Купить аудиокнигу Завтра была война (сборник)

Бывает горе - что косматая медведица. Навалится, рвет, терзает - света невзвидишь. А отвалит - и ничего, вроде можно дышать, жить, действовать. Как не было. А бывает пустячок, оплошность. Мелочь, на за собой мелочь эта такое тянет, что не дай бог никому.

Нету мамы. Война есть, немцы есть, я есть, старшина Васков. А мамы нету. Мамы у тех будут, кто войну переживет.

А ждать Лиза умела. С четырнадцати лет она начала учиться этому великому женскому искусству.

- К горю трудно привыкнуть, я знаю. Нужно научиться расходоваться, чтобы хватило на всю жизнь. - Значит, горя будет много? - Если останешься такой, как сейчас – а я убеждена, что останешься, - горя будет достаточно. Есть натуры, которые впитывают горе обильнее, чем радость, а ты из их числа.

В жизни будет много трагедий. Я знаю, что первая - всегда самая страшная, но надо готовиться жить, а не тренироваться страдать.

- ... Я для тебя… Тут он замолчал, не в силах признаться, что для нее он и вправду может сделать все, что только она пожелает. А Зиночка по легкомыслию и женской неопытности пропустила эти три слова. Три произнесенных Артемом слова из той клятвы, которую он носил в себе. Три слова, которые для любой женщины значат куда…

Все было как надо - Женька не расстраивалась. Она вообще никогда не расстраивалась. Она верила в себя и сейчас, уводя немцев от Осяниной, ни на мгновение не сомневаясь, что все кончится благополучно. И даже когда первая пуля ударила в бок, она просто удивилась. Ведь так глупо, так несуразно и неправдоподобно было умирать…

Ели докторский хлеб с молоком, пекли картошку, что принес предусмотрительный Артем, пили ситро: на каждого досталось по бутылке. Потом пели песни, беспричинно смеялись.

Война — это не просто кто кого перестреляет. Война — это кто кого передумает.

Товарищи! - вдруг очень громко сказал директор. - Парни и девчата, смотрите. Во все глаза смотрите на вашу подругу. Хорошо смотрите, чтобы запомнить. На всю жизнь запомнить, что убивает не только пуля, не только клинок или осколок - убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и…

— А Вики больше нет, — сказала Зина, когда они отгорланили эту песню. — Совсем нет. А мы есть. Ходим, смеемся, поем. «А вместо сердца — пламенный мотор!..» Может, у нас и вправду вместо сердца — пламенный мотор? Проходили мимо трибун, громко и радостно кричали «ура», размахивая плакатами, лозунгами, портретами вождей.

Человек в опасности либо совсем ничего не соображает, либо сразу за двоих. И пока один расчет ведет, как дальше поступить, другой об этой минуте заботится: все видит и все замечает. И, думая насчет хода с козырного туза, Васков ни на мгновение диверсантов с глаз не спускал и ни на миг о Четвертак не позабывал.

В жизни будет много трагедий. Я знаю, что первая - всегда самая страшная, но надо готовиться жить, а не тренироваться страдать.

- Какой тяжёлый год! - Знаете почему? Потому что високосный. Следующий будет счастливым, вот увидите! Следующим был тысяча девятьсот сорок первый.

Все ее воспитание было направлено к тому, чтобы ждать только счастливых концов: сомнение в удаче для ее поколения равнялось почти предательству. ей случалось, конечно, ощущать и страх и неуверенность, но внутреннее убеждение в благополучном исходе было всегда сильнее реальных обстоятельств.

Есть натуры, которые впитывают горе обильнее, чем радость...

А я говорю о презумпции невиновности. То есть об аксиоме, что человеку не надо доказывать, что он не преступник. Наоборот, органы юстиции обязаны доказать обществу, что данный человек совершил преступление.

А зори-то здесь тихие-тихие, только сегодня разглядел... И чисты-чистые, как слёзы...

– Вот это он зря. – Почему же зря? – Хороший мужик. Жалко. – Что жалко? Почему это-жалко? – Снимут,– сказал Сашка категорически. – Значит, по-твоему, надо молчать и беречь свое здоровье? – Надо не лезть на рожон. – «Не лезть на рожон!» – с горечью повторила Искра.– Сколько тебе лет, Стамескин? Сто? – Дело не в том,…