Купити книгу Короли и капуста

В каждом его слове сочился административный гений - Сообщить вам это, значит идти против искусства и философии, - спокойно сказал Кьоу. - Искусство повествования заключается в том, чтобы скрывать от слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите своих заветных взглядов на всевозможные не относящиеся к делу…

Скоро у цій країні буде нова революція! Перша ознака її: уряд тільки те й робить, що вимагає грошей, грошей і грошей, а сам нічогісінько не платить!

Анчурійські правителі не звикли оплакувати свої непоправні втрати. Дійної худоби у них скільки завгодно; їхній годинник завжди показував пору доїння. Навіть багатющий вершок, що його зібрав з казни зачарований Мірафлорес, не примусив звитяжних патріотів гаяти час на марне жалкування. Уряд по-філософськи поставився до…

химерний витвір його бездіяльної фантазії

Кораліо спочивав під гарячим сонцем полудня, мов лінива красуня в суворо пильнованому гаремі.

\"Телеграмма была строго конфиденциального свойства, и потому ее нельзя было писать ни по-английски, ни по-испански, ибо политическое око в Анчурии не дремлет. Сторонники и враги правительства ревностно следили друг за другом. Но Энглхарт был дипломатом. Существовал один-единственный код, к которому можно было прибегнуть с…

Ему было всего двадцать два года от роду. Юноши не носят свое горе, как платье. Это удел пожилых. А у молодых оно перемежается с более острыми ощущениями.

Все неприятности, как это часто случается начались с романа, а не закончались им.

Я и не знал, что тут столько пейзажей. Куда ни пойдешь — пейзаж.

Джентльмен не может шантажировать человека, с которым он пьет за одним столом.

По законам арифметики один плюс один - два, но по законам романа один плюс один - один.

Скоро в стране будет опять революция. Первый признак, что идет революция: правительство только и делает, что требует у нас золота, а само не платит нам ни реала.

Всякому ясно, что курс нравственности не обязателен в программе аристократического образования.

Вспышки народного гнева президент не боялся: у этой недовольной толпы не было вождя. Толпа сначала обзаводится новым кумиром и лишь тогда свергает старый.

Не будем поднимать занавес над живой картиной — соединившиеся любовники на фоне наказанного порока и для контраста — целующиеся комики, горничная и лакей, введенные как подачка церберам с пятидесятицентовых мест.

Шантаж — нехорошее слово, но шантаж есть ближайшая станция на той дороге, по которой я теперь путешествую.