Купити книгу Эта странная жизнь

Большая часть разного рода сочинений пишется ведь для других. Трудятся, чтобы учить других, а не для того, чтобы познать себя и внутренне просветиться самим. Я знал авторов, которые из написанного ими не делали никаких для себя выводов: то, на чем они настаивали, никакого отношения к ним самим не имело. Единственное —…

Современный ученый считает необходимым — знать. Подсознательно он чувствует опасность специализации и хочет восстановить равновесие за счет привычного ему метода — знать. Ему кажется, что культуру можно знать. Он «следит» за новинками, читает книги, смотрит картины, слушает музыку— внешне он как бы повторяет все…

Его система улавливала в свои ячеи текучую, всегда ускользающую повседневность — то Время, которого мы не замечаем, недосчитываемся, которое пропадает невесть куда. Конечно, эта система требовала немало мужества, потому что не каждый решится увидеть, как плохо, бестолково, преступно и губительно расходуется Время…

Каждого человека можно представить как потребителя времени. Он перерабатывает время на разные мысли, чувствам и работу. И хотя перерабатывается небольшая часть, а все остальное пропадает, все равно принято считать, что времени не хватает, его мало. У Любищева времени всегда было достаточно. Времени не могло быть мало -…

С годами ученики без сожаления меняют себе наставников, мастеров, ученых, меняют шефов, меняют любимых художников, писателей, но тому, кому посчастливится встретить человека чистого, душевно красивого — из тех, к кому прилепляешься сердцем, — ему нечего менять: человек не может перерасти доброту или душевность.

Этика не имеет единиц измерения. Даже в вечных и общих определениях — добрый, злой, душевный, жестокий — мы беспомощно путаемся, не зная, с чем сравнить, как понять, кто действительно добр, а кто добренький, и что значит истинная порядочность, где критерии этих качеств. Дневник требует всего лишь честности, раздумий и…

Любого, самого великого человека не следует рассматривать вблизи, во всех подробностях его вкусов и привычек. Подвига не было, но было больше, чем подвиг, — была хорошо прожитая жизнь.

«Все, о Люцилий, не наше, а чужое, только время наша собственность, — писал Сенека.— Природа предоставила в наше владение только эту вечно текущую и непостоянную вещь, которую, вдобавок, может отнять у нас всякий, кто этого захочет...

Основная формула: поступай так, чтобы твоё поведение способствовало прегрессу человечества, выражающемуся в победу духа над материей.

Человек всегда относился ко Времени враждебно. Пространство, материю — этих удавалось как-то приручить. Время оставалось тем же дикопервобытным. С тех пор как человек заглянул в дали Вселенной, услышал тиканье мировых часов, отсчитывающих миллиарды лет, увидел, как рушатся галактики, — Время, пожалуй, стало еще страшней.…

Не время расписано, а человек расписан.

Не случайно у него почти не было учеников. Хотя это вообще свойственно многим крупным ученым, создателям целых направлений и учений. У Эйнштейна тоже не было учеников, и у Менделеева, и у Лобачевского. Ученики, научная школа — это бывает не так часто.

…Оскар Уайльд говорил: «Когда со мною сразу соглашаются, я чувствую, что я не прав».