Купить аудиокнигу На маяк

Когда возвращаешься после отъезда или после болезни, пока еще не оплела своей сетью привычка, — так же все нереально, так же ново и поражает; будто рождается что-то.

…у всех есть, наверное, это чувство — что наша видимость, признаки, по которым нас различают, — пустяки. А под этим — тьма; расползающаяся; бездонная: лишь время от времени мы всплываем на поверхность, и тут-то нас видят.

Звезды в ее глазах, тайна у нее в волосах; и фиалки, и цикламены - ну что, ей-богу, за чушь ему лезет в голову? Ей же минимум пятьдесят; у нее восемь человек детей; ломкие ветки прижимая к груди и заблудших ягнят, бродит она по цветочным лугам; звезды в ее глазах, в волосах ее - ветер...

Странно: наедине с собою льнешь к вещам, неодушевленным вещам; ручьям, цветам, деревьям; они тебе помогают выразиться; они тебя знают; они - это ты; их даришь нежностью, сдуру жалеешь (она смотрела на длинный прочный луч) - как жалеешь себя. Она смотрела, смотрела, и спицы застыли в руках, и со дна души, над прудом души…

He smiled the most exquisite smile, veiled by memory, tinged by dreams.

Никто никогда не глядел так печально. Черно и горько, на полпути вниз, в черноте, в глубине, в шахте, бегущей от света, быть может, скопилась слеза; скатилась слеза; воды качнулись, - сглотнули ее, затихли. Никто никогда не глядел так печально.

Слава те Господи, остается проблема пространства, думала она, хватаясь за кисть. Оно зияло. На нем держалась вся масса картины. Прекрасное, яркое должно оно быть на поверхности, воздушное, легкое, как бабочкино крыло; но на поверку скрепленное железными скобами. Что-то такое, на что страшно дохнуть; но и ломовикам не…

About here, she thought, dabbling her fingers in the water, a ship had sunk, and she muttered, dreamily half asleep, how we perished, each alone.

И пока она отдыхала, переводила с одного на другое отуманенный взгляд, старый вопрос, вечно витающий на небосводе души, огромный и страшный, который вот в такие минуты роздыха особенно настоятелен, встал перед нею, застыл и все застил. В чем смысл жизни? Вот и все. Вопрос простой; вопрос, который все больше тебя одолевает…

Удивительное пренебрежение к чувствам другого во имя истины, резкий, грубый выпад против простейших условностей показались ей таким чудовищным попранием всех человеческих правил, что, огорошенная, ошарашенная, она склонила голову без ответа, будто безропотно подставляясь колкому граду, мутному ливню. Ну, что на такое…

Он требовал сочувствия. Чтобы его убеждали, что он нужен; необходим; не только здесь, во всем мире.

Хочешь не хочешь, а такая судьба у него, такой заскок- вот так убегать на узкий край земли, постепенно смываемый морем, и стоять одинокой печальной птицей. Такая уж власть у него, такой дар- вдруг сбрасывать лишнее, скудеть и сжиматься, даже физически себя чувствовать вдруг похудевшим, стоять на утёсе один на один с…

Как же все это согласить? Как судить о людях, как их расценивать? Как все разложить по полочкам и решить - один мне нравится, другой не нравится? Да и что в конце-то концов означают эти слова? Она стояла, пригвожденная к груше, а на нее обрушивались впечатления об этих двоих, и она не успевала за ними, как не успевает за…

Так красота здесь царила и тишина, и вместе они были образом красоты; форма, не разогретая жизнью; одинокая, как вечерний пруд, дальний, мелькнувший в вагонном окне, так быстро мелькнувший гаснущий пруд, что хоть его и застигли, увидели, он почти не утратил своего одиночества. Красота и тишина скрестили руки в спальне,…

… великий ум и всегда-то отличен от нашего.

\"Но по большей части она, как ни странно, вынуждена признать, находит эту штуку, именуемую жизнью, - страшной, коварной, то и дело готовой накинуться из-за угла. Есть вечные проблемы: страдания; смерть; бедняки. Вечно, даже здесь, умирает отрака какая-то женщина. А она вот сказала всем своим детям - идите по ней.\"…

Но тут, ни с того ни с сего, это со взрослыми вечно, она потеряла к нему всякий интерес.

Он подумал, что женщины - все такие; у них безнадежный туман в голове; он всегда был не в состоянии это постичь; тем не менее факт остается фактом.