Купить книгу Океан в конце дороги

Детские воспоминания иногда скрываются и меркнут под грузом того, что приходит позже, как детские игрушки, забытые взрослыми на самом дне переполненной кладовки, но они всегда начеку и ждут своего часа.

Жить и быть человеком - это не то, что пройти или провалить экзамен.

Извинения всегда запаздывают, хорошо, хоть сожаление есть.

У разных людей воспоминания разные, не найдется и двух человек, которые хоть что-то помнят одинаково, пусть даже и видели это собственными глазами. Вот вы стоите рядом, а вполне может быть, вы бесконечно далеки и друг от друга, и от самой истины.

<...> когда взрослые выступают против детей, взрослые всегда побеждают.

Ребенок, не каждый, конечно, думает, что он бог, и ни за что не успокоится, если остальные смотрят на мир как-то иначе.

Ребёнком я не был счастлив. Иногда был доволен. Я больше жил в книгах, чем где-то ещё.

Жить, выживать в этом мире, искать в нем свое место, делать то, что необходимо, и сводить концы с концами само по себе нелегко, а тут раз за разом придется оглядываться и думать, достойный ли это поступок, каким бы ничтожным он ни был, потому что за одну твою возможность его совершить кто-то когда-то если не умер, то…

Горошины ставили меня в тупик. Я не мог понять, почему взрослые срывают с куста что-то вкусное и закатывают его в банки, превращая в откровенную гадость.

Читать мне нравилось. Как ни крути, книги были надежнее людей.

Взрослые идут нахоженными тропами. Дети разведывают новые.

Нет, – но сказала это по-доброму. – Ты займись своей жизнью. Лэтти подарила ее тебе. Так что теперь расти и постарайся распоряжаться этим даром достойно.

Я увидел мир, в котором жил от рождения, и понял, какой он хрупкий; знакомая мне реальность была лишь тонким слоем застывшей глазури на темном праздничном торте, который кишит червями, пропитан кошмарами и начинен алчностью. Я увидел этот мир сверху и снизу. За пределами нашей реальности, точно пчелиные соты, множились…

Мне очень не хватало Пушка. Я знал, что живое существо нельзя заменить просто так, но поговорить об этом с родителями не решался. Они бы не поняли моего горя: в конце концов, вместо убитого котенка мне дали нового. Ущерб возмещен.

Я достаточно разбирался во взрослых, чтобы понимать- если я всё-таки расскажу, мне вряд ли поверят. Мне и так не особо верили, даже когда я говорил правду. С чего бы им верить, когда на правду совсем не похоже?

Я больше жил в книгах,чем где-то ещё.

У разных людей воспоминания разные, не найдется и двух человек, которые хоть что-то помнят одинаково, пусть даже они и видели это собственными глазами.

Я сказал: «Людям надо бояться Урсулы Монктон». «Может. А как ты думаешь, чего боится Урсула Монктон?» «Понятия не имею. С чего ты взяла, что она вообще боится? Она ведь взрослая. А взрослые и чудовища не боятся». «О, чудовища боятся, — заметила Лэтти. — Что касается взрослых...» Она замолкла, поскребла пальцем свой…

Если я что-то и взял от него и вынес из своего детства, так это зарок не кричать на людей, особенно на детей.

Вот ведь она, какая беда с живыми. Не живут долго.

Иногда слова спасают нам жизнь.

Читать мне нравилось. Как ни крути, книги были надежнее людей.

Ничто не останется прежним. Пройдет ли секунда или одна сотня лет. Все беспрестанно бурлит и клокочет. И люди меняются так же сильно, как океаны.

Я подумал, что знаю все на свете. Океан Лэтти Хэмпсток протекал через меня, заполняя собой всю вселенную — от Яйца до Розы. Я знал это. Знал, что представляет собой Яйцо — где зачинался мир под пение предвечных голосов в пустоте, — знал, как цветет Роза — пространство странным образом искривляется и идет гигантскими…