Купить аудиокнигу Скорбь Сатаны

Если есть верх, то должен быть и низ. Если есть свет , то также должна быть и тьма.

В наше время никто не думает. Люди не могут выдержать этого, их головы слишком слабы. Только начать думать - и основы общества рухнут; кроме того, думать - работа скучная.

Я не могу чувствовать. Я одна из ваших современных женщин: я могу только думать и анализировать.

Каждый грех каждого человеческого существа прибавляет тяжесть к моим страданиям и срок моего наказания; однако я должен держать клятву относительно мира! Я поклялся искушать, сделать все, чтобы уничтожить человечество, но человек не клялся поддаваться моим искушениям. Он свободен! Оказывает он сопротивление - и я ухожу;…

Бедняк, если завладеет любовью женщины, то знает, что любовь эта искренняя и лишена личного интереса. Но богач никогда не может быть уверен в истинной любви. Преимущества богатого замужества поощряются родителями и друзьями девушек-невест. И нужно быть действительно цельной натурой, чтоб смотреть на мужа, обладающего…

Обычно люди редко искренне огорчаются, когда исчезает какой-нибудь блестящий член общества: остается вакансия для мелюзги.

Все в мире совершенно, – сказал он, – кроме этого любопытного произведения природы – человека. Приходила ли вам когда-нибудь мысль, отчего он является единственной ошибкой, единственным несовершенным творением в бесподобном творчестве? ...эта маленькая планета прекрасна везде, где нет человека. Я протестую, я всегда…

Чтобы причинить утрату своей смертью, нужно быть любимым глубоко и неэгоистично; а глубокая неэгоистичная любовь встречаются между спиртными реже, чем жемчуг в куче пыли.

– Исключение? Я? – и он горько усмехнулся. – Да, вы правы. Я – исключение, быть может, между людьми, но я подлец сравнительно с честностью животных! Лев не принимает на себя повадок голубя, он громко заявляет о своей свирепости. Змея, как ни скрытны ее движения, выказывает свои намерения шипением. Вой голодного волка…

Праздности, порочность, сумасбродство и себялюбие женщин делают мужчин голубыми и эгоистичными.

Смерть никогда не обмануть, хотя жизнь обмануть можно.

Мало кто имеет настоящих друзей, и в этом отношении, я думаю, никто из нас не счастливее Сократа, который держал в доме только два стула: один для себя, а другой - для друга, когда он найдется.

Ничто не может всецело уничтожиться даже мысль.

Мой темперамент, который в дни моей бедности колебался между духовной борьбой и материальной выгодой, с появлением неожиданного богатства быстро укрепился в характере светского человека, для которого все размышления о невидимых силах в нас и вокруг нас были чистейшей ерундой, недостойной, чтобы тратить на нее мысли. Я бы…

Ничто в сущности не умирает окончательно.

Идеальная любовь умерла, и хуже чем умерла: вышла из моды.

Деньги- это крючок самого дьявола.

... я почти незаметно научился выносить чувственный характер моей жены;

“- А вы думаете, что только о физических недугах стоит тревожиться? - спросил он, продолжая улыбаться той же дикой улыбкой. - Тело - наша главная забота; мы холим его, кормим его, лелеем его и охраняем его от самой ничтожной боли, если можем, и таким образом мы уверяем себя, что все хорошо, все должно быть хорошо! Между…

Легче потерять блаженство, чем обрести его; и если б я мог умереть смертью, на какую надеются позитивисты, в тот самый момент, когда я постиг весь размер моего сердечного горя, несомненно, это было бы хорошо. Но мой временный обморок был слишком короток, и когда я пришел в чувство, я нашел себя в комнате Лючио, самой…

— Остановись! — сказала она быстро. Ее глаза горели. — Мои идеи отвратительны для тебя, ты говоришь? Что же ты сделал, ты как мой муж, чтобы изменить эти идеи? Разве у тебя нет тех самых низких страстей, как у меня? Разве ты не даешь им воли? Что такое я видела в тебе изо дня в день, что могло послужить мне примером? Ты…

Нечто вроде угрызения заставило дрогнуть мою совесть, и в короткий промежуток времени я почувствовал смутное сожаление — сожаление, что, обладая громадными данными делать добро моим ближним, благодаря моему богатству, я не достиг высшего морального положения, чем то, которое представляют собой суетные люди, составляющие…

Приюты для бедных, устроенные некоторыми аристократами из западной части, ничтожны — даже менее, чем ничтожны. Это — кусочки съестного, подаваемые со страхом ручному «лежащему льву». Наш лев не спит, а упорно бодрствует, и никто не знает, что может случиться, если проснется природная ярость зверя. Несколько наших богачей…

Хвала прессы не могла ее дать. Мэвис Клер, зарабатывающая себе на хлеб, имела ее; я с миллионами не имел ее. И я узнал, что лучшее, величайшее, честнейшее и достойнейшее в жизни — вне рыночной цены, и что дары богов не продаются. Спустя недели две после издания моей книги мой товарищ и я поехали представляться ко Двору.…

Спи, моя возлюбленная, спи! Будь терпелива! Даже за гробом мы скроем нашу тайну! Нет в целом мире другого места для такой любви и такого отчаяния, как наше! И наши души, наслаждающиеся грехом, не достанутся ни аду, ни небесам! Спи! Моя рука тверда! Холодная сталь, блестящая и чистая, вонзается в наши сердца, проливая нашу…

Ни один автор в продолжение многих веков не пишет от сердца, или, если он действительно чувствует то, что пишет, то делается почти бессмертным. Эта планета слишком ограничена, чтобы иметь больше одного Гомера, одного Платона, одного Шекспира.

— Ты думаешь, что я друг, — сказал он. — Тебе следовало бы считать меня врагом, потому что тот, кто льстит человеку за его добродетели или потворствует ему в его пороках, есть худший враг того человека. Но ты считал меня удобным товарищем с тех пор, как я стал служить тебе, — я и мои последователи со мной. Ты не мог…

— Если б я с самого начала знал и полюбил ее! — пробормотал я, уходя, наконец, из дома. Но тогда я вспомнил, что ненавидел ее раньше, до встречи, и не только ненавидел, но я унизил и исказил ее труд грубым пером под щитом анонимности, таким образом дав ей в глазах публики самое большое доказательство ее гениальности,…

— Разумеется, ты не можешь! — спокойно ответила она, и ее глаза глядели на меня со странным выражением, когда мы остановились на минуту под тенью каштана прежде, чем войти в наш парк. — Я никогда не предполагала, что ты можешь, и, непохожая на заурядную «непонятную» женщину, я никогда не винила тебя за твое нежелание…

— Деньги могут доставить все! — прервал он, и его могучий голос дрогнул страстью. — Я вам это говорил давно. Они — крючок для самого дьявола. Конечно, нельзя предположить, чтоб дьявол лично интересовался мирским золотом, но обыкновенно он имеет склонность к компании людей, обладающих им, возможно, что он знает, что такой…

— Принятые идеалы обыкновенно ошибочны, — заметил он, внимательно всматриваясь в меня. — Принятый идеал дьявола — неописуемое существо с рогами, копытами и хвостом, как мисс Клер только что сказала. Принятый идеал красоты — Венера Медицейская, между тем ваша леди Сибилла вполне превосходит эту слишком дорого ценимую…