, что я не поленился поднять их подноготную и почти до полуночи проторчал за сферой, выискивая, кто, когда и зачем построил тот или иной особняк.

И вот какая странная штука обнаружилась…

Оказывается, все пять столичных домов были построены примерно в одно и то же время – от двухсот до двухсот пятидесяти лет назад – и принадлежали весьма известным в то время магическим родам. Собственно, это были не что иное как фамильные особняки, в строительство которых было вложено много средств и магии, чем и объяснялось неплохое состояние зданий в наше время. Тогда, правда, Алтир еще не делили кварталы по цветовой принадлежности, поэтому богатые дома встречались и в центре, и ближе к окраинам, если хозяева любили уединение. Но что самое интересное, всеми домами когда-то владели темные маги. А точнее, некросы, один из которых принадлежал древнему роду Диллос, о котором я совсем недавно уже слышал.

Наткнувшись на знакомое имя, я довольно быстро вспомнил толстяка Фатто и перстень, который достался ему по наследству. И, связав то поганое дело с нынешними событиями, почти не сомневался, что «подарок» Фатто получил от того же человека, который годами готовил старые дома некогда могущественных, но выведенных под корень темных родов для своих непонятных целей.

Отвалившись от сферы уже глухой ночью, я откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. А когда полученные сведения уложились в систему, поднялся из-за стола и перешел на темную сторону. Правда, Мэла сразу не увидел – тот уже наловчился пользоваться невидимостью. И если бы не поводок, я бы даже не понял, в каком углу притаился бывший Палач.

– Работа? – кратко поинтересовался моими дальнейшими планами служитель, ненадолго вернув себе привычный вид.

Я молча кивнул. После чего набросил на себя такую же зеркальную броню, как у него, и одним прыжком переместился в Белый квартал.

Нужное здание я нашел не сразу – для этого пришлось порядком попетлять, вспоминая расположение улиц. Но в конце концов я добрался до Пестрой улицы и расположенного на ней трехэтажного особняка под номером одиннадцать. Перейдя на нижний уровень, пробрался внутрь. Осмотрел там все от подвала до чердака и все-таки понял, почему Роджер Эстиори продал этот дом почти сразу, как только купил. Как оказалось, в камни, из которых были сложены стены первого и второго этажей, когда-то давно были вплавлены защитные заклинания. Не чета тем, что использовал убийца в доме Ольерди, а довольно сложные, многослойные, по типу тех, что имелись на здании ГУССа.

Видимо, Роджер Эстиори плохо в этом разбирался, раз не сразу сообразил, в чем дело. И он, вероятно, не знал, что раньше защиту на домах специально делали так, чтобы ее можно было менять и достраивать годами. Причем исключительно с помощью магии крови. Проще говоря, в старину дома нередко строились с расчетом именно на потомков, а многие фамильные особняки потому и назывались фамильными, что в них десятилетиями и столетиями проживали члены одной магически одаренной семьи.

Случайно купившему такой дом чужаку было бы сложно вплетать в защиту что-то свое. Что темному, что светлому. И когда господин Эстиори это понял, то избавился от ненужной покупки и в дальнейшем действовал более осмотрительно, выбирая лишь те здания, где защита настолько ослабла с годами, что не могла ему помешать.

На всякий случай оставив рядом с этим зданием, как и рядом с остальными четырьмя, свою метку, я наконец собрался вернуться домой. Но тут по Тьме прошло неожиданное волнение, в мою спину подул прохладный ветерок, а в голове кто-то тихо шепнул: «Помогите!»

Причем так отчетливо, что я сперва недоверчиво замер, а затем завертел головой, силясь понять, кто и зачем меня зовет. Но рядом, как и следовало ожидать, никого не оказалось. Ни в доме, ни на улице, ни даже на нижнем слое, куда я тоже на всякий случай заглянул. Решив, что, возможно, меня позвал Ал, я даже до доспеха дотронулся, проверяя, не стал ли он снова обращаться в обычную железку. Но нет. Невидимость осталась на месте. Да и структура брони нисколько не изменилась. К тому же Ал всегда мог написать свою просьбу на земле, использовав для связи привычные способы.

Но тогда кто же звал? И почему мне показалось, что я знаю этот голос?

– Роберт, – негромко уронил Мэл, когда я не нашел ответов на эти вопросы и в затруднении обернулся в его сторону. – Роберт Искадо. Помнишь?

И вот тогда меня осенило: мальчишка же остался без наставницы! Хокк, вероятно, еще не выписали из лечебного крыла, поэтому обеспечить юного лорда защитой в самое проблемное для него время она попросту не смогла!

– Пойдем-ка его навестим, – нахмурился я, выхватывая из Тьмы секиру.

Невидимый Мэл с готовностью щелкнул костяшками и без напоминаний создал тропу.




Глава 7


Когда я вошел в дом, внутри было подозрительно тихо. Как на темной стороне, так и в реальном мире. Все его обитатели благополучно дрыхли, за исключением двух азартно режущихся в карты охранников в караулке. Никаких признаков того, что внутри пользовались магией, я не нашел. Следов нежити вокруг дома Мэл также не обнаружил. С виду все было в порядке. Однако когда я поднялся в комнату Роберта, то обнаружил, что его постель пуста, а мальчишка вместо того, чтобы видеть десятый сон, сидел в углу и, обхватив себя за колени, напряженно всматривался в пустоту. Причем находился он не в реальном мире, а на темной стороне. И выглядел при этом так, что поневоле захотелось его пожалеть.

Эх. Не сделал ли я ошибку, когда посоветовал Корну обратиться к темному богу? Оказаться во Тьме в одиночку, один на один с ее голосами, холодом и непроглядным мраком – такого никому не пожелаешь. Тем более бывшему светлому магу, у которого всего несколько дней назад окончательно угас магический дар.

Стоило мне пройти пару шагов от двери и остановить на нем взгляд, как юный лорд немедленно сжался в комок и сдавленно прошептал:

– Кто здесь?!

Я запоздало подумал, что Роберт меня скорее чувствует, чем видит. А если видит, то как тень, а не как живого человека. Отступив за дверь, я избавился от брони и только тогда зашел снова, стараясь сделать это не слишком быстро, чтобы не напугать парнишку еще больше.

– Мастер Рэйш?! – вздрогнул всем телом юный лорд. А затем на его бледном лице неожиданно появилась такая измученная улыбка, что меня снова кольнула совесть. – Ч-что вы здесь делаете?!

Я внимательно посмотрел на пацана, но тот снова сжался в комок и уткнул нос в колени.

– Мне показалось, ты звал на помощь.

– Да, – прошептал Роберт. – Звал… кого-нибудь… просто мне страшно, мастер Рэйш. И я не знаю, что делать.

Я поколебался, но потом заметил, что на мальчишке, как и в храме, почти не было инея, и рискнул подойти ближе. Медленно, осторожно, ожидая, что изо рта Роберта начнут вырываться облачка пара, как в свое время у Тори, которого я едва не заморозил. Однако время шло, я подошел к мелкому почти вплотную, а у него даже сосулька на носу не образовалась. Да и снега на пижаме если и стало больше, то совсем немного.

Странно для простого смертного, не так ли?

Еще осторожнее приблизившись к окну, я по поводку бросил Мэлу, чтобы не показывался, и протянул к мальчишке руку.

– Эй. Ты хоть понимаешь, где ты? Можешь объяснить, как ты здесь оказался?

– Мне приснился кошмар, – прерывисто вздохнул Роберт Искадо, поджав пальцы на ногах. Тьма! Он еще и босой! – Я видел кого-то… или что-то… здесь, в этой комнате! И это было так реально, что я сам не понял, как сюда попал. Это ведь Тьма, мастер Рэйш?

Он неожиданно вскинул голову, и я едва не отшатнулся, когда увидел на месте глаз два затопленных чернотой провала.

– Это правда она?

Я в шоке уставился на мальчишку, а у него в это время на пальцах заплясали такие же черные язычки пламени, которые я так часто видел на своих собственных ладонях. Сперва я не мог в это поверить. Потом не верить стало невозможно. И вот тогда меня кинуло сперва в жар. Потом в холод. После чего я неожиданно понял, почему именно меня Тьма прислала к нему на помощь. А потом догадался взглянуть на пацана сквозь две линзы и ошеломленно замер, обнаружив, что вместо светлой и чистой ауры вокруг него теперь танцует и трепещет такая же Тьма, как во мне самом. Прохладная, смирная, живая! Та самая Тьма, которой там не должно, да и не могло было быть!

Фол! Да разве такое возможно?!

Неожиданно в дальнем углу кто-то хихикнул. Тихо так, гаденько. И настолько близко, что я мигом пришел в себя, моментально позабыл обо всем остальном, проворно развернулся и, прикрыв собой пацана, зажег на ладонях темный огонь.

По поводку пришло мимолетное ощущение беспокойства. После чего невидимый Мэл зашел мальчишке за спину, и я уже спокойнее выпрямился, внимательно оглядывая погруженную в темноту комнату.

В какой-то момент темнота между кроватью и тумбочкой шевельнулась, и там ненадолго обрисовался человеческий силуэт. Невысокий, такой же худенький, как сжавшийся у меня за спиной мальчишка. А уж когда во тьме двумя рубинами сверкнули чьи-то глаза, я перевел дух и, погасив огонь, обернулся к Роберту.

– Ты ЭТО видел в своем кошмаре?

Юный лорд снова вздрогнул, когда увидел, что из угла на него кто-то жадно пялится, но под моим взглядом не рискнул прятать лицо, а лишь сдавленно прошептал:

– Да.

Незнакомец из Тьмы ощерился неестественно широким ртом и тихо зашипел. В темноте блеснули и пропали такие же неестественно большие зубы, мелькнуло красное жерло глотки. Странный гость заметно качнулся вперед, но броситься не рискнул – отступил. После чего во Тьме снова остались гореть только его глаза – две жутковатые рубиново-красные точки, в которых застыл нечеловеческий голод.

– Кто это, мастер Рэйш? – так же тихо спросил Роберт, когда существо затихло. – Он опасен?

– Конечно, – кивнул я, не сводя с пацана пристального взгляда. – Все, кто живет во Тьме, опасны.

– Даже вы?

– Особенно я. Но сейчас у тебя нет повода волноваться.

Мальчик поколебался, настороженно покосился в угол, откуда за ним продолжали следить две красные точки. Но все же нашел в себе силы слезть с подоконника и, встав рядом со мной, беспокойно переступил по обледеневшему ковру босыми ногами.

– Тебе не холодно? – поинтересовался я, краем глаза покосившись на нашего гостя.

– Немного.

– Ты голоден? Устал? Может, хочешь спать?

Мальчик мотнул головой.

– Я просто хочу домой. И мне… по-прежнему страшно, мастер Рэйш. Я не знаю, что это за существо. А еще мне не по себе от мысли, что оно, возможно, голодное.

– Для мага ты слишком много сомневаешься – это минус, – усмехнулся я, протягивая ему руку. – Но рассуждаешь здраво – это плюс. Хочешь, я вас познакомлю?

– А надо? – испуганно дернулся Роберт.

– Если собираешься еще раз сюда прийти, то надо. Если нет – давай руку, я выведу тебя в обычный мир, и больше мы к этому не вернемся.

Юный лорд откровенно заколебался. Во Тьме ему было… пожалуй, что нормально. Если не хорошо, то гораздо комфортнее, чем в свое время мне. Он почти не чувствовал холода, хотя стоял посреди обледеневшей спальни в одной шелковой пижаме. Его, судя по всему, не тревожили голоса умерших… он просто стоял, как стоял бы любой нормальный ребенок посреди самой обычной комнаты. Ничему не удивлялся. Ничего плохого не чувствовал. А если и боялся, то лишь потому, что не понимал, что происходит. Но с каждым мгновением решимость в его глазах становилась все крепче, пока наконец пацан не вскинул упрямо голову и не сказал твердо:

– Я не люблю бояться. Это неправильно. Поэтому познакомьте нас, пожалуйста, мастер Рэйш.

Я мысленно хмыкнул и, обернувшись к гостю, поманил его пальцем. А мальчишку на всякий случай придержал за плечи, особенно когда из темноты медленно и осторожно вышел… вернее, выбрался, переваливаясь, словно утка… маленький кривоногий уродец, в котором очень смутно, но все же угадывались фамильные черты семейства Искадо.

