Купить книгу Страх и трепет. Токийская невеста

Понятие чести чаще всего толкает на идиотские поступки. И не лучше ли вести себя по-идиотски, чем потерять честь?

Японцы придумали замечательное ремесло ― разговорщик, человек, ведущий застольную беседу. Известно, что бич званых обедов и ужинов ― докучливая необходимость разговаривать. На императорских пирах в Средние века ели молча, и все было хорошо. В XIX веке, узнав западные обычаи, благовоспитанные люди сочли, что за столом надо…

Общение с иностранцем хорошо тем, что обескураженный вид собеседника всегда можно списать на культурный барьер.

Японцам в большей степени, чем другим народам, свойственно что-то делать просто потому, что так принято.

Мгновение - это ничто, твоя жизнь - тоже ничто. Любой временной промежуток меньше десяти тысяч лет - ничто.

Принимать кого-то у себя всегда было для меня мукой. Причины этого мне недоступны, но мое жилище по определению не то место, куда можно звать гостей. Как только я начала жить самостоятельно, первая же моя квартира мгновенно стала похожа на захламленный сквот, заселенный беженцами-нелегалами, готовыми смыться при появлении…

Самые ужасные оплошности имеют языковую природу.

Беглецы гибнут, затерявшись в чрезмерности пространства. Таков парадокс беспредельности: свобода видится там, где ее на самом деле нет. Это тюрьма без стен, такая большая, что из нее не убежишь.

«Я вообще не понимаю, как можно с кем-то порвать, разве что за какое-то страшное преступление. Сказать “все кончено” – это пошлость или ложь. Ничто не бывает кончено. Даже если совсем не вспоминать о человеке, он все равно живет в тебе. Если он что-то значил для тебя, то будет значить всегда».

Підкоритися наказу можна завжди.