Купити аудіокнигу Сапфировая книга

Торгуясь с дьяволом, не стоит придерживаться морали

В восемнадцатом веке нет никаких автобусов, дикторов новостей, пылесосов, ничего не супер, не классно, или прикольно, никто не знает о расщеплений атома, коллагеновых кремах или озоновых дырах.

- Ты готова? [...] - Готова, если ты готов.

Это, к сожалению, непреложная истина, что здравый смысл страдает, как только на сцену выходит любовь.

– Я надеюсь, ты хотя бы о пистолете подумал, – прошептала я Гидеону. – У тебя странное представление о суаре.

- Есть ли на свете хоть что-то, чего ты не умеешь? - Нет! Можешь считать меня всемогущим. Уверен, у тебя это получится.

– Это значит: «Упс, у вас расстегнута ширинка, мой господин», а если веер немного опустить и при это смотреть вот так, означает: «Ах, я хочу замуж за вас». А если наоборот, то: «Ох, с сегодняшнего дня мы находимся в состоянии войны с Испанией»…

— Ты можешь минутку помолчать? Я должен собрать все свое мужество, чтобы признаться тебе в любви. У меня в этом совсем нет опыта.

Это же золотое правило: не целуй парня, чей номер мобильника ты не знаешь.

Ничего нет, что было бы более предсказуемо, чем реакция влюбленной женщины. Никого нет, кого можно было бы легче контролировать, чем женщину, руководствующуюся своими чувствами к мужчине.

Если бы у нас в классе былиб хотя бы относительно нормальные парни, никому не пришлось бы влюбляться в учителя.

Мистер Джордж схватил меня двумя руками и повернул, разглядывая со всех сторон. — Она невредима! — сказал он с облегчением в голосе. Да. Если не считать сердца.

Это, к сожалению, непреложная истина, что здравый смысл страдает, как только на сцену выходит любовь.

Тщеславный переоценивает собственную реальную значимость. Аристотель.

Любое время — это Сфинкс, низвергающийся в пропасть, как только решена его загадка.