Купить аудиокнигу Ада, или Радости страсти

Наверно, всякому, кто по наивности вляпается в чужую жизнь и опомнится, бывает изрядно не по себе.

... ведь всякая тупость непременно созвучна перенасыщенности, нет ничего полнее, чем пустая голова.

ne can be a lover of Space and its possibilities: take, for example, speed, the smoothness and sword-swish of speed; the aquiline glory of ruling velocity; the joy cry of the curve; and one can be an amateur of Time, an epicure of duration. I delight sensually in Time, in its stuff and spread, in the fall of its folds, in the…

Sounds have colors, colors have smells.

Наш молодой человек, будучи без меры брезглив, не испытывал желания разделить несколько кубических метров хлорированной лазури (\"подсиняет вашу ванну\") с двумя другими особями мужского пола. Он подчеркнуто чурался всякой японщины.

Живописные и архитектурные детали ее метафизики, позволяли Аде переносить ночи с большей легкостью, нежели Вану, и в это утро, – как и в большую часть иных, – он ощущал себя вернувшимся из куда более дальней и мрачной страны, чем та, из которой пришла она со своим солнечным светом.

Прости, но нет — если бы люди запоминали все одинаково, они бы не были разными людьми.

Каждый надеялся уйти первым, косвенно предоставив другому возможность пожить подольше, и каждый желал уйти последним, чтобы избавить другого от горестей или хлопот вдовства.

Даже страдая, следует оставаться воспитанным человеком...

У ангелов тоже есть веники, чтобы выметать из наших душ мерзкие образы.

Разум человека, по природе своей монист, не в состоянии принять две пустоты сразу; человек сознает, что одну пустоту - пустоту своего биологического несуществования в бесконечном прошлом - он уже миновал, ибо память его совершенно пуста, и это небытие, как бы прошедшее, вынести не так уж и трудно. Однако второе небытие,…

Мечетями меченная Москва, бронза и бонзы, клирики и реликвии.

Мадемуазель Ларивьер отличалась по природе восхитительной глупостью (несмотря на то что, а, возможно, именно потому, что имела склонность к литературному творчеству).

— Она любит всё, — сказал Ван, — что любят наши красавицы: балы, закат, ну и «Вишневый сад».

‘Really, in comparison to the local girls, to Grace Erminin, for example, or Cordula de Prey, Ada is a Turgenevian maiden or even a Jane Austen miss.’ ‘I’m Fanny Price, actually,’ commented Ada. ‘In the staircase scene,’ added Van.

The neat interplay of harmonious motions, the candid gayety of family reunions, the never-entangling marionette strings — all this is easier described than imagined.