Роберт при виде него напрягся так, что его плечи буквально закаменели. Из груди вырвался прерывистый вздох, больше похожий на всхлип, но с места мальчишка так и не сдвинулся. Только задрожал, словно холод до него наконец-то добрался, а затем вцепился обеими руками в мою ладонь и срывающимся шепотом спросил:

– Это ч-что… я?!

– Такой, каким ты мог бы здесь стать, – ответил я, скептически разглядывая уродца: тощее тело, неестественно длинные руки с явственно увеличенными ногтями, деформированная грудная клетка, кривые ноги, абсолютно лысый череп с большими глазницами и огромным, усеянным треугольными зубами ртом… при виде мальчика существо довольно клацнуло челюстями, а затем низко пригнулось, как если бы собралось напасть.

– Не надо его бояться, – так же спокойно обронил я, когда из груди мальчишки вырвался еще один вздох. – Это всего лишь твое отражение.

– Так он не материальный?!

– Материальный. Ровно настолько, насколько ты ему позволишь. Тьма – это твое отражение. И она будет такой, какой ты захочешь ее увидеть.

Роберт с трудом оторвал взгляд от замершего в трех шагах астрального двойника и уставился на меня расширенными глазами.

Да, мальчик. Это – твое первое испытание во Тьме. Победить обычное чудовище несложно, потому что оно, как правило, мертвое. А вот победить чудовище в себе, посмотреть в глаза собственному страху и суметь его перебороть – это не всем дано. Каждый темный, впервые сталкиваясь с Тьмой, понимает это не разумом, а сердцем. Осознает где-то очень глубоко внутри, на уровне инстинктов. Чувствует, как порой чувствуют опасность дикие звери. И обязательно должен это преодолеть, иначе такому магу не место на темной стороне.

Проследив за тем, как во взгляде мальчишки отчаянно сражаются страх за себя, еще больший страх за то, что о нем подумают, и истинно мужское упрямство, я в какой-то момент решил, что пацан все же отступит. Но он неожиданно выдохнул, вырвал руку из моей ладони и, резко отвернувшись, шагнул навстречу своему чудовищу.

Монстр утробно заурчал, распахнув глотку так, что в ней можно было заметить адово пламя. Набычился, растопырил когти, готовясь ударить. Даже присел, вот-вот собираясь наброситься на решительно двинувшегося к нему юного лорда… но в последний момент встретил его взгляд и неожиданно дрогнул. А потом мелкими шажками сперва медленно и неуверенно, а затем все быстрее и быстрее попятился прочь, завороженно глядя, как вокруг решительно сжавшего губы герцога сгущается явившаяся на его молчаливый призыв Тьма. Как окутывает его с ног до головы холодный черный огонь. И как разгорается в его глазах такое же мрачное пламя полноценного, впервые почуявшего в себе силу темного мага. Мага, которого совсем недавно благословил и принял могущественный темный бог. Именно так, как это происходило тысячу лет назад.

Я не сдвинулся с места, когда астральный двойник уперся спиной в угол и сердито зашипел, поняв, что мальчишку Искадо это не остановило. И продолжал свирепо шипеть до тех пор, пока Роберт не приблизился к нему вплотную и, едва не ткнувшись в него носом, с неожиданной силой бросил:

– Прочь! Я тебя не боюсь!

Двойник взвыл и буквально растаял во Тьме, проиграв свой первый и последний поединок. А я окинул тяжело дышащего пацана задумчивым взглядом.

Неожиданно. Мне в свое время пришлось с «собой» сражаться и даже в каком-то смысле убить. Видимо, и впрямь в мальчишке есть что-то особенное, если даже Смерть согласилась ему подыграть.

– Я правильно поступил, мастер Рэйш? – все еще прерывисто выдохнул Роберт, обернувшись и кинув на меня напряженный взгляд. – Он ведь больше не вернется?

Я усмехнулся:

– Нет. Но даже если бы ты поступил по-другому, запомни: любое твое решение во Тьме будет правильным. И только оно будет менять мир вокруг тебя соответственно тому, что ты сделал.

Роберт удивленно моргнул, явно собираясь что-то сказать, но вдруг пошатнулся, закатил глаза и, мгновенно растеряв мрачноватую темную ауру, начал оседать на пол.

Я спохватился и едва успел его подхватить, мысленно на себя ругнувшись. Вот же дурак! Пацану всего десять лет, и он во второй раз в жизни оказался во Тьме! А теперь по нему закономерно ударил откат, который я, растяпа, все-таки проглядел!

Вытащив потерявшего сознание мальчишку в обычный мир, я торопливо проверил пульс, но это, к счастью, оказался самый обычный обморок. Когда я обтер юного герцога простыней и закутал в теплое одеяло, он быстро пришел в себя. Бледный, слабый, как новорожденный котенок. Тем не менее, когда я склонился над ним, чтобы убедиться, что все в порядке, Роберт нашел в себе силы выпростать из-под одеяла руку. И, вцепившись пальцами в мою ладонь, едва слышно прошептал:

– Наверное, об этом не стоит никому говорить, да, мастер Рэйш?

Я снова ругнулся про себя.

– Ты прав. Даже мастеру Хокк не надо знать, что ты сегодня сделал.

– Это что-то плохое? – попытался приподняться Роберт.

– Нет, – буркнул я, толкнув его обратно на постель. – Но ты не о том думаешь. Тебе надо восстановиться.

– Да я же только…

– Спи, – велел я, оборвав его на полуслове. – Я поставлю еще одну защиту. Кошмаров у тебя больше не будет.

– Спасибо, мастер Рэйш, – обессиленно прикрыл веки мальчишка и мгновенно провалился в сон, так и не отпустив мою руку.



Домой я после этого уже не пошел и, закончив с защитой, вернулся в Управление, где снова плотно засел за сферу. На мое счастье, Йен в кои-то веки ночевал дома, и я со спокойной душой выпотрошил всю доступную базу ГУССа, чтобы поднять родословную Роберна Лернана Искадо.

Всю ее, правда, просмотреть не удалось – данных в базе оказалось маловато, но и двухсот с небольшим лет и четырех поколений высокородных предков по отцовской линии оказалось вполне достаточно, чтобы с уверенностью утверждать: в роду герцогов Искадо за это время не было, не планировалось и по определению не должно было появиться темных магов. Светлый дар – он как искра: единожды возникнув, потом передается из поколения в поколение с завидной регулярностью. Ни тебе периодов спада, ни всплесков активности… да, бывали случаи, что спонтанно зародившийся дар мог так же внезапно угаснуть в течение одного-двух поколений. Но чаще он все же сохранял устойчивость, исправно передавался от родителей к потомкам и не испытывал затруднений при переходе что к сыновьям, что к дочерям в отличие от темного дара, с которым было много сложностей.

Но если в семью Роберта не мог затесаться темный маг, то что же тогда произошло? Почему в нем проснулся темный дар, если этого не должно было случиться? Неужели Фол захотел нарушить клятву? А может, у нее изначально был оговорен срок годности? Дескать, тысячу лет жнецов создавать нельзя, а потом потихоньку можно? Или же в храмовых летописях дана неполная информация? Хотя, быть может, отец Гон о чем-то умолчал и умышленно ввел меня в заблуждение?

«Надо будет еще разок поработать с мальчишкой, пока Хокк болеет», – подумал я, отчаянно зевая, но упрямо пялясь в сменяющие друг друга экраны. – Чем Фол не шутит – может, из него и впрямь выйдет толк? И еще надо порыться в схроне. Может, в книгах учителя найдется опровержение теории Рейно Лерса?»

С этими мыслями я и уснул. Прямо там, за столом с тихо мерцающей сферой. И благополучно продрых до самого утра, открыв глаза, только когда поблизости хлопнула дверь и в кабинет ворвался довольный жизнью Тори Норн.

– Привет, мастер Рэйш! – радостно заявил он с порога. – А меня только что из лечебного крыла выписали! Обещали вечером, но злыдни в белых балахонах в последний момент передумали, так что я проторчал там в два раза больше, чем планировал! Зато теперь я полностью свободен и готов приступить к работе!

– Поздравляю, – буркнул я, с трудом отдирая себя от столешницы. – Как Хелена?

– К обеду освободится, но ей еще два дня велено сидеть дома. Никаких нагрузок и никакой магии. Она расстроилась, но Корн уперся и в приказном порядке отстранил ее от дел.

– Прекрасно. А Хокк?

Но Тори неожиданно не ответил.

– Что не так? – удивился я, кое-как пригладив торчащие в разные стороны седые лохмы. – Триш вчера говорила, что вскоре ее тоже планировали отпустить.

– Планировали, – вздохнул парень. – Но кажется, не отпустят, потому что Хокк так и не пришла в сознание, а вчера вечером ей стало еще хуже, и они не знают, почему это произошло.

Я недоверчиво вскинул брови. Тьма! Я в нее столько сил вбухал, что там можно было дважды воскреснуть! Да она ж вчера со мной разговаривала! И весьма неплохо выглядела для мага, который едва не перегорел. Может, целители чего намудрили? Жаль, я в этом не разбираюсь. А если б и разбирался, то все равно бы не полез, потому что в ГУССе хватает толковых светлых, способных справиться с любой болячкой.

Неожиданно в кармане завибрировала монетка.

– Что опять случилось с утра пораньше? – удивился я, прихлопнув ее ладонью. – Йен совсем спятил! Еще на работу не явился, а уже куда-то вызывает!

– Вы уходите, мастер Рэйш? – огорчился Тори, когда я подхватил со стула шляпу и плащ.

– Да. Твоему шефу что-то срочно понадобилось. Но раз твой переговорник молчит, то скорее всего о новом убийстве речь не идет.

В этот же самый момент в кармане парня, как по заказу, что-то тренькнуло. А мгновением позже такой же звук раздался и в коридоре, но его вскоре перекрыл дробный перестук каблучков.

– Вы это слышали? У нас вызов в Кривой переулок! Участок не наш, но там труп, и шеф очень хочет, чтобы им занялись именно мы! – запыхавшись, сообщила ворвавшаяся в кабинет Лиз и отняла от уха переговорный амулет, а потом заметила меня и приветливо кивнула: – Доброе утро, мастер Рэйш. Я сейчас вызову Брила и поймаю кеб. Вы с нами?

Я покачал головой:

– По темной стороне быстрее.

– Можно, я с вами? – тут же загорелись глаза у Тори.

– А тебе разве не должны были запретить пользоваться магией на пару с Триш?

Парень тут же скис и, забрав со стола блокнот, визуализатор и записывающие кристаллы, с унылым видом поплелся на улицу. А я, не дожидаясь, пока он выйдет, провалился на темную сторону, выбрался в ближайший тупичок за зданием Управления. И уже оттуда, прихватив молчаливого Мэла, отправился прямой тропой сперва домой – по-быстрому привести себя в порядок, а затем прыгнул на сигнал маячка, умудрившись умыться, сменить одежду и позавтракать в поистине рекордные сроки.

Я, правда, думал, что поводок приведет меня в другой квартал, к трупу, о котором Йен только что сообщил подчиненным. Но нет – меня опять притянуло к зданию ГУССа. Видимо, Корн решил начать утро с совещания. И снова зачем-то возжелал увидеть там мою упрямую персону.

– Обнаружено тело Брюса Ольерди, – отрывисто сообщил он, когда я открыл дверь и вошел в его кабинет как нормальный человек – пешком. – Проходи, Рэйш. Опять последний. И опять без переговорника, хотя я уже давно просил тебя его завести.

Я сделал вид, что не услышал последнюю фразу, и молча протиснулся мимо Эрроуза, Йена, Илджа и Роша, умудрившихся вчетвером рассесться так, что к окну было не подобраться. А когда я наконец-то устроился, Корн недовольно раздул ноздри и продолжил:

– Сигнал в ГУСС поступил от коллег из городской стражи примерно полсвечи назад. Патрульные заметили рядом с мусорным баком холщовый мешок, а когда развязали, то оказалось, что там находится пропавший сосед госпожи Ультис. Причем в крайне неприглядном виде. А точнее, по частям. Норриди, я хочу, чтобы ваша магичка… как там ее, Шарье?.. все там осмотрела и проверила.

– Я уже отправил их с мастером Норном на место, – кивнул Норриди, бросив на меня настороженный взор. Я кивнул, подтверждая, что молодежь уже умчалась, и он расслабился.

– Не слишком ли леди Шарье молода для такой работы? – засомневался в способностях девчонки Илдж.

