Купить аудиокнигу Похороните меня за плинтусом

А что делать, если пришла глупая мысль? Надо ее скорее заменить умной.

- а зачем нам гомеопат? - спросил я. - чтоб не сдохнуть! Не задавай идиотских вопросов.

Бабушка объясняла, что, потея, человек теряет сопротивляемость организма, а стафилококк, почуя это, размножается и вызывает гайморит. Я помнил, что сгнить от гайморита не успею, потому что, если буду потный, бабушка убьет меня раньше, чем проснется стафилококк.

- Давай на этом (аттракционе)! - Еще чего! - отрезала бабушка. - Но ведь здесь же не вниз головой. - Зато отсюда вперед ногами!

Бабушка была моей жизнью, мама — редким праздником. У праздника были свои правила, у жизни свои

Болел я часто, а лечился все время. И было непонятно, почему, если я лечусь, все равно болею. <...> Я лечился от всего, но болел не всем ...

Мелочи я держал в небольшой коробке, которую я прятал за тумбочкой, чтобы её не нашла бабушка. Коробка с мамиными мелочами была для меня самой большой ценностью, и дороже была только сама мама.

«Мама приходила редко. Я начинал ждать её с самого утра и, дождавшись, хотел получить как можно больше от каждой минуты, что её видел. Если я говорил с ней, мне казалось, что слова отвлекают меня от объятий; если обнимал, волновался, что мало смотрю на неё; если отстранялся, чтобы смотреть, переживал, что не могу…

А роль твоя первая! Все говорили: \"Пойдет доченька ваша\". Пошла... В потаскухи пляжные.

Это он по метрике матери своей сын. По любви - нет на свете человека, который бы любил его, как я люблю. Кровью прикипело ко мне дитя это. Я когда ножки эти тоненькие в колготках вижу, они мне словно по сердцу ступают. Целовала бы эти ножки, упивалась! Я его выкупаю, потом воду менять сил нет, сама в той же воде моюсь.…

У праздника были свои правила, у жизни свои.

Болея, я часто просил бабушку о том, что мне на самом деле не было нужно, или специально говорил, что у меня заложило нос или болит горло. Мне нравилось, как бабушка суетится около меня с каплями и полосканиями, называет Сашенькой, а не проклятой сволочью, просит дедушку говорить тише и сама старается ходить неслышно.…

Бабушка часто объясняла мне, что и когда надо говорить. Учила, что слово серебро, а молчание золото; что есть святая ложь и лучше иногда соврать; что надо быть всегда любезным, даже если не хочется. Правилу святой лжи бабушка следовала неукоснительно. Если опаздывала, говорила, что села не в тот автобус или попалась…

\"Зависть переходила в восхищение, восхищение, в свою очередь, сменялось страхом.\"

По дороге на кухню я размышлял, что было бы неплохо, если бы из меня сделали двоих. Один из меня мог бы тогда отдыхать от бабушки, а потом они бы с тем, другим, менялись. Но, к сожалению, невозможное невыполнимо, и из несбыточных грез я снова перенесся в реальность.

Я много болел и, по прогнозам бабушки, должен был сгнить годам к шестнадцати, чтобы оказаться на том свете. Тот свет виделся мне чем-то вроде кухонного мусоропровода, который был границей, где прекращалось существование вещей. Все, что попадало в его ковш, исчезало до ужаса безвозвратно. Сломанное можно было починить,…

Сколько талдычу одно и то же: лучше купи меньше, но хорошего. Нет, как же, только наоборот! Кофточек купишь на три номера меньше, зато шесть. Груши - все как камень, зато десять кило. Всю жизнь по принципу: дерьма, но много!

Перед сном я обычно расправлялся с Лордкипанидзе. Я представлял, как он делает мне «бубенчики», и нажимал пальцем на ладонь. Это означало, что я нажал кнопку воображаемого дистанционного пульта. В блестящем линолеуме палаты открывались маленькие люки, и из них, грозно шипя и извиваясь, выползали огромные кобры с рубиново…

Снег падал на кресты старого кладбища. Могильщики привычно валили лопатами землю, и было удивительно, как быстро зарастает казавшаяся такой глубокой яма. Плакала мама, плакал дедушка, я испуганно жался к маме — хоронили бабушку.

Я всегда знал, что я самый больной и хуже меня не бывает, но иногда позволял себе думать, что все наоборот и я как раз самый лучший, самый сильный, и дай только волю, я всем покажу. Воли мне никто не давал, и я сам брал ее в играх, которые разворачивались, когда никого не было дома, и в фантазиях, посещавших меня перед…