Купити аудіокнигу Лунный свет

Может быть, поначалу он мечтал о чём-то высоком и прекрасном. Может быть,высота и прекрасность мечты на время ослепили фон Брауна и тот не понимал, что предаёт её. Очень по-человечески, очень понятно. Но когда твоя мечта, как почти все мечты, оказывается всего лишь током навязчивого желания, текущим по проводам самообмана…

Как все мужья \"везучих\" жен, он обнаружил, что \"везенье\" на самом деле - упорство, наблюдательность, чуткий слух на ложь и глубоко подозрительная натура.

Дед никогда бы не солгал, чтобы обелить себя или избежать ответственности. В отличие от бабушки, он не получал удовольствия от вранья.

Идеалы правосудия, открытости, защиты слабых - фундаментальной порядочности, - за которые он сражался, а Элвин Ауэрбах отдал жизнь, ничего не значат для страны, их провозгласившей. Они - помехи, которые надо обойти, применив власть. Строго говоря, они не пережили войну. Из последнего вытекало, что: по сути, послевоенная…

На самом деле никакой темной стороны Луны нет. Строго говоря, она вся темная.

Как-то вечером месяц назад, по другую сторону бельгийской границы, Аэунбах прочел лекцию про этимологию английского слова «война». Он сказал, что прочел в словаре: оно происходит от праиндоевропейского корня, означающего «смятение».

– Думаешь, я так прямо тебе и скажу? – спросила она. Уже много лет не было такого, чтобы деда умело дразнила привлекательная женщина. Вот, оказывается, о чем скучал он, сам того не подозревая.

В сорок седьмом году, по мнению деда, оставалась лишь одна причина по-прежнему называть себя евреем и демонстрировать миру своё еврейство - показать Гитлеру фигу.

Когда он разжал веки, то впервые утонул в ее глазах. Они были цвета сумерек в Монте-Карло, когда звезды в небе зажигают свои девятиваттные лампочки и ветер колышет усыпанный блёсткамм шлейф молодой Луны.

— В моем детстве у нас дома была кошерная еда, но в следующие пятьдесят лет я ела свинину. И вдруг оказалось, что не могу! Даже ветчину. Вот что это значит? Я соврал, будто у меня нет никакой гипотезы, но на самом деле нечто похожее случилось под конец жизни с дедом, и мне думалось, что это как-то связано с приближением…

На дни рождения и на мероприятия, от которых не мог отвертеться, дед приходил в гавайке с гологрудыми девицами, которую я подарил ему в шутку. Некоторых соседей она приводила в ужас, но дед не дорожил мнением людей, которых может возмутить рубашка.

Он вообще не любил говорить то, что и так ясно. Вопросы, считал он, чаще всего задают, чтобы заполнить зону молчания

– Она знает, как убивать змею? – Чего бы вам не спросить ее саму? Девон глянул на Салли. – Я знаю, что надо целить в ноги, – сказала та. – Верно?

Бабушка утоляла его голод в самых разных смыслах слова. Теперь остался лишь поденный труд горя.

Он уже привык испытывать благодарность, когда смерть, садясь вокруг, словно стая птиц, выбирала других, а не его. Эта благодарность не имела никакого отношения к счастью.

Для того-то, по мнению деда, и нужны были привычки: чтобы не загружать голову.

– Питон жрал кошек и собак несколько месяцев, и тебе было по барабану. Потом ты встретил Салли и вдруг захотел его убить. Ты делал это для нее. – Н-да? – Ну, дедушка! – Может быть. – Сто процентов! – Ладно, – сказал дед. – Поверь мне, есть куда худшие причины убивать.

У слез, как и у крови, есть своя функция. Они указывают глубину и силу удара.

Ему настолько нравилось быть младшим ребенком, что он не удосужился повзрослеть

Иногда жажду вымысла может утолить только правда.

— Если умирает твоя жена, брат или, не дай бог, ребенок, — сказал он, — в твоей жизни остается огромная дыра. Лучше не притворяться, будто ее нет. Не убеждать себя, как советуют сейчас, что \"жизнь продолжается\".

“Oh, shish kebab,” he said. “I meant to swipe a couple of glasses from the bar.” Shish kebab. Sugarloaf. Sheboygan. Whenever life called for foul language, Aughenbaugh broke into a reserve of quaint midwestern euphemisms. There seemed to be hundreds, rarely repeated. My grandfather had met few Lutherans. He wondered if…

Он знал, что одно из возможных определений слова \"дурак\" - \"человек, который берётся за работу, не осознавая её истинных масштабов и сложности\"...

Помню, разбираясь с дедушкиными делами после его смерти, мама сказала, что, по статистике, люди в последние полгода тратят на медицину столько же, сколько за всю предшествующую жизнь.

Шапка была задумана в желто-красную полоску с зелёным помпоном. Никто бы не хотел умирать в такой шапке, - возможно, в этом и была мамина цель.

His field of expertise before the war had been the mass manufacture of donuts, or what Aughenbaugh called “industrial-grade edible tori.” He spoke German and French, read Russian and Latin. He was two hundred pages into the writing of an analytical biography of August Kekulé done entirely in limericks, entitled A Rolling…

...планета его сердца вновь осталась в черном вакууме на тысячи парсеков во все стороны.

В вагоне у деда над головой копошились в гнездах мелкие зверьки, собираясь на ночной промысел. Из преподанных матерью уроков естествознания дед знал, что промысел у этих зверьков - кусать мальчиков и заражать их бешенством.