Купить книгу В темном-темном лесу

Вообще-то в любой непонятной ситуации я бегу. Однако рано или поздно наступает момент, когда бежать уже не можешь.

There’s a disappointment in the banality of what makes people tick, but at the same time, there’s a kind of fascination at seeing the inner coils and cogs.

I always thought that being self-sufficient was a strength, but now I realize it’s a kind of weakness, too.

I hate being driven—driving is like karaoke—your own is epic, other people’s is just embarrassing or alarming.

Много лет назад, когда я писала свою первую книгу, я расспрашивала знакомого полицейского о техники допроса. «Надо слушать,— объяснил он мне. — Слушать, пока не услышишь ложь».

А я-то думала, что не бывает людей, которые на самом деле говорят «ах-ха», а если и встречаются отдельные экземпляры, то эти глупости из них быстро вышибают в школе. Видимо, Фло оказалась крепким орешком и глумление одноклассников ее только закалило.

«Ты не виновата. – Нора, я врач или покурить вышла?»

– Добрый день. Я констебль криминальной полиции Ламарр. Как вы себя чувствуете? Голос у нее теплый, гласные звучат как кара-мельки. – Спасибо, лучше. Лучше? Что я несу-то? Лучше, чем когда? Я в больничной сорочке, не закрывающейся на заду, и у меня по фингалу под каждым глазом! Куда уж ху-же-то?!

Я до того опешила, что не нашлась, что ответить, так и застыла, разинув рот. Как будто мне в лицо плюнул телепузик или еще кто-то столь же милый и безобидный.

Просто она справляется с жизненными проблемами иначе, нежели большинство людей. И сарказм- ее главное оружие в этом вопросе.

– Сейчас-то я совсем не в форме. Он согнул руку и полюбовался играющим бицепсом с выражением напускной печали. Нина сочувственно закивала. – Ах, бедняжечка, и правда. Сиськи больше, чем у старшеклассницы, пресс с кубиками… Совсем ты опустился!

– Это называется «грунтовая дорога», – выдохнула я, глядя в окно на грязную канаву, к которой вполне могли бы ходить на водопой бегемоты. – Вообще, я думала, это их частная подъездная дорожка, но мы уже полмили по ней катимся, а ей все конца не видно…

В одном тёмном-тёмном лесу стоял тёмный-тёмный дом. В этом тёмном-тёмном доме была тёмная-тёмная комната. В этой тёмной-тёмной комнате был тёмный-тёмный шкаф, а в этом тёмном-тёмном шкафу прятался... СКЕЛЕТ! Детский фольклор.

– Милая моя, сейчас у каждого уважающего себя человека персональный тренер. – У меня нет, – спокойно сообщила Нина с полным ртом. – Я просто хожу в качалку и там пашу. Нахрен мне надо, чтобы на меня в процессе орал какой-то придурок. – Она шумно сглотнула. – А если вдруг и надо, у меня для этого плеер есть. Чтобы всегда…

Мне определенно становится лучше, потому что я чувствую волчий голод. Два часа назад я проглотила обед с мыслью: «А что так мало?» Примерно как в самолетах – смотришь на столовую ложку картофельного пюре и сосиску размером с мизинец и думаешь: для кого это вообще? Порции таких размеров в пафосных барах называют «канапе».

- Люди не змінюються, -гірко відповіла Ніна. - Вони лишень починають майстерно приховувати свою суть.

Снег яростно врывается внутрь, как живое существо, будто стремясь выгнать из дома остатки тепла.

Голос у нее теплый, гласные звучат как карамельки.