Купити аудіокнигу На Верхней Масловке

Я подозревала, что эта баба стерва, но не думала, что она так гордо носит свою стервозность. Как орден святого Владимира.

Сколько неистраченной женской энергии, думал Петя, ей бы родить да помыкаться с яслями, с карантином каким-нибудь, со свинками-ларингитами… Вот что ей надо, а не Джульетт играть…

Петр Авдеич, скажите, что вернетесь! Мы пропадем без вас! Мы же хотели Чехова ставить, как же Чехов, Петр Авдеич, что с Чеховым будет? Петя улыбался, делал задумчивое лицо и даже угостил Аллочку двумя вареными сосисками. С Чеховым все в порядке, фарфоровое дитя. Он классик, ему хорошо. Его тома стоят в библиотеке швейной…

Довольно часто Петя размышлял: отчего незатейливая жизнь Клавдии Игнатьевны, с тихими радостями по поводу добычи какого-нибудь венгерского горошка, внезапно «выкинутого» на прилавок, с обстоятельными умиленными пересказами (как красиво служил нынче батюшка в Калитниковской церкви), – отчего эта простая жизнь так наполнена…

Он был готов к драке, совершенно готов. Как обычно, старуха добилась своего несколькими словами – она любила жрать человечину. И даже не жаль было тихого вечера, ему хотелось говорить и говорить ей ужасные, оскорбительные вещи, хотя он знал, что ее нервная система неуязвима, и все его удары обрушатся на него же, и больно…

Маразма у старухи нет, этого и злейший враг не посмеет сказать, но бестолковость – сверхъестественная… По поводу врагов: все они благополучно померли в прошлых веках, старуха победоносно их пережила и похерила, ныне ее окружают сплошь любимые друзья.

– Так. Сели… – сказал Матвей, хмурясь. – Матюша, можно я книгу возьму? – Нет. – Симпатично, по-моему, будет, с намеком на интеллект модели, а? «Портрет переводчицы с оригиналом». А я между тем поработаю, а, Матюш? Чтобы время даром… Она взглянула в напряженное лицо мужа, вздохнула и села в отрепетированной позе. Раза два…

Не будем мелочны – старуха вообще помешана. По этому поводу нельзя даже сказать, что она сошла с ума, потому что такой она и родилась на свет. И дело тут не в легендарных девяноста пяти годах.

– Черт возьми, не понимаю вас! – воскликнула старуха с удивительной, неизвестно откуда взявшейся энергией. – Вы же творческий человек, литератор! Вы должны наблюдать сейчас превращения человеческой личности, этот таинственный переход от жизни к смерти... Это... это страшно интересно... И не делайте скорбного лица: все…

- А вы какими языками владеете, Петр Авдеевич? - А я, собственно, русским языком владею, - живо и нервно ответил он. - И, смею вас уверить, этого достаточно, чтобы понять, как переведен роман - хорошо или дурно.

...но кому и когда, со времен сотворения мира, ум заменял талант? Да, талант, талант… богоданная способность рожать, вечное диво на вечно живой земле… И вьются бесплодные умницы вокруг блаженных рожениц, и толкуют, и судят, и взвешивают дитя, свивают его и качают; горькое, вероятно, занятие – нянькать чужое дитя…

Пристрастие к выяснению отношений - один из тяжких пороков русской интеллигенции.

Каждый человек своими руками лепит сюжет своего романа... Только не у каждого хватит мужества признать, что он не главное действующее, а эпизодическое лицо...

Всегда завидовал людям, которым понятна чужая жизнь.

Сверху лысина, а по краям седые водоросли свисают. Дохлая медуза... Наверное, думает, если по краям висит, как бахрома скатерти, то это лысину компенсирует.

Вообще в понятие \"породистая женщина\" старуха вкладывала животноводческий смысл.