Читать онлайн Поющие в терновнике

Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто не чувствителен к боли, ничто не ранит. Мы можем отдавать только то, что в нас есть, не больше. Вы кое что забыли про ваши драгоценные розы, Ральф: у них есть еще и острые, колючие шипы. Она училась уму-разуму. Что бы про тебя ни думали другие, это все равно, все…

... Но слова о любви бессмысленны.Я мог кричать тебе, что люблю ,тысячу раз в день, и все равно ты бы сомневалась. Вот я и не говорил о своей любви, я ею жил.

В каждом из нас есть что-то такое — хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть и ничего тут не поделаешь. Как птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип, и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая ее судьба. Пусть мы и сами знаем, что…

Если вы так сильно ее любили, значит, она настолько женщина, что способна это понять.

... только лучшие уходят молодыми.Зачем мы скорбим? Тебе посчастливилось, что ты так рано ускользнул от этой бездарной жизни.Быть может, это и есть ад - долгий срок земного рабства.Быть может, сужденные нам адские муки мы терпим,когда живем ...

Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего нам это будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.

Мужчина как мужчина. Все вы одинаковы, этакие огромные волосатые мотыльки, изо всех сил рветесь к какому-нибудь дурацкому огоньку, бьетесь о прозрачное стекло и никак его не разглядите. А уж если ухитритесь пробраться сквозь стекло, так лезете прямо в огонь и сгораете, и конец. А ведь рядом тень и прохлада, есть и еда, и…

Убивать ради того, чтобы выжить, - не жестокость.

Ведь только тому, кто хоть раз поскользнулся и упал, ведомы превратности пути.

Я никогда, никогда, никогда никого не полюблю! Только попробуй полюбить человека – и он тебя убивает. Только почувствуй, что без кого-то жить не можешь, – и он тебя убивает. Говорю тебе, в этом люди все одинаковы!

Все же память неосязаема, как ни старайся, подлинное ощущение не вернёшь, остаётся лишь призрак, тень, грустное тающее облачко.

- ...После тебя тут жить нельзя. - На одном конце стола высилась шаткая колонна немытых тарелок, на них кое-где устрашающими усами топорщилась плесень. - Ты что, совсем никогда посуду не моешь? Джастина фыркнула, не проявляя ни малейшего раскаяния: - Дэн говорит, я посуду не мою, а брею. - Сперва тебе придется ее…

в каждом из нас есть что-то такое – хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть, и ничего тут не поделаешь. Знаешь, как та птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая ее судьба. Пусть мы и сами знаем, что…

Она слишком хорошо знала сына и не сомневалась: одно её слово — и он снова будет здесь, а значит, никогда у неё не вырвется это слово. Если дни ее долги и горьки, ибо она потерпела поражение, терпеть надо молча.

Он ошибся. Время шло, а боль не ослабевала. Напротив, мучила ещё сильней, оборочивалась холодной, безобразной пыткой.

Древние греки считали, безрассудная любовь — грех перед богами. И ещё, помните: если кого-то вот так безрассудно полюбить, боги ревнуют и непременно губят любимого во цвете лет. Это всем нам урок, Мэгги. Любить свыше меры — кощунство.

Гордость не лучший спутник одинокой жизни.

...терпеливый в конце концов непременно побеждает.

Нельзя думать только о себе.

Привычный почтительный страх въедается прочно, это понимаешь только тогда, когда впервые пытаешься разорвать его многолетние путы.

…непрерывный чисто физический труд — самая прочная преграда, какую способны воздвигнуть люди, чтобы не давать себе по-настоящему мыслить.

Вольный, невесомый, как волшебный здешний воздух, напоенный соленым дыханием моря и ароматом пропитанной солнцем листвы, он некоторое время парил на крыльях неведомой ему прежде свободы: какое облегчение — отказаться от борьбы, к которой он вечно себя принуждал, как спокойно на душе, когда проиграл наконец долгую,…

Смотри правде в глаза, Мэгги Клири, Мэгги О\'Нил. Тебе нужен только один человек — Ральф де Брикассар, а его тебе вовеки не получить. И однако, похоже, по его милости ты потеряна для всех других мужчин. Что ж, ладно. Будем считать, что мужчины, любимого человека нам не дано. Остается любить детей и примириться с тем, что…

Должно быть, семена нашей гибели посеяны ещё до нашего рождения.