Корн отмахнулся:

– Ничего. Девочка она толковая, справится. Тем более мои маги пока на карантине, а твои нужны по тем адресам, что нам дали вчера. Рэйш, ты узнал что-нибудь новое? Вчера тебя видели в храме.

– Вы что, соглядатая ко мне приставили? Чтобы вместо переговорника поработал? – фыркнул я. – Да, отец Гон поделился кое-какой информацией, которая должна быть вам интересна.

– Докладывай.

По мере того как я говорил, физиономия Йена постепенно вытягивалась, а лицо шефа становилось все мрачнее и мрачнее. Информация была тревожной, возможная связь Дертиса и леди Ольерди – сомнительной, но факты, как говорится, никуда не спрячешь. Особенно в свете того, что супруг госпожи Ольерди этим утром был найден мертвым, из чего следовало заключить, что если он и был причастен к ее смерти, то проведшему ритуал магу его услуги больше не требовались.

Насчет Роджера Эстиори я тоже не стал ничего утаивать. В ГУССе народу много, и каждый чего-то да стоит. А я не настолько самоуверен, чтобы решить, будто в одиночку смогу проделать работу, которую толпой получится сделать в несколько раз быстрее.

– Насколько ты уверен в выводах, Рэйш? – хмуро осведомился шеф, когда я выложил информацию, нарытую с помощью сфер.

– Если ваша база не врет, то процентов на восемьдесят. И то лишь потому, что к некоторым разделам архива у меня нет свободного доступа.

– Мои люди этим займутся. Рош, что у тебя? – так же резко спросил Корн, когда я замолчал.

– В нашем доме пока тихо. За ним ведут постоянное наблюдение, но ничего необычного за эти сутки не происходило. Еще мы ищем связь с жильцами других домов, некогда побывавших под рукой господина Эстиори, но, кроме магов, зацепок пока нет. Среди них есть и приезжие, и коренные жители Алтира, люди и постарше, и помоложе, с детьми и бездетные… но все живут в разных районах и работают в разных областях. Конечно, чисто теоретически возможность пересечься в столице у них есть, но прямой связи мои сыскари пока не нашли.

– Эрроуз?

– У нас тоже труп, – сухо доложил начальник северного участка. – Вернее, за ночь их было два, но думаю, поножовщина со смертельным исходом в одном из переулков к нашему делу отношения не имеет. А вот выброшенный в помойную яму, вытравленный плод мужского пола, вероятно, наш случай.

– Какой срок? – тут же напрягся Корн.

– Маги еще работают с телом, но предварительно около двадцати недель. Думаю, надо поговорить с леди Ультис на предмет того, не замечала ли она у госпожи Ирэн Ольерди животика. И еще момент. Будучи светлым магом, вряд ли она обращалась к целителю, но все равно стоит проверить. Вдруг ее кто-то вспомнит, и тогда мы будем знать точно, что это именно ее ребенок.

– Если младенец наш, то в его крови тоже должны быть следы сколаниса, – внезапно кашлянул Илдж.

Эрроуз бросил на него удивленный взгляд и благодарно кивнул:

– Я скажу своим. У меня пока все.

– Илдж? Норриди?

– У нас тихо, – развел руками начальник восточного участка.

– У нас тоже, – доложил Норриди. – В доме Ольерди тишина. Никто не пытался проникнуть внутрь. Никто не нарушал охранных заклинаний, даже крысам нет до него никакого дела. Зато насыщенность магического фона перед дверью в подвал и лестницей на чердак за это время снизилась на три с половиной единицы. Внутри, вероятно, тоже, но без приказа дежурный маг соваться туда не стал.

Я мысленно хмыкнул.

Кого это он туда дежурить поставил? Херьена, что ли? На пару с Торном, видимо, раз уж его не позвали с собой в Кривой переулок. Это значит, что завтра в караул придется идти Тори, а послезавтра Лиз. Если, конечно, господин Жольд не поторопится и не найдет себе второго дежурного мага, пока первый не свалился с ног от усталости.

– Поставьте рядом с дверьми пустые накопители. Возможно, это ускорит процесс стабилизации магического фона, – распорядился Корн. – Когда фон снизится ниже отметки в полторы сотни единиц, можно будет нормально все осмотреть. Рэйш, не спи! Мы еще не закончили.

Я отвернулся от Йена и поднял на шефа скептический взгляд.

– Разве похоже, что я уснул?

– Будь добр не отвлекаться, – отрезал Корн. – И зайди потом в лечебное крыло – целители хотят задать тебе пару вопросов.

Я молча кивнул и до конца совещания больше ни во что не вмешивался. Я внештатный сотрудник, мне можно. И с чего это Корн решил, что мне непременно надо присутствовать здесь, а не осматривать труп вместе с Лиз и Тори?

Когда шеф закончил разбор полетов и величественным жестом отправил всех нафиг, я так же молча поднялся и вышел, до последнего ожидая, что меня окликнут. Но шеф, если и запасся новыми вопросами, не стал этого делать. Так что я спокойно ушел, спустился в лечебное крыло и так же спокойно добрался до комнаты, где лечилась Лора Хокк. Но как только открыл нужную дверь, спокойствие меня тут же покинуло, потому что стоящий у ее постели немолодой, отягощенный лишним весом и одетый в бесформенный серый балахон светлый выглядел подавленным. А при виде меня лишь устало улыбнулся и бросил:

– Хорошо, что пришли, мастер Рэйш. У меня для вас плохие новости: ваша коллега умирает, а я больше не в силах ей помочь.




Глава 8


Пока пузатый маг докладывал, как и чем именно он пытался лечить мастера Хокк, я смотрел на неподвижно лежащую магичку и пытался понять, хорошо это или плохо, если ее не станет. С одной стороны, она сделала доброе дело, пожертвовав собой и сумев сохранить жизнь Тори и Триш. С другой, ее присутствие могло помешать мне работать с Робертом и с внезапно проснувшейся в нем Тьмой. Это по большому счету ставило под угрозу некоторые мои планы и могло послужить причиной ненужного интереса со стороны Ордена. Причем как к мальчишке, так и ко мне. А этого допустить было нельзя.

– Мастер Рэйш? – неуверенно позвал целитель, когда я наклонился и прислушался к тихому дыханию Хокк.

Сейчас она была бледнее, чем обычно. Какая-то изможденная, с выпирающими скулами и исхудавшая настолько, словно ее выматывала тяжелая болезнь. Полученные от умруна шрамы на ее левой щеке так и не рассосались и теперь вызывающе вздымались над истончившейся кожей. Да еще и кровью налились, словно это случилось не месяц с лишним назад, а буквально на днях. Аура выглядела и того хуже – рваная, тусклая, слабая как никогда. Всего один порыв ветра, и она окончательно угаснет, после чего Хокк неминуемо погибнет.

Но я ведь напоил ее вчера. Причем так, что к утру Хокк должна была уже очнуться. А она все еще без сознания и выглядит, кажется, хуже, чем накануне.

– Мастер Рэйш? – совсем нервно повторил целитель, когда я задумчиво провел пальцами по рубцам на ее щеке. Кожа магички оказалась холодной, но все же не совсем мертвой, потому что неожиданно дрогнула и даже, по-моему, потеплела.

Из груди Хокк вырвался прерывистый вздох.

– Хвала Роду, я не ошибся, – тихонько пробормотал целитель. А затем властно положил ладонь на мою руку, заставив ее прижаться к щеке Хокк, и требовательно придержал. – Стойте. Не отстраняйтесь. Я хочу убедиться.

– В чем? – нахмурился я.

– Это ведь вы вытащили ее из «колодца»? – ненадолго обернулся светлый.

– Было дело.

– И вы открыли для нее свои резервы?

Я пожал плечами.

– Она умирала. Больше мне ничего в голову не пришло.

– И очень хорошо, что не пришло, – облегченно вздохнул целитель и наконец выпрямился, продолжая держать мою руку. – Сейчас ваш источник для нее единственно верный. И именно поэтому наши ей попросту не подошли.

– Поясните, – потребовал я, мельком покосившись на бледную как поганка магичку. При этом мне показалось, что дышать она стала немного глубже и ровнее, а кожа на лице действительно стала теплой.

– Все очень просто: мастер Хокк превысила свои возможности, пока находилась на темной стороне. Ее резервы опустели, а магический дар истощился, поэтому восстановиться самостоятельно она не смогла. Вы, судя по всему, поделились с ней силой в тот самый момент, когда ее душа качалась на грани, раздумывая, стоит уйти или же все-таки остаться. Ваша сила, по-видимому, сыграла роль своеобразной привязки для нее, поэтому вы и смогли вернуть мастера Хокк к жизни. Но как только связь оказалась разорванной, процесс обернулся вспять. Магический дар леди Хокк все еще истощен, силы, которыми вы с ней поделились, подошли к концу, но, поскольку самостоятельно она все еще не способна их восполнить, а наши источники оказались для нее бесполезными, то теперь помочь ей можете только вы.

Я поморщился.

Только этого не хватало. Я сделал то, что был должен, но это не значит, что меня можно записывать в спасители или требовать открыть свои резервы, позволяя кому-то вычерпывать их сколько захочется. У меня свои дела. Свои планы. И я не хотел их откладывать только из-за того, что целители Корна не справились со своей задачей.

– Мне очень жаль, господин?..

– Орбис, – торопливо представился светлый. – Нет-нет! Пожалуйста, не убирайте руку! Мастер Хокк и так слишком долго держалась и может просто перестать дышать, если вы уйдете!

Я одарил его сумрачным взором:

– Вы предлагаете мне поселиться здесь до тех пор, пока она не очнется?

– Ни в коем случае! Будет достаточно, если вы хотя бы раз в день будете ее навещать и делиться толикой своих сил, – еще торопливее заверил меня светлый. – Мастер Хокк очень хороший маг. Тянуть во Тьме сразу двоих коллег и удержать их на этом свете, оказавшись посреди «колодца»… поверьте, это дорогого стоит. А сейчас ей нужно совсем немного. Просто капля в сравнении с тем, что она сделала и для вашего, в том числе, коллеги. А потом она начнет восполнять резервы самостоятельно, и ваша помощь больше не понадобится.

Я заколебался.

– Сколько это займет времени?

– На один сеанс не больше четверти свечи. А вот в днях не могу точно сказать. Возможно, неделя. Максимум две. И то время вашего присутствия будет с каждым разом постепенно сокращаться.

Я проверил собственные резервы и мысленно прикинул. Неделя? Что ж, если это потребует всего по четверти свечи в день, то раз в сутки я, пожалуй, смогу сюда наведываться. Хокк истощена, однако силы на себя тянет не так много, как ожидалось. Функционировать, как выражается Мэл, мне это не помешает.

– Мне понадобится беспрепятственный доступ в лечебное крыло в любое время дня и ночи, – наконец сухо бросил я. – Буду приходить, когда освобожусь, и не исключено, что вас в это время здесь уже не будет.

– У нас всегда остается на ночь кто-то из дежурного персонала, – с видимым облегчением выдохнул Орбис. – Я предупрежу, чтобы вас пропускали к леди Хокк без всяких препятствий.

– Договорились. Теперь я могу уйти?

Целитель простер над магичкой руки, что-то там поколдовал, похимичил, после чего Хокк с ног до головы окутало льющееся с его ладоней серебристое сияние. Но вскоре оно угасло, а Орбис виновато улыбнулся.

– Процесс уже запущен, все идет как надо, и аура леди выглядит намного лучше, но я бы попросил вас задержаться еще на четверть свечи. Для гарантии, что леди хватит этого запаса хотя бы до окончания дня.

Я скрипнул зубами, но все же огляделся и, не найдя, куда присесть, бесцеремонно подвинул Хокк, чтобы занять место на ее постели. Не стоять же мне в неудобной позе, отсчитывая про себя время? А ей сейчас все равно – возразить по-любому не сможет.

Целитель открыл было рот, чтобы сделать какое-то замечание, но перехватил мой раздраженный взгляд и неожиданно передумал. После чего бочком-бочком просочился по стеночке наружу и вернулся только через четверть свечи – сообщить, что мое время вышло. После этого он снова исчез. А я немедленно отстранился от Хокк и потер похолодевшую ладонь о штаны. Но прежде чем уйти, все же бросил на нее внимательный взгляд сразу через две линзы.

