Купить книгу Агнес Грей

Помешать, чтобы тобой восхищались, невозможно.

Мы от природы склонны любить то, что нам нравится. А что может нравиться больше красивого лица — если к тому же мы не знаем ничего дурного о той или том, кому оно принадлежит? Девочка любит свою птичку — почему? Потому, что птичка живая, что она умеет чувствовать, что она беспомощна и безвредна. Но жаба — живая, и она…

\"Те, кто наделён красотой, пусть будут благодарны за неё и обратят её на пользу, как любой другой талант. Те же, кто её лишён, пусть не сетуют напрасно, а пробуют обойтись без неё.\"

Если женщина прекрасна собой и прекрасна душой, почти все хвалить её будут за то, и за другое — но особенно за первое. Если же, с другой стороны, ее внешность и характер равно неприятны, в вину ей в первую очередь ставят некрасивость, сразу же оскорбляющую посторонний взгляд. Если же дурнушка наделена превосходными…

Одно мое слово или взгляд значат больше, чем медовые речи и пылкие клятвы большинства других мужчин.

Но молодость дается нам для наслаждений, и как же не ненавидеть тех, кто нас их лишает?

- А за кого она выходит? - За мистера Ричардсона, священника соседнего прихода. - Он богат? - Нет, только обеспечен. - Он красив? - Нет, только приятен. - Молод? - Нет. Среднего возраста. - Помилуйте, что за жених!

Не одним псам свойственно, объевшись, грозно рычать над тем, что сами они проглотить не в силах, — лишь бы не уделить кусочка голодному собрату.

Молодость отходчива.

Почему столько красоты даруется тем, кто так дурно ею распоряжается, а не тем, кто сумел бы обратить её на радость себе и другим.

— Нет, вы только подумайте! Хозяйка дома даже не знает, I какая рыба готовится для обеда! Заказывает рыбу — и не называет, какую именно! — Может быть, мистер Блумфилд, в будущем вы будете заказывать себе обед сами?

у всякой дерзости должны быть пределы!

Разве полезная деятельность не лучшее лекарство от печали, не самое верное противоядие от отчаяния? Да, труд — суровый утешитель. Когда радости жизни утратили для нас прелесть, не жестоко ли обременять нас ее заботами? И вынуждать работать, когда смятенный дух взывает лишь о покое, чтобы плакать в молчании? Но разве труд…

Ходить туда одной мне нравилось больше, чем сопровождать барышень (обеих или одну), потому что они — главным образом из-за неправильного воспитания — держались с людьми ниже себя по положению так, что мне становилось стыдно за них. Они никогда в мыслях не ставили себя на их место, а потому смотрели на них как на существа…

Правило любой профессии: те, кто хотят преуспеть, должны вкладывать всю душу, все силы в свое занятие. Если же они начинают поддаваться лени или уступать своим прихотям, более трудолюбивые соперники скоро далеко их обгонят.

Жалеть, что ты некрасива, — глупо. Разумные люди не желают красоты для себя и равнодушны к ней в других. Был бы образован ум и чувствительно сердце, а внешний облик ни в чьих глазах важности не имеет.

Милосердный человек милосерден и к скоту своему.

Маленькие дети требуют гораздо больше и умения и опыта, чем дети постарше.

Да и что за важность, выйдут они замуж или нет, — мы придумаем тысячи способов честным путем зарабатывать себе на жизнь.

Я поистине могла бы быть счастлива в доме, полном моих врагов, если бы только у меня был один-единственный друг, который искренне, глубоко и верно любил бы меня.

Это же унизительно для женского достоинства. Любовь! Не терплю этого слова.

Из хилых младенцев вырастают крепкие и здоровые дети, нужен только любящий уход за ними.

Чтение — мое любимое занятие, когда у меня есть досуг — и книги.

Известно, что тесное общение оказывает большое взаимное влияние на образ мышления и манеры. Люди, чьи поступки мы непрерывно наблюдаем, чьи слова все время звучат у нас в ушах, непременно заставят нас, пусть и против нашей воли, поступать и говорить на их лад — медленно, постепенно, быть может, неуловимо, но такая…

Не выходите замуж, даже чтобы избежать позора стародевичества.

Но я решила воспользоваться этой минутой, чтобы спросить кое о чем, и — как в дамских постскриптумах — самое важное приберегла напоследок.

Когда откос остался позади, я хотела отнять руку, но он чуть прижал её локтем, безмолвно дав понять, что он не желает этого, и я подчинилась.

Он посмотрел прямо на меня, и молния из его тёмных глаз зажгла моё лицо жарким румянцем.