Купити аудіокнигу Изгой. Кровь и пламя

– Убил и выпил друга, а, шурд? – усмехнулся я, снимая шлем. – Все хотят жить, верно? – Все хотят жить. Верно, Нагоняющий Ужас, – кивнул шурд, бледно улыбаясь мне и переводя взор на труп сотоварища. – Он был мне не друг. И он все равно умирал – проломлена голова, и мозговая жижа уже вытекала из трещины и ушей.

На чьей стороне твоя душа, Стефий? Кто милее тебе? Я, твой господин? Или же старый священник, заменивший отца… а что тут гадать… и без того ясно, все видно по глазам, мечущимся, словно те ошалевшие птахи, что падают на наши головы с небес… проклятье… как же я от всего этого устал…

Откуда мне знать?! Я не знаю, кто я такой, со своего самого первого пробуждения! – Говорят, что некроманты поневоле выпивают также и всю тяжесть и тьму грехов умерщвлённых жертв… тяжка судьба палачей… не легче судьба некромантов, – донеслось мне в спину.

Я ни за что не трону ни одного из своих людей или гномов – я скорее жизнь отдам за них! Но это знаю только я. И верю только я один… стоп… почему я подумал «только я один»? А мои люди? Гномы? Они верят мне! Они знают, что я отдам последнюю каплю крови ради их благополучия! Почему в последнее время я стал все чаще…

– И еще… пираты ведь хорошо плавают и ныряют, да? – Э-э-э… – протянул один из бывших пиратов, держащий факел. – Вода очень холодная… – Тому, кто достанет мне любую регалию правителя, я дам столько золота, сколько он весит сам, – медленно и четко произнес я. – Тому, кто достанет мне Диэртар… знать бы еще, как он выглядит……

Шагнув вперед, я едва не споткнулся о лежащую кучу золота, благополучно миновал лежащую на дне женскую статую с обломанными руками и неприкрытой грудью, кого-то мне сильно напомнившую… но кого? Не знаю. Я невольно бросил взгляд на Аллариссу и сразу же отвернулся, но этого хватило, чтобы девушка задумчиво прищурилась и…

Почему «почти»? Потому что, абсолютно не скрываясь, Стефий присвоил большое и причудливо сделанное кадило с серебряной жаровенкой, удерживаемой золотыми цепями. Дико дорогое кадило… мыслится мне, что не каждая столичная церковь может позволить себе подобный сосуд для сжигания цветка Раймены. А мы можем… чуется мне, что…

Мое слово… верни мне медальон – тот, что ты нашел внутри черепа Илизель. И я не стану нападать на твое ничтожное поселение еще три дня. Три дня! Перед смертью не надышишься… но этих дней будет достаточно для последних пиршеств и прощаний с родней. Я пришлю птицу – просто передай ей медальон. Он дорог мне.

Хотя я не стал бы превращать любимую девушку в ужасную нежить. Но кто знает, как мужчины выражали свою любовь двести лет назад… ой, я же не хотел язвить.

Все же моя вина… Каждый наш поступок имеет свой вес. Каждый поступок куда-то ведет. Я умирал, когда явился в гробницу Тариса. Я исходил ненавистью, когда сбрасывал его вниз по обледеневшим ступеням. Я хотел как лучше… лучше для всех. Но вышло так, что я стал тем, кто вновь привел в мир ужасное зло… конечно, если Тарис не…

– В поселение его, – велел я. – Отмыть, старую вшивую одежду сжечь… да вы и сами знаете. Не первый раз гоблины у нас появляются. Но сначала запереть его на пару деньков! Кто его знает – может, этот из преданных всей душой делу Тариса… – Не преданный! – пискнул гоблин, не отрывая головы от камня. – Не преданный! Не кидайте…

Если не хотите, чтобы вам выжгли болтливые языки вместе с гортанью – никогда больше не задавайте столь опасных вопросов.

– Я прыгать! – заверил нас гном. – Оченно хорошо прыгать! – А спьяну не промахнешься мимо камня и в бездну не ухнешь? – усомнился я, заглядывая в чересчур блестящие глаза Тиксы. – Не ухнуть! – И чего ты столь выпил-то! – Как чего? Одному пить запрещено! – удивленно отозвался коротышка, поддерживая меня под локоть. –…

– Риза достали из печи гораздо быстрее, чем тебя. А вот ты до-о-олго пылал, Корис. Ты потерял куда больше. И только Создатель Милостивый ведает, что именно ты потерял, какие именно части твоей души превратились в пепел. – М-мать… то есть я… – Ты жестоко обожжен, Корис, – с печалью кивнул священник и, ненадолго припав к…

– И зачем? – удивленно поинтересовался Тикса, картинно заломив бровь, уперев левую руку в бок и при этом продолжая тыкать периодически меня в бок золотым самородком. Золото гулко гремело, ударяя о железный доспех. – Еще раз ткнешь – заберу и выброшу во-о-он в ту большую лужу, – мрачно пообещал я, и блеснувшее напоследок…

– Это и есть твой дом? – оценив представшую взору картину, осведомился я. – Да! Хороший дом! Кровать есть, стол есть! И шкаф есть! Точно, за лежанкой спрятался сложенный из каменных плит шкаф с тремя полками, наполненными всякой всячиной. Какие-то камешки, глиняная посуда, наконечники для стрел и еще много-много чего. – А…