Купить книгу Не отпускай меня

Уверены? Вы говорите вы уверены? Уверены, что любите друг друга? Но как вы можете это знать? Вы думаете, любовь - такая простая вещь?

\"...Мне все чудится река, течение быстрое-быстрое. И двое в воде, ухватились друг за друга, держатся изо всех сил, не хотят отпускать — но в конце концов приходится, такое там течение. Их растаскивает, и все. Так вот и мы с тобой. Жалко, Кэт, ведь мы любили друг друга всю жизнь. Но получается, что до последнего быть…

Воспоминания, которые я ценю больше всего, остаются такими же яркими, какими были.

Ты вечно спешишь, а если даже нет - слишком вымотан для нормальной беседы. И вскоре многочасовая работа, разъезды, сон урывками - все это проникает в тебя, становится частью тебя, и это видно каждому по твоей осанке, по глазам, по походке, по манере говорить. Я не хочу сказать, что ничем таким не затронута, - просто я…

Я плакала по совсем другой причине. Глядя на ваш танец, я видела совершенно иную картину. Я видела стремительно возникающий новый мир. Да, более технологичный, да, более эффективный. Новые способы лечения старых болезней. Очень хорошо. Но при этом мир жестокий, безжалостный. И я видела девочку с зажмуренными глазами,…

...ты действительно очень хорошая. И мне подходила бы на все сто, если бы ты не была ты.

Мадам действительно нас боялась. Но боялась так, как другие боятся пауков. К этому мы не были готовы. Обдумывая план, мы не задавались вопросом, как мы себя почувствуем в такой роли - в роли пауков.

...посмотрев на того, чьей копией ты являешься, ты сможешь получить какое-то понятие о своей глубинной сущности и, не исключено даже, о том, что ждет тебя впереди.

Так что ощущение явилось снова, как я ни старалась его отогнать, – что мы делаем все слишком поздно, что было время, но мы его упустили, – и в наших теперешних мыслях и планах я увидела что-то нелепое, даже предосудительное.

Все эти годы я никому не говорил.

Вы интересную вещь сказали, Томми, когда обсуждали это с Мари-Клод. Вы объяснили все тем, что искусство показывает, кто вы такие есть. Что́ у вас внутри. Вы ведь именно это сказали, правда? Что ж, вы были недалеки от истины. Мы потому забирали ваши работы, что они, как мы надеялись, должны были выявить ваши души. Или,…

Кассета сохранилась у меня до сих пор. Я не часто ее слушаю, потому что сама музыка тут ни при чем. Эта кассета — такая же вещица, как брошь или кольцо, и особенно сейчас, когда Рут уже нет, вещица из самых для меня ценных.

Мы потому забирали ваши работы, что они, как мы надеялись, должны были выявить ваши души. Или, точнее говоря, доказать, что у вас есть души.

Норфолк, край потерь, – промолвила я и огляделась. – Вот мы в него и попали!

Воспоминания, даже самые дорогие, тускнеют у него удивительно быстро. Но у меня не так: воспоминания, которые я ценю больше всего, остаются такими же яркими, какими были

- Очень легко, - сказала я, - критиковать, когда просто промахиваешь мимо. - Легче всего на свете, - согласился Томми.

Кэт, таким тебе меня видеть не надо.

Да, мы делаем это сейчас, и я рад, что мы это делаем. Но очень жаль, что так поздно.

Наше маленькое движение всегда было очень непрочным, потому что зависело от прихотей тех, кто нас поддерживал. Пока климат был благоприятным, пока корпорации и политики могли рассчитывать извлечь выгоду из помощи нам – мы держались на плаву. Но это всегда требовало усилий, и стоило после Морнингдейла климату измениться,…

позволяя лентам дорог разматываться в моем воображении.

? А вы, конечно, Кэти Ш. Из вас вышла отличная помощница

Вы говорите, что это одна из тенденций, которые приходят и уходят, – сказала я. – Наверно, это так. Но для нас это вся наша жизнь.

Теперь мне ясно, что мы были как раз в таком возрасте, когда уже знали кое-что о себе – кто мы такие, чем отличаемся от опекунов, от людей вне Хейлшема, – но еще не понимали, что это означает. Я уверена, что и у вас когда-нибудь в детстве было переживание, сходное с нашим в тот день. Сходное не внешне, не в деталях, а…

Может быть, в каком-то смысле мы далеко не так хорошо это преодолели, как раньше думали. Потому что в глубине что-то в нас такое осталось: страх перед окружающим миром и, как бы мы себя за это ни презирали, неспособность отпустить друг друга окончательно.