Купити книгу Полуночный танец дракона (сборник)

Фильм начинался с мощного замеса опусов Дмитрия Темкина, которые были пущены задом наперед, поставлены с ног на голову и вывернуты наизнанку. Музыка грянула.

– Увидел ее на кладбище, – сказал я, – и сам чуть не умер. Представляешь, она разговаривала с холодным куском мрамора. В полной тишине. И вот тогда я переписал твои пленки, все эти его вопли и причитания, и вечером опять пришел на кладбище. Она, конечно, была там – думаю, она собиралась остаться там навечно и умереть с…

— Вы не откроете окошко: что-то так душно... — ой, вы не закроете окошко, а то я замерзла! Разделившись таким образом на жителей Арктики и уроженцев экватора, престарелые и запоздалые дети субботы пустились в свое безопасное плавание без айсбергов — к берегам непуганых надежд.

— Не завидуй тому, не зная чему. Думаю, сто лет назад крыша ехала у людей еще похлеще, только под маской благопристойности.

Меня учили: если начинаешь писать рассказ, никогда не надо заранее придумывать название. надо просто писать его - и все. Вот когда закончишь, тогда и станет понятно, как его лучше назвать. В общем... лучше помолчим.

— Я люблю пустынные места. Разве можно сравнить их с городом? Только там ты понимаешь, что такое жизнь, не то что в городах. Можешь потрогать любую вещь, приподнять ее и посмотреть, что под ней, не смущаясь тем, что кто-то будет наблюдать за тобой.

– Но разве не об этом мечтает каждый женатый мужчина? Разве не ждет он от своей супруги чудес и превращений? А что получает в реальности? Вместо калейдоскопа эмоций – алмаз с одной-единственной гранью. Да, она блестит и переливается. Какое-то время. Но, согласитесь, после тысячного прослушивания даже гениальная Девятая…

Известное дело… Только это ведь не «он уехал». Это ты «уехал»… Мы почему-то привыкли думать, что уходит только тот, кто прощается. На самом деле те, кто остается, тоже уходят. А не только тот, кто сказал «до свидания» и исчез за горизонтом. Или растаял в дымке…

Боже милостивый… Так вот в чем дело. Болезнь Альцгеймера. Это когда ты теряешь память. Ну, примерно так, как будто ты уже умер. Ведь, насколько я понимаю, мертвым память ни к чему…

О, дайте же мне ядовитой американской пищи, я хочу умереть!

Жизнь - это сделка. Сделка с Богом.

- Знаешь, каждое утро, проезжая по дороге на работу мимо всех этих домов на склоне холма, я думаю о тех людях, кто в них живет, и надеюсь, что они счастливы, что в доме не пусто, что здесь не поселилась тишина, и возвращаясь с работы мимо тех же домов, я думаю, по-прежнему ли счастливы они, есть ли здесь какое-нибудь…

- Не бывает \"просто читателей\", - сказал старик, - бывают библиотечные люди или не библиотечные. Ведь там, в библиотеках, особый воздух. У того, кто им дышит, и кости крепче, и глаза ярче, и слух острее. И с каждым новым вздохом организм обновляется. И хочется заплыть на самую глубину - туда, где все существа слепые.…

Проснись, хотелось сказать ему. Я знаю о твоем счастье. Теперь о нем должна узнать и ты. Проснись же.

Бродившие по предвоенному Лос-Анджелесу молодые люди пребывали в уверенности, что все окрестные красотки мечтают единственно о том, чтобы затащить их в постель (чего, с другой стороны, никогда не происходило), и поэтому в преддверии уикенда подолгу изучали свое отражение в зеркале. Компанию объединяли именно инстинкты, но…

— Да брось ты. Они же, небось, женаты лет пятьдесят. Говорильня началась ещё до свадьбы, а после медового месяца уже не прекращалась. — Но они же не слушают! — Ну и что? Зато по очереди. Сначала его очередь не слушать, потом её.

- Новое нередко представляется старым, - вздохнул Смит. - Мы скользим по поверхности вещей и полагаем, что проницаем глуби.