Купить аудиокнигу Жить, чтобы рассказывать о жизни

Дом представлял собой гораздо больше, чем простой домашний очаг, – он был целым селением в селении.

— Вот я врач у вас здесь, но никто не знает, сколько моих пациентов скончалось по воле Господа, а сколько от моего лечения.

В раннем детстве моё смущение и растерянность иногда скрывались за беспрерывным морганием.

«Кто меня знал в четыре года, говорят, что я был бледный и задумчивый и открывал рот только для того, чтобы произнести нелепости, но мои рассказы были большей частью о простой повседневной жизни, которые я делал более привлекательными, украшая их фантастическими подробностями, с одним желанием — привлечь к себе внимание…

В этом круговороте смеха и слез я тем не менее никогда не пропускал школу. Даже будучи голодным.

Сейчас это редкость, что кто-то знает кого-то в самолете. На речных кораблях мы, студенты, в конце концов становились одной семьей, потому что договаривались каждый год ездить вместе. Иногда корабль садился на мель дней на пятнадцать на песчаной косе. Но никто не тревожился, потому что праздник продолжался и письмо…

- То, что не пойму, дон Габриэль, это почему вы мне никогда не говорили кто вы? - Ай, мой дорогой Ласидес, - ответил ему я, страдая больше, чем он, - я не мог сказать этого, потому что сегодня я сам все еще не знаю, кто я.

С прохладой вечера он читал романы. Среди них один, который меня ошеломил: «Двойник» Достоевского, его я попытался украсть, но не смог, в библиотеке в Барранкилье. Я обезумел, прочитав его. Настолько, что захотел попросить его одолжить на время, но мне не хватило духу.

Одним словом, я был робким и грустным, как добрый кариб, и настолько ревностно хранящий свою личную жизнь, что на любой вопрос о ней я отвечал с риторической дерзостью. Я был уверен, что мое невезение было врожденным и непоправимым, особенно с женщинами и деньгами, но мне это было не важно, потому что я думал, что удача…