Да, пожалуй, дыр в ее ауре стало поменьше, чем полсвечи назад, хотя нормальной ее и сейчас назвать было нельзя. Цвет стал чуточку более насыщенным. Немного выправилась форма. Да и внешне Хокк выглядела лучше, что позволяло надеяться на благополучный исход для ее дара, а также на то, что за неделю она все-таки встанет на ноги и мне не придется сюда возвращаться дольше необходимого.

Уходить из комнаты темной тропой я не рискнул – лишний раз встречаться с Тьмой Хокк, пожалуй, не стоило. Однако стоило мне выйти в коридор, как там снова нарисовался Орбис и почему-то сиял при этом, как начищенный золотой.

– Мастер Рэйш! – помахал он издалека какой-то бумажкой и вприпрыжку помчался в мою сторону. – Мастер Рэйш, не уходите… только что сверху пришел приказ – вам предписано навещать леди Хокк как минимум раз в сутки в сроки, достаточные для стабилизации ее ауры и дара!

– Что? – недобро прищурился я. – Кто отдал такое распоряжение?

– Приказ подписан Нельсоном Корном, – радостно улыбнулся целитель, но увидел выражение моего лица и тут же осекся.

Я забрал из его вялых пальцев бумагу с официальной печатью Управления. Внимательно прочитал. Смял в кулаке. После чего совсем нехорошо посмотрел на Орбиса, который, как я понимаю, успел за эти четверть свечи подсуетиться, чтобы не отчитываться потом за лишний труп. Затем дождался, когда светлый окончательно спадет с лица и попятится. После чего забросил скомканный приказ в угол и рывком ушел на темную сторону.



Когда я добрался до Кривого переулка, там все уже было кончено. В том смысле, что тело Брюса Ольерди уже осмотрели, описали и увезли в «холодильник». Маги свою работу тоже почти закончили, следователи фиксировали на кристаллы последние штрихи, да и городская стража, которую отправили опрашивать жильцов близлежащих домов, в большинстве своем с задачей уже справилась. Так что на месте преступления осталось только оцепление, которое отваживало от переулка зевак.

С Тори и Лиз я, как и следовало ожидать, не пересекся – они уже уехали в Управление. Но вот то, что и тело укатило туда же, меня приятно удивило. Участок ведь не наш, а Роша. Но один из ребят из числа городской стражи охотно подтвердил, что труповозку вызывали именно из западного УГС, а люди Роша, покрутившись по округе, быстро отстали. Вероятно, получили приказ нам не мешать.

Это было необычно для столицы, но здорово облегчало мою задачу. Тем не менее по темной стороне я все же прошелся, Мэла на охоту тоже отправил, но, к сожалению, переулок не пустовал ни в дневное, ни тем более в ночное время, так что отпечатков на земле осталось море. В том числе и от наших ребят. А вот следов убийцы среди них не было, так что тело сюда привез явно не тот, кто отнял жизнь у господина Ольерди.

Убедившись, что ничего интересного в округе нет, я вернулся в участок и, пока Тори и Лиз занимались уликами, спустился в «холодильник», где уже готовился к работе Лив Херьен. Перед ним находился большой секционный стол с канавками для стока крови по бокам, а на столе лежал, видимо, тот самый мешок с останками, на который мне было очень любопытно взглянуть.

При виде меня светлый приветственно кивнул, надел длинные кожаные перчатки и, обзаведшись таким же кожаным фартуком, внимательно изучил мешок со всех сторон. И особенно много уделил внимания тем местам, где грубая ткань пропиталась кровью. Закончив осмотр и черкнув что-то у себя в блокноте, он развязал плотно завязанные тесемки на горлышке и принялся спокойно доставать изнутри фрагменты тел, укладывая их так, чтобы на столе получился… ну, почти что нормальный человек.

Фрагментов всего оказалось пятнадцать: окровавленная голова, разрубленное на две части туловище и четыре конечности, каждая из которых была аккуратно разделена на три части. Крови с них практически не натекло, из чего следовало заключить, что тело довольно долго где-то лежало, прежде чем его упаковали в мешок. К тому же тот, кто поработал над трупом, очень хорошо знал, что делать. Работал скорее всего топором. Но действовал грамотно – рубил по суставам. Причем, если судить по характеру сколов, на каждый сустав ему понадобился один, максимум два удара, что, несомненно, говорило о наличии опыта.

Когда Лив закончил выкладывать куски и убрал со стола пустой мешок, я склонился над криво лежащей головой.

– Как его опознали?

Светлый снял одну перчатку и создал поверх тела сканирующее заклинание. Серебристое облако накрыло сперва ноги жертвы, а затем, перемещаясь следом за рукой мага, принялось подниматься наверх.

– Ориентировки по нему во все участки были разосланы вместе с портретом и особыми приметами. Когда патрульные нашли мешок, голова лежала сверху. А в зубах торчала записка с именем.

– Это что же, наш убийца – шутник? – пробормотал я, взглядом поискав упомянутую записку.

– Скорее, ему захотелось поиграть, – не согласился Лив и, поняв, что именно меня заинтересовало, понимающе хмыкнул. – Записку можешь не искать – ее следаки забрали в качестве улики. Но я успел на нее взглянуть – следов чужой ауры там не было. Только кровь жертвы. Надпись всего из двух слов – имя и фамилия. Сделана печатными буквами, но писали вкривь и вкось. Скорее всего умышленно, чтобы изменить почерк.

– А по поводу тела что скажешь? – хмыкнул я, глядя, как он водит рукой над изуродованным трупом.

– Пока ничего особенного, кроме того, что с высокой степенью вероятности расчленяли его уже мертвого. Следов пыток на коже нет. Все кости и ногти целы. А убили его одним ударом – в сердце, так что перед смертью этот невезучий господин почти не мучился. Ну-ка, погоди…

Лив неожиданно остановил ладонь над верхней частью туловища жертвы, как раз над небольшой раной на левой стороне груди, скорее всего оставшейся от ножа с узким и тонким лезвием. Немного подумал, затем второй рукой, на которой еще была надета перчатка, поковырялся во внутренностях. А потом поднял на меня удивленный взгляд.

– А ты знаешь, у него было слабое сердце. И сосуды совсем плохие. Так что с высокой степенью вероятности могу предположить, что этот мужчина умер бы в течение ближайших лет и без дополнительной помощи.

Я ответил светлому скептическим взглядом.

– Хочешь сказать, убийца оказал ему услугу?

– Нет, конечно. Не в его праве было казнить или миловать даже очень больного человека. Но с учетом того, что смерть господина Ольерди была быстрой и безболезненной, скорее всего он никому не помешал. А расчленили его лишь потому, что так было удобнее складывать тело в мешок.

– Очень прагматично, – фыркнул я и отступил на шаг, когда Лив дошел до головы. – Но все же – что, если это не Ольерди? Может, нам подкинули фальшивку?

– Я проверю кровь на сколанис. И сравню те приметы, которые дали сыскари, с теми, что остались на теле мертвеца. Потом проведу окончательную диагностику. И дня через два точно скажу: он это или нет.

– А по вчерашним телам у тебя информация какая-нибудь есть?

Херьен качнул головой, закончив с заклинанием, и убрал руки от трупа.

– Пока нет. Мне их обещали привезти из ГУССа сегодня вечером.

– Значит, через денек я к тебе загляну. И скорее всего принесу отчет о вскрытии еще одного трупа, который этой ночью нашли на северном участке. Надо, чтобы ты оценил изменения и сказал, на что они похожи, с твоей точки зрения.

– Эм… ладно, попробую. Но буду очень удивлен, если Эрроуз даст тебе ознакомиться с материалами. Тем более позволит отдать их стороннему специалисту.

Я ухмыльнулся:

– Это уже моя забота. От тебя требуется только дать заключение.

Светлый окинул меня заинтересованным взглядом и кивнул, после чего я счел нужным подняться наверх и сунуть нос в те отчеты, которые Тори и Лиз уже почти настрочили. Бумаги, как ни странно, оказались готовыми и вполне приемлемыми по качеству. Так что я забрал обе и, не обратив внимания на сдвоенный возмущенный вопль, уволок в кабинет Йена вместе с документами, которые как раз успели дописать наши сыскари.

Норриди в кои-то веки оказался в кабинете не один. Но я совершенно искренне удивился, обнаружив, что он коротает обеденное время не с кем иным, как с Хеленой Триш, которую, как и обещал Тори, все-таки выписали из лечебного крыла. И которая первым же делом зачем-то явилась в наше Управление.

Как интересно…

Когда я вошел, девчонка с постной миной сидела на диванчике для посетителей и явно чувствовала себя неуютно. А Йен в это время старательно пялился в сферу и выглядел так, словно его терзала неприличная болезнь, о которой не принято говорить вслух, но и терпеть уже не осталось никаких сил.

При виде меня они одновременно вскинулись и с таким облегчением вздохнули, что мне стало почти смешно. Триш, правда, выглядела бледновато и казалась осунувшейся, но выражение на ее лице было весьма решительным.

– Что случилось? – поинтересовался я, зайдя внутрь и бросив на вешалку шляпу. – Триш, тебя выписали?

– Да, мастер Рэйш. Господин Орбис счел, что я могу без опаски покинуть лечебное крыло.

– А сюда-то тебя каким ветром занесло? Корн прислал? Или Йен, пока тебя спасал, успел стырить что-то важное из твоего кармана?

Норриди бросил на меня испепеляющий взгляд, а девчонка нервно улыбнулась.

– Нет-нет, ничего такого. Я очень благодарна ему за помощь, но вообще-то сегодня я искала именно вас.

– Да? – Я настороженно покосился на Йена, но тот снова уткнулся в сферу и сделал вид, что его больше ничто не интересует. – И что же тебе от меня понадобилось?

– Возьмите меня в команду!

– С ума сошла?! – чуть не поперхнулся я. – Ты же работаешь в ГУССе! Какой резон брать тебя на наш участок, да еще и после травмы?

Триш умоляюще сложила руки перед собой.

– Ну, пожалуйста, мастер Рэйш! Лора все еще находится в лечебном крыле и неизвестно сколько времени там пробудет! Меня к ней больше не пускают! Говорят, это может быть опасно! А Корн вообще отстранил от всех дел и наотрез отказался перевести в другую команду! Даже на время!

– Правильно отказался, – буркнул я, усевшись в любимое кресло. – Все равно тебе на темную сторону нельзя.

– Но это же всего на два дня!

– Ну и что? Может, через два дня Корн и так передумает.

– Не передумает, – несчастным голосом произнесла Триш. – В приказе стоит срок – две недели. А если Хокк не встанет за это время на ноги, то срок продлят на неопределенное время, потому что официально звание ученицы с меня еще не сняли, а до этого времени я не смогу работать в одиночку.

– Подумаешь, проблема! – отмахнулся я. – Получишь через пару дней значок, а затем придешь к Корну официально проситься на работу в качестве мастера. А пока отдыхай, набирайся сил. Можешь даже считать, что у тебя внеплановый отпуск.

За моей спиной какое-то время было тихо. А потом Триш прерывисто вздохнула, обогнула меня вместе с креслом и, встав у стола, тяжело посмотрела сверху вниз.

– Я не могу находиться дома, мастер Рэйш. Не могу ничего не делать, понимаете? Какой-то урод принес в жертву двух магов и едва не убил нас с Лорой, а вы предлагаете отойти в сторону и ждать, пока что-то решится?!

Я нахмурился:

– Ты предлагаешь нам с Йеном открыто пойти против решения Корна?

– Он сказал: если вы согласитесь, то я могу поработать с вами, – тихо призналась Триш, заставив меня изумленно вскинуть голову. – Но только с вами, иначе он лишит меня обещанной должности. Поэтому я прошу вас… пожалуйста, мастер Рэйш… возьмите меня к себе! Клянусь, что не доставлю никаких проблем и буду делать все, что вы скажете!

Я скривился и собрался было сказать твердое «нет», потому что еще один неопытный маг в команде был нам не нужен, но неожиданно увидел, как изменилось лицо Йена, и чуть не сплюнул. Триш его видеть не могла – она стояла к Норриди спиной. А Йен… гаденыш… тут же отвернулся, полностью перевесив ответственность за это решение на мои плечи.

Кретин.

– Ладно, ты в деле, – скрепя сердце сказал я, и Триш радостно дрогнула. – Но у меня два условия. Первое: ты подчиняешься беспрекословно и без приказа на темной стороне даже шагу лишнего не сделаешь. И второе: завтра ночью ты останешься дежурить возле дома на Шестнадцатой улице, чтобы нам не пришлось привлекать к этому делу Лиз. Ей эта работа пока не по плечу.

