Купить книгу Талантливый мистер Рипли

Когда у него случался насморк, тетя Дотти особенно сильно его ненавидела. Вытирала ему нос так свирепо, что чуть не отрывала напрочь. Вспоминая об этом, Том корчился в своем шезлонге, но корчился изящно, поправляя при этом складку на брюках.

Порядочный человек обязан сделать всё, чтобы не заставить страдать того, кто его любит.

Том шел молча, с высоко поднятой головой. Он терпеть не мог всех этих людишек, но нельзя же сказать об этом Мардж, ведь она сама из них.

Хорошую книгу не пишут левой ногой, валяясь по полдня на пляже и соображая, как повкуснее пообедать.

Считается, что глядя человеку в глаза, вы видите его душу, его любовь; только в глазах можно прочитать, что на самом деле происходит у нас внутри.

Если вы хотите быть веселым или грустным, задумчивым или любезным, надо просто изображать это настроение, передавать его каждым жестом, выражением лица.

— Три письма, — с улыбкой произнесла она по-английски. Одно было от мистера Гринлифа. Одно — из Венеции, от Титти. Одно от Клио, его сюда переслали. Он распечатал письмо от мистера Гринлифа. «9 июня 19… Дорогой Том! Ваше письмо от третьего июня я получил вчера. Оно не в той мере поразило меня и мою жену, как Вы склонны…

Вечера, во время которых он вновь и вновь любовался своей, то есть принадлежавшей раньше Дикки, одеждой, примерял его кольца, гладил чемоданчик из антилопьей кожи, приобретенный в фирменном магазине «Гуччи». Он протирал этот чемоданчик специальной кожаной тряпочкой не потому, что это было уж так необходимо, он без того…

\"..Я не держу на тебя зла, дружище. Просто я думала, что у тебя больше мужества. Спасибо за чудесные воспоминания. Они для меня уже сейчас, как экспонаты в музее или как некий предмет, сохранившийся в янтаре, кажутся немного нереальными, а ты меня, по-видимому, так воспринимал всегда. Желаю тебе всего, всего наилучшего.…

Конечно, он противный тип, ничего другого не скажешь. Тупой эгоистичный ублюдок, который насмехался над лучшим другом Тома — Дикки, безусловно, был его лучшим другом — только потому, что подозревал его в сексуальных отклонениях. Какой же тут секс? Какие отклонения? Он взглянул на Фредди и произнес тихо и с горечью: —…

Ведь кто-либо мог знать о намерении Фредди заглянуть сегодня к Дикки Гринлифу. И одновременно точно знал, что как миленький уберет все это к восьми часам, потому что, согласно версии, которую он собирался рассказать, Фредди ушел от него в семь (как и на самом деле Фредди покинет его дом в семь часов), а Дикки Гринлиф был…

Тома все сильнее охватывало странное ощущение. Будто Нью-Йорк то ли потерял реальность, то ли его реальность потеряла значение, и город всего лишь разыгрывал перед Томом спектакль, грандиозный спектакль, в котором участвовали и автобусы, и такси, и торопливые пешеходы на тротуарах, и телевизионные экраны во всех барах на…

Однажды пасмурным днем нанял извозчика и совершил дальнюю прогулку в Монте-Пеллегрино поглядеть на необычную гробницу святой Розалии, покровительницы Палермо. Изображения знаменитой статуи святой, застывшей в исступленном восторге, который психиатры назвали бы по-другому, он видел еще в Риме.

Июнь - какое удивительно ласковое слово! Ясное, безмятежное, сотканное из солнечного света.

Именно от друзей и исходит наибольшая опасность.

Мистер Гринлиф - человек в высшей степени порядочный, ему и в голову не приходит сомневаться в порядочности других.

Не хотелось возвращаться к самому себе, как не хочется надевать потертый костюм, грязный, не глаженый, который и новым-то был не слишком хорош.

Том с удовольствием смотрел ей в лицо. Ему вообще нравилось наблюдать, как меняются лица тех, кто лжет.

Ему нравилось, что в Венеции нет автомобилей. Город был предназначен прежде всего для человека. Улицы точно вены, а люди – циркулирующая по ним кровь.

Ты любишь Мардж, Дикки? – Нет, но мне жаль ее. Я волнуюсь за нее. Она была со мной очень добра. Иногда нам было вместе хорошо. Тебе этого не понять.

Надел коричневые кожаные перчатки, которые заранее сунул в карман пальто. Вставил ключ Фредди в замок зажигания. Стартер послушно заработал, и машина тронулась с места. Спустились с холма к Виа Венето, миновали Американскую библиотеку, площадь Венеции. Проехали мимо балкона, с которого Муссолини произносил свои речи, мимо…

Взгляд Тома нечаянно остановился на лице Фредди, рвотная судорога свела ему желудок, и он быстро отвернулся. Больше никогда не надо этого делать. Голова у него закружилась. Казалось, он близок к обмороку. «Еще не хватало, чтобы я сейчас грохнулся в обморок», — подумал Том, отшатнувшись и пробираясь через комнату к окну.

Атмосфера была натянутой, и Том приложил все силы, чтобы сказать приятное каждому, даже сурового вида французам, которым он вряд ли мог сказать больше, чем «C\'est tres agreable, n\'est-ce pas?»[17] (Очень мило, не правда ли?)

Внезапно вспомнился один летний день. Ему было лет двенадцать, они ездили по стране с тетей Дотти и ее подругой, и где-то их машина попала в пробку. День был жаркий, и тетя Дотти послала его на бензоколонку набрать в термос воды со льдом. Но тут вдруг пробка стала рассасываться. Он помнил, как бежал бегом, окруженный…

Казалось, еще минута в полутемной прихожей — и он упадет в обморок, но мистер Гринлиф снова захихикал и спросил, читал ли он такую-то книгу Генри Джеймса. (54).