Купити аудіокнигу Гретель и тьма

В одной ночной беседе доктор заявил, что греческий бог Зевс рассёк души человеческие надвое и сделал так, чтобы половинки тосковали друг по другу. - Любовь, - говорил он, потягивая себя за бороду и слегка ухмыляясь, - есть попросту низменное именование поиска цельности. Беньямин тогда рассмеялся, а доктор процитировал…

- Отнять у человека жизнь - задача не из легких... - Это легче всего на свете, - сказала Лили. - Гораздо легче, чем ее дать. И куда быстрее.

Люди часто теряют имена. Имена проваливаются в ямы, их съедают дикие звери. Иногда их уносит ветер.

Йозефа вдруг осенило, что наступившее одиночество может и не означать для женщины несчастья, а, напротив, стать временем великого освобождения - если такой дар ей по силам принять. Он подумал, каково это - когда тебя судят по физическим проявлениям, а затем, по прошествии времени, - уже нет.

— Иногда, —сказал Хуго, —можно больше узнать из молчания людей, чем из их слов. Внимательнее всего нужно слушать паузы в разговоре.

Чем ближе к каналу, тем холоднее делалось. Туман подымался свернувшимся молоком и пожирал склоны берегов, заглатывая деревья целиком, облизывая столбы, пропитывая мост скользкой влагой. Беньямин глянул назад: центр города словно задернуло полупрозрачной завесой, туман висел над ним, словно призрак старых оборонительных…

Называть - дело непростое, ибо, называя, утверждаешь власть над названным. Так же, именуя младенца, именующий лепит его, придает ему форму соответственно ожиданиям. Имя отделяет. Подчеркивает человеческую отделенность. А псевдоним - другое, просто личина.

Нужно просто выбрать имя - любое имя - и изменить его, когда личность девушки будет установлена. И все же он медлил. Называть - дело непростое, ибо, назвав, утверждаешь власть над названным. Имя отделяет. Подчёркивает человеческую отъединенность. А псевдоним - другое, просто личина.

Безделье - мать пороков.

Друзья, кто в могиле, Кто брошены вдаль, — Так мир ли пустынный Покинуть мне жаль?

Бабочки издавна ассоциировались с человеческой душой. В греческой мифологии... Пигмалион изваял только Галатею. Есть предел человеческому терпению. Я скверно сформулировал. Здесь всевозрастающие житейские тяготы лишь кипятили ведьмин котел прежних обид.

Еще одна мука: это поколение тоже вынуждено страдать от наших воспоминаний. Почти невозможно нащупать равновесие, чтобы не обременять их мерзкими подробностями, но и приглядеть, чтоб правду не забыли.

- Ты будешь ходить на занятия - люто говорит Эрика. - Будешь учиться. Жизнь здесь трудная, но, узнавая о других людях, других цивилизациях, других способах жить, других местах, ты можешь сбежать, это твоё волшебное странствие. Вот узнаешь обо всем этом и дальше, что бы не происходило, твоя голова сможет сочинять истории и…

- Фрау Киндль совершила самоубийство, повесившись на чёртовом колесе, чтобы привлечь внимание к глубине нищеты своей семьи, герр доктор. Это жест отчаяния... В этом городе богатые богатеют, бедные беднеют. Некоторые могут себе позволить кататься на каруселях, а другим не хватает хлеба детям в рот положить. Ничего хорошего…

Хватит орать. - Он пьёт прямо из бутылки. - В лазарете нет мальчиков. То, что ты видела, это просто...как ты их называешь? А, да, зверолюди. Они, считай, не люди. Нам так сказали. Они кролики, Криста, kroliki, Kaninchen, lapins...просто кролики.

Мы на пути в Геенну и весь белый свет отвернулся от детских страданий.

В такие времена стоит ценить мелочи. И помни: мелочи - они тогда мелочи, покуда нам не нужно обходиться без них.

Дыма прибавилось. Тусклое мерцание в лавке старьевщика высвечивало контуры старомодных пальто, вселяя в них подобие жизни: они подергивались и изгибались. Несколько мгновений спустя занялось. Витрина лавки превратилась в полог пламени, срыгнувшего зловонный дым, и тот пополз по земле, а затем воздвигся призрачными…

Так или иначе мы все - узники.

Бог - изобретение человека.

Нечто новое можно обнаружить, если знаешь хоть что-то из старого.