– Я согласна! Спасибо, мастер Рэйш! Я ваша должница!

– Знаю. А теперь дуй к ребятам, пусть покажут, что они уже успели нарыть. И помоги разобраться с кристаллами, а то они до ночи опять провозятся.

– Так точно! Будет сделано!

– Чудесно, – мрачно прокомментировал мое решение Йен, когда окрыленная надеждой девчонка лихо козырнула и упорхнула из кабинета. – Просто замечательно. И как ты себе это представляешь?

Я поморщился.

– Пусть работает, раз уж Корн не против, чтобы она нам помогала. А я с твоего позволения пойду к себе. Отсыпаться. И ждать новостей с других участков, где с высокой долей вероятности скоро еще кого-нибудь убьют.




Глава 9


Использовать схрон очень не хотелось, но выбора не было – после полутора суток беготни отдых был жизненно необходим, иначе после очередного возвращения с темной стороны я рисковал оказаться в таком же унизительном положении, как недавно Корн. К тому же предстояла очередная бессонная ночь – единственное время, когда я мог незаметно поработать с Робертом Искадо. И я решил, что лучше потратить время на него, чем потом объясняться с жрецами или с тревогой ждать, когда мальчишку закончат препарировать спецы из Ордена.

Когда я появился в Белом квартале, время уже близилось к полуночи, но Роберт, как и вчера, не спал. Правда, если вчера его выгнал из-под одеяла кошмар, то сегодня кровать вообще оказалась не разобрана, пижама валялась в углу, а полностью одетый мальчишка, по-видимому, даже не ложился. И вместо того чтобы благополучно сопеть в подушку, с потерянным видом сидел на подоконнике, напряженно всматриваясь в темноту за окном.

Когда я вышел с темной стороны и принес с собой зимнюю стужу, Роберт вздрогнул и неверяще обернулся. А затем порывисто соскочил на пол и с таким облегчением выдохнул, что мне снова стало немного совестно.

– Мастер Рэйш! Вы вернулись!

Тьфу. Надо было записку оставить, что ли, чтобы пацан не подумал, что все его бросили. Про Хокк он, естественно, не знал и, наверное, немало успел передумать за этот долгий, полный переживаний и догадок день.

– Официально меня здесь нет, – на всякий случай предупредил я, попутно проверяя поставленную вчера защиту. – Но мастер Хокк болеет и пока не может тобой заняться, поэтому придется мне какое-то время за тобой присматривать.

– Я только «за», – несмело улыбнулся мальчишка и одернул сбившуюся набок рубашку. А потом спохватился и уважительно, как-то совершенно по-взрослому, наклонил голову. – Простите, мастер Рэйш. Буду безмерно благодарен, если вы хотя бы временно займетесь моим обучением.

– Сколько Хокк успела тебе рассказать?

– Мы общались всего несколько дней до посвящения, – признался Роберт. – Мастер Хокк в общих чертах пояснила, что меня ждет, и сразу предупредила, что темного мага из меня не получится.

Ну, это мы еще посмотрим.

Я поправил в паре мест защиту, чтобы на нее не обратили внимания, если в комнате вдруг появится кто-то из коллег, а затем оглядел одежду пацана и признал ее вполне приемлемой для небольшой прогулки.

– Пойдем. Я покажу тебе темную сторону.

Роберт подошел и бестрепетно взял меня за руку. И не задал ни одного вопроса, когда я сперва утянул его во Тьму, а затем повел по погруженной в полумрак улице, постепенно уводя все дальше от дома. Поначалу я, правда, беспокоился, что тонкий камзол не сумеет защитить юного лорда от холода, но время шло, Роберт без устали вертел головой и с нескрываемым любопытством разглядывал разрушенные дома. И, кажется, намного лучше переносил пребывание на привычном для меня уровне Тьмы, чем гораздо более опытный Тори.

Когда мы выбрались из Белого квартала и свернули к неприметному тупичку между Сторожевой и Двенадцатой улицами, пацан впервые шмыгнул носом и ощутимо поежился.

– Потерпи немного, мы почти пришли, – бросил я, краем глаза заметив, как на втором этаже мелькнула и пропала неясная тень. Роберт кивнул и на всякий случай еще крепче ухватился за мою руку.

Конечно, это было не очень разумно – тащить мальчишку через весь центр, да еще и по темной стороне. Но если бы нас заметил кто-то в реальном мире, то ко мне появились бы вопросы. Особенно у патрульных, увидевших меня посреди ночи в компании мальчика, чье лицо не так давно красовалось на всех розыскных листах в Управлении.

Удалившись от центра города достаточно, чтобы не рисковать привлечь к себе внимание, я отыскал более или менее сохранный дом и, заведя Роберта внутрь, набросил на здание несколько заклинаний. После чего попросил невидимого Мэла покараулить снаружи и лишь после того, как по поводку пришло подтверждение, что просьба услышана, обернулся к терпеливо ждущему мальчишке.

– Не боишься? – хмыкнул я, когда посмотрел на происходящее его глазами и представил, как все это, должно быть, выглядело.

Роберт только улыбнулся:

– Если бы вы хотели меня убить, то могли сделать это давно. И не стали бы меня учить, как справиться с астральным двойником.

– Верно, – согласился я. – Но прежде чем мы приступим к чему-то серьезному, мне надо знать, на какие возможности стоит рассчитывать. И поскольку закон о несанкционированном использовании магии в столице мешает нам это сделать открыто, то придется немного схитрить.

– Что я должен сделать? – с любопытством посмотрел на меня юный герцог.

Я присел на корточки и пальцем начертил на снегу самый простой знак из темного арсенала.

– Повтори.

Роберт послушно нарисовал рядом точно такой же, а когда я велел его активировать, пацан бросил на меня удивленный взгляд.

– Но ведь на темной стороне нельзя без причин использовать магию. Разве нет?

– Когда по периметру комнаты стоят защитные заклинания, можно, – мысленно усмехнулся я. Надо же, Хокк все же успела с парнем немного позаниматься. – Давай, пробуй. И не переживай: окрестную нежить мы с тобой не разбудим.

Роберт приложил ладонь к знаку Боли и сосредоточенно прикрыл глаза. Какое-то время он сидел неподвижно, старательно пытаясь перенаправить в знак энергию. Поняв, что ничего не получается, нахмурился. Затем начал шевелить губами и зарылся ладонью в снег, но знак по-прежнему оставался мертвым.

– Я не могу, – наконец с досадой произнес Роберт, убирая руку с пола. – Я совсем ничего не чувствую.

Я ненадолго задумался, а потом развернул ладонь кверху и создал на ней крохотный темный огонек.

– А вот так можешь?

Мальчик поколебался, но о том, что вчера у него это получилось, все же не забыл. И, повторив мое движение, снова сосредоточился, только на этот раз толку с его усилий было намного больше, и всего через пару ударов сердца на маленькой ладошке заплясал такой же крохотный огонек, как и у меня.

При виде темного огня я удовлетворенно кивнул, а затем поднялся и начертал тот же самый знак Боли, только не на земле, а в воздухе. Начертал Тьмой. Прямо перед носом отпрянувшего от неожиданности мальчика.

– Повтори.

Растерянно выпрямившись, Роберт сперва недоверчиво уставился на собственную руку, затем – на мои пальцы, где еще не угасло темное пламя, и снова на свою руку. После чего не слишком уверенно ее поднял и, уже ни на что особо не надеясь, очертил в воздухе простую фигуру.

Та коротко вспыхнула и заалела во Тьме, словно политая свежей кровью. Я снова хмыкнул, а во взгляде Роберта мимолетный испуг внезапно сменился неподдельной радостью.

– Так, значит, я все-таки маг, мастер Рэйш?!

– Скажем так: настоящим магом тебя, пожалуй, не назовут. Но Тьма тебе послушна, ты для нее теперь свой, и это – самый ценный дар, который ты мог получить от темного бога.

У Роберта неожиданно напряглись плечи.

– Я что-то должен Фолу за этот дар? За него придется заплатить?

– Ничто в мире не дается даром. Так что – да, платить придется.

– И… чем же?

– Уважением, – улыбнулся я. – Почтением. Преданностью.

– То есть отдать за него жизнь или отнимать ее у других Фол от меня не потребует? – с недоверием уточнил юный лорд.

Я усмехнулся:

– Ему не нужны наши жизни. Он и так может забрать любую. Но отныне тебе придется помнить о его интересах, а еще – внимательно прислушиваться во Тьме на случай, если там однажды раздастся его голос.

Роберт немного помолчал, переваривая новую информацию. Но мальчиком он был неглупым, делать простейшие выводы его тоже научили, поэтому довольно скоро он пришел к вполне закономерному заключению и задал еще один вопрос:

– Получается, вы тоже служите Фолу, мастер Рэйш?

– Почему ты так решил?

– Мастер Хокк говорила и показывала мне совсем другую магию. И мы оба знаем, что я к ней не приспособлен. Но о том, что на темной стороне можно управлять Тьмой, леди… наверное, не знает? Зато это знаете вы. А теперь и я. И раз мы оба с вами делаем то, что недоступно ей, то получается, что Фол и вас когда-то благословил?

Я улыбнулся:

– Верно.

– А почему вчера вы сказали, что об этом нельзя никому говорить? – осторожно уточнил мальчик.

– Потому что благословение бога – это не магия, – спокойно пояснил я. – А наш Орден очень не хочет признавать, что силы в благословении порой бывает больше, чем в самом опасном заклинании. Когда-то это считалось обыденным явлением. Затем нас заставили о нем забыть. И если однажды Орден об этом вспомнит, то между жрецами и магами возникнет ненужное соперничество. А там, где появляется соперничество, рано или поздно прольется кровь.

– А там, где пролилась кровь, там рано или поздно может начаться война, – едва слышно уронил Роберт.

Я же говорю – умный мальчик.

– Как мне быть, если кто-то об этом спросит, мастер Рэйш? – снова спросил Роберт, подняв на меня растерянный взгляд. – Маги ведь чувствуют ложь. У многих при себе есть амулеты правды. Я просто не смогу солгать, если мне зададут прямой вопрос.

– Сделай так, чтобы поводов задать его ни у кого не возникло.

Мальчишка снова задумался. После чего с серьезным видом кивнул и, погасив свой огонь, тихонько вздохнул.

– Я понял. Постараюсь не привлекать к себе внимания. Но кем мне тогда себя считать? Магом? Простым смертным? Адептом Фола?

– Считай себя здесь гостем, – улыбнулся я. – Тьма – весьма своеобразная леди, и обычно она не любит чужаков. Но ты ей понравился. Это значит, что на темной стороне тебе будут не страшны ни холод, ни голоса усопших, ни безумие. Тьма тебя впустила. Точно так же, как ты не испугался впустить ее. Да, колдовать в реальном мире, как другие темные, тебе пока не дано. Ни один твой знак не станет там работать. Но Тьма способна подарить неизмеримо больше. Я научу тебя, как с ней ужиться. И пусть ты не станешь настоящим магом в глазах остального Ордена, но когда-нибудь ты поймешь, что на самом деле это не имеет никакого значения.

– То есть вы все-таки будете со мной заниматься? – радостно дрогнул Роберт. – И научите этим пользоваться?!

– Неофициально. В свободное время. И при условии, что ты не создашь мне проблем.

Мальчишка вскинул голову, уставившись на меня горящими от восторга глазами. Наверное, если бы не воспитание, он бы подпрыгнул сейчас до потолка. А если бы не удивительная для его возраста проницательность, он бы и половины не понял из того, что я хотел сказать. Однако он понял. Быть может, даже больше, чем следовало. И усилием воли сдержал рвущиеся наружу эмоции. После чего коротко поклонился, а затем ровным голосом сказал:

– Я буду молчать, мастер Рэйш. И сделаю все, чтобы вам не пришлось искать повод от меня избавиться.



Вернуть мальчишку домой оказалось сложнее, чем забрать его оттуда, не привлекая внимания родителей. За то время, что мы беседовали, Роберт все же успел подмерзнуть, поэтому пришлось пожертвовать собственным плащом и укутать его в надежде, что пацан не околеет.

