Купити книгу Ромовый дневник

Независимо от того, как мне хотелось всех тех вещей, на покупку которых требовались деньги, какой-то дьявольский поток нес меня в противоположном направлении — к анархии, бедности и безумию. Таким образом рассеивалась дурманящая иллюзия, что человек может прожить достойную жизнь, не сдавая себя в наем в качестве Иуды.

Одна часть городка выглядела как Тампа, а другая — как средневековый дурдом.

Мы все идем в одни и те же места, делаем одни и те же вещи, которые люди делали до нас вот уже лет пятьдесят, и мы еще ждем, что нечто вот-вот случится...

И куда только подевался былой задор, когда я поступал как хочется, зная при этом, что в любой момент могу свалить, не дожидаясь последствий...

\"Мне хотелось телеграфировать им всем: «Приезжайте скорее тчк куча места в бочонке рома тчк никакой работы тчк большие деньги тчк пей весь день тчк трахайся всю ночь тчк торопитесь зпт а то прикроется»\".

Свобода, Истина, Честь...Можно высыпать сотню подобных слов, и за каждым из них соберётся по тысяче людей-пустышек, напыщенных и самодовольных паразитов, махающих флагами в одной руке, в то время как вторую протягивают под столом, жадно шевеля пальцами...

В удачную неделю мы попадали на три вечеринки и имели в среднем бутылки три-четыре за каждые полчаса мучительной социализации.

Я долго сидел на балконе и думал про множество всякой всячины. И прежде всего в эту всячину затесалось подозрение, что мои странные и неуправляемые инстинкты могут со мной сотворить, прежде чем я получу шанс стать богатым. Независимо от того, как мне хотелось всех тех вещей, на покупку которых требовались деньги, какой-то…

\"Люди единственные существа нуждающиеся в помощи Бога, а ведут себя так будто Бога нет\"; \"Я вдруг постиг связь между начищенными табличками банков и роющимися в помойке детьми\".

\"-Ты что на работу не собираешься? -Пойду когда напьюсь.\"

\"Чем больше я вспоминал тем больше меня это угнетало.\"

Они составляли всю гамму красок — от подлинных талантов и честных людей до жутких дегенератов и безнадежных неудачников, едва способных написать почтовую открытку, просто придурков, беглых уголовников и опасных пропойц — к примеру, магазинный вор кубинского происхождения, который носил у себя в подмышке пистолет,…

Такими бывали славные утренние часы, когда солнце было горячим, а воздух - прохладным и многообещающим, когда Реальный Бизнес казался на самой грани зарождения, и я чувствовал, что если двинусь чуть-чуть быстрее, то успею поймать то яркое и ускользающее, что всегда самую малость впереди. Затем наступал полдень, и утро…

Все то время, что я жил в Сан-Хуане, я браковал его, не испытывая к нему реальной неприязни. Я чувствовал, что рано или поздно увижу некое третье измерение, некую глубину, которая делает город реальным и которую никогда не увидишь, пока там какое-то время не поживешь. Но чем больше я здесь жил, тем больше подозревал, что…

Его расстраивала вовсе не потеря работы, а тот факт, что возникала угроза нарушения определенного хода вещей. Если газета сворачивалась, Шварц тем самым против воли вовлекался в некое странное и беспорядочное действо. И тут у него возникали проблемы. Шварц с блеском мог вытворить что-нибудь странное и беспорядочное — но…

„П. Кемп, Пьяный Журналист, Прилипала и Гадина – часы приема от полудня до рассвета, понедельник выходной“

Нельзя идти по жизни, никогда не сдавая ни дюйма – нигде и никак.

С трудом, но все же я вспомнил, что мы оставили его машину рядом с «Касса-Кабронес». Пуэрториканцев страшно интересовали брошенные машины – они набрасывались на них, как голодные волки, и буквально разрывали на части. Первым делом шли колпаки на колесах, затем сами колеса, затем бамперы и дверцы, а в последнюю очередь…

Он вознесся так высоко, что, как я подозревал, уже утратил ощущение границы между бизнесом и тайным сговором.

– Никогда не думал, что до тридцати доживу. Не знаю почему, но никогда не думал. Я улыбнулся. – А я даже не знаю, дожил я или нет, – просто никогда не задумывался. – Ладно, – буркнул Сала. – Надеюсь, с Божьей помощью не доживу до сорока. А то просто не буду знать, что мне с собой делать.

-А мне здесь нравится, - ухмыляясь, сказал он. - Приятно, эдак сидеть, поглядывать на пляж и мечтать о всех тех вещах, которые можно проделать с помощью парабеллума.

Впрочем, это была чистой воды мастурбация

Жизнь их подчинялась многочисленным шансам и внезапным перемещениям. Они не проявляли ни малейшей преданности любому флагу и не ценили никакой валюты, кроме удачи и приятного общения.

— Слишком много думаешь, — заметил я. — Приходится всю дорогу думать, — пробормотал Йемон. — Просто беда — порой я беру отпуск от размышлений. — Он кивнул. — Все точно так же, как и со всеми прочими отпусками — на две недели расслабляешься, а потом пятьдесят недель к этому готовишься.

А мне здесь нравится, — с ухмылкой сказал он. — Мне очень нравится сидеть здесь, смотреть на пляж и думать о всех тех славных делах, которые я мог бы провернуть, будь у меня под рукой «люгер».

Салу постоянно тревожила всякая всячина: жестокость капитализма, ибо его таланты эксплуатировались, дебильная вульгарность американских туристов, ибо она обеспечивала его дурной репутацией, беспечная глупость пуэрториканцев, ибо она вечно делала его жизнь опасной и тяжелой, и даже, по совершенно неясной для меня причине,…

Наверное, в западне тех лет мысль о том, что я чемпион, невесть как оказалась выбита у меня из головы. Теперь же я снопа ее уловил, и оттого показался себе совсем старым. Вдобавок я задергался, что за такую бездну времени сделал так мало.

\"Отправится на вечеринку с коктейлями значило увидеть все низменное и алчное в человечества.\"

Оттого, что всю ночь я провел в камере и зале суда, это утро показалось мне одним из самых красивых в жизни. Была в нем ясность и безмятежность прохладного карибского рассвета - после ночи в вонючей и грязной камере. Я взглянул на корабли, затем на море - и ощутил безумную жажду свободы, желание иметь весь день в своём…