Читать онлайн Мы

Тем двум в раю — был предоставлен выбор: или счастье без свободы — или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу — и что же: понятно — потом века тосковали об оковах. Об оковах — понимаете, — вот о чем мировая скорбь.

Сталь ржавеет; древний Бог - создал древнего, т.е. способного ошибаться человека - и, следовательно, сам ошибся. Таблица умножения мудрее, абсолютнее древнего Бога: она никогда - понимаете: никогда - не ошибается. И нет счастливее цифр, живущих по стройным вечным законам таблицы умножения. Ни колебаний, ни заблуждений.…

- Дети - единственно смелые философы. И смелые философы - непременно дети.

Человек – как роман: до последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать…

Отчего же ты думаешь, что глупость - это нехорошо? Если бы человеческую глупость холили и воспитывали веками также как ум, может быть, из неё получилось бы нечто необычайно драгоценное.

В конце концов - в этом точечном состоянии есть своя логика (сегодняшняя): в точке - больше всего неизвестностей; стоит ей двинуться, шевельнуться - и она может обратиться в тысячи разных кривых, сотни тел. Мне страшно шевельнуться: во что я обращусь?

Тем двоим в раю был предоставлен выбор: или счастье без свободы, или свобода без счастья, третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу – и что же: понятно, потом века тосковали об оковах. Об оковах – понимаете, - вот о чём мировая скорбь.

В древнем мире - это понимали христиане, единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение - добродетель, а гордыня - порок, и что \"МЫ\" - от Бога, а \"Я\" - от диавола.

Они могли творить только доведя себя до припадков \"вдохновения\" - неизвестная форма эпилепсии.

Боишься -- потому, что это сильнее тебя, ненавидишь -- потому что боишься, любишь -- потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное

Дети -- единственно смелые философы. И смелые философы -- непременно дети

Плохо ваше дело! Кажется, у вас образовалась душа.