Конечно, переправить его домой прямой тропой было гораздо удобнее, чем вести обратно пешком. Тьма его приняла, возможности у нас должны были быть сходными, но я решил не рисковать. Еще успеется. И, вернув пацана в теплую спальню, потратил еще какое-то время, чтобы убедиться, что он не хорохорится и не пытается юлить, чтобы его не посчитали слабаком. И лишь когда стало ясно, что он действительно согрелся, я засобирался по делам.

– А вы завтра еще придете, мастер Рэйш? – высунув нос из-под одеяла, с надеждой спросил юный герцог.

– Возможно. Но раньше полуночи не жди. И не бойся заснуть. Если понадобится, я сам тебя разбужу.

– А если папа или господин Корн найдут для меня другого учителя?

– Корну сейчас не до тебя. Но если он все же вспомнит про Хокк и про то, что тебе нужна замена, то сделай все, чтобы без меня во Тьме ты больше не появлялся.

– Истерика в качестве повода для отказа подойдет? – деловито уточнил пацан, когда я открыл тропу и уже собрался уйти.

Я хмыкнул.

– Если она будет убедительной.

– Ладно, – успокоенно отозвался сзади Роберт. – Значит, будет истерика. Спокойной ночи, мастер Рэйш.

Я, по обыкновению, промолчал. Но прежде чем уйти, все же достал из кармана пару монеток, связал их простеньким заклинанием поводка, как сделал когда-то для Йена, а затем вложил одну из монет в детскую ладошку.

– Если случится что-то плохое, позовешь. Я услышу.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил мальчик, сжав маячок в руке. И только после этого наконец закрыл глаза.

Я не стал дожидаться, когда он уснет, – времени до утра еще хватало, чтобы наведаться в первохрам и помочь Алу со статуями. Но уходить прямой тропой я снова поостерегся и открыл ее лишь после того, как выбрался на соседнюю улицу.

Алтарь встретил нас с Мэлом приветственным бульком и небольшим светопреставлением, закончившимся в тот самый момент, когда Ал принял человеческую форму. Проблему с вместилищем Фола мой «зеркальный» друг, правда, еще не решил, зато за время вынужденного бездействия успел поднакопить сил, поэтому над статуей Ирейи мы поработали более чем плодотворно и к рассвету собрали ее аж до верхней части бедер. Выше дотянуться у меня уже не получалось, поэтому, как только тренькнул хронометр, я вернулся в Управление. И, поскольку новостей у Йена пока не было, решил заскочить в ГУСС в надежде, что чем больше я поделюсь силами с Хокк сейчас, тем меньше потом придется туда возвращаться.

Поскольку время было ранним, то в лечебном крыле меня встретил лишь заспанный дежурный маг в помятой одежде. Был он, как мне показалось, чересчур молодым для работы в ГУССе, но моему визиту, как и обещал Орбис, не удивился и с обреченным видом поплелся в комнату, где лежала Хокк.

Зайдя в палату, я глянул на ровно вздымающуюся под одеялом грудь и отметил про себя, что коллега выглядит еще немного лучше. Она порозовела, казалась не такой изможденной, как накануне. В себя, правда, не пришла, поэтому не отреагировала, когда я присел на край постели и взял ее за руку.

– Не отпускайте, пока я не скажу, что можно, – предупредил светлый, активируя диагностическое заклинание. Воздух над Хокк, как и вчера, тихонько засветился, окружив ее полупрозрачным куполом. Какое-то время заклинание что-то с ней делало, после чего маг с удовлетворенным видом кивнул и опустил руки. – Очень хорошо. Процесс пусть медленно, но все же идет.

– Почему медленно?

– Потому что леди не способна взять у вас много за один раз. Она слишком ослабла. Но как только ей станет лучше, передача энергии пойдет гораздо быстрее.

Я сжал безвольную кисть магички, и в этот момент ее веки неожиданно дрогнули.

– Рэйш?! – измученно прошептала она, и ее пальцы шевельнулись в попытке отдернуться. – Что, Фол тебя за ногу, ты делаешь?!

Я заглянул в ее затуманенные глаза.

– Не дрыгайся. Потом должна мне будешь.

– Отпусти…

– Нет.

Хокк приоткрыла веки чуть шире, оглядывая незнакомое помещение. Наткнулась взглядом на заинтересованную физиономию светлого, который с жадным любопытством следил за ее реакцией. Затем снова вернулся ко мне. Стал осмысленным. И тут же сбежал, после чего эта упрямица снова дернула рукой и сморщилась, поняв, что вырваться не удастся.

– Уйди, Рэйш. Ты – последнее в этой жизни, что я хотела бы сейчас увидеть.

– Ничего, потерпишь, – хладнокровно отозвался я. – Это для твоего же блага.

– Не надо мне никаких благ! Просто уйди, и у меня не будет к тебе никаких претензий.

– Хм. А сейчас они, получается, есть?

Хокк уставилась на меня долгим немигающим взглядом.

– После того, что ты сделал?! Да, конечно.

– А что именно я сделал, не подскажешь? – усмехнулся я. – В последнее время так много всего произошло, что сразу даже и не вспомнить, где и кому я успел насолить.

– И ты еще спрашиваешь?! – рыкнула дама, по-видимому, решив, что это шутка. – Ты нас бросил! Ты нарушил приказ! Ты…

– Мастер Хокк, вам нельзя волноваться, – тут же встрял в разговор целитель. – Поверьте, мы делаем все возможное, чтобы сохранить вам жизнь.

– Делайте, – свирепо раздула ноздри Хокк. – Только, пожалуйста, без него!

Светлый бросил на меня беспомощный взгляд, но я лишь пожал плечами. А она задергалась еще активнее, да так, что мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не разорвать связь и не оставить дурную магичку без подпитки.

И чего, спрашивается, взъелась? Неужели настолько серьезно отнеслась к обязанностям старшей в группе, что посчитала себя оскорбленной моим исчезновением перед облавой на умруна? Хотя, может, дело в чем-то еще?

– Пусти! – снова прошипела Хокк, буравя меня сердитым взглядом. – Рэйш, не смей ко мне прикасаться!

Она чувствительно пнула меня ногой под одеялом.

– Слезь, кому сказала!

Я поднялся, чтобы не получить еще один пинок, и коротко взглянул на обеспокоенного светлого.

– Коллега, как вы смотрите на то, чтобы ее усыпить?

– Что?! – чуть не отшатнулся маг, а Хокк задергалась так рьяно, что одеяло на ней начало угрожающе быстро сползать на бок, открывая обнаженные плечи и часть груди, на которой виднелся старый и, по-видимому, довольно большой рубец, словно от удара мечом.

– Вы же можете это сделать? – осведомился я, настойчиво придерживая эту упрямую демоницу. – У вас есть соответствующие полномочия?

Светлый нерешительно помялся.

– Ну… вообще-то в случае необходимости, если больной нуждается в принудительном покое…

– Мне кажется, здесь как раз такой случай.

– Рэйш, не смей! – моментально рассвирепела магичка и от возмущения даже попыталась приподняться на постели. – Только попробуй! Я тебя прокляну!

Я требовательно уставился на мага, и тот обреченно вздохнул. А когда Хокк рванулась особенно сильно, сопляк все же поднял правую ладонь, обратив ее в сторону буйной пациентки. С его пальцев сорвалось крохотное голубоватое облачко и легонько поцеловало магичку в лоб, после чего Хокк обмякла, закрыла глаза и обессиленно уронила голову обратно на подушку.

Я кивнул:

– Благодарю.

– Это не по правилам, – тихо заметил маг, поправляя сползшее на бок одеяло. – Но я доложу господину Орбису, что был вынужден это сделать ради благополучия леди.

Я снова кивнул. А когда огорченный светлый ушел, снова присел на краешек кровати, выждал положенные четверть свечи. После чего отыскал дежурного мага, дождался, когда он сделает в журнале отметку о моем посещении. И перед уходом настоятельно посоветовал обсудить с господином Орбисом вопрос о принудительном погружении в сон неудобной пациентки. Хотя бы на время моих визитов, чтобы они не усложняли нам обоим жизнь.

Маг бросил на меня укоризненный взгляд, но причинами столь неприязненного отношения леди интересоваться не стал. Так что я спокойно вернулся домой, плотно позавтракал к радости Марты, которую всегда умилял мой аппетит. А когда поднялся из-за стола, то ощутил, что в кармане снова завибрировала зачарованная монетка.

– Арт, у нас еще два трупа, – с мрачным видом сообщил Йен, когда я появился у него в кабинете. – Только что пришло сообщение от Корна с пометкой «срочно».

– Кто? Где? Когда?

– Как и в прошлый раз – маги: темный и светлый. На южном участке. Похоже, что этой ночью. Только совсем не в том доме, за которым вели наблюдение люди Роша. Кажется, мы что-то упустили.

– Едем, – отрывисто бросил я, нахлобучивая шляпу. – Если это такое же убийство, как на Шестнадцатой, я должен на него посмотреть.




Глава 10


Кеб привез нас на самую окраину города, в один из припортовых районов со скверной репутацией, куда приличный горожанин и днем-то лишний раз не зайдет, а ночью и вовсе не сунется. Самые что ни на есть трущобы, которые годами обживали бандиты, убийцы, воры, нищие и человеческое отребье всех цветов и мастей. Причем мокрые трущобы, наполовину подтопленные после обильных дождей и выглядящие еще более жалко, чем обычно. Низенькие одноэтажные серые домики с просевшими крышами, накренившиеся и полуразвалившиеся сараи, редкие двухэтажные здания – такие же обшарпанные и старые, как все остальное. Грязные улицы. Разлившиеся без конца и края лужи с расплывающимися кругами от упрямо моросящего дождя. Торопливо исчезающие в подворотнях оборванцы с вороватыми взглядами…

Проезжая мимо в служебном кебе, я глянул на них сквозь линзы и равнодушно отвернулся: ни одного человека, кому была суждена смерть от естественных причин, здесь не осталось. Только зарезанные, задушенные, утопленные, с раздробленными черепами и с обожженной кожей… а то и вовсе без оной. Унылое зрелище. Такое же унылое, как весь этот гнилой райончик, куда раньше я заглядывал лишь мельком, да и то исключительно с темной стороны. А вот сейчас увидел его вживую и подумал, что особой разницы, пожалуй, не вижу – тот же мертвый город, что и во Тьме. Только местных жителей побольше.

Место преступления располагалось неподалеку от городской стены – заваленный всевозможным хламом двор, где единственным строением оказался старый, давно заброшенный сарай, окруженный хлипким дощатым забором. Кое-где в нем отсутствовали доски. Остальные были исписаны похабными картинками и надписями. А на земле под забором громоздились такие горы застарелого мусора, что при желании по ним можно было перебраться во двор, словно по лестнице – настолько они были высоки.

– Приехали, – буркнул сидящий рядом Йен, сверившись с запиской Корна. – Улица Прибрежная, участок номер двадцать четыре. Вон, и наши уже пасутся.

Я выбрался из кеба и, наклонив шляпу, чтобы дождь поменьше капал на лицо, глянул на стоявшие на другой стороне улицы три служебных кеба.

Видимо, не только нас Корн прислал сюда поработать. Рядом еще и парни из городской стражи болтаются, типа оцепление изображают, хотя в действительности отгонять от забора было некого. Зевак поблизости не наблюдалось. Большинство лачуг по соседству выглядели нежилыми. А улица до самого конца была пустынной, словно местные жители при виде городской стражи затаились в своих норах, как крысы.

– Смотри-ка, и Корн здесь, – удивился Йен, углядев сквозь дыру в заборе рослый силуэт шефа во дворе. – Пошли, поздороваемся.

Я молча двинулся к калитке. Вернее, когда-то давно там была калитка, но теперь виднелась лишь большая дыра в заборе да проржавевшие петли, держащиеся на одном гвозде. Под ногами хлюпала и чавкала грязь. Плащ тут же намок. И я поневоле вспомнил отвратительную погоду в Верле, которая целых три с половиной года портила мне настроение.

Корна мы застали возле той самой замызганной сараюшки. Он почему-то стоял возле входа, не делая попыток зайти внутрь, и выглядел глубоко задумчивым. С его непокрытой головы то и дело скатывались вниз крупные капли, портя служебный камзол и вымачивая тонкую сорочку. А рядом добросовестно мок, кутаясь в видавший виды плащ, Хьюго Рош, которому что-то тихо говорил одетый в черную кожу Грэг Эрроуз. Причем из всех присутствующих только Эрроузу, судя по невозмутимой физиономии, мерзкая погода не доставляла особых хлопот.

– Норриди, Рэйш… – приветственно кивнул шеф, когда мы приблизились. – Молодцы, что так быстро. Рош, введи их в курс дела.

Некрос зыркнул в нашу сторону из-под густых бровей, а Эрроуз удостоил небрежным кивком.

– Вчера я попросил коллег из городской стражи напрячь своих информаторов в плане домов, подозрительных на несанкционированное использование любых видов магии. Связь, разумеется, искали с пропажами магов, особенно светлых, а также с убийствами и исчезновениями простых людей. Около свечи назад в Управление городской стражи поступила информация о пустыре на Прибрежной улице. Якобы несколько лет тому назад здесь посреди ночи загорались подозрительные огни. Народ тут не особенно суеверный, так что двое забулдыг однажды решили сунуться на пустырь в надежде, что удастся поживиться. Больше их никто не видел. Огни тоже пропали. Несколько раз местные после этого пытались сюда забраться – кто в мусоре порыться, кто переночевать под крышей… калитки же нет. А сарай – какое-никакое, но все же убежище. Обратно, по словам информатора, никто из тех людей не вернулся, поэтому уже не один год на этот двор никто не суется. Его вроде как считают проклятым.

– Заявления о пропаже людей никто, разумеется, не подавал, – не спросил, а констатировал Эрроуз.

– Естественно. Кому интересны безродные бродяги? И сообщений о возможном применении магии в этом районе к нам тоже не поступало. Просто так, без причины, стража уже давно сюда не заходит. Лет пять назад облаву только устраивали, когда маньяка ловили. И с тех пор – тишина.

– Твои-то люди куда смотрели? – буркнул Корн, оглядывая рассеянным взором горы наваленного под забором мусора.

Некрос поморщился.

– Мои маги и так на износ работают. И в каждый патруль я их не засуну – у меня нет столько людей. Так что, пока в деле нет признаков магпреступления и пока к нам не поступило заявление от городской стражи, они в дома врываться не будут и во все подряд подвалы заглядывать не начнут.

– Что еще есть на этот участок? – хмуро осведомился шеф.

– Формально его владельцем считается некто Эло Ориандр. Но по документам этот человек скончался более десяти лет назад. Наследников после себя не оставил, документов о продаже участка в нашей базе нет, так что в данный момент времени он как бы ничей. Другой собственности на этого человека не записано. Но я отправил запрос в городской архив, чтобы уточнили, почему оставшийся без владельца участок своевременно не передали во владение городу. А мои парни сейчас бродят по кварталу в поисках возможных свидетелей, но не думаю, что от них будет какая-то информация.

– С телами закончили?

– С осмотром – да, целители уже уехали, а личности убитых еще только будем устанавливать.

– Рэйш, взгляни, пока трупы не увезли. Норриди, поскольку с высокой степенью вероятности дела связаны, Рош в ближайшее время передаст вам всю информацию по Прибрежной. Работать будете вместе. Отвечаете за результат именно вы.

– Есть, шеф, – без особого энтузиазма отозвался Йен. Рош так же хмуро кивнул. А я, обойдя молчаливого Эрроуза, толкнул криво висящую дверь и скользнул в полутемный сарай.

Внутри было на удивление сухо – кажущаяся ветхой крыша даже после недели сплошных дождей не прохудилась. Пахло влагой и одновременно пылью, как в промозглом, давно не чищенном подвале. Мебели в сарае, правда, не оказалось, как и тел, но в полу виднелся откинутый набок люк из грубо сколоченных досок. А под ним – такая же хлипкая деревянная лестница, уходящая куда-то под землю.

Взглянув на нее через линзы, я ухватился за края ямы и принялся осторожно спускаться. Пять… шесть… восемь перекладин, и вот я уже стою посреди такого же сырого подпола, больше похожего на тесную, ощутимо давящую на голову клетку. Внутри – ни души. Мебели тоже нет, за исключением кривоногого табурета в углу и наброшенной сверху грязной циновки. Зато в полу виднеется еще один люк. На этот раз металлический, с внушительными дужками для замка. Сам замок валяется рядом – здоровенный амбарный монстр, перерубленный надвое и опаленный каким-то заклинанием. Видать, ребята Роша постарались.

Глянув на подпол внимательным взором и отметив для себя пару интересных деталей, я принялся спускаться во второй подвал уже не по деревянной, а по железной лестнице. А когда добрался до самого низа и огляделся, то поневоле присвистнул.

Не знаю, кому и зачем это понадобилось, но неизвестный умелец потратил немало времени и сил, чтобы вырыть под землей целые хоромы, размеры которых, вероятно, простирались за пределы заброшенного участка. Здесь на удивление было сухо и почти тепло. Изнутри помещение оказалось выложено каменными блоками. В качестве освещения использовались три магических светильника, которые наши маги не соизволили погасить перед уходом. Само помещение делилось на четыре комнаты тонкими перегородками. Первая, где я оказался, была центральной и оказалась пустой. В той, что слева, у стены стояли широкие стеллажи, на которых в идеальном порядке лежали инструменты – пилы, ножи всевозможных размеров и назначения, покрытые тонким слоем пыли ножницы…

Я из любопытства снял с полки один нож – надо же, острый. И совершенно не ржавый. Даже глянул на него вторым зрением, но следов крови не увидел. Ни на нем, ни на других инструментах. Разве что небольшие зазубрины на лезвиях и слегка затупленную пилу, словно когда-то ею пилили что-то твердое. Вроде костей. В дальнем углу, прислоненные к стене, стояли два больших топора. Далеко не новых, но таких же чистых, как ножи и пилы. На краешке лезвий я тоже заметил крохотные сколы, причем немало, из чего сделал вывод, что раньше они использовались часто. Потом прошелся вдоль стеллажей, заглянул в стоящее с краю пустое ведро с небольшой вмятиной на боку. Обнаружил за ним целую стопку чистых тряпиц, аккуратно сложенных вчетверо. Точильный камень. Напильник. Несколько тяжелых каменных брусков, на которых еще виднелась пара оставшихся после заточки металлических «заусенцев». Но мусора на полу не осталось – кто бы ни был владельцем этого подвала, личностью он был аккуратной. Быть может, даже слишком.

Больше не найдя во второй комнате ничего интересного, я перешел в третью и остановился на пороге, оглядывая два грубо сколоченных стола с кожаными ремнями в головном и ножном концах. А на столах – два полуистлевших, высохших до состояния мумий безголовых тела, которые не поддавались опознанию. Левое, судя по более широкому костяку, когда-то принадлежало физически развитому мужчине. Правое, если я не ошибся, более хрупкой и изящной женщине. У обоих были аккуратно вскрыты грудные клетки и вспороты животы. От разложенных рядом внутренностей, правда, почти ничего не осталось, но я совсем недавно видел очень похожую картину. И не сомневался, что с этими людьми произошла та же история, что с Дертисом и леди Ирэн Ольерди. Несмотря даже на то, что подозрительных символов на полу вокруг столов не имелось.

Судя по состоянию тел, убили этих людей довольно давно. За это время от них мало что осталось, поэтому неудивительно, что парни Роша так быстро закончили.

Вернувшись в первые две комнаты и оглядев стены еще раз, я вскоре заметил небольшие, прячущиеся в углах вентиляционные отверстия. Благодаря им в комнате по-прежнему сохранялся относительно свежий воздух и не висел убойный запах разложения. Там же, на стенах, во множестве виднелись выбитые прямо в камне защитные знаки, очень похожие на те, что остались в доме на Шестнадцатой улице. Такие же символы нашлись на всех без исключения перегородках. И только в последней комнате они отсутствовали. Зато в ней имелось сразу пять больших, окованных металлическими полосами сундуков.

Я по очереди открыл каждый из них и мысленно вздохнул.

Кости…

Все сундуки были до отказа забиты человеческими костями. Не знаю, сколько народу здесь погибло, но девять черепов я углядел только на поверхности. А сколько лежало внутри, даже представлять не хотелось.

Прав был Корн. Это отвратительная находка. И с учетом того, что лет ей намного больше, чем убийству Дертиса и леди Ирэн, то Рошу поделом досталась второстепенная роль в этом расследовании. Хотя на месте Йена я бы этому скорее огорчился, чем порадовался. Неровен час, и на нашем участке найдется подобное «захоронение». Пожалуй, надо будет ему намекнуть, чтобы городская стража уже сегодня начала обыскивать заброшенные дома и сараи на окраинах. Жольд ему должен, поэтому будет вынужден поучаствовать. И если окажется, что не только Рош просмотрел у себя такое безобразие…

Я захлопнул крышку последнего сундука и перешел на темную сторону, чтобы еще раз оглядеть огромный подвал и попробовать найти хотя бы призрачный след убийцы. И, что самое удивительное, я его действительно нашел. Один-единственный, неимоверно старый отпечаток мужского ботинка, больше похожий на крохотный красный мазок. При виде него я слегка воспрял духом, но, как только попытался на него встать, тут же скривился.

Тьфу.

След мертвеца. Впрочем, не стоило ожидать, что мне вот так сразу повезет там, где потерпели поражение маги Роша и не исключено, что сам Эрроуз. Он же не зря так вырядился. Наверняка на темную сторону тоже ходил. Но, судя по настроению Корна, ничегошеньки не нашел.

Уйдя с гнилого следа, я какое-то время еще потоптался в подвале, но в конце концов был вынужден признать свое поражение. Убийца сделал все грамотно, четко и не оставил нам ни одного путного следа. Все подчистил. Кровь с инструментов смыл. Исполнителя убрал. И теперь, чтобы его найти, надо было искать другую зацепку.



Когда я выбрался из подвала, обстановка на улице несколько изменилась – луж на земле стало гораздо больше, зато между тяжелыми тучами ненадолго проглянуло солнце, а зарядивший еще с ночи дождь наконец-то прекратился. Да и народу возле сарая прибавилось – оказывается, пока я работал, на пустырь прибыла команда Йена в полном составе, и теперь все они толклись у входа, уставившись на меня с жадным нетерпением.

– Вы-то здесь что забыли? – удивился я, остановившись рядом с Триш и Лизой.

Девушки переглянулись.

– А как иначе, мастер Рэйш? – отозвался подошедший Тори. – Раз дело пойдет за нами, значит, нам тоже придется все здесь осмотреть. Ни в коем случае не ставлю под сомнение профессионализм коллег с южного или северного участка, но лучше взглянуть на место преступления самому.

– И составить собственное впечатление, – добавила Лиз, с надеждой взглянув на стоящего поодаль шефа.

Йен на это только отмахнулся. Дескать, делайте что хотите, главное – чтобы был результат. А Корн покровительственно улыбнулся и посторонился, пропуская воодушевленную молодежь внутрь. При виде Триш он совершенно не удивился, но когда она проскользнула мимо, очень строго на нее посмотрел и вполголоса добавил:

– Никаких прогулок по темной стороне.

– Я помню, шеф, еще два дня, – тихо вздохнула девчонка и только после этого скрылась за дверью.

– Ну и как впечатления? – развернулся ко мне Корн, как только молодые маги скрылись в подвале. – Что скажешь, Рэйш?

Я задумчиво пожевал губами.

– Я знаю, как он это сделал. Могу предположить, когда это произошло. Но не понимаю, почему было выбрано именно это место и именно эти люди. Пойду-ка прогуляюсь по соседним участкам. Может, след какой отыщу.

– А я к себе, пожалуй, поеду, – известил шефа Эрроуз. – Мне здесь делать больше нечего. Рош, тебя куда-нибудь подбросить?

– Мы передадим все материалы по делу. Опрос свидетелей закончим сами, а вот тела полностью ваши, «труповозка» уже в пути, – не слишком охотно сообщил начальник южного участка, обернувшись к Норриди. После чего выудил из кармана компактный переговорник и протянул Йену. – Если что, я на связи.

Норриди благодарно кивнул и убрал амулет за пазуху, после чего обменялся с Корном выразительным взглядом и двинулся следом за своими людьми – он тоже любил изучать место преступления сам. Корн на это лишь плечами пожал. И, напомнив, что ждет от всех отчетов как можно быстрее, направился к стоящему за забором кебу.

Не дожидаясь, пока начальство разъедется, я перешел на темную сторону и снова принялся за работу. Мусора здесь оказалось намного меньше, чем наверху, и я даже отыскал вход в вентиляционную шахту, отверстие которой видел в подвале. Но, кроме него, вокруг сарая больше ничего интересного не нашлось, словно этого места и впрямь на протяжении нескольких лет упорно сторонились люди.

Проследив краем глаза, как из соседних домов… таких же убитых развалюх, как стоящий посреди мусора сарай… выходят незнакомые маги, в том числе и темные, я обошел их по дуге и принялся осматривать соседние участки. Но там было так же пусто, тихо и уныло, как и везде. Разве что следов побольше, в том числе и тех, что носили на себе застарелые метки убийц. Увы. Народ в этом районе проживал не самый благонадежный, порой и вовсе откровенно гнилой, но вставать на след каждого, чтобы узнать, не они ли убили парочку магов в подвале, было незачем. Наш убийца умен, предусмотрителен и достаточно аккуратен, чтобы долгое время не привлекать к себе внимания. Скорее всего он бы не стал мараться сам, а исполнителей наверняка убирал по мере того, как они заканчивали грязную работу. Я был готов даже поверить, что на каждое убийство он умышленно выбирал разных палачей. Так безопаснее. А уж небрезгливых людей, готовых за деньги расчленить еще теплое тело, в столице всегда хватало.

Потратив на осмотр почти целую свечу, но так ничего путного и не обнаружив, я забрался на крышу одного из домов и задумчиво уставился на двадцать четвертый участок. Сверху пустырь просматривался прекрасно, и было видно, что сарай располагался точно по центру, а дощатый, зияющий дырами забор огораживал место преступления большим, почти идеальным кругом. Конечно, на темной стороне вместо забора и сарая остались лишь древесная шелуха и изгрызенные временем гвозди. Но мне не нравилось их расположение. Хотя я так и не смог понять, что же во всем этом было неправильно.

– Здесь пусто, Арт, – прошелестел Мэл, неслышно возникая рядом. Невидимый благодаря стараниям Ала и еще более опасный, чем раньше. – Слишком пусто для такого грязного района. Тебе не кажется это странным?

Я кивнул.

– Нежити в округе нет. А мы ведь с тобой здесь не охотились.

– Я проверил дома на соседней улице. Там еще остались гули и шуршы.

Я с интересом на него покосился:

– Как далеко ты зашел?

– Четыре дома по правую и по левую руку отсюда, – отозвался из Тьмы Палач. – Никого. В пятом была крыса. В шестом и седьмом какая-то мелочь. Я не стал ее трогать. И только в восьмом есть следы более крупных тварей, но им дня два, не меньше.

– Хочешь сказать, здесь тоже логово? Как с умруном?

– Скорее, здесь еще остались следы магии. Причем такие, что нежить до сих пор сторонится этого места.

Я снова взглянул на пустырь и нахмурился.

– Я не увидел там следов магии. Подвал чист. И на стенах – защита.

– Если бы защита была абсолютной, то вся магия, что излилась в подвале несколько лет назад, там бы и осталась. Ей было бы некуда деться.

– По-твоему, люди Роша что-то проморгали?

Мэл тихонько фыркнул.

– Ты так не думаешь. Я слышу твои мысли через поводок. И с некоторых пор даже могу кое-что увидеть. Но мне кажется, что знаки, которые остались на стенах, понадобились не только для защиты.

Я быстро повернулся, но место, откуда доносился голос, выглядело абсолютно пустым. Даже через линзы.

– Ты что-то вспомнил?

– Не уверен, – на мгновение пелена невидимости в том месте, где у Мэла была голова, дрогнула. – Но не думаю, что убийца мог забрать из подвала всю освободившуюся после ритуала магию. Это физически невозможно. Слишком велик объем, тем более если обряды проводились регулярно. Ни в один артефакт столько не войдет. Значит, хотя бы какая-то часть этой энергии должна была куда-то деться. Или наверх, где ее отголоски наверняка бы заметили. Или в землю, где ее могли почувствовать те, кто прячется в кавернах.

– Если там появился свет, то нежити от него должно было поплохеть, – задумчиво предположил я. – А свет наверху и впрямь замечали. И не раз. Но это были скорее физические явления, иначе патрули всполошились бы раньше. И если ты прав, то магия уходила вниз. Под землю. На темную сторону. Но сколько же ее должно было излиться, чтобы отсюда разбежались все твари? И какая должна была быть концентрация, чтобы они и по сей день боялись сюда заходить?

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – сухо сказал Мэл, и поводок между нами натянулся. Ориентируясь больше на него, чем на зрение, я спустился следом за служителем в подвал, а затем – на нижний слой, где находился вход в каверну. Там Палач наконец сбросил невидимость и первым нырнул в расщелину, благо она оказалась достаточно широкой для его стремительно растущих плеч. Мне, правда, пришлось порядком ужаться, чтобы протиснуться следом. Броня при этом протестующе скрипнула, края расщелины осыпались, и только после этого я ухнул вниз с головой, успев сгруппироваться и приземлиться на ноги.

Каверна оказалась довольно глубокой. Изрытая многочисленными ходами пещера выглядела древней, большой и абсолютно пустой. На стенах, помимо нор, я также увидел волнистые выемки и впадины, словно тысячу лет назад тут плескалось настоящее море, и вода за годы вынужденного простоя выточила в стенах характерные канавки, а местами истончила камень так, что он осыпался от одного прикосновения.

Легонько стукнув по одной из стен и наглядно в этом убедившись, я заглянул в образовавшийся проем и присвистнул. За стеной находилась еще одна каверна – раза в два больше, чем первая, намного более глубокая, но такая же пустая. Весь пол там был устелен обломками костей, так что когда-то тут была очень даже бурная жизнь. А сейчас – ничего. Ни гуля, ни крысы… тихо, как в склепе. Правда, в неплохо освещенном склепе – стены второй каверны испускали слабый, но устойчивый свет, словно на них поселилась колония светлячков.

Сняв перчатку, я провел ладонью по шершавой стене, ощутил легкое покалывание в ладони и выразительно оглянулся на Мэла.

– Магия. Светлая. Ты был прав.

– В соседних подвалах то же самое, – бесстрастно отозвался Палач. – В радиусе сотни шагов все каверны такие. Нежить поэтому и ушла.

Я кивнул.

Конечно. Там, где есть свет, ей нечего делать. От него гули болеют, как люди от лихоманки. Умирать, правда, не умирают, но они все же не идиоты. И стремятся как можно дальше держаться от мест, которые способны им навредить.

Вопрос в другом.

– Почему осталась только светлая магия и почему в каверне? – пробормотал я, убирая ладонь от стены и снова надевая перчатку. – Насколько я понял, магия переходов высвобождает во время ритуала одинаковое количество энергии и у светлого, и у темного магов. Куда же тогда подевалась излишки темной магии?

– Может, их забрали?

– Или на темной стороне они быстрее рассеялись, – подумав, предположил я. – Все же наша энергия здесь приживается лучше. Вернее, ее есть кому поглощать. Но тогда получается, что обычная темная магия на нижнем слое все-таки работает. Просто заклинания рассеиваются очень быстро, и ни одно из них не способно существовать дольше определенного… наверняка очень короткого… времени. А светлая магия чужда темной стороне. И раз ее никто не использует, то она годами может сохраняться в почти неизменном виде. Но почему я не видел ее раньше? Вся столица, считай, напичкана артефактами различной мощности. Каждый второй житель так или иначе пользуется магией. А я ни разу не замечал ее следов на нижнем слое. И светлые здесь не могут долго находиться. Почему же сохранилась именно эта энергия?

– Может, потому, что была получена во время убийства? – тихо щелкнул костяшками Палач. – Или во время обряда энергия видоизменилась?

Я прошелся вдоль светящейся стены, но испускаемый ею свет был везде одинаковым. Ровный, очень легкий след некогда проведенного ритуала. Как печать Смерти на еще живом теле. Или кусочек невинно убиенной души, чудом зацепившийся за мертвеца. Магия переходов… вернее, магия парадоксов. Противоестественная. Неправильная. Кажущаяся абсолютно невозможной, но, к сожалению, совершенно реальная.

Какая только сволочь рискнула ее использовать? И почему после ритуала Тьма наотрез отказалась принимать выпотрошенную из светлого силу?

Кстати, в подвале на Шестнадцатой улице я тоже видел много света на темной стороне, но до сегодняшнего момента не придавал этому факту должного значения. Да и на нижний слой в доме Ольерди не спускался. Вернее, не спускался именно в подвале. А наверное, зря.

– Я обнаружил кое-что еще, – неожиданно сказал Мэл, когда я обошел каверну и вернулся ко входу. – Мне кажется, я знаю, почему убийца использовал именно это место для ритуала.

Я вопросительно приподнял брови, а Палач расчистил небольшое пространство на полу и ловким движением секиры очертил на камне почти идеальный круг.

– Смотри: это – забор.

Секиры снова свистнули, из пола вылетел целый сноп искр, а в центре круга появился небольшой прямоугольник.

– Это – сарай.

Еще одно движение. Новый веер брызнувших в сторону искр, и внутри круга появился еще один прямоугольник. Побольше.

– Это – подвал.

Чирк.

– А это – второй подвал…

Чирк. Чирк. Чирк.

– И перегородки… ничего не напоминает?

Я замер, уставившись на получившийся рисунок. После чего выудил из воздуха свою собственную секиру, не веря сам себе дорисовал на полу два стола, стеллаж. А затем внезапно почувствовал, как на висках выступила испарина.

– Очень похожий символ был на полу в доме Ольерди! У стола, где лежала убитая магичка. Правда, у того знака была смещена вправо вот эта линия, не было внешнего круга, а вот тут, наоборот, было несколько дополнительных точек… и тут. Но в целом это ОЧЕНЬ похоже. И Корн сказал, что в подвале тоже видел нечто подобное. Тьма! Что вообще происходит в столице?!

Мэл коротко на меня взглянул, а затем резкими отточенными движениями высек рядом с первым символом еще один. Такой же странный, рубленый и до ужаса знакомый.

– Подвал. Первый этаж. Второй этаж: одна комната, вторая… и чердак. Похоже?

Я вздрогнул. Теперь мне даже не понадобилось вспоминать расположение комнат в доме Ольерди, чтобы понять, что Мэл абсолютно прав. Здание было построено таким образом, что его стены, если представить их в виде схемы и посмотреть сверху, в точности повторяли один из символов, использованных убийцей во время ритуала. И если с первым я до сих пор не мог определиться, то этот я видел совершенно точно. Второй снизу, в левом полукружье. Но зачем? И как это вообще можно было проделать? Ведь дом построили задолго до того, как вся эта история раскрылась. По всему выходило, что в Алтире происходит что-то из ряда вон выходящее. Что-то определенно плохое. Более того, мне вдруг показалось, что у нас осталось не так много времени, чтобы с этим разобраться. А появившееся предчувствие стремительно уходящего времени оказалось настолько сильно, что я поднял на Мэла тяжелый взгляд и велел:

– Проверь все дома, которые нашла Лиз. И как можно быстрее. Надо выяснить, какая у них планировка. И сколько еще таких символов разбросано по столице. Если убийца проводит обряды по схеме, то нас скоро ждет целая череда исчезновений и очень нехороших смертей с непредсказуемым исходом.

– Сделаю, – наклонил голову Палач.

Я коротко надиктовал ему адреса, после чего Мэл, окутавшись невидимостью, исчез. А еще через пару ударов сердца в моем кармане снова завибрировала монетка.

– У нас два новых трупа, – мрачно сообщил Йен, едва я выбрался с темной стороны и подошел узнать, в чем дело. – Только что сообщили по переговорнику. Аллейная, девять. Корн уже в пути.

– Езжайте, – только и сказал я, чувствуя, как неприятно сосет под ложечкой. – Вас четверо. Как раз поместитесь в кеб. И следователей вызовите. Лишними на Аллейной они не будут. А я вас потом догоню.




Конец ознакомительного фрагмента.



notes



1


Полярные заклятия – разновидность светлых и темных боевых заклинаний высшего уровня, отличающихся высокой поражающей способностью. Официально запрещены к использованию Орденом магов. (Здесь и далее примеч. авт.)




2


«Колодец» – побочный эффект высшего заклинания, приводящий к разрыву границы миров и искажению пространства.




3


Сколанис – местное растение, в соке которого находится сильнодействующий яд, резко повышающий внушаемость жертвы.



Текст предоставлен ООО «ИТ»
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию:https://tellnovel.com/ru/lisina_aleksandra/temnyy-mag