Купити аудіокнигу Боги среди людей

Утайки способны разрушить любой брак, говорила она. Чушь, отвечала ей Сильви. Как раз наоборот: утайки могут спасти любой брак.

- Они первыми начали, Тед, - сказал Мак. А мы завершили, подумал Тедди. Он был рад, что провел последние полтора года войны в лагере для военнопленных и не стал свидетелем того, как бомбардировочное авиационное командование пыталось стереть Германию с карты Европы.

Сколько Виола себя помнила, долго обходиться без книги она не могла. Таков удел единственного ребенка в семье.

Единственный ребенок в семье, она не понимала, что значит отдавать просто так.

Жизнь и смерть - вещи случайные.

— Непостижимо, — в конце концов заговорила Урсула. — Ведь существует в мире искра Божия — не Бог, Бога мы низвергли, но какая-то искра все-таки есть. Любовь? Не романтические глупости, а что-то более глубокое… — Думаю, этому нет названия, — ответил Тедди. — Нам хочется всему на свете давать имена. Похоже, в этом и есть…

— В наши дни человеку негде спрятаться, — ответила она. — Разве что в своем воображении, — подсказал он. — Даже там, — угрюмо заявила она, — до тебя доберутся.

Двадцать восемь — этот возраст казался ей каким-то особенно бестолковым. Юной она уже вроде бы не считалась, однако и за взрослую ее никто не держал. Она выходила из себя оттого, что все учили ее жить.

Есть было проще всего. Молиться и любить — куда тяжелее.

– Ты образцовый муж, – сказала ему впоследствии Нэнси. – Всегда принимаешь сторону жены, а не матери. – Я принимаю сторону разума, – ответил Тедди. – Просто выходит так, что на этой стороне чаще оказываешься ты, нежели моя мама.

Неся долгие, темные ночные вахты, он дал клятву, потаенное обещание миру: если выживет, всегда проявлять доброту и вести порядочную, неприметную жизнь. Подобно Кандиду, выращивать свой сад. Неприметно. Это и будет его искуплением. Пусть его вклад в равновесие мира окажется легким как перышко, это и будет его платой за…

Начнёшь отчаиваться - пиши пропало.

Чтобы узнать свои возможности, нужно сделать попытку.

Жизнь лучше измерять урожаями.

<...> на исходе века, Тедди стал замечать, как мужчины мало-помалу теряют сдержанность, а к тому времени, когда двадцатый слился с двадцать первым (и наступили – отталкивающее обозначение – «нулевые»), мужчины, такое впечатление, полностью утратили контроль над своими эмоциями, а быть может, и над здравым смыслом. На…

Сейчас есть настоящее, за ним последует другое настоящее. Если повезёт.

Тедди взял на себя все приготовления к похоронам Урсулы, а потом не один месяц ждал, что она ему напишет и расскажет, как всё прошло. («Дорогой мой Тедди, надеюсь, это письмо найдёт тебя в добром здравии».)

– У тебя уже появляются новые друзья, – радостно заметила Виола. – Меня и старые устраивают, – ответил Тедди, приволакивая ноги. – Если не считать, что они в большинстве своём покойники. – Спасибо, что напомнила.

Со временем и с возрастом приходит понимание, что разница между истиной и вымыслом не столь уж существенна, ибо в конечном счете и то и другое растворяется в мутном, беспамятном вареве истории. Не важно, личной или политической.

Тедди решил в будущем (у него, как оказалось, было будущее), где только возможно, проявлять доброту. Это самое большее, что ему по силам. Все, что ему по силам. В конечном счете это, быть может, и есть любовь.

Нам хочется всему на свете давать имена. Похоже, в этом и есть наша ошибка.

Кто-то считает овец, а Тедди считал города, которые пытался разрушить и которые пытались разрушить его. Возможно, они в этом преуспели.

Именно тогда Тедди понял, что они здесь не столько воины, сколько жертвы на алтаре высшего блага. Птицы, бросаемые об стену в надежде, что при достаточном количестве птиц стена в конце концов рухнет. Цифры в статистике военного ведомства, отраженной в учетном журнале Мориса.

- Оглядись напоследок. Вдруг ты какую-нибудь мелочь прошляпил, - повторила Виола. Разве что жизнь, подумал